Друзья уставились на неё.
Лотта, не веря своим ушам, округлила глаза.
Но это же незаконно!
Когда Гассбик было дело до каких-то законов, кроме её собственных? произнёс Сем, окинув взглядом роскошный коридор и безжизненное тело на полу.
Мне стоило догадаться. Девочке никогда не позволят быть корабельным инженером, выдохнула Лотта. Он наверняка отправил бы меня стирать бельё. Зря мы не послушали тебя, Милу.
Не проронив ни слова, Милу на секунду стиснула ладонь подруги.
Нам нельзя здесь находиться, сказал Эг. Власти могут решить, что мы её убили.
Мы не можем просто сбежать, заявила Лотта. Из опеки пришлют новую директрису. Возможно, нам удастся объяснить, что
Сем перебил её.
Ты серьёзно? Думаешь, что нам поверят? Мы не можем упустить этот шанс. Эг прав, надо бежать.
Но нам некуда идти.
Никто ничего не сказал, и в пропитанном маслянистым дымом воздухе повисла давящая тишина.
Милу крепко сжимала в руке туловище кошки, затем решила взять оторванную голову. Наклонившись, она заметила, что из тряпичной шеи выпало что-то маленькое и тяжёлое: с глухим стуком предмет упал к её ногам. Мочки ушей заледенели, и девочка коротко, резко втянула ноздрями воздух.
В свете лампы блестел серебряный кружок. Милу опустилась на колени.
Милу? Эг плюхнулся рядом с ней с одной стороны, Фенна с другой.
В горле у Милу встал ком. Дрожащими руками она отложила игрушку и подняла блестящий предмет.
Что это? поинтересовался Сем и вместе с Лоттой присел на корточки.
Милу сглотнула, и все наклонились ближе.
Размером предмет был приблизительно с гульден[7], а толщиной с её мизинец. На потускневшей серебряной поверхности поблёскивали крошечные камни, выложенные в линию и сверкающие, а по краю шёл золотистый полумесяц. Наверху имелась петелька, сквозь которую была пропущена тонкая цепочка, а внизу оказалась застёжка, самая микроскопическая из всех, что Милу когда-либо видела. Откинув крышку, она обнаружила необычный циферблат: над каждой римской цифрой располагалась крошечная золотая звезда. В центре оказался нарисован синий диск, наполовину скрытый рисунком, изображавшим солнечный и лунный циклы.
Шестерёнки в карманных часах давно замолчали, и стрелки застыли в полной неподвижности.
А это объясняет предполагаемое сердцебиение у кошки, пробормотала Лотта. Я ведь говорила тебе, что всегда существует логическое объяснение.
Милу перевернула часы: на обратной стороне имелась изящная надпись, такая мелкая, что девочке пришлось наклониться ещё сильнее, чтобы её прочесть.
«Под звёздами я тебя нашёл.
52.284040, 4.784040
Под луной я тебя потерял».
Холод спустился от ушей к шее и заморозил плечи, когда она перечитала надпись.
«Я тебя нашёл».
Холод становился более давящим, пронизывающим, колючим.
«Я тебя потерял».
Первые две строчки были выгравированы аккуратным шрифтом, последнюю просто нацарапали на поверхности часов.
Географические координаты, с благоговением прошептал Эг, указывая на цифры.
Координаты. Милу рвано выдохнула.
«Я тебя потерял».
Дрожащим пальцем она провела по цифрам. Потерянное можно обрести снова если знаешь, где искать.
Я ухожу! сказала она, слова наконец-то сорвались с её губ.
Изумлённые лица друзей повернулись к ней.
Вот послание от моих родителей, объяснила она. И пока вы ничего не сказали, это не мои безумные теории, а доказательство. Я буду их искать. И хочу, чтобы вы составили мне компанию. Давайте вместе уйдём из приюта. Без оглядки.
Милу, тихо и с отчаянием в голосе проговорила Лотта, нам нужны документы. Надо, чтобы нас взяли в семью, и только это единственный выход, но никто, кроме ужасного торговца, нас брать не хочет.
Милу расправила цепочку и надела часы на шею, в её голове уже зрел план. Интуиция ободряюще щекотала уши.
Значит, нам нужно усыновить и удочерить самих себя.
9
Лампа мерцала, крысы скреблись, Гассбик лежала неподвижно, а Милу, у которой горели глаза и уши, повернулась к друзьям и начала объяснять.
