Образование великого князя отличалось всесторонностью: его обучали и естественным, и техническим, и гуманитарным наукам, нескольким языкам, в том числе латыни, искусствам. Первым из императорской фамилии познакомился с творчеством М.Ф. Достоевского и стал горячим почитателем его таланта. Высоко ценил раннее творчество Льва Толстого, в особенности «Севастопольские рассказы» и «Войну и мир». К гражданской позиции писателя относился негативно, но единственный из высокопоставленных лиц согласился передать Александру III письмо Л. Толстого с призывом помиловать народовольцев-цареубийц.
Великий князь Сергей Александрович
Первоначально хотел служить на флоте, но пришлось идти на армейскую службу в лейб-гвардии Преображенский полк. Сергей Александрович был застенчивым и потому малообщительным и неразговорчивым человеком, поначалу ему пришлось трудновато, но чувство долга пересилило все сложности, и вскоре Преображенский полк сделался для него родным домом. Как отмечает Е. Пчелов: «Его замкнутый образ жизни, неприятие жестокого мира, в котором нет места доброте и милосердию, породили множество нелепых слухов, распространявшихся ненавидевшими Великого князя завистниками и разного рода свободолюбцами». Сергей Александрович писал в 1883 г.: «Я все больше и больше убеждаюсь, что, чем больше иметь сердца здесь, на земле, тем больше приходится страдать и нравственно, и физически. Сердце ничего не стоит для людей, и они никогда его не ценят. Чем меньше отдаешься сердцем делам, тем спокойней может быть».
Но в это нелегкое для себя время он обрел личное счастье. Его избранницей стала дальняя родственница одна из любимых внучек английской королевы Виктории, гессенская принцесса Елизавета. В семье Романовых ее называли Эллой. Красавица с добрым и отзывчивым сердцем, Элла сразу пленила великого князя. Когда она приехала в Россию, всех очаровала своей деликатностью, сдержанностью, кротким, мягким характером. Великий князь Константин Константинович писал:
Я на тебя гляжу, любуясь ежечасно:Ты так невыразимо хороша!О, верно, под такой наружностью прекраснойТакая же прекрасная душа!..Сергей и Элла были глубоко религиозны. Еще до женитьбы, во время путешествия к святым местам великому князю пришла в голову мысль создать специальное общество, которое бы занималось изучением библейского наследия и ранней историей христианства. Так возникло Императорское Палестинское общество, и Сергей Александрович занял пост его председателя.
Сергей Александрович и великая княгиня Елизавета Федоровна
В 1891 г. Александр III назначил брата московским генерал-губернатором. «Москва, пишет Е. Пчелов, серьезно беспокоила императора, и необходимо было иметь здесь верного человека, который проводил бы избранный традиционалистский курс. Сергей Александрович как нельзя лучше подходил для этого. Новая должность первоначально испугала его, однако он постарался освоиться на новом, незнакомом месте, вникнуть в суть городских проблем. Исколесил всю Московскую губернию, тщательно ознакомился с самим городом и его структурами, попытался внести в работу городской администрации ясность и четкость».
Сергей Александрович был большим любителем древностей и археологии. После открытия Исторического музея в Москве он возглавил это замечательное учреждение и неоднократно пополнял фонды музея своими щедрыми дарами
В 1898 г. состоялась закладка еще одного крупного московского музея Музея изящных искусств имени императора Александра III. Инициатором создания этого музея стал профессор Московского университета Иван Владимирович Цветаев, архитектором Р.И. Клейн, а бо́льшую часть средств на строительство пожертвовал видный промышленник Ю.С. Нечаев-Мальцов. Однако мало известен тот факт, что Ю.С. Нечаев-Мальцов являлся товарищем председателя Комитета по строительству музея, а председателем Сергей Александрович. К сожалению, ему не пришлось дожить до 1912 г., когда музей распахнул свои двери для посетителей.
С началом царствования Николая II наступили тревожные времена. Сергей Александрович убеждал государя твердо продолжать политику отца. Но ситуация становилась все более и более нестабильной.
В 1901 г. начался революционный террор. Одним из первых погиб министр народного просвещения Н.П. Боголепов. «Нет сильной направляющей воли, как было у Саши (Александра III), сокрушался Сергей Александрович, и теперь мы шатаемся, как в 70-х годах. Зачем? И даже ответ на вопрос не получишь! При этих условиях служить становится невозможно, и я серьезно подумываю сойти с административной сцены один в поле не воин». Как отмечает Е. Пчелов: «Он остро ощущал свою несовременность, свою ненужность все то, что он отстаивал, теперь теряло всякий смысл. После горьких раздумий Сергей Александрович оставил пост генерал-губернатора Москвы. Но революционеры все-таки добрались до него.
Месяц спустя эсер И.П. Каляев бросил бомбу в экипаж, в котором находился Сергей Александрович. Трагедия произошла в Московском Кремле. Взрыв оказался настолько сильным, что великого князя буквально разорвало на куски (его сердце обнаружили потом на крыше одного из зданий). Обезумевшая от горя Елизавета Федоровна с ужасом собирала останки мужа, и даже во время похорон люди все еще приносили отдельные части тела. Здесь же, в Кремлевском Чудовом монастыре, состоялось погребение».
