Алиса Лемешко
Шерочка с Машерочкой
Шерочка & Машерочка
Каждый выбирает для себя
Каждый выбирает для себя
женщину, религию, дорогу.
Дьяволу служить или пророку
каждый выбирает для себя.
Каждый выбирает по себе
слово для любви и для молитвы.
Шпагу для дуэли, меч для битвы
каждый выбирает по себе.
Каждый выбирает по себе.
Щит и латы. Посох и заплаты.
Мера окончательной расплаты.
Каждый выбирает по себе.
Каждый выбирает для себя.
Выбираю тоже как умею.
Ни к кому претензий не имею.
Каждый выбирает для себя.
Юрий Левитанский
Глава первая
Мадам, а вы далеко не дура!
Я и вблизи не идиотка
Одесский юмор
Я уже и не помнила когда, как и каким образом пересеклись наши пути-дороги, но они пересеклись, и мы, говоря высоким слогом, рука об руку пошли по одной дороге.
У каждого человека бывают моменты, когда приходится выбирать. Выбор это испытание Господь обязательно устраивает каждому человеку, чтобы он мог разобраться в себе и найти свой путь. До нашей встречи у нас не было четкого пути. Да и вообще пути не было, какие дороги у пяти-шести летних девочек! Но наша встреча расставила все по местам, с возрастом мы обе поняли, чего хотим в этой жизни и пошли вместе. Мы понимаем друг друга с полу взгляда, мы похожи мыслями, у нас одни и те же жизненные ценности. В психологии это называется равноценный энергетический обмен, соблюдение геометрического принципа соответствия людей друг другу.
«Черт!» выругалась я вслух, включаясь в действительность и стараясь уйти от столкновения с впереди идущей машиной, которая резко затормозила, сидящая за рулем девица увидела подружку и они решили поболтать. Через минуту образовалась пробка, водители отчаянно сигналили, но подружки не обращали ни на кого внимания. Пришлось объезжать по тротуару. Хорошо, хоть до стоянки уже недалеко, и даже местечко нашлось.
В этом большом южном городе совершенно невменяемые водители, такой без башенной езды я еще не встречала. Ездят где хотят, как хотят и когда хотят, светофоры им не указ, а знаки их утомляют. В свой первый приезд в этот город я решила прогуляться по центру, посмотреть достопримечательности, и как человек воспитанный, пыталась перейти дорогу на зеленый свет. Меня за малым не сбила машина, в последний момент, буквально из-под колес меня выдернул молодой человек, сказал с укором:
Жить надоело?
Но горел зеленый, заикаясь пролепетала я.
Молодой человек посмотрел на меня внимательно, понял, что я не местная и назидательно изрек:
Дорогу надо переходить, когда машин нет, а не когда что-то горит.
Я улыбнулось воспоминанию, да, эту истину я усвоила четко! До встречи еще оставалось немного времени, я налила себе из термоса кофе, закурила и включила радио. Местные юмористы изгалялись, как могли, но смешно не было. Было другое, была внутренняя тревожность, предчувствие нехорошее, и мне в очередной раз подумалось, что дело, за которое мы взялись, гнилое.
Из динамиков донеслось радостное: «Черти вынули мою душу, внимательно осмотрели со всех сторон, аккуратно поставили на место и пошли мыть руки», я замерла от неожиданности, и обалдела. Было четкое ощущение, что это сказали именно мне, нам. Ведь это про нас и о нас! Несколько минут я сидела оглушенная, нечего не видя и не слыша, просто перебирая в мыслях детали предстоящего дела, и все больше убеждаясь, что нам не стоит им заниматься. Ладно, будем решать проблемы по мере их поступления. Объявили посадку, я вышла из машины и пошла в зал ожидания, встречать свою Эльку.
В последние годы мы редко берем заказы. Не потому, что деньги не нужны или мы зазвездились, просто живем за границей, в союзе бываем крайне редко. Да, и определенную финансовую подушку безопасности мы создали, теперь можем просто жить и радоваться. Но в этот приезд мы застряли в Питере надолго, болела бабушка Полли, поэтому рядом была баба Капа, а там где она, там и мы. А где мы, там Леон с Габи. И решили мы развеяться. И теперь у нас новое дело. Простюковое и выгодное дельце, как по наивности думали мы, а на деле получается, что можем влипнуть по самые помидоры. Все как-то наперекосяк с самого начала пошло. Я всегда доверяю своему внутреннему чутью, и вот сейчас оно вопит, «бегите от дела подальше». Ладно, встречу Эльку, надо будет еще раз все досконально обсудить.
