Сэйди ни разу в жизни не была на океанском пляже, но слышала, что воздух там на вкус соленый, а вода денно и нощно разбивается о берег. Девочка копила деньги, и на сегодняшний день у нее уже имелись один доллар и десять центов. Когда наберется достаточно, Сэйди собиралась отправиться на побережье океана в точности как Джин Тирни. Вот только сперва смотается в кино, что в Шарлоттсвилле.
Перелистнув журнал к странице с содержанием, Сэйди нацелилась было просмотреть заметку о мисс Джин, однако застыла, заметив заголовок «Реальные боевые действия». В статье говорилось, президент Рузвельт официально заявил, что американские военные корабли разбиты и потоплены, что погибло более 2300 человек. И что Америка почти вступила в войну с Японией и Германией. Сэйди сразу же подумала о Дэнни. Тот бросил школу после пятого класса и не умел толком писать. Потому-то, как она подозревала, он и не слал вестей домой в течение последнего года.
Колокольчики на входе зазвенели, одновременно послышалось звяканье стеклянных банок друг о друга. Обернувшись, Сэйди увидела входящего в магазин Джонни. Прошагав через зал, он водрузил ящик с банками на прилавок.
Доброе утро, мистер Салливан, кивнул он хозяину. Как нынче поживаете?
Да не жалуюсь, Джонни. При виде банок взгляд мистера Салливана сразу перестал быть томно-кислым.
Спасибо за заказ, сэр.
Ваш напиток неизменно скрашивает мне праздники, когда к нам приезжает погостить теща. Запишу два доллара на ваш счет.
Благодарю.
Мистер Салливан поднял банку, поглядел прозрачную жидкость на свет, после чего поставил обратно в ящик.
Чудесненько, обронил он.
Сэйди поспешно перевернула страничку журнала, понимая, что если Джонни увидит военные снимки, это его сильно встревожит. Его и так уже распаляла ярость в отношении Японии, а новости из Европы это могли порядком усугубить.
Она пролистнула до страницы, являвшей Розалинд Рассел в день ее свадьбы. Замуж она выходила за некоего парня по имени Фредерик Бриссон. Сэйди и понятия не имела, кем является жених, однако за спиной у новобрачных она узнала Кэри Гранта и Лоретту Янг. Все четверо сияли лучезарными улыбками.
Вас не заинтересует возможность взять у меня еще пять банок? спросил Джонни. Я в этом году сделал дополнительную партию.
Я не могу отнести на ваш кредит больше, чем уже зачислил, ответил мистер Салливан. Если я чересчур заиграюсь с бухгалтерией, то недостача выплывет наружу.
Да я вот подумал: вы же можете их продать. А выручку поделим пополам.
Задумавшись, мистер Салливан заглянул в ящик.
Брать немножко для себя это одно. А продавать совсем другое. Что насчет этого скажет Бойд?
Я дал ему на банку больше, так что в ближайшие дни шериф будет глядеть в другую сторону. Впереди праздники, так что наверняка найдутся желающие пропустить стопочку-другую.
Салливан еще раз посмотрел на банки. Он был достаточно сметливым, чтобы согласиться, что в праздники народ и вправду ищет, где бы лишний раз принять на грудь.
Тогда по рукам, Джонни, протянул он ладонь. Загляни ко мне через несколько дней, чтоб забрать свою половину.
Джонни пожал ему руку:
Хорошо, сэр.
Мистер Салливан расставил банки подальше в стороне, чтобы их не видно было с улицы через витринное окно, но так, чтобы их сразу заметили постоянные покупатели, которые знали, куда смотреть.
Затем Джонни вытащил из кармана помятую бумажку и, прищурившись, вгляделся в темные каракули записки.
Матушке понадобятся три мешка муки, банка топленого жира и соль.
И все?
На сей раз да.
Хозяин перевел взгляд на Сэйди:
Полегче там со страничками, Сэйди Томпсон.
Да, сэр.
Нет ли каких-либо новостей насчет войны? спросил Джонни. Я слышал, Национальная гвардия вовсю активизировала учения. Похоже, их в любой день могут призвать.
Не стоило бы торопиться, заметил Салливан. Я был во Франции в 1918 году.