Всё на самом деле просто, тараторила она, и голова у неё кружилась, словно Милу только что пробежала тысячу кругов. И очевидно. Мы в курсе, что Брэм Поппенмейкер, мой отец, сделал эту игрушку. Вероятно, он создал и часы. Их могла смастерить и моя мама Думаю, они спрятали их, поскольку знали, что директриса приюта захочет их украсть, и они, безусловно, правы. Я считаю, что получила настоящую зацепку. Конечно, тряпичная кошка никак не могла подсказать мне, где искать родителей, но
Милу! раздражённо воскликнула Лотта.
Что?
Ты до сих не объяснила, как собираешься вытащить нас отсюда.
Милу встряхнулась, стараясь успокоить вихрь мыслей.
Элементарно. Мы выпишем себе сертификаты об усыновлении и удочерении на имя моего папы, а потом уйдём.
Эг нахмурился.
Куда именно?
Милу указала на цифры на задней крышке часов.
Сюда, конечно!
Но куда нас приведут координаты? спросил Сем.
Кто знает? хмыкнула Лотта. Это может быть где угодно. Милу, нам нужен настоящий план. Ротман скоро вернётся. Наверное, нам надо побыстрее добраться до спальни и притвориться спящими. А утром мы сделаем вид
Вообще-то, встрял Эг, и его глаза заблестели, эти координаты в пределах радиуса города приблизительно сотня километров.
Он поднял часы Милу повыше, чтобы все видели.
Амстердам находится на пятьдесят втором градусе широты и почти на пятом градусе долготы. У меня ушло семь попыток и в два раза больше наказаний на то, чтобы выбить из Гассбик информацию, когда я начал составлять карту. Вряд ли она собиралась мне всё рассказывать, но, похоже, ей очень хотелось, чтобы я заткнулся. В любом случае это того стоило. Теперь надо отыскать место, подходящее под координаты, для чего потребуется карта получше, чем у меня, и Эг широко улыбнулся. А ещё я знаю, где мы можем её достать.
Милу обняла его.
Подожди, произнесла Лотта. Даже если мы найдём искомое место, нет никаких гарантий, что это приведёт нас к чему-то путному.
Милу хотела было заспорить и сказать, что её родители никогда бы не оставили ей бесполезные координаты, но вовремя сдержалась. Чтобы убедиться, Лотте нужна логика, а не оптимизм.
Если мы застрянем здесь, то обязательно попадём в беду, что бы мы ни делали, тихо заметила Милу. Если сбежим, у нас будет шанс пусть крошечный! но реальный шанс навсегда расстаться с приютом, с рабским трудом и со смотринами.
Все посмотрели на тело Гассбик. Часы с маятником отбили четверть часа.
Сем выпрямился.
Надо решать сейчас. Милу права. Другой такой возможности у нас не будет.
Милу лучезарно улыбнулась ему, но её улыбка угасла, когда он мягко покачал головой.
Я не особо хочу найти твоих родителей, Милу. Ты прекрасно понимаешь, как я отношусь к людям, которые бросили нас. Я согласен уйти, потому что это действительно наш единственный шанс покинуть приют на своих условиях.
Милу тяжело сглотнула.
Верно.
Эг встал.
Я никогда не любил это место, сказал он, взглянув на неподвижную директрису. Никто из нас не любил. Тут мы видели только боль.
Мальчики выжидающе посмотрели на остальных.
Либо мы убираемся отсюда все вместе, либо остаёмся, подытожил Сем. Но я никого из вас не брошу.
Фенна тоже поднялась и склонила голову в знак согласия.
Лотта вздохнула и протянула руку Милу, а затем кивнула.
Хорошо, я с вами.
Лотта, Сем и Фенна ушли, чтобы собрать вещи и поискать еду в дорогу. Милу потащила Эга к кабинету директрисы, аккуратно переступив через тело. Дверь в комнату Гассбик заскрипела, и у девочки по коже побежали мурашки.
Тсс! прошипел Эг. Ты перебудишь всех мёртвых собак в округе.
Милу широко распахнула дверь. Эг перешагнул порог, и мальчика окутал золотистый свет: он первым очутился там, где ещё совсем недавно Гассбик и Ротман обсуждали свои гнусные планы.