Удивительно, что после этого великая княгиня обратилась к императору с просьбой помиловать убийцу своего мужа. Елизавета Федоровна приняла решение посвятить всю оставшуюся жизнь служению Богу и людям. На свои средства она (продала даже драгоценности) организовала в Москве уникальную обитель сестринское братство, которая официально называлась Марфо-Мариинская обитель крестовых сестер Любви и Милосердия в Москве. На Ордынке великая княгиня купила большой участок земли. Здесь по проекту талантливого архитектора А.В. Щусева поднялся чудесный храм в неорусском стиле, который по просьбе самой Елизаветы Федоровны расписал чудными фресками Михаил Васильевич Нестеров. В стенах обители находились, помимо храмов и сестринских палат, больница, детский приют, библиотека. В 1910 г. Марфо-Мариинская обитель официально начала свою деятельность, а Елизавета Федоровна стала ее настоятельницей, не принимая монашеского пострига.
Как пишет историк: «Елизавета Федоровна жила чрезвычайно скромно, даже аскетично, нередко проводила целые ночи у постели больных, сама делала перевязки и ухаживала за увечными. Спала она на голых досках, иногда не больше трех-четырех часов в сутки, строго соблюдала посты, причем в последние годы вообще ограничила свой стол одним блюдом из овощей. Она все делала сама, не требуя никакой помощи, а щедро даря ее ближнему. В госпитале выполняла самые сложные и ответственные дела, нередко ассистировала при операциях, а сами врачи, дежурившие в обители, иной раз просили ее помочь им при операциях и в других больницах. Для своих крестовых сестер Елизавета Федоровна организовала медицинские курсы. Ее больница стала образцовой, и часто туда направляли наиболее тяжелых больных из других московских лечебниц».
Наступили тяжелые «февральские дни» 1917 г., обстановка накалялась. Представители Временного правительства уговаривали ее перебраться в Кремль, но Елизавета Федоровна четко отвечала: «Я выехала из Кремля не с тем, чтобы вновь быть загнанной туда революционной силой. Если вам трудно охранять меня, прошу вас отказаться от всякой к этому попытки».
Она осталась в Москве, и после октябрьских событий германский император Вильгельм II, который когда-то любил ее, дважды в февральский период и после Октября предлагал ей уехать из России. Но она отказалась, сославшись на то, что не может и не имеет право бросить обитель, сестер и то дело, которому посвятила жизнь.
На третий день Пасхи, когда ее арестовали, в главном храме обители служил сам Патриарх Тихон. Через полчаса после его отъезда нагрянули красноармейцы, давшие великой княгине всего полчаса на сборы. Елизавета Федоровна успела лишь собрать сестер в храме, поблагодарила их за самоотверженную работу и, осенив крестным знамением, попросила не оставлять обитель (окончательно обитель закрыли в 1926 г.).
Сначала Елизавету Федоровну привезли в Пермь. Там она жила в монастыре, и ей разрешили посещать церковные службы. Затем великую княгиню переправили в Екатеринбург, куда также перевезли нескольких членов Дома Романовых.
По свидетельству историка: «В ночь с 17 на 18 июля, на следующие сутки после убийства в Екатеринбурге царской семьи, Великую княгиню Елизавету Федоровну, ее келейницу Варвару Яковлеву, Великого князя Сергея Михайловича, его камердинера Ф.С. Ремеза, князей Иоанна, Константина, Игоря Константиновичей и князя Владимира Павловича Палея вывезли за пределы города по направлению к Верхнесинячихинскому заводу. Мучеников привели к одной из шахт Нижнеселимской заброшенного железного рудника. Чекисты ударами штыков и прикладов столкнули узников в жерло шахты, а потом бросили вниз гранаты. Великая княгиня громко молилась и, крестясь, повторяла: Господи, прости им, не ведают, что творят. (18 июля день празднования памяти преподобного Сергия Радонежского, духовного покровителя ее мужа Сергея Александровича.)
Даже на краю смерти она продолжала оказывать помощь своим родным и близким. В страшной, засыпанной землей яме, в кромешной темноте она перевязала голову князя Иоанна Константиновича, а местные крестьяне в течение еще нескольких дней слышали доносившиеся из-под земли церковные песнопения. Когда тела замученных извлекли на поверхность, оказалось, что Елизавета Федоровна и Иоанн Константинович упали не на самое дно шахты, а на небольшой выступ. Рядом с их телами лежали две неразорвавшиеся гранаты. Пальцы правых рук Елизаветы Федоровны, князя Иоанна и Варвары Яковлевой были сложены как для крестного знамения. Белогвардейцы перевезли тела мучеников в Читу, в женский Покровский монастырь. Там гроб великой княгини открыли, и обнаружилось, что ее тело почти не тронуто тлением. Но красные наступали. И тогда отец Серафим, игумен Серафимо-Алексеевского скита Пермской епархии, сопровождавший останки убиенных из Алапаевска в Читу, решил перевезти их в Пекин, на территорию Русской духовной миссии.