Получили заказ на одного профессора, который занимался новейшими разработками в области телекоммуникаций. Предоплата сделана, срок семь дней. Первой в поле всегда выезжаю я, изучаю местность, нравы, повадки, если надо, точкую режим. Пути отступления, пути прикрытия, одним словом, техническая часть. Затем на местность выходит Элька, на ней сбор данных, кто и как живет, с кем, чем увлекается, кто окружает. У нее это лихо получается, любит поговорить, влезть в душу. Делаем дело и уходим. План наш расписан по минутам, и схема исполнения всегда одинаковая, проверенная годами, ни на миллиметр не отступаем от запланированных действий, поэтому и не попались ни разу, и дай бог не попадемся.
Мы специалисты по улаживанию конфликтных ситуаций. Некоторые называют нас киллерами, но не поверите, нам абсолютно до фени, что и как говорят. Это тоже труд, причем скрупулезный, четкий, многоуровневый, и одна крошечная ошибка, даже не ошибка, недочет, может стоить жизни.
Как мы докатились до жизни такой? Просто очень хотелось кушать. Мы детдомовские. С ранних лет по интернатам. Первой попала Эля, потом привезли меня. И не успели меня завести в комнату, как она подошла ко мне, взяла за руку и сказала: «Это моя сестричка, кто обидит, убью». Кто не жил в детдоме, не сможет нас понять, окружающие в один голос твердят, что мы невоспитанные, грубые, злые. И да, я с ними согласна, целиком и полностью. Цветочек может вырасти только на домашней клумбе. На обочине растет дикая и сорная трава. И пробиваться в жизни стоило только самим, не надеясь на богатого папика или крутых родственников. Вот и пробивались, как могли, как умели. Детдомовским нигде не рады, так, что о высшем образовании стоило забыть, только училище, только штукатур-маляр или швея-мотористка. Но мы твердо знали, что у нас будет и образование, и счет в банке, и свой дом.
И свою первую кризисную ситуацию разрешили еще в пятнадцать лет. Был у нас в интернате ночной воспитатель, мерзейший мужик. Жирный, морда лосниться и вся в прыщах, волосы грязными сосульками висят. Начальство его боготворило, он то чтения устраивал, то поэтические вечера, то бардовские песни пел, вот у него ни одного побега по ночам не было. И его за это хвалили. А пожаловаться мы не могли, нам бы никто не поверил. И все потому, что он в наказание всех насиловал. Всех, и мальчиков и девочек, поэтому и не было дураков в его смену сбегать ночью погулять по городу.
Может и произошло бы ничего, но он привел своих дружков, и в пьяном угаре они начали хватать девчонок и мальчишек и тащить в койку. Вой, плачь, мат, рыдания стояли на весь интернат, но кто услышит в три часа ночи, когда он один грозный страж на этажах.
Мы с Элькой подружились с тремя мальчишками из старшего класса, часто вместе проводили время, они учили нас навыкам самообороны, метать ножи, одним словом защищаться, а мы просто их любили и уважали. Внешне мы Элькой были похожи, две серенькие белобрысые тощенькие мышки. На свой возраст не выглядели, больно заморенные, и мальчишкам доставляло удовольствие опекать нас, а мы воровали с кухни хлеб и относили им.
Заболел Вовка, ну как заболел, подрался со шпаной возрастной в городе. В интернат еле приполз, вот мы с Элькой и выхаживали его.
Я пошла за горячей водой, и возвращаясь обратно, была перехвачена перепившимися утырками. Был бы один, я справилась, но их было двое. Я орала и вырывалась, но все было бесполезно. И когда меня затаскивали в комнату, краем глаза заметила Эльку и Ромку, делавших мне знаки помолчать. Я сразу заткнулась, закатила глаза и типа отключилась. Утырки расстроились, насиловать бесчувственное тело им не хотелось и они решили выпить. Под шумок открылась дверь и в нее тенью скользнули мои друзья. У них были заточки. Это и решило судьбу утырков. Мы убили всех дружков, самому воспитателю влили почти бутылку водки, вложили в руку окровавленную заточку и спокойно пошли спать. А на утро, что началось! Менты, прокуратура, госбезопасность, РайОНО, министерство здравоохранения, короче, только ленивый не пнул интернат, за разврат, дебош и пьянку. Старое руководство сразу сняли, а с новым мы прожили только семь месяцев и нас выпустили, в люди.
