Я бы пока вообще не реагировал бы на случай, отметил Фабий. Жив помазанник божий. Ничего страшного. Слегка помяли, ребра посчитали, да «юшку» из носа пустили. Крепче и здоровей будет, когда вычухается.
Страшные люди. Дичь и глушь, вмешался в беседу Инуфим, чем вызвал усмешки на лицах собравшихся, только лишь Фабий сдержался.
Владимир, глядя на советника, отметил:
Ты бы своему помощнику пояснил, что и к чему. Не наломал бы дров. Тебя знаю, советы твои точны, а ему, указал князь на Инуфима, у меня пока доверия нет. Но если ты за него поручишься, то я возражать не буду. Как бы ему не помяли бока, как этому, как его?
Иохиму, подсказал Фабий.
Что за имена такие? не выдержал князь. Если так землепашцам представляться, то точно поколотят. Еха было бы и того лучше и проще. Я чувствую, что надобно нам, если христианство принимать, то не от Византии напрямую.
Так разницы нет, заверил князя Добрыня. Какая разница, спереди хозяйство видно или с боку?
Дружный смех сотряс горницу, где в княжеском тереме собрались обсудить вопросы князь и его соратники. Не смеялся только лишь Инуфим. Его лицо было постным и скучным. Князь посмотрел на него и сказал, обращаясь к нему, но больше к Фабию:
Ты вот что, с таким лицом не показывайся больше ни мне, ни тем более родичам. У нас люди живут, как могут и умеют, а ты тут при жизни уже умер. Не оценят. Проще будь и расположеннее к людям. Может, они тебя тогда и послушают.
Я не привожу беседу полностью. Много еще надобно сказать. Упомяну только, что после беседы Инуфим, когда остался наедине с Фабием, почти пожаловался ему, что не уважают служителей божьих, на что получил ответ, который ему очень не понравился:
Здесь тебе не Византия, даже не Болгария. Народ тут смышлёный и не подломленный пока еще, как в тех краях, откуда ты прибыл. Да, и в черном одеянии не ходи среди родичей. Не поймут, еще и поколотить могут от щедроты сердечной. Хватит с нас Иохима.
Но за что?!
Родичи считают, что черное предвестник тьмы. Тот, стало быть, кто его носит, сам является ее посланцем. Это ясно? И не бубни мне о здешних нравах. Придется тебе вживаться в среду, коли я за тебя поручился. Пока сам будешь работать, наблюдать и смотреть, как и что происходит. Учение пока что не будешь разглашать. Ясно?
Инуфим кивнул.
К весне, так я думаю, прибудут Марк и друг наш общий Никоша.
Никофирий? не поверил Инуфим.
Это он там, махнул рукой в сторону юга Фабий, был Никофирием. На Руси он Ни-ко-ша. Ты меня понял? И называть его только так и будешь. И еще, Фабий вздохнул и прищурился. Тонко надо работать. Не выдай только, что вы знакомы. Братом также Никошу не величай. И не думай, что местные глухи, слепы и тупы. Все как раз наоборот. Доброты в них много, возможно, простоватости, но запомни: родичи, если с чем разберутся, уже не оступятся. Если что-то к тебе прилепится, то вовек не избавишься. И еще, не суй ты в каждую щель своего Христа. Думай, когда это надо делать? Головушка у тебя на плечах для чего? Чтобы думать.
Фабий вздохнул, глядя на Инуфима.
«И кого только нам присылают в здешние края, подумалось ему. Мне бы выпускников закрытых школ, где магии обучаются, да сходным с ними наукам, а шлют тех, от кого за версту ладаном и темной силой пахнет. Но ничего, все равно придется вместе дело делать. Может, Порфирий к концу года объявится. Ему можно будет это важное дело доверить. Инуфим и Никоша ему помогать будут. Все равно раньше следующей осени Илюша с помощниками избы поставить не успеют, как и собрать людей, хотя, все может быть. Ухватисты родичи, когда нужно».
Что сказать мне хочешь? вслух спросил Фабий, косясь на Инуфима.
Слова, которые услышал он, побудили Фабия задуматься.
Ты ничего не перепутал?
Инуфим покрутил головой, а Фабий вздохнул. Так выходило со слов Инуфима, что Исихор решил после того, как его всерьез помяли, все-таки вернуться в Киев. Правда, как понял Фабий из слов Инуфима, прибывшего недавно на Русь, будет это через пять-шесть годков, но время-то быстро летит
Почему мне сразу об этом не сказал, как летом объявился?