Но мы же тогда выиграли, вскинулся Джонни.
Мистер Салливан неспешно выставил на прилавок небольшие мешки с мукой.
Никто тогда не выиграл, Джонни.
Вы так говорите, будто вы проиграли, мистер Салливан, подала голос Сэйди.
Это была кровавая баня, Сэйди. И победа в войне никогда не дается так легко, как это пытаются нам внушить политики, тихо сказал хозяин.
Не так уж и трудно взять в руки оружие и стрелять по врагу, возразил Джонни. Я вон с восьми лет белок стрелял.
Человека застрелить совсем не так просто, Джонни.
Когда, наконец, их разговор перешел на стоимость зерна и последний урожай пшеницы, Сэйди вновь стала разглядывать мягкие локоны Джин Тирни и ее темные глаза с густыми ресницами. И хотя фотография была черно-белой, девушка готова была поспорить, что ногти у актрисы выкрашены в красивый и яркий красный тон.
Мне, кстати, вот что вспомнилось, сказал вдруг мистер Салливан. У Картеров сегодня вечеринка, и молодой доктор Картер просил передать, если я тебя увижу, чтобы ты заглянул к ним в Вудмонт. Они празднуют нынче женитьбу мистера Эдварда и чествуют его заморскую невесту. Так что у них там, надо думать, довольно шумная пирушка.
И просили передать, что им понадобится мой самогон? уточнил Джонни.
Во всяком случае, он пожелал видеть именно тебя. Возможно даже, захотят взять побольше. Сдается мне, у молодого доктора Картера нынче самое настроение тряхнуть мошной. Он положил поверх муки банку с топленым жиром.
Будем надеяться, кивнул Джонни.
Сэйди подтолкнула брата локтем:
Мама же сегодня устраивает большой ужин. Она уже несколько недель выдерживает на праздник окорок.
Ужин подождет, отрезал Джонни. Мы не можем себе позволить отказываться от дополнительных денег. Особенно теперь.
Почему «особенно теперь»? переспросила Сэйди.
Морщинки на озабоченном лице Джонни пролегли глубже.
Потому что никто не знает, что случится завтра.
Сэйди закрыла журнал.
Война и так увела от нас Дэнни. И по-моему, с Томпсонов этой дани уже достаточно.
Но Джонни помотал головой:
Это совсем не так работает, Сэйди.
Глава 6
Либби
Понедельник, 8 июня 2020 г.
Поместье Вудмонт
Пикап Коултона заурчал двигателем и, мягко покачиваясь, покатился по ухабистой грунтовке с высящейся по бокам травой. Дорога, как и оранжерея, три десятка лет оставалась заброшенной, и лес отвоевал себе большую ее часть. И хотя по ней недавно явно прошелся грейдер, потребуется проехать по этому пути еще не один раз, прежде чем дорога снова станет ровной. Леса вокруг были старыми и густыми как раз, наверное, такими, как и в ту пору, когда первый из Картеров оставил свою пометку на этой земле.
Поверить не могу, что я не слышала ни разу про оранжерею! изумилась Либби, поднимая фотокамеру, чтобы заснять дорогу.
В семье Картеров всегда предпочитали держать ее лишь для своих.
Хозяева Вудмонта вообще имели репутацию людей скрытных и замкнутых. Единственный раз, когда им довелось попасть в поле зрение общественности, случился в конце девяностых, когда один журналист в Ричмонде написал статью об Эдварде Картере и его работе в Линчбургской школе медицинской подготовки и в тамошней больнице. Если верить той статье, доктор Эдвард Картер участвовал в стерилизации пациенток, признанных недееспособными. В статье доктор Картер утверждал, что нисколько не стыдится проделанной работы и что он всю свою жизнь посвятил заботе о женщинах. Вскользь упоминалось и о его работе с бедными слоями населения, и о тысячах благополучных родоразрешений, которые он принял.
Либби вспомнилось, как ее отец что-то пробормотал тогда неразборчивое насчет доктора Картера, но когда она попросила повторить, отец сказал, что это неважно.
Ты, я знаю, выросла в Блюстоуне но я почему-то тебя совсем не помню, сказал Коултон.