Милу последовала за Эгом. Казалось, будто они прошли сквозь стену, отделявшую тепло от холода. В огромном камине из мрамора и железа ярко полыхал огонь, над ним висел нарисованный углём портрет Гассбик в рамке, выкрашенной золотой краской. В центре помещения находился солидный дубовый стол, по сторонам которого стояли две масляные лампы. А на столе лежала толстая книга в кожаном переплёте, на обложке жирными буквами было вытеснено: «СИРОТЫ ПРИЮТА МАЛЮТКА-ТЮЛЬПАН, УЧЁТ».
Вот оно! проговорила Милу.
Здесь обстановка как в роскошном особняке, заметил Эг, слегка ослабив платок на шее. За одни лампы можно было бы выручить кучу денег и купить новую одежду для каждого из нас.
У Гассбик нет совести, ответила Милу, презрительно кривя губы, и взглянула на потрескивающие дрова в камине. Здесь жарко, а нас всех она морозила.
Давай не будем медлить, сказал Эг, сев за стол: его ноги теперь болтались над дорогим пепельным ковром.
Милу открыла учётную книгу на последней исписанной странице, где было имя девочки, которую удочерили шесть месяцев назад. Внизу сертификата Гассбик небрежно нацарапала её имя.
А почему тут ничего не написано про мальчика, которого Фортёйны забрали сегодня утром? спросил Эг.
Она искала, кому бы нас сплавить, и явно была слишком занята, чтобы заниматься бумагами. Ты сможешь скопировать её подпись?
Эг взял со стола чистый лист бумаги, вытащил перо из чернильницы, сделал несколько пробных завитушек, а потом изобразил подпись.
Милу сравнила листок Эга и страницу из книги.
Великолепно! Не вижу разницы.
Эг лучезарно улыбнулся и открыл чистую страницу в учётной книге. Перо замерло над бумагой.
Уверена, что твои родители это одобрят?
Конечно, не раздумывая, ответила Милу.
Она положила тряпичную кошку на стол перед Эгом и указала на вышитую на лапе метку.
«Брэм Поппенмейкер» это пишется вот так.
Эг ухмыльнулся и принялся заполнять сертификат. Он нацарапал подпись, подул на чернила и оторвал верхний лист: копия сертификата осталась на розовой страничке под ним.
Официально мы уже не сироты, заявила Милу, улыбаясь до ушей.
Итак, Милу Поппенмейкер, сказал Эг, хмыкнув, не пора ли нам убираться отсюда?
Секунду, ответила девочка.
Она захлопнула учётную книгу, взяла её и выскользнула в коридор.
Милу открыла соседнюю дверь. Спальня директрисы оказалась такой же роскошной, как и прочие помещения в Запретной зоне, но девочка не стала задерживаться, чтобы осмотреть её. Она лишь быстро обошла кровать с пологом и направилась к знакомой плетёной корзине для белья. Отодвинув грязные платья и нижние юбки, она спрятала книгу в самом низу.
На всякий случай, Милу усмехнулась, оглянувшись на Эга. Полагаю, новой директрисе придётся попотеть, чтобы её найти!
Бом! Часы начали отбивать девятый час, и потолок задрожал. Когда стены зазвенели от третьего удара, Милу и Эг уже миновали красную линию и вернулись в холодный, мрачный вестибюль, вздрагивая на бегу. Остальные ждали их, ёжась от холода.
Мешок из-под муки висел у Сема на плече, плетёный гробик Милу он держал под мышкой, «Книгу теорий» зажал подбородком, а принадлежавшее Эгу угольное ведро болталось на длинных пальцах мальчика. Лотта сумела обнять двумя руками свой жестяной ящик для инструментов и три меховых пальто директрисы. У Фенны была её корзинка для пикника.
Это как-то неправильно, прошептала Лотта, когда прозвучал четвёртый удар. Бросать здесь остальных сирот.
Эг выхватил у Сема ведро из-под угля. Милу взяла корзинку в форме гроба, а «Книгу теорий» затолкала в рукав.
У нас нет выбора, ответил Сем.
Пятый удар прокатился по мраморному полу.
Фенна приподняла крышку корзины: на дне лежали тронутые плесенью овощи и несколько ломтей чёрствого хлеба.
Лотта раздала друзьям пальто директрисы. Фенна и Эг укрылись под одним, другое присвоил себе Сем, а последнее разделили Лотта и Милу.
