Кристина, я тяну руку в ответ, он перехватывает её и церемонно целует мои чуть дрожащие пальцы. Всё это начинает забавлять меня и отчасти увлекать.
Так почему всё-таки вы расстроены? спрашивает Рома, когда с приветствиями покончено. Он потягивает свой напиток из какой-то цветной баночки, и я никак не могу понять, что у него там пиво или что-то покрепче. Что случилось?
Я делаю глоток из своей банки и угрюмо молчу. Он улыбается, и в его улыбке сквозит насмешка пополам с сочувствием.
Всё ясно. Разбитое сердце. Кто же оказался таким глупцом?
Просто один человек, мямлю я. Не могу же я просто взять и выложить этому незнакомцу всё, что у меня на душе!
Оказывается, могу. За историей о Владе следует повествование о поступлении в институт, потом о панковском прошлом, и не успеваю я оглянуться, как оказывается, что я рассказала Роме почти обо всей моей жизни. Он умеет слушать. Не тянет одеяло на себя, как Ленка, не пытается представить мои проблемы незначительными и не стоящими внимания. Он действительно меня слушает, и я разливаюсь соловьём, повествуя о своём разбитом сердце, бессонных ночах за учебниками и сегодняшнем желании отвлечься от всего этого любой ценой. Я так увлечена собственным рассказом, что не сразу понимаю: Рома-то практически ничего о себе не говорит.
Спустя некоторое время мы идём за следующей порцией коктейлей, и по дороге он берёт меня за руку. Я делаю вид, что не замечаю этого. На самом деле, мне приятно, что он рядом, такой высокий, такой подчёркнуто мужественный, несмотря на странноватые манеры. Такой взрослый я подозреваю, что он лет на шесть-семь старше меня, и думаю, что нужно всё же непременно спросить его о возрасте. И ему ведь явно интересно со мной, не зря же, в самом деле, он так внимательно меня слушает!
Уже в магазине я спрашиваю у него, что же такое он пьёт, и он со своей всегдашней усмешкой покупает мне такую же красненькую баночку. На ней написано Ред Девил. Красный Дьявол, надо же.
Из парка мы перемещаемся на детскую площадку, и Рома качает меня на качелях. Красный Дьявол ударил мне в голову, и всё стало нипочём. Мне весело как никогда в жизни, я заливаюсь смехом, взлетая к небесам, а мои проблемы, разбитое сердце, Влад, поступление, все словно отошли на второй план. Не хочу думать об этом сейчас. И не буду!
Когда мы окончательно выдыхаемся, Рома внимательно смотрит на меня и внезапно спрашивает:
А вы не хотите зайти ко мне в гости? Я живу здесь, совсем неподалёку, вот в том доме. Мы могли бы выпить вина и послушать музыку.
Я замираю. Разумная часть моего существа вопит: «Вот оно! Он заболтал тебя, напоил, а теперь тащит к себе, чтобы трахнуть! И ещё вопрос, как трахнуть! Недаром он разговаривает как какой-то ненормальный или маньяк!»
Но, положа руку на сердце, Рома совсем не кажется мне маньяком. Немного своеобразным, разве что. «А насчёт секса почему бы и нет?!» говорит во мне Ред Девил и все коктейли, выпитые до него. Новый знакомый вполне симпатичный, а мне абсолютно некому хранить верность. И вообще не я ли хотела сегодня выкинуть что-нибудь безумное? Я никогда не соглашалась идти в гости к человеку, которого знаю всего пару часов так почему бы и нет?
Так что я киваю, выключаю телефон, на который вот-вот начнёт названивать мама, и выкидываю из головы мысли об обязательствах хорошей девочки. Завтра, всё завтра. Сегодня я хочу веселиться.
Мы заходим в магазин и покупаем пару бутылок вина, а спустя несколько минут уже оказываемся на его кухне. Рома спрашивает, не буду ли я против, если он включит Дельфина, и, пока он разливает вино, кухню заполняет музыка и странные, грустные, щемящие сердце слова:
Мы с тобою две капли разныеОдной воды, слёзы облакаПесня завораживает меня, и некоторое время я просто молча слушаю, потягивая вино. Рома смотрит куда-то вдаль, полуприкрыв глаза, смотрит, словно сквозь меня, сквозь стены кухни, сквозь пространство и время и мне кажется даже кощунственным начинать разговор.