Исихор сказал, чтобы я выждал полгодика, пояснил Инуфим.
Что еще Исихор сказал тебе передать?
Дело у него есть к тебе. Также он намекнул, что от Ильи не отстанет.
Фабий вздохнул и нахмурился. Зная Исихора, Фабий не сомневался в том, что он свои обещания выполнит.
Мало, значит, досталось ему, коли вернуться хочет, сделал вывод Фабий, слегка щурясь. Русичи точно ему не рады будут, тем более калеке. Или подлечили Иса? так кратко называл Фабий в прошлом своего руководителя.
Инуфим снова повертел головой, давая этим понять, что дело с места не сдвинулось.
Хоть облегчение есть? поинтересовался советник.
Доктора говорят, что после такого можно будет ходить только лишь на костылях.
Это нам всем урок, сделал вывод Фабий. Нельзя идти на полумеры. Надо было Исихору добить Илью, а не жизнь ему оставлять. Поквитался сполна, но не убил. Теперь квиты. Ты смотри, чтобы с тобой ничего подобного не вышло. Понял? Места тут суровые. Это тебе не Царьград и его окрестности. Тут вышел за стены Киева, и нет княжеской власти. Народ вокруг родовым законом живет, Правь соблюдает, как знает и умеет. Ты что о Прави знаешь? Ничего, сам себе ответил Фабий. А как ты тогда будешь выполнять дело, которое тебе поручено? Никак. Значит так, я тебе с одним мужчиной познакомлю. Он тебе кое-что Прави расскажет. Только ему не вдувай в уши «речи умные». Не для этого свожу.
А зачем мне Правь? искренне удивился Инуфим.
А как ты жить хочешь здесь, да еще и задание важное выполнять? Ты хотя бы отдаленно должен что-то знать о законах Руса и русичей. Так многие из родичей сами себя называют. Был князь такой. Он законы прописал и с того времени все их выполняют. Все или почти все, уточнил Фабий и снова вздохнул. Что смотришь на меня?
Вздыхаешь часто. Может что случилось? участливо спросил Инуфим.
Ты мне свое сострадание и участие липовое не тычь. Это для родичей и русичей прибереги. Мужик ты или кто, так и говори нормально. Уразумел?
Инуфим кивнул.
Нам придется очень и очень долгое время повозиться, чтобы вышибить из голов родичей то, что в них напихано. И работа эта, скажу я тебе, даже еще не начиналась. Понял? От того и вздыхаю, потому что знаю, что нам предстоят трудные времена. Зато мы здесь оказались в самом центре событий.
Так я быстрыми штрихами рисую характер эпохи и основных действующих личностей, с которыми мне предстояло пересекаться очень даже тесно. Мой кровник, маг Исихор, которому я воздал по заслугам в ответ на мое избиение, не мог не вернуться. Пусть вернется он уже и под другим именем, и позже, и в другом обличье, что было точно еще более худшим для меня, поскольку маг, одержимый жаждой мести, сделавший выводы из своего поражения, точно не собирался оставлять меня в покое до самой своей смерти. Вместо убывшего Исихора вошли в дело и Фабий, и Инуфим, и другие лица из княжеского окружения, которые, как и сам князь, жаждали одного: такую силищу, как я, поставить себе на служение в самые короткие сроки. Вот под этим девизом и разворачивалась вся моя дальнейшая жизнь на протяжении даже не лет. Моя же задача состояла в том, чтобы не дать себя захомутать, на шею взгромоздить ярмо, кому-либо усесться на нее да погонять. Это во что бы то ни стало хотелось сделать самым разным лицам.
Простодушен и наивен я был в те годы. Должной взрослости и ответственности, а главное бдительности, у меня не было, как и опыта того, как себя правильно в новой для себя среде вести. Если бы не Кудес, не Добросвет, не Свитень, не Добронрав и другие волхвы, я бы, скорее всего, стал постепенно исполнителем чужой воли, а так жизнь моя сложилась по-иному. Жизнь реального Ильи, которого молва наречет Муромцем, одно сплошное приключение. Здесь, если не вести рассказ об обычаях и об укладе, об особенностях празднования, о событиях, то выходит только лишь описание поединков и тренировок. По-иному в молодые годы я не жил. В противном случае я попросту не выжил бы, поскольку от меня требовалось в дальнейшем, после двух выигрышей в состязаниях, гораздо большее: всегда быть в форме, быть готовым на правильное действие. А это потомки уже искусство жить так, и учишься ты этому всю жизнь.
