Эбигейл втащила его через порог. Чистота, все сияет, обе нижние койки аккуратно заправлены, на столе два прибора.
Па передумал, объяснила она.
Это нечестно. Я ему дал
Вот, держите. Она достала из кармана две скомканные двадцатки, добавив к ним доллар и тридцать семь центов мелочью. Па прислал бы больше, да нету. Он харчами добавил.
Мэтт тяжело опустился на стул.
Я не говорил тебе, где эта хижина. Я сам не знал где. Как же ты
Я это умею места находить и вещи потерянные. Как кошка.
Но как ты сюда добралась?
Приехала. Мэтт невольно покосился на стоящую у стенки метлу. Па мула мне дал. Я его отпустила, он домой сам вернется.
Нельзя тебе оставаться здесь. Это попросту невозможно!
Тише, мистер Райт. Ма всегда говорила, что не стоит ничего решать на пустой желудок. У меня ужин готов оголодали уже небось.
Решать тут нечего, огрызнулся Мэтт, глядя, как она ставит на стол поджаренные ломти бекона под сливочным соусом, кукурузные початки, пышные бисквиты, масло, домашний джем, ароматный кофе. Разрумянившись от плиты, она стала почти красавицей. В рот ничего не возьму, сказал он.
Чепуха, отозвалась она, наполняя его тарелку.
Бекон таял во рту. Мэтт начал есть и убедился, что все здесь, впервые на его памяти, приготовлено точно так, как он любит.
Сытый и довольный, он откачнулся назад, закурил сигарету.
Будь время, испекла бы вам персиковый пирог, сказала Эбигейл, наливая ему третью чашку кофе. Он у меня хорошо выходит.
Мэтт лениво кивнул. Неплохое возмещение за
Нет! Стул хлопнулся на все четыре ножки. Не пойдет. Нельзя тебе здесь оставаться. Что скажут люди?
Да кому какое дело. Па вон все равно. И потом, я могу сказать, что мы поженились.
Не надо, прохрипел Мэтт. Пожалуйста.
Позвольте мне остаться у вас, мистер Райт. Я стряпать буду и все такое. Никаких хлопот вы от меня не увидите, честное слово.
Слушай, Эбби. Он взял ее за руку, на удивление мягкую. Она скромно потупилась. Ты славная девушка и готовишь лучше всех, кого я знаю. Со временем станешь кому-нибудь хорошей женой зачем тебе губить свое доброе имя, живя здесь с одиноким мужчиной? Ты должна немедленно вернуться к отцу.
Она будто помертвела и прошептала чуть слышно:
Хорошо, будь по-вашему.
Мэтт, опьяненный внезапным успехом, открыл перед ней дверь, усадил в машину, сел сам. Эбигейл забилась в уголок и на него не смотрела. Ему стало стыдно, как будто он ударил ребенка. Бедняжка, подумал он и приказал себе не валять дурака.
Он нажал на стартер, но машина не заводилась: мотор работал на холостых оборотах.
Он покосился на Эбигейл. Да нет же, что за нелепость. Она не выходила из дому после его приезда. Он стал настоящим параноиком, когда ее встретил, нельзя же все сваливать на несчастную деревенскую девушку. И хватит жать на кнопку, так и аккумулятор посадить можно.
Ладно, не выставлять же тебя на ночь глядя. Переночуешь один раз здесь.
Они молча вернулись в дом и занавесили нижние койки, прикрепив одеяла к верхним. В процессе Мэтт ощущал ее сладкий женский запах и помимо воли к ней прикасался.
Закончив, Эбби вознамерилась стащить через голову платье.
Зачем же мы, по-твоему, одеяла вешали? остановил ее Мэтт. Раздевайся там, у себя.
Она покорно кивнула и залезла на свою койку. Мэтт, сделав то же самое, разделся, укрылся и вспомнил, что не потушил лампы.
Она, прошлепав по полу, задула их одну за другой. Стало темно и тихо.
Доброй ночи, мистер Райт, произнес детский голосок.
Доброй ночи, Эбби, ответил Мэтт и твердо добавил: Но завтра первым делом домой.
С койки напротив донеслось что-то не то всхлип, не то храп, не то приглушенный смешок.
В кошмарный сон Мэтта, убегающего от невидимого врага, вторгся аромат яичницы с беконом и кофе. Мэтт открыл глаза и жадно потянул носом. На постели играл смягченный занавеской солнечный свет, сон улетучивался.