Однако песня заканчивается, оцепенение рассеивается, и я наконец начинаю расспрашивать Рому о нём самом. Он немногословен, говоря о себе. Я узнаю, что ему двадцать пять, что он работает, что приехал из далёкого северного городка, а эту квартиру снимает вот и всё, пожалуй. Зато он долго и с удовольствием рассказывает о друзьях, о студенческих годах, проведённых в общежитии, о всяких забавных случаях Я заливаюсь смехом, попиваю вино, и вечер на незнакомой кухне с чужим, по сути дела, человеком, становится удивительно уютным. Таким уютным, что я не сразу понимаю, что, разливаясь соловьём, Рома не рассказал мне почти ничего личного, почти ничего о себе самом.
На часах почти два ночи, когда я, наконец, спохватываюсь. Несмотря на увлечение панками, за всю свою жизнь я считанные разы не бывала дома ночью, и каждый раз это было по предварительной договорённости с мамой. Сейчас же я просто исчезла! Да ещё и телефон выключила! Мама, наверное, названивает то Ленке, то в полицию, представляю, какой разнос ждёт меня дома! Я замираю в нерешительности: не очень-то мне нравится признаваться, что в свои почти восемнадцать я всё ещё должна спрашивать разрешения у мамы, чтобы задержаться. Но, похоже, другого выхода нет тем более, мне очень не хочется идти домой одной по тёмным улицам.
Так что я рассказываю Роме всё без утайки: про нервничающую маму, про выключенный телефон, про то, что мне, вообще-то, нужно усиленно заниматься, а не шастать по ночам. Рома понимающе улыбается и говорит, что, конечно же, проводит меня прямо до дома. Удивительно, похоже, ему это даже нравится что я ещё маленькая, что должна отпрашиваться у мамы и не могу гулять с ним всю ночь. Это странно, но в данный момент я слишком занята предвкушением грядущей ссоры дома и продумыванием оправданий, так что просто выбрасываю это из головы.
Я выхожу в коридор и наклоняюсь, чтобы завязать шнурки на кедах, но тут выпитое играет со мной злую шутку: я запинаюсь и почти падаю. В тот же момент меня подхватывает сильная мужская рука. Я перевожу дыхание, хороша бы я была, уткнувшись носом в пол, и слышу хриплый шёпот:
Иди ко мне!
Рома прижимает меня к двери и целует. Сейчас мне кажется, что этот поцелуй лучший в моей жизни. Это мой первый поцелуй в этом году, первый поцелуй с тех пор, как я решила стать хорошей девочкой. Боги, я и забыла, как прекрасно ощущать мужские губы на своих. Я буквально таю, ноги подкашиваются, а руки сами собой обвиваются вокруг Роминой шеи. Я ещё не понимаю, что происходит, но уже целую его в ответ. Все мысли исчезают, улетучиваются, и я не могу, просто не могу сейчас от него оторваться!
Рома отстраняется сам, бережно расцепляет мои руки, чмокает в губы напоследок. Улыбается.
Ну что, пойдёмте?
* * *
Я несколько ошарашена случившимся, но Рома делает вид, словно вообще ничего не произошло, и мне ничего не остаётся, кроме как вести себя также. Мы выходим на улицу и дворами направляемся от Парка Победы к Московской, в сторону моего дома.
Несмотря на все мои заботы и тревоги, несмотря на недоумение из-за поцелуя, я не могу не замечать, как прекрасен наш район в начале лета, в поздних июньских сумерках. Я люблю свой дом, и его окрестности кажутся мне замечательными. У нас самые зелёные дворы, самые живописные дорожки для прогулок, самые красивые и нарядные улицы. Я впитываю в себя эту атмосферу раннего лета, прохладный душистый воздух, ароматы цветов и зелени. Мне так легко дышится, что я забываю обо всём, просто иду и улыбаюсь, а Рома снова держит меня за руку.
По дороге Рома предлагает ещё немного выпить, и я соглашаюсь терять мне всё равно уже нечего, а набраться храбрости перед встречей с мамой не повредило бы. Мы устраиваемся на уединённой скамейке посреди заросшего зеленью двора. Деревья окружают нас со всех сторон, травы и цветы пахнут просто одуряюще, и я легко могу себе представить, что мы не в Питере, а где-то посреди волшебного леса.
Как хочется за город, на природу! вырывается у меня.
Так давайте поедем, живо отзывается Рома. В Приозерск. Или в Солнечное. Вы там были когда-нибудь?
Нет, качаю я головой, и тут меня прорывает. Я вообще не поклонница увиливаний и недосказанности, а тут ещё алкоголь развязывает язык. Ладно, скажи честно, зачем тебе всё это нужно, а?
Что? спрашивает он, кажется, искренне недоумевая, но глаза его улыбаются.
Я. Нет, не отвечай. Всё это просто глупо разговоры эти, вино, приглашение за город. А кончится тем, что мы просто потрахаемся и разбежимся.
Потрахаемся и разбежимся? Вот как? теперь он уже откровенно смеётся. Это то, чего вы хотите?