Когда мне было тринадцать, меня отправили учиться в пансион. Ты в каком году окончил школу?
В 2003-м.
Ну, а я была бы в выпуске 2007 года. Так что мы там по-любому бы разминулись.
Внезапно пикап наехал на рытвину, нос его качнулся вниз, потом на миг задрался кверху, и Либби пришлось ухватиться за поручень дверцы.
А ты здесь прожил всю жизнь?
Я одиннадцать лет прослужил на флоте. Два года назад списался на берег после того, как умерла жена. У меня два совсем юных отпрыска.
Осознание того, что Коултон потерял жену, странным образом заставило ее испытать к нему еще больший интерес. Так же, как и ее, жизнь подло ударила этого человека.
Это и есть те два мальчика, что были на свадебном фуршете?
Ну да, их было бы трудно не заметить, усмехнулся он.
Где же они сейчас?
У моей мамы. Не передать словами, как здорово она мне помогает.
А отец твой был главным садовником в Вудмонте до тебя?
Верно.
Не думала, что в Штатах должность может передаваться из поколения в поколение. Это настолько по-английски. Прямо как в «Аббатстве Даунтон»[3]!
Его губы тронула легкая улыбка.
Может быть. Я очень рад, что Элайна решила сохранить имение, а не продавать его частями если не считать того, что она уже вынуждена была продать.
Большинство старинных имений вроде этого имеют высокие накладные расходы на содержание и немалые налоги. И если у тебя нет огромного трастового фонда, чтобы поддерживать его в приличном состоянии, то единственный жизнеспособный вариант это сдавать в аренду на проведение деловых мероприятий, свадеб и прочих торжеств. Как тебе подобный бизнес?
Не думаю, что мы к этому полностью готовы. Он усмехнулся, явно нисколько не обескураженный этой идеей. И Либби предположила, что Коултон достаточно прагматичный человек, не расположенный идти на риск без особой необходимости. Свадьба Джинджер явилась этаким пробным пуском. Выйти замуж она решила четыре недели назад и собиралась устроить торжество в здании муниципалитета, когда Элайна предложила ей Вудмонт.
Четыре недели очень узкий срок для подготовки свадьбы. Ей повезло, что она здесь своя.
В тот день все прошло бы лучше, послушайся она моего совета взять напрокат шатер.
Ну, обычно невесты, женихи и матери невест не очень-то прислушиваются к советам. У каждого свое видение грядущего празднества, и такие чисто практические моменты, как погода, не всегда берутся в расчет.
Буду иметь в виду, если Элайна и впрямь решит ступить на эту стезю. А ты давно уже в фотобизнесе?
Пять лет. Поначалу я была медсестрой при онкологических больных. Но потом настал момент, когда мне понадобилось отойти от этой работы.
И ты достаточно востребована как фотограф?
Я бы сказала, очень.
Тебе повезло.
Да, работа всегда дело хорошее.
Он понизил передачу и сбавил ход, поднимаясь по пологому холму. Лес вдалеке расступался, и Либби заметила там проблеск реки. Поместье Вудмонт располагалось у округлого изгиба реки Джеймс, где она заметно сужалась. За весну и начало лета дожди подняли в ней уровень воды, и река быстрее покатилась по острым выпирающим камням.
Река, смотрю, там намного уже, сказала Либби.
Обычно вода спокойная. И в это время года у нас тут много любителей каяка.
Сегодня-то, скорее, их ждет сплав по бурной реке.
Это да. Бывают и смертельные случаи.
Либби обратила внимание на его руку, держащую руль, и поймала себя на том, что не может отвести взгляд от его загорелых пальцев с аккуратно подстриженными ногтями. У Коултона были очень сексуальные руки, и эта мысль напомнила ей о том, что последний раз она занималась любовью, еще когда пыталась забеременеть от Джереми.
А где ты жила до того, как сюда вернулась? поинтересовался Коултон.
В Ричмонде. Снимала там квартиру в историческом районе города. Всегда любила старинные здания со своей историей.
Между тем пикап спустился по небольшому склону, повернул и сразу же Либби увидела стеклянную конструкцию размером примерно шесть на двенадцать метров, уютно устроившуюся посреди лесных зарослей.