В самом начале зимы, когда я уже совсем приободрился так, что начал и более тяжелые колоды приподнимать, да на них умильно смотреть, как на лучших друзей, пожаловал к нам с визитом Варгун. В то время как раз зимушка проявила свой нрав и характер, подбросив снежка, побелив окружающий мир, сковав первым ледком лужи и небольшие ручейки, стоящую воду. Изо рта валил пар, а на сердце, когда я выходил из избы, была радость. Я, широко раскрыв глаза, смотрел на белу зимушку, которая как раз вовремя, может, чуть раньше обычного, пожаловала в наши края. Любил я ее покров снежный да морозный, любил ощущать силу и лёгкий холод во всем теле. По сердцу мне была зима. Люблю я ее и сейчас, хоть и мороз в преклонных годах заставляет кутаться в меха. Тогда же мне все было нипочём. В одной рубахе выходил во двор и широко усмехался, глядя на белое безмолвие.
Илюша, слышался иногда голос Кудеса, который в то время, пока я выздоравливал, неизменно был рядом со мной, ты бы оделся. Холодно. Хватит удаль молодецкую показывать.
Кудеса я безмерно уважал. Этот мужчина, на возраст которому можно было от силы дать лет пятьдесят, был прост в общении, никогда ничего лишнего не говорил, был силен и, что самое главное, умел всегда вовремя появляться и говорить, что необходимо. Может, борода слегка старила волхва, но из-под густых бровей смотрели на тебя веселые и полные жизни глаза. Волхв, что называется, зрел и постоянно был бдителен. По-другому не жил. Да и его товарищи, под стать Кудесу, зрели во все глаза и слушали во все уши. Если бы не Кудес, не его помощники не было бы ничего из того, о чем я собираюсь рассказать. Не было бы школы, не было бы богатырей и богатырских традиций, которые, что я точно знаю, когда я уйду из жизни, все еще будут жить.
Не мог я не послушать Кудеса. Сразу же заходил в дом, что-то накидывал на плечи и снова выходил слушать зиму. Именно в один из разов, когда я забежал внутрь избы, чтобы накинуть кожух, сшитый специально по мне, волхв остановил меня словом.
Ты пока посиди. Сейчас придут Добросвет и Силантий. Как только они подойдут, нам переговорить надобно будет. Тогда и выйдем.
Ждать мне довелось недолго. Как только гости на порог, так сразу и обратно из дверей на улицу. Отошли мы от избы не так уже и далеко. Тут Кудес, как старший, нас обвел взором и спросил:
Что слышно и видно?
Зима снежная будет, по всему видно, первым отреагировал Добросвет. Завтра Варгун к нам в гости снова пожалует. Видел я, что уже обо всем договорились с князем. Он Варгуна своим поверенным сделал. С ним решать вопросы будем.
Ты что скажешь? перевел взор Кудес на Силантия.
Надо бы еще изб тут поставить. Мало вас. Могут напасть. Я один раз уже промахнулся, отметил Силантий, вздыхая и вспоминая недавние события.
Зиму переживем. Не будет нападения. Я не вижу, но все может случиться. Тут рядом избы есть, но в них другие людни живут
Так с ними можно поменяться, намекнул Силантий и широко усмехнулся. Есть Ставр, есть другие молодцы, которые поближе к вам переселятся, если, конечно, дело с умом сделать. Есть новые избы, недавно струганные. Артели плотницкие их для себя делали. Пустые две из них стоят. Избы крепкие и добротные, просторные и светлые с подклетью, как хоромы
Ты, стало быть, уже поговорил с хозяевами?
И с хозяевами, и с плотниками, уточнил Силантий. Предварительно все согласны. Куны уже заплачены. Если ты знак даешь, то только лишь остается с хозяевами переговорить, заручиться их согласием, чтобы перешли из одних в другие.
А припасы на зиму? слегка щурясь, словно от яркого света, спросил Кудес.
Так подклети не пустые, да и куны в придачу дадим.
И когда это вы уже успели договориться? вырвалось у меня.
Ты, Илюша, многого не знаешь и не видел, пока болел, ответил за всех Кудес. Торопиться нам нет нужды, но и запаздывать тем более смысла не имеет. Я правду реку?
Именно что так, подтвердил Силантий, наклоняя голову.
