В нашем мире есть мудрецы и герои они могут сами или своим духом проникнуть в иные миры. И тогда они живут гораздо дольше нас. Когда они возвращаются в наш Средний мир, герои становятся вождями, а мудрецы жрецами и врачевателями.
Вот у Нижних людей закипел котел, что стоит на огне у Большого Вигвама Первого Нижнего мира, и сейчас мы узнаем, что будут есть подземные люди в этот час.»
Подъехать к парку можно со всех четырех сторон света. Северный путь идет живописными ущельями рек Йеллоустоун или Гарднер. После долгих петляний дорога выскакивает на захватывающий дух простор. Плато Йеллоустоуна распахивается, как Потерянный Мир, ни на что не похожий и контрастный окружающим ландшафтам. Восточный вход начинается с местного Гранд Каньона и огромного, великолепного водопада. Отсюда до знаменитого монумента Четырех Президентов в Северной Дакоте менее часа езды. Западный вход идет из поселка Вест Йеллоустоун. Южный путь пролегает через Тетонский национальный парк, основной достопримечательностью которого является изумительной красоты и стройности заснеженный горный хребет. Главная вершина хребта, остроконечный трехглавый пик Большой Тетон (13770 футов над уровнем моря) один из символов Америки. Более часа дорога идет вдоль хребта, и вы наслаждаетесь изысканными формами тектонического рубца на теле Земли. Почему в нас так непритворно восхищение этими ранами? Почему мы признаем их безусловную красоту?
Скорописью о Шайенне, столице Вайоминга, «штата равенства» (здесь женщины были уравнены в правах с мужчинами в 1869 году, за 21 год до вступления в США в качестве штата). Шайенн (50 тыс. жителей) крупнейший город штата (всего здесь живет 455 тысяч человек, это самый малолюдный штат, уступающий даже Аляске), что звучит несколько напыщенно для такого малютки. Шайенн живая и лелеемая легенда ковбойской истории. Сюда, к предгориям Скалистых гор, стекались ручейки скота, здесь скотину клеймили и гнали огромным общим гуртом на скотобойни Чикаго дальше, к побережью, гнать уже было невозможно: кончался сезон подножного корма. Расчеты со скотовладельцами производились по тавру и клеймам, что, конечно, было совершенно лишь в замысле, но не при исполнении. Отсюда печальная слава чикагских бандитов, промышлявших изначально на мясном бизнесе. Отсюда и знаменитая и до сих пор крупнейшая в мире Чикагская биржа, специализирующаяся на фьючерсах и опционах, мясе и зерне. Маленький Шайенн и гигантский Чикаго два конца мясного бизнеса, начало и конец одной из первых американских технологий, два фокуса американского ковбойского фольклора, культуры и мифологии, включая ковбойскую кухню: барбекью из законсервированного в медовом соусе мяса, сыровяленое мясо, которое можно только жевать, жареные на огне бычьи ребра.
Монтерей, 1997Монтана: настоящее американское захолустье
Монтану часто называют «настоящей Америкой» «штатом-сокровищем», и это справедливо. Скалистые горы, занимающие чуть не всю западную половину штата, чрезвычайно живописны. Монтана привлекает огромное количество автомобилистов, но мало, кто здесь задерживается. Дело в том, что Монтана единственный штат, в котором нет ограничений скорости на дорогах в дневное время. И мы, как и многие, поддавшись искушению, промчались по Монтане со средней скоростью 80 миль в час, порой разгоняя машину до 105110 миль (что там происходило на самом деле, зашкаливший спидометр не показывал). Краткая ремарка из дневника:
«Перед нами разворачивается учебник по геологии и геоморфологии, и я не знаю форм гор, не представленных здесь. По задавленным животным можно изучать местную зоологию, по ветровому стеклу, фарам и радиатору ту часть насекомоведения (энтомологии, кажется), что отвечает за летающих, а вот насчет всего остального ну, пожалуй, можно еще изучать шизофренические формы пустоты.»
Современный туризм держится на трех китах: уникумы, аналоги и гомологи.
Уникумы, собственно, составляют цель путешествия и туризма, то, ради чего мы отправляемся в путь, и что потом будет составлять гордость нашей жизни («Байкал? Это такое глубокое озеро в Сибири? Ну, как же, бывал!», «Ниагара? Это которая ни там ни сям, между США и Канадой? Конечно, видел!»).
Аналоги делают наше путешествие безопасным, а все новые места узнаваемыми: эти горы напоминают Алтай, вон та деревня совсем как в Германии, а эта кукуруза, надо же, очень похожа на кукурузу у моей бабушки на Украине. Туристское дежавю («где-то я уже видел подобное и похожее!») делает наш путь спокойным и, уверен, даже путешествуя по Марсу, мы невольно будем цепляться за детали марсианского ландшафта, аналогичные и подобные земным.