Приземлился самолет. Подали трап, стали выходить пассажиры. По старой привычке я старалась угадать, в каком виде предстанет перед до мной Элька. Это супер профессионал по изменению внешности, причем этому она нигде не училась. Это у неё дар. И толпе прилетевших я приметила эдакую серую мышку, в мешковатой одежде на два размера больше, жиденькие волосенки, до сих пор не понимаю, как из пышной шевелюры сделать тощий мышиный хвостик, собраны в пучок, очки в старомодной оправе, потертая холщовая хозяйственная сумка, на ногах простые сандалики. А вот это косяк, на ногах не простые сандалии, но для людей разбирающихся, что почем, это несоответствие бросается в глаза. Сандалики стоили под штуку баксов.
Мы обнялись, расцеловались, не можем, друг без друга даже суток прожить, и медленно пошли к машине, внимательно осматриваясь вокруг, привычка. Мы давно работаем в паре. Нам нравится то, чем мы занимаемся, это приносит много, очень много денег.
Босоножки в наследство получила? поинтересовалась я.
Что, очень заметно? Элька была расстроена. Понимаешь, уже подошла к двери, нога подворачивается и рвется ремешок у дешевых босоножек. А я суеверная, хватаю первые попавшиеся с полки, выскакиваю за дверь, переобуваюсь уже возле калитки и только сев в такси, замечаю, что на ногах.
Ладно, туман будет, прорвемся, успокоила я.
Свои первые несколько заказов мы выполнили совершенно бескорыстно. Да и не заказы это были, а досадная помеха. Но получилось чисто и красиво. С этого все и началось. Были смутные времена, началась перестройка, закрывались предприятия, зарплаты не выплачивались годами, магазины стояли пустые, нечего было кушать, нечего было одеть. В кошельках только талоны, да и на них нечего взять, в магазинах одна морская капуста. Мы молоды, красивы, амбициозны. Нас выкинули из интерната в ГПТУ учиться на штукатуров-маляров! А нам банально очень хотелось есть. Однажды наша общая знакомая предложила подзаработать. Иринка работала в гостинице, где часто останавливались иностранцы. У них была валюта, и хотелось русской экзотики. Женщин они хотели порядочных, умных, не с панели. Иринка и сама частенько подрабатывала за валюту. Предложила нам, мы долго не думали. Стали появляться деньги, красивые и дорогие вещи. В холодильнике появились деликатесы, если колбасу можно назвать деликатесом. Дело в том, что мы спали не со всеми подряд, у нас были постоянные клиенты. В то смутное время продавалось все. И нефть, и газ, и лес, и земля, и предприятия. И под шумок все скупалось. Отсюда нынешние олигархи.
И каким-то непостижимым образом об этом узнал наш начальник, сволочь конченная, и потребовал выплачивать ему проценты, в противном случае грозился уволить с работы и опозорить на весь город. Делиться естественно мы не хотели, и ответ пришел сам собой, его надо убрать с дороги, чтобы не мешал. Сделали мы это красиво, с театральными эффектами, потому что были молоды и неопытны. Сейчас мы не делаем лишних телодвижений. А тогда хотелось театра! Нашли шлюху больную СПИДом, наркоманку. Отмыли, одели, дозу подкинули, славная девчушка вышла. Иринка номер в гостинице организовала. Все засняли на камеру. И через два дня с пленкой, справкой-анализом я предстала перед начальником и предложила два варианта: либо он застрелится сам, либо весь компромат отдаю в местную прессу. Стреляться он не хотел, трус, деньги начал предлагать, ну и пришлось ему помочь. Когда опера увидели кассету, сразу закрыли дело, самоубийство. А девчушка вскоре от пере дозы умерла. Только сын его, Олег, мерзота, не поверил, он тогда простым опером в забытыми всеми Сосновске работал. Трясли нас всех и не по одному разу, но
Время было смутное, лихие девяностые! Жилось очень трудно. С иностранцами спать перестали, они перестали ездить в союз, да уже и союза не было. Доходы резко упали, зарплату не выплачивали по полгода. Свои подвиги мы живописали в интернете и предложили услуги по улаживанию конфликтных ситуаций. Что-то типа: «Специалисты по улаживанию конфликтных ситуаций решат Ваши проблемы». Это тоже работа, причем очень трудная, только платят за эту работу в валюте и с несколькими ноликами на конце. Но, как не странно пошли заказы. Потекли денежки. Поначалу брались за все подряд. Набивали руку и карманы. Сейчас, после того, как счет в банке округлился, мы стали разборчивее, беремся только за очень дорогие заказы или очень сложные, дабы не потерять квалификацию и пощекотать себе нервишки.