Добросвет был более сдержан. Он только лишь наклонил голову в знак согласия.
А куны откуда? У нас же ничего нет.
Это у нас, Илюша, не было до того, пока ты не победил. Дело в том, что цеха ремесленные для себя решение приняли помимо князя тебя и всех нас поддержать. Выделили нам для этого не так и много кун и гривен, уведомил меня Кудес.
Гривен? округлились у меня глаза и слегка отвисла челюсть. Это же столько много. Нам никогда столько не заработать.
Ты заработал тем, что победил, слегка толкнул меня в плечо Силантий, усмехаясь. Ты победитель. Смотри, не подведи родичей.
Я перевел взгляд на Кудеса. Он усмехнулся мне одними глазами, мол, ничего не поделаешь. Придется жить с этим.
Так для тебя бы плотники и бесплатно отдали бы избы, но Кудес сказал, Силантий покосился на волхва, что всякий труд должен быть оплачен. Я бы и без этого договорился. Есть еще избы, если здесь жить не захотите.
Тут место подходящее, сразу высказался Кудес. Холмы рядом. Места пустынные, но до Подола и толчеи недалеко. К тому же на следующую зиму, как я вижу, на другое место перейдем.
Силантий только лишь вздохнул, задорно мне усмехнулся, упер руки в боки, а потом и говорит, обращаясь ко мне:
Готовься. Все тебя видеть хотят. Пиры будут. Ремесленники столы накроют вскоре. Не появиться нельзя.
Я перевел взгляд на Кудеса. Он только лишь слегка кивнул, подтверждая слова Силантия, еще и добавил:
Надо не только в форме быть, но и речи умные уметь говорить, когда это нужно, да и себя показать так, как это следует в ситуации и тут тебе, что бы я тебе не говорил, никто, кроме тебя, не справится. Себя нужно показать и на других посмотреть. Без этого не будет нам ничего в дальнейшем.
Добросвет только лишь усмехнулся.
Так что мне с весны не пахать, не сеять? слегка разочарованно спросил я.
Привычка, вторая натура, отреагировал Силантий. Ты ему одно, а он тебе два. Ты ему о людях, а он тебе о пахоте.
Успеешь за плугом походить, успокоил меня Кудес. Нам дела важнее предстоят, чем землю с утра до вечера пахать и сеять в нее зерно. Добросвет, что слышно о тех волхвах и их помощниках, которые Аратынь с семьями вовремя покинули?
Добросвет вздохнул и кратко рассказал о том, что случилось. Упомянул он и о Добронраве. Кудес внимательно выслушал друга, вздохнул и постановил:
Добронрава к себе возьмем, если он того захочет. Может, кого-то из его товарищей прихватим. Хорошо, что пока их не преследуют.
Есть распоряжение от Руфия примечать места, где волхвы скрываются и кто им помогает, уведомил Силантий, вздыхая.
Руфий это кто? спросил я, видя, как помрачнели лица присутствующих.
Глава тайной службы при Владимире и Добрыне, за всех ответил Кудес. И он, что хуже для нас, входит в силу. При нем воевода Рудольф, который получил кличку Рудый Пес, Вулисар и Навратим, еще один княжеский советник по тайным поручениям. К ним добавь варяжских воевод Ильгуна, Азара, некоторых других мужей, вот ты и получишь всех тех, кто нам мешать будут. О князе и Добрыне я не говорю. В любом случае они будут делать вид, что не причем, чтобы ни случилось. Уразумел сейчас, кто нам мешать и противостоять будет? И это далеко не все главные действующие лица. С князем нам надобно так себя вести, чтобы не подставиться, с другой стороны, чтобы его симпатия на стороне нашей была. А для этого, что надо делать? Быть убедительным. А что нужно для того, чтобы быть убедительным? Проявить силу там, где нужно и так, как нужно, сам себе ответил Кудес. И тебе, Илюша, это делать поначалу одному придется. Мы, конечно, обвел взглядом Кудес друзей, тебе поможем, но без тебя никак.
Я задумался. Такого мне Кудес еще никогда не говорил, а волхв смотрел на меня добрыми глазами, в которых то и дело пробегали озорные искорки и молчал, изучая мою реакцию. Вздохнул я, по лицу рукой провел, как будто на нем была борода, а потом, переведя руку за голову, слегка помассировал затылок, чтобы лучше думалось. Затем пришел черед висков. Кудес выжидал. Добросвет и Силантий тоже молчали.