Откинув занавеску, Мэтт увидел в углу аккуратно сложенные припасы, а на маленьком столике у окна пишущую машинку, драгоценные свои папки и стопку белой бумаги.
Он торопливо оделся и вылез из своего кокона. Эбби накрывала на стол, мурлыкая песенку. Платье на ней было другое, коричневое, совершенно не идущее к ее волосам и цвету лица, но сидящее несколько лучше, чем синее, и показывающее вполне женственную фигуру.
Мэтт попытался представить, как она выглядела бы в нормальной одежде, в нейлоновых чулках и накрашенная, но завтрак быстро убрал из головы все посторонние мысли. Эбби предугадывала его желания на удивление точно: желток сверху, белок как раз в меру плотный. Сначала он подумал, что не съест столько, но потом без труда умял три яйца. Эбби себе поджарила два.
Ну-с, вымолвил он, отодвинув тарелку и закурив. Эбби притихла. Куда, однако, спешить, несколько часов разницы не составят. Отвезти ее можно и вечером. Не поработать ли мне?
Эбби убрала со стола, Мэтт вставил в машинку листок бумаги. Рабочий столик, как раз нужной высоты, стоял под правильным углом к свету. И впрямь идеальные условия для работы.
Мэтт полистал заметки, подавил желание немного пройтись, положил ногу на ногу. Работать решительно не хотелось.
В конце концов он напечатал посередине:
ФЕНОМЕН ПОЛТЕРГЕЙСТА
Правда о так называемых «шумных духах»
Эбби не шумела, наоборот. Она старалась все делать как можно тише, что особенно раздражало.
Мэтт, не вытерпев, оглянулся. Она в полном блаженстве сидела за круглым столом и зашивала дырку в кармане его запасных рабочих штанов.
Прямо как в игре. Ты будешь папой, я мамой. И жили они долго и счастливо. В то же время здесь есть что-то взрослое, что-то сбывшееся. Если бы всех на свете можно было осчастливить столь же легко и как жаль, что даже простое счастье Эбби продлится недолго.
Точно почувствовав на себе его взгляд, она подняла глаза и вся просияла. Мэтту по-прежнему не писалось.
Веру в сверхъестественное, нерешительно начал он, можно объяснить попыткой первобытного разума обрести некий порядок в хаосе. Отсюда следует, что эта вера слабеет по мере познания естественных законов вселенной.
Нет, не то. Мысль, отраженная в кривом зеркале.
Кто учинил разгром в вашем доме? спросил, обернувшись, Мэтт.
Либби.
Что за Либби?
Другая я. Обычно я держу ее взаперти, но когда мне становится грустно, она вырывается, и я не могу с ней сладить.
Боже правый. Шизофрения.
Откуда ты это взяла? осторожно спросил Мэтт.
Моя сестренка-двойняшка родилась мертвой. Ма сказала, я сильнее была и забрала ее жизнь себе. Когда я вела себя плохо, ма всегда говорила, что Либби, мол, никогда бы такого не сделала. Ну я и начала сваливать все на Либби, как что-нибудь натворю. От трепки это не избавляло, но все как-то легче.
Надо же сказать такое ребенку!
Скоро я и сама поверила, что пакостит Либби, а меня за нее наказывают. Ну и решила спрятать ее поглубже, чтоб она мне не вредила. А как стала я подрастать, зарделась Эбби, да начались все эти чудеса, тут Либби и пригодилась.
Ты ее видишь?
Нет, конечно. Она ж не взаправдашняя.
Не настоящая, машинально поправил Мэтт.
Ну да. Когда мне плохо, начинаются эти штуки, и я ничего не могу поделать. Вы должны знать, как это бывает я ее использую, вот.
Не такая уж она сумасшедшая, эта Эбби. Да и не дурочка.
Ты ее совсем не контролируешь?
Разве самую чуточку. Вот, скажем, когда вы дали па виски, я обозлилась и подумала, что хорошо бы оно хоть разок вылилось ему на голову, а не внутрь.
Как насчет колеса и гаек в колпаке?
Серебряные колокольчики зазвенели опять.
Вы были такой смешной.
Мэтт нахмурился было и тут же расплылся в ухмылке.
Воображаю себе.