Гомологи делают мир монотонно комфортабельным. Естественные гомологи (воробьи, голуби, мятлик полевой poa protensis, и прочие космополиты) говорят нам «всюду жизнь». Искусственные гомологи (инфраструктуры и инфраструктурные сети) делают наш путь простым. «Макдональдс» и в Нью-Йорке, и в Москве, и в Африке «Макдональдс», и вы можете быть уверенными, что биг-мак везде будет биг-маком, даже, если вам придется есть его палочками в Китае или чайнатауне, как щи по-уральски по всему Советскому Союзу были щами по-уральски.
В нашем путешествии мы пользовались таким уникальным гомологом, как мотель «6». Эта идея возникла лет пятьдесят тому назад, номер в мотеле стоил тогда 6 долларов, включая парковку машины отсюда и название. Сейчас цены колеблются от 30 до 60 долларов за ночь. Этих мотелей в Америке более двух тысяч. Все они одной и той же архитектуры, все и это крайне важно! расположены рядом с хайвэями, на удобных с них съездов, все снабжены огромным рекламным щитом, видным издалека, даже ночью (благодаря подсветке). Все номера оборудованы совершенно одинаково, и даже занавески на окне и пара кусков мыла в душе одинаковые, и утренний кофе везде с семи утра и везде отвратительно ведерного качества. Везде маленький бассейн, чтоб освежиться после дороги или куда-то деть детей, истомившихся от сидения в замкнутом пространстве машины. Надо долго приглядываться и присматриваться, чтобы найти малозаметные различия, но времени на это нет к одиннадцати утра вы обязаны покинуть мотель, потому что с трех часов пополудни он начинает заполняться новыми ночными жильцами.
Нигде в Америке так не ощущается очумелость захолустья, как в Монтане. То есть, пока катишь по пустым просторам, пока есть только дорога и на ней машины все как у людей. Но вот настает время обеда, и мы сворачиваем в Бутте. Первое, обо что спотыкается взгляд Всемирный музей шахтеров. Мы долго петляем по пыльным улицам городка, почти полностью выстроенного из красного кирпича. Самое большое здание тяжеловесный отель, несуразный и несоразмерный городку. На редчайших автозаправочных станциях монотонно одинаковые цены, ни цента вверх или вниз. Скорей всего это не так, но все машины кажутся безнадежно разбитыми и намотавшими на спидометры по 200 тысяч миль каждая, такие уже не продают, а свозят на братское автокладбище, но только не здесь, здесь ездят на этих драндулетах до упаду, собственного или мотора.
На заправочной станции спрашиваем у кассирши:
Где тут можно поесть чего-нибудь из местной кухни?
По-видимому, такой вопрос задается впервые в этом кайнозое. Женщина долго и немощно пытается понять, собственно, о чем это мы?
в миле от меня Макдональдс, вам его?
Окей, где здесь можно вкусно поесть?
Одно такое место в городе нашлось, и название аппетитное, вроде бы «4Б» («четыре быка»?, «четыре барана»?, «четыре буханки»?, «четыре бублика»?, а, может, «четыре блюда и на большее не надейся!»? ). Консервированный супчик, меню как в старые добрые времена именно четыре блюда, из которых три помечены галочкой «нет». На компот выпиваем пива (из собственных запасов).
Мы уезжаем из Бутте, существующего неизвестно зачем, живущего неизвестно чем и неизвестно когда готового освободить от себя эту землю.
Вся Монтана рудники полиметаллов, по большей части, исчерпанные и брошенные.
Тот же незабвенный аромат захолустья в Вест Йеллоустоне (сам парк почти полностью укладывается в пределы штата Вайоминг, но этот поселок при нем все-таки в Монтане).
Точно такие же поселки с двумя-тремя улицами я встречал на БАМе и вдоль железных дорог Ивдель-Обь, Тюмень-Сургут и в других индустриально-медвежьих углах, где жизнь существует лишь как приложение к промышленности и легкое развлечение от производства. И такая же обломанная тайга окрест, готовая вот-вот рухнуть в тундру. Если сильно-сильно не спешить, все это можно обглазеть и посетить за час двадцать минут, ну, от силы за полтора часа. Конечно, этот поселочек чуть повеселее наших, но только первые два дня, а потом потом надо либо уезжать либо искать табуретку и намыливать веревку.
Монтерей, 1997Империя Билла Гейтса
Сиэттл последний город на карте США. Настолько последний, что ежегодный справочник «Многоэтажная Америка», издаваемый старейшей и крупнейшей русской газетой Америки, упорно называет его Портландом и столь же упорно не замечает в нем присутствия империи самого богатого человека планеты Билла Гейтса, капитал которого исчисляется в 51 миллиард долларов речь идет о фирме «Майкрософт».
«Майкрософт» устроен точно так же, как компьютер.
Основной кампус занимает площадь приличного американского университета. Каждое здание программная директория. Вот здание, где разрабатывается Windows, и оно так и называется, вот точно такое же здание Microsoft Office, это здание-директория NT и так далее. Есть периферия, вынесенная за пределы кампуса, есть система паролей, есть свой кейбоард (ясное дело директорат во главе с Биллом Гейтсом) и дисплей в виде соответствующих служб, есть My Documents музей, даже своя мусорная корзина есть, она называется фирменный магазин, где за полцены торгуют последними мышами, программами, майками и зонтиками.