Вот и всё, сказала Милу.
Сертификат лежал у неё в нагрудном кармане, и она накрыла его рукой. Прозвучал шестой удар, и девочка в последний раз окинула взглядом вестибюль.
Вы готовы?
Остальные уверенно кивнули и устремились к входной двери, а комнату сотряс седьмой удар.
Неужели они сбегают и Милу отправляется на поиски родителей?
Сем положил ладонь на дверную ручку, когда прозвучал восьмой удар.
Милу услышала громкое ржание снаружи, и уши ей закололо так сильно, что она вскрикнула.
Сем, не
Но он уже распахнул дверь, впустив облако маслянистого дыма.
Крупная, унизанная кольцами ручища разогнала дым, и на ребят уставилось ухмыляющееся усатое лицо.
Вот и вы, kindjes, произнёс Ротман. А вы быстро собрались.
10
Дети в немом ужасе смотрели на торговца, а эхо девятого и последнего удара звенело вокруг них. Милу стискивала в пальцах часы, интуиция отчаянно вгрызалась ей в скальп и шею.
Торговец лучился золотозубой улыбкой.
Вы не хотите впустить меня?
Волна ледяной дрожи, более холодной, чем зимний ветер, дующий снаружи, прокатилась по спине Милу и буквально выставила её вперёд. Девочка ткнула Сема локтем в бок и подняла взгляд на Ротмана.
Нет, прошептала она.
Усы Ротмана дёрнулись.
Нет, прорычала Милу. И повторила ещё резче: НЕТ!
Девочка схватилась за дверь и захлопнула её, но что-то хрустнуло, прежде чем створка окончательно закрылась. Снаружи Ротман заревел от боли. Посмотрев вниз, Милу обнаружила, что сапог торговца наполовину находится внутри: дверь зажала лодыжку.
Ротман толкнул дверь, и Милу отлетела на Сема.
Ты маленькая
Из-за её спины появились чьи-то пальцы и впились в дверь. А затем все пятеро упёрлись руками в деревянное полотно. Милу пинала сапог из тюленьей кожи, пока он наконец не исчез снаружи. Тяжёлая створка захлопнулась с оглушительным грохотом: задребезжали окна и ставни по обеим сторонам вестибюля.
Сем задвинул засов, и друзья разом отступили назад.
Но Ротман опять ломился в приют.
Откройте!
Милу посмотрела в боковое окошко. Торговец молотил кулаками в дверь и выглядел зверски. В здании напротив распахнулись ставни. И в других домах тоже. Поняв, что за ним наблюдают, Ротман перестал бушевать. Он оправил сюртук и свирепо уставился на девочку.
Поправив корзинку на плече, Милу прикрыла ставни и обречённо посмотрела на остальных.
Другого выхода нет, сказал Сем. Мы в ловушке.
Задребезжал дверной колокольчик.
Лебёдка! крикнула Лотта.
Она развернулась и потащила Милу к лестнице.
Дзинь-дзинь-дзинь-дзинь!
Все пятеро взбежали по крутым ступеням, скрипя корзинами, гремя жестяной коробкой и ведром и размахивая мешком из-под муки. Милу вцепилась в перила, когда они повернули и на полной скорости понеслись по очередному лестничному маршу. Тонкий луч лунного света, сочившийся сквозь треснувшие ставни, озарял прачечную. Чтобы добраться до маленького оконца, нужно было протиснуться между лоханями и столами.
Наверное, надо лезть по двое, предположила Лотта.
Она распахнула ставни, и те душераздирающе скрипнули. Корзина для белья уже висела снаружи, освещённая луной и раскачивавшаяся на ледяном ветру, который тотчас обдал детей резким порывом.
Эг и Фенна, вы первые.
Эг сразу выглянул наружу, а потом протянул руку Фенне.
Готова?
Колокольчик продолжал бренчать без остановки.
Ротман скоро перебудит всех сирот. Хватит ли им храбрости, чтобы встать с кроватей и пойти на разведку? Кто знает? А ведь они ещё не в курсе, что Гассбик мертва.
Фенна вылезла вслед за Эгом. Затем ребята забрались в корзину для белья. Верёвка застонала. Обоим пришлось потесниться, учитывая, что с ними была корзинка для пикника и ведро из-под угля.
Готовы? спросила Лотта и начала поворачивать изогнутую рукоять.