Снова повернувшись к машинке, он осознал, что воспринимает события последних полутора суток как факты, а объяснение Эбби как правдоподобную версию. Верит ли он в самом деле, что Эбби способна двигать предметы по желанию, при посредстве некой таинственной силы? Конечно, нет. Или верит?
Ему вспомнилась бутылка, висящая в воздухе и выливающая содержимое на голову Дженкинса. Тарелка, соскочившая с полки. Вспомнилось, как вывалились гайки из колпака и как укатилось колесо по ровной дороге.
От этого просто так не открестишься. Если явления не укладываются в определенную схему, схема нуждается в пересмотре.
От этой мысли Мэтта бросило в дрожь.
Первобытный человек поклонялся стихиям и неодушевленным предметам: деревьям, камням, рекам, ветрам, дождю. Позже из этого развилась мифология с нимфами, эльфами, Эолом, Посейдоном, кобольдами и полтергейстами.
Сэр Джеймс Фрэзер говорит о взаимоотношениях науки и магии так: человек ассоциирует идеи по их подобию в пространстве и времени. Если ассоциация легитимна, это наука; если нет, это магия, ее незаконная сестра. Но если предположить, что как раз магические ассоциации легитимны, то нелегитимной становится наука. Она меняется местами с магией, и современный мир переворачивается вниз головой.
Мэтт ощутил легкое головокружение.
А что, если первобытный человек был умней нашего? Что, если можно приманить удачу, совершив нужный обряд, и убить врага, проткнув булавкой куклу из воска? Что, если он сможет все это доказать?
Даже Эбби понимает, что у сверхъестественных явлений, этих квадратных колышков, не лезущих в круглые научные дырки, должно быть какое-то объяснение. Все эти объяснения Мэтт знал наизусть: иллюзии, бредовое состояние, гипноз все, что не требует изменения установленных теорий и, по сути, отрицает само явление. Мэтту вспомнилась «Книга проклятых» Чарльза Форта, этот удивительный сборник явлений, необъяснимых с точки зрения науки и потому ввергнутых в преисподнюю неприемлемых.
Так как же их объяснить? Как объяснить Эбби? Верит ли он, что неодушевленные предметы все-таки обладают душами и Эбби в определенном настроении способна управлять ими? Верит ли в полтергейстов, которыми Эбби командует? В нематериальную манипуляторшу Либби?
Нет места для Эбби в его вселенной. Грош цена его космологии при отсутствии объяснения.
Парапсихолог Рейн из Университета Дьюка называл это словом «телекинез». Попытка внедрить в науку нечто паранормальное или, вернее, попытка изменить теорию вселенной с целью это паранормальное в нее втиснуть.
Но обозначить что-то псевдонаучным термином не значит дать объяснение.
Хорошо. Возьмем электричество. Чтобы им пользоваться, не нужно ничего объяснять ты просто совершаешь определенные действия. Понимание не физическая потребность, скорее психологическая.
Мэтт посмотрел на напечатанное им слово «полтергейст». Зачем попусту тратить время? Он как-никак ученый, психолог, а пишет о явлении, которого никогда не видел. Теперь у него появился шанс поставить весь мир на уши или, еще лучше, вновь перевернуть его с головы на ноги.
Эбби, закончив с починкой, смотрела в открытую дверь на летнее небо и улыбнулась, когда Мэтт подошел. Он обвел взглядом комнату.
Принести вам что-нибудь?
Вот! Он вынул из клубка штопальную иглу и воткнул ее в стол. Заставь ее двигаться.
Зачем это?
Посмотреть хочу. Разве этого недостаточно?
Но мне не хочется. Никогда не хотелось. Оно само получается.
Так попробуй!
Нет, мистер Райт, твердо ответила Эбби. Мне от этого один вред. Всех ухажеров и папиных друзей распугала. Людям не нравится, когда кто-то такое творит. Не хочу больше.
Хочешь остаться здесь делай, что тебе говорят.
Пожалуйста, мистер Райт, не заставляйте меня. Нехорошо это. Даже когда ничего поделать не можешь, все равно плохо, а делать это нарочно и вовсе грех. Как бы чего страшного не случилось.
Но Мэтт был непреклонен. Эбби прикусила губу и уставилась на иглу, наморщив свой гладкий лобик. Игла торчала недвижно.
Не можу я, мистер Райт. Не можу, и все тут.
Почему не можешь?