Весь этот мир подозрительно напоминает дурной сон Веры Павловны и научно-фантастические книжки пятидесятых годов о светлом коммунистическом будущем всего человечества: довольные и веселые молодые люди всех стран и народов ходят в чистых рубашках по немнущейся траве, развлекаются, занимаются спортом, вместе обедают в просторных дворцах-столовых, кругом журчат ручьи и фонтаны, утки лебедями плавают по тихим озерам, производственные цеха утопают в цветах, все предельно умны и вежливы, у каждого свой дом, полный беззаботности и безмятежности, всеми любимый Иосиф Виссарионович Гейтс только и думает о благе и счастье всего майкрософтства, ничуть не покушаясь на компьютерную демократию, самую демократическую демократию прогрессивного человечества.
Нет, это действительно здорово и воплощенная мечта коммунистов. Здесь разум не кипит и не возмущается. Скорее недоумевает и чего это Америка так против коммунизма, а сама же его построила?
И еще одно недоумение и подозрение при виде этих счастливых и беспечных тружеников невидимого фронта информационного пространства. Мы вольны сомневаться в любой истине и ценности, вплоть до Бога, но несомненна для нас идея Разума. Мы буквально рабы разума. «Пишущий стихотворение пишет его потому, что язык ему подсказывает или просто диктует следующую строчку Пишущий стихотворение пишет его прежде всего потому, что стихосложение колоссальный ускоритель сознания, мышления, мироощущения. Испытав это ускорение единожды, человек уже не в состоянии отказаться от повторения этого опыта, он впадает в зависимость от этого процесса, как впадает в зависимость от наркотиков или алкоголя» (Иосиф Бродский «Нобелевская лекция»). И точно так же компьютеры и безжизненные, неживые языки программирования порождают новые компьютеры и языки общения разума с помощью беспечных и восторженных людей. Разум делает их богатыми и даже сверхбогатыми лишь бы они работали на него. Разум паразитирует на людях, как на биологическом материале, и делает все возможное, чтобы мы не замечали его владения нами и не беспокоились по поводу того, что являемся homo sapiens, то есть принадлежим разуму (а не он нам).
Согласно местной мифологии, первых разработчиков в случае успеха или завершения работ (собственно, здесь это одно и то же) купали в тихом тенистом пруду теперь для этих целей потребовался бы океанский залив. Территория «Майкрософта» растет и отвоевывается, несмотря на бурный рост цен, империя проникла во все страны и взламывает национальные границы быстрей любой группы захвата. В местном музее экспонируются микропроцессор Альтаир Бейсик, первые модели компьютеров, допотопные «мыши», огромные кассеты все это выглядит примитивно и наивно, как Средневековье, а ведь начиналось все всего лишь в 1975 году никакому Александру Македонскому еще не удавались столь стремительные темпы создания могущественной империи.
При годовом объеме продаж в несколько десятков миллиардов долларов, в штате «Майкрософта» числится всего лишь около 13 тысяч высококлассных специалистов (это значит, что каждый обеспечивает фирме по несколько миллионов долларов в год, среди сотрудников несколько сотен миллионеров): американцы, европейцы, индусы, японцы, китайцы. Русских здесь около ста человек. По сути, коллектив этой фирмы модель современного интеллектуального человечества, и здесь особенно заметно интеллектуальное наступление Азии.
Высокий уровень доходов и множество иных фирменных благ и привилегий, делают жизнь персонала вполне беспечной: сотрудники фирмы «вынуждены» селиться компактно невдалеке от кампуса по преимуществу они живут в собственных весьма дорогих домах, имеют возможность пользоваться достаточно дорогими машинами и оплачивать дорогостоящее воспитание и образование своим детям. Все эти «неудобства» воспринимаются здесь естественно и без социальных потрясений «Майкрософт» действительно обеспечивает своих людей «по потребностям», постоянно при этом растущим.
Когда мы были здесь, в Сан-Франциско проходила презентация английской версии Windows-98, и в это же время на московских электронных толкучках бойко торговали пиратской русской версией этой программы. Для «Майкрософта» российского рынка как бы не существует, в России реализуются две-три десятых процента всей продукции фирмы, поэтому, кроме обиды за имя фирмы, здесь ничего не переживают. Но пиратство основная причина того, что российские программисты, наиболее талантливые и предприимчивые, уезжают из своей страны, куда глаза глядят, а чаще к Биллу Гейтсу или в Силиконовую долину. Тот факт, что в России процветает интеллектуальное пиратство, что оно практически безнаказанно, говорит о том, что российским властям плевать, а скорее всего даже выгодно быть в глубоком тылу научно-технического прогресса. Их гораздо больше интересует сбор налогов и пополнение казны, чем почти обвальная утечка мозгов и талантов.
Империя Билла Гейтса расположена в комфортабельном пригороде Сиэттла, живописного города-порта, окруженного белоснежными горами. Причалы морского порта разбросаны по разным углам залива. Каждые десять минут от пассажирского причала отходит автомобильный паром в Викторию ближайший канадский город, от которого совсем рукой подать до Ванкувера. Сиэттл в настоящее время одна из самых динамичных точек экономического роста США.