В апреле 1920 года тела алапаевских мучеников прибыли в Пекин. Там их захоронили в склепе при храме Серафима Саровского, а останки Елизаветы Федоровны и Варвары Яковлевой, по желанию брата и сестры великой княгини Эрнста-Людвига, великого герцога Гессенского, и маркизы Виктории Милфорд-Хейвен, отправились к месту своего успокоения в Иерусалим. В ноябре 1981 года великая княгиня Елизавета Федоровна и Варвара Яковлева причислены к лику святых Русской православной зарубежной церковью, а в апреле 1992 года и Русской православной церковью Московским патриархатом»
56
Так трагически завершилась жизнь последней владелицы доходного дома на углу Невского проспекта и Троицкой улицы.
Удивительное дело, просмотр адресных книг с 1892 по 1917 г. приводит к мысли, что этот «великокняжеский дом» самый малонаселенный на Троицкой улице. Из его примечательных жильцов 18901900-х гг. можно назвать Юлиана Иосифовича Затценгофера, профессора Санкт-Петербургской консерватории, члена Филармонического общества и его жену Лауру-Елену
57
58
59
60
61
62
63
64
Газета «Петербургский листок» писала о нем так: «Идут сюда не закусывать. Публика стекается сюда для разгула и разврата Дежурное блюдо, за которым так гонятся ночные гулянки-гастрономы, это женщины все нечистое, блудливое, зараженное, бездомное, все холостяки. Бобылы, прожигатели жизни, все стекается между 12 и 3 часами ночи сюда в Квисисану».
Впрочем, сюда приходили не только «для разгула и разврата». Сюда забегали выпить стакан глинтвейна студенты, стоявшие зимней ночью в очереди за билетами в Александринский театр и, смеясь, говорили, согретые горячим напитком: «Mens sana in Quisisano!» (mens sana (лат.) здоровый дух), а Н. Агнивцев о пирожке из «Квисисаны» вспоминает в одном из своих ностальгических стихотворений.
Здесь часто бывали писатель А.М. Ремизов и совсем еще молодой художник Ю.П. Анненков, который полвека спустя вспоминал: «Мы присаживались в Квисисане к столику, заказывали скромно чай. <> В наших беседах встречались имена Федора Сологуба, Василия Розанова, Вячеслава Иванова Андрея Белого, Александра Блока Наши разговоры с Ремизовым часто переходили на болтовню: о расплывчатости облачных контуров в небесной синеве; о загадочности и ритме теней, падающих на дорожную пыль от деревьев; о разнице между воскресными прогулками и прогулками в будничные дни Девиц из Квисисаны Ремизов дружески называл кикиморами. К столикам завсегдатаев кикиморы присаживались просто так, по знакомству, без задней мысли. Присядут, покалякают, выкурят папироску и отойдут»
65
Ресторан вошел в историю благодаря механическому буфету, появившемуся здесь в 1910-е гг. (т. е. буфету-автомату), который за монеты определенного достоинства выдавал закуски: салаты и бутерброды, что вызывало понятный интерес у публики
66
Но помимо этого легкомысленного заведения, в доходном доме в предреволюционные годы располагались правление Жилловского общества каменноугольных копей и рудников, контора Торгово-промышленного акционерного общества «Л.И. Борковский», производящего станки для обработки металла и дерева
67
68
69
70
71
о
72
73
74
По данным адресных книг «Весь Ленинград» за 19251935 гг., в доме проживали инженеры, юристы, преподаватели. Среди них С.С. Альперович, директор треста коммунальных бань
75
76
77
78
79
80
В 1930-е гг. в доме 1/43 размещались районный совет физической культуры (председатель О.Ф. Соваленкова), дошкольный комбинат и магазин головных уборов и мехов (директор И.И. Морозов)
81
82
В послевоенные годы в здании располагался рыбный (затем продуктовый) магазин, интерьер которого в 1950-х гг. оформлял архитектор Е.И. Кршижановский
83
Дом 3
Следующий на нашем пути дом под 3, бывший доходный дом подворья Троице-Сергиевой лавры. Четырехэтажный песочного цвета с длинным протяженным фасадом дом сохранил богатую декоративную отделку. Если его первый этаж, традиционно рустованный с замковыми камнями над окнами, характерен для рядовой петербургской застройки второй половины XIX в., то оформление фасада со второго этажа по четвертый решено архитектором в стиле неоренессанса.
Дом 3. Фото авторов, 2021 г.
Об этом свидетельствуют арочные окна, полукружия крупных арок, опирающихся на декоративные трехчетвертные колонны с коринфскими капителями, геометрический орнамент карниза, балконы 2-го и 3-го этажей, наконец аттики, венчающие здание и акцентирующие центр и боковые части фасада. По всему периметру двора располагаются боковые флигели, лишенные декоративных украшений. А в центре двора сохранился небольшой палисадник. Здание доходного дома подворья возведено в 18711872 гг. по проекту академика архитектуры, профессора Императорской Академии художеств М.А. Макарова (18271873), автора еще трех домов на этой улице