Не знаю Эбби вспыхнула, машинально разглаживая лежащие на коленях брюки. Наверно, потому, что я счастлива.
Утренние эксперименты не удовлетворили полуосознанную потребность Мэтта. Он предлагал Эбби самые разные вещи: катушку с нитками, авторучку, десятицентовик, ластик для пишущей машинки, каталожную карточку, сложенный бумажный листок, бутылку (последнюю Мэтт счел гениальным озарением). Но ни один предмет, хоть убей, не сдвинулся с места.
Он даже колесо достал из багажника и прислонил к машине. Пятнадцать минут спустя оно так никуда и не делось.
Мрачный как туча Мэтт достал с полки чашку и поставил на стол.
Посуду ты вроде хорошо бьешь? Вот и давай.
Измученная Эбби уставилась на чашку и простонала:
Не можу я.
«Не могу»! свирепо поправил Мэтт. Ума, что ли, не хватает запомнить?
Не могу повторила Эбби. Из голубых глаз хлынули слезы, хрупкие плечики затряслись.
Мэтт не испытал жалости. Неужели все, что он видел, просто иллюзия? Или Эбби действительно нужно быть несчастной, чтобы эксперимент получился?
Что ж, своя логика в этом есть. Дети-невротики играли заметную роль в истории колдовства. На одном из судебных процессов в Англии таких детей будто бы рвало иголками и булавками. Они не могли произнести слов «Господь», «Иисус», «Христос», но легко выговаривали «сатана» или «дьявол». Между серединой пятнадцатого века и серединой шестнадцатого сто тысяч человек приговорили к смерти за колдовство. Сколько из них отправились на дыбу, на костер или в пруд из-за того, что показания против них дали дети? Девочка видела у своей двери женщину. Потом женщина куда-то пропала, и девочка увидела бегущего прочь зайца. Больше никаких улик не понадобилось, и обвиняемой вынесли приговор.
Чем все это объяснить внушаемостью, жаждой внимания? Исследования Общества психологии, на основе которых Мэтт и собирался написать книгу, также указывают на участие детей или молодых девушек в необъяснимых явлениях особенно в явлениях полтергейста.
Несчастной так несчастной.
Собирай вещи, приказал Мэтт. Поедешь домой к отцу.
Эбби, застыв, подняла к нему залитое слезами лицо.
Не поеду я.
Еще как поедешь.
Не поеду, и все тут. Чашка полетела прямо в голову Мэтта. Он инстинктивно заслонился рукой, и чашка прилипла к ладони. Эбби при этом даже пальцем не шевельнула.
Получилось! заорал он. Значит, правда!
Так мне не надо к па ехать? робко спросила Эбби.
Нет, если будешь мне помогать.
Одного раза вам мало, что ли? Вы ж теперь знаете, что я это могу. Хватит уже, а? У меня прям чувство такое, что будет беда. Ну ладно как скажете.
Теперь мне нужно знать, что ты почувствовала, когда чашка полетела ко мне.
Злость.
Нет, не то. Что ты почувствовала умственно и физически?
Эбби сосредоточилась, сдвинув брови.
Господи, мистер Райт. Не мож не могу я найти такие слова. Как будто мне захотелось бросить в вас что-то, вот я и бросила. Всей собой, не одной рукой.
Мэтт поставил чашку обратно на стол.
Попытайся почувствовать то же самое.
Эбби собралась и тут же обмякла.
Не. Не выходит.
Значит, поедешь к отцу!
Чашка качнулась.
Вот! Пробуй еще, пока не забыла!
Чашка закружилась на месте.
Еще!
Чашка поднялась на дюйм и вернулась на стол.
Это ж просто фокус такой, мистер Райт? На самом деле вы не собираетесь везти меня к па?
Нет, но ты можешь еще пожалеть об этом. Будешь тренироваться, пока не научишься полностью контролировать эти свои способности.
Ладно. Только это ужасть как утомительно, когда через силу.
Ужасно утомительно, поправил Мэтт.
Да. Ужасно.
Теперь попробуй еще раз.
К полудню Эбби научилась поднимать чашку на целый фут.
Откуда же у нее берется энергия? пробормотал Мэтт.
Не знаю, вздохнула она, только живот прям подвело с голодухи.
Я очень проголодалась, поправил Мэтт.
Очень. Эбби пошла к буфету. Вам сколько сэндвичей сделать, два?