Это и есть оранжерея?
Надо думать, официальное ее наименование «солярий» или «зимний сад». Фактически это теплица только намного пальцастее.
Поставленные вытянутым восьмиугольником стеклянные стены соединялись куполообразной крышей. Стекла сплошь покрылись грязью и обросли мхом, а также пышными лианами плюща, мешавшего увидеть, что внутри. Густая растительность плотно подступала к стенам, отчего все это сильно смахивало на площадку для съемок какого-нибудь малобюджетного фильма ужасов.
Элайна желает, чтобы ее восстановили, молвил, запарковываясь, Коултон.
Да уж, задача не из легких.
Меня, признаться, все имение изрядно заставляет попотеть. Но Элайна уж очень исполнилась решимости вернуть Вудмонт к жизни.
Должно быть, она сильно его любит.
Задержавшись запястьем на руле, Коултон поглядел вперед.
По-видимому, да.
А сама она сюда приедет?
Да, будет с минуты на минуту.
А ты еще внутри там не был?
Входная дверь наглухо заперта и давно заржавела. Это своего рода капсула времени.
И давно она закрыта?
Лет этак тридцать, плюс-минус, пожал плечами Коултон. Никто даже точно не знает.
Они выбрались из пикапа, и Либби порадовалась, что у нее есть лишняя минута разглядеть оранжерею поближе. Солнечные лучи преломлялись сквозь стекло, создавая изумительные формы и светящиеся углы. Либби подняла фотокамеру и принялась снимать.
Ее возвел дедушка Элайны?
Да, в 1941-м. В качестве подарка своей английской невесте. Доктор Картер познакомился со своей будущей женой Оливией, когда учился медицине в Оксфорде.
Чудесный свадебный подарок.
Как гласит семейная история, из-за войны они поженились гораздо раньше, нежели планировали. Тогда как раз начался Большой Блиц[4], и оставаться в Лондоне было небезопасно.
Наверное, твой дедушка и помогал ей засадить оранжерею.
Возможно.
Есть какие-то наметки, во сколько выльется ее восстановление?
Думаю, выйдет недешево.
Либби сделала несколько снимков стеклянного купола, поймавшего на себе яркое полуденное солнце.
Заслышав звук другого мотора, Либби опустила фотоаппарат и немного напряглась. Выскочив из своего пикапа, Элайна сразу направилась к ним быстрыми широкими шагами, немного напомнившими Либби ее собственную походку.
И что вы об этом думаете? с ходу спросила ее Элайна.
Очень впечатляет!
Коултон тем временем прошел к кузову пикапа и вытащил из него монтажку и небольшую пилу.
Я заезжал сюда вчера. Дверь намертво приржавела к раме, так что понадобится приложить усилия. Очень постараюсь ничего тут не сломать но никаких гарантий.
Да, ты меня уже предупреждал. За улыбкой Элайны явственно сквозило нетерпение.
С монтажкой в руке Коултон прошел к уже расчищенному от зарослей пятачку перед арочной дверью в оранжерею.
Готовы?
Этот знаменательный момент вскрытия оранжереи после стольких лет я отложила до вашего приезда, Либби, произнесла Элайна. Я решила, что вам это доставит особое удовольствие.
Либби сочла, что Элайна будет только «за», если реализацию ее замысла зафиксируют на фото от начала до конца.
Я уже сделала несколько интересных фотографий. Не возражаете, если я продолжу снимать?
Нисколько. Давай, Коултон!
Либби подняла к лицу камеру. За объективом она всегда чувствовала себя спокойнее и увереннее, как будто он создавал некий барьер между ней и прочим миром. Когда люди смотрели в объектив ее фотоаппарата, они больше поглощены были собой и переставали замечать ее.
Делая снимок за снимком, Либби сместила ракурс, прослеживая поток солнечного света, падающий из-за полога листвы. Скопившаяся на стеклянном куполе грязь большей частью перекрывала свет, однако некоторым лучам все же удавалось просочиться в оранжерею. И благодаря этому она выглядела немного сверхъестественно, словно сияла изнутри.