Алька, что-то не так, с тревогой спросила Элька ты мрачная и задумчивая, это не к добру
Да знаешь ли, не сходится у меня дебет с кредитом. Не заказ, а сплошная головная боль. Даже окружающий мир, и тот, мне не кажется, вопит, откажитесь!
Согласна с тобой, нахмурилась подруга, мне тоже очень многое не нравиться, может и правда, соскочим?
Для начала пройди по маршруту сама, может я просто устала или чего-то не вижу
Хорошо, завтра так и сделаю
Остановились мы в гостинице, которая была рядом с Домом культуры нефтяников, там шел семинар и практические конкурсы для стилистов и мастеров парикмахеров, а так как у нас свой небольшой салон, мы как нельзя кстати вписались в эту тусовку. Заранее записались, оплатили, и даже портфолио своих работа прислали.
Номер изысками на отличался, но постель была чистой, в ванной краны не текли, на полу небольшой ковер и как-то несуразно стоит кресло между кроватями. Я хотела было переставить его к окну, но под креслом оказалась дыра, и мы оставили кресло в покое.
Быстро переодевшись, мы поехали на квартиру, которую сняли на неделю, потому что всегда должен быть запасной аэродром на случай нелетной погоды, да и не оставлять же оружие в гостинице.
Квартирка была старой и убогой, как в прочем и весь этот район. Центр города богатый, чистый, светлый, ухоженный, там дорогие бутики, ювелирные центры, мэрия и администрация. Но чем дальше от центра, тем беднее улицы и магазины, разбитые дороги, грязные замусоренные дворы. Кругом запах нищеты. Даже менты сюда не ездят. В квартире стоял видавший виды диван, стол, два стула и радио, на полу скромный половичок, несмотря на ужасающую нищету, было чисто и опрятно. Ноутбук всегда с нами, можно в любое время просмотреть заказы и выйти с заказчиками на связь. Мы надежно спрятали оружие и отправились изучать обстановку.
Институт находился далеко от центра, в так называемом спальном районе. Это и хорошо, и плохо одновременно. Но из всего можно извлечь выгоду. Еще раз прошли вес маршрут, и все это время не покидало ощущение подставы.
Клиент, профессор, оказался ужасным занудой и педантом. Этот ученый сухарь за все время наблюдения ни на секунду не нарушил режима. Ровно в 7-30 открывалась парадная дверь и выкатывался профессор. Размерами он был 1,20 в высоту и 1, 20 в ширину. Без пяти минут восемь он входил в кабинет. Ровно в восемь к нему с докладом заходила секретарь вида немыслимого, возраста неизвестного. Высокая и худая, как жердь, волосы зализаны и собраны в пучок, на носу очки, год выпуска 1917!
До 13-00 профессор сидит в кабинете, ровно в это время выходит в столовую, где его уже ждет тарелочка овсянки и стакан кипяченного молока. Ровно в 14-00 он заходил в кабинет и до 18-00 оттуда не высовывал носа. В 18-10 выходил из института, садился в служебную машину и ехал домой. В 18-40 у подъезда его встречает жена, которая к тому времени всегда выходила, чтобы прогуляться с собакой. В 20-00 в кабинете загорался свет и не гас до 23-00. Вот такой экземпляр. Прям робот какой-то.
Мы, конечно, расспросили потихоньку сотрудников некоторых. И все в один голос говорят его ненавидят в институте все от замов до уборщиц. Такое создалось впечатление, что всем коллективом скинулись и заказали. Но нам не до шуток, предоплата сделана, срок истекает, а мы буксуем на месте.