Нет, я Просто, а как же иначе? Зачем бы тогда ты
Рома обнимает меня за талию, притягивает к себе, так что я могу разглядеть золотистые точки на серой радужке его глаз. Почему-то он внезапно делается серьёзным.
Потому что ты мне нравишься. Не только внешне. Нравишься по-человечески. Мне интересно с тобой. Ты такая прикольная. Забавная, весёлая. Как фейерверк. Мне хорошо с тобой, он отпускает меня и закуривает. И я не собираюсь с тобой спать. Я не сплю с несовершеннолетними.
Мне будет восемнадцать через четыре месяца, зачем-то бормочу я.
Вы меня как будто уговариваете, он опять смеётся, и я шутя ударяю его по плечу.
Не дождётесь.
А потом мы снова идём сквозь ночь. Идём по улице Ленсовета, мимо Чесменской церкви и наискосок, мимо кладбища, которого я жутко боялась, когда была помладше. Мимо освещённых фонарями пустых детских площадок и моей старой школы, и выходим к моему дому. Всё это время Рома обнимает меня за талию.
Подойдя к дому, я прячусь за угол и осторожно выглядываю. Ну, конечно, так и есть! Так оно и есть, чёрт! Мама стоит на балконе и напряжённо вглядывается в темноту. Я ныряю обратно за угол. Вот я попала!
Что такое? спрашивает Рома.
Там моя мама, шепчу я. На четвёртом этаже, на балконе.
Рома выглядывает из-за угла.
Выглядит спокойной, замечает он. Я только качаю головой. Знаю я, что означает это мамино спокойствие: она доведена до крайней степени бешенства. Вдобавок ко всему, на улице начинает накрапывать дождь.
Мне трындец, констатирую я.
Внезапно Рома поднимает меня на руки и тащит прочь от дома. От неожиданности я даже не сразу соображаю, что сказать, только спустя несколько мгновений вопрошаю яростным шёпотом:
Ты чего? Куда ты меня несёшь?
Он останавливается, но не спускает меня с рук.
Ну, вы сами сказали, что вам уже трындец. Вот я и подумал, почему бы не вернуться ко мне? Мы бы ещё поболтали, вы спокойно переночевали бы у меня, выспались Маме можно и позвонить, сказать, что всё в порядке. А утром мама бы успокоилась, и вы бы нормально поговорили. Как вам моя идея?
Я кладу голову на его плечо и прижимаюсь к нему всем телом. Его речи как музыка для моих ушей. Как хорошо было бы вернуться в его уютную кухню, выпить ещё вина, послушать ещё пару песен И снова целоваться с ним, опять и опять, ещё и ещё. И уснуть в обнимку. А может быть, даже всё-таки
Но голос разума берёт верх. Видимо, я всё же не настолько пьяна.
Отпусти меня, горестно шепчу я. Прости, я не могу.
Рома послушно ставит меня на землю и обнимает за плечи. И молчит.
Во-первых, мама не успокоится, а рассвирепеет ещё больше, говорю я, уткнувшись в его плечо. И потом, мне действительно нужно заниматься. Прости. Ты не представляешь себе, как мне хотелось бы пойти с тобой.
Правда? спрашивает он. Я киваю. Дождь усиливается, у меня уже все волосы мокрые.
И под этим дождём он снова целует меня, и снова мир становится расплывчатым и ненастоящим, и нет ничего реального, кроме ощущения его тела, прижимающегося к моему. И вновь мне кажется, что я могу целовать его вечно, что просто не в состоянии, не в силах от него оторваться.
Мы увидимся завтра? спрашивает он шёпотом. В моей голове проносятся десятки аргументов против. После того, что я выкинула сегодня, мама никуда меня не отпустит. Мне нужно заниматься, я и так пропустила целый день, а времени всё меньше и меньше. Я люблю Влада, в конце концов!
Но все эти аргументы растворяются в пустоте и исчезают, когда он снова целует меня. Я обвиваю руками его шею и отвечаю:
Конечно, увидимся. Если ты хочешь.
Он улыбается и чмокает меня в нос.
Я позвоню тебе завтра, и подмигивает. Постарайтесь выжить после встречи с мамой, ладно?
В ответ я кривлю рожицу и уже совсем было собираюсь уходить, но в последний момент снова бросаюсь к нему на шею и целую его опять. Это просто наваждение какое-то!
Иди, хрипло шепчет он. Иди уже, а то я тебя не отпущу.
Я чувствую то же самое. Ещё один поцелуй, и я сама просто не смогу уйти.
До завтра, говорю я и, чудовищным усилием сдвинув себя с места, заворачиваю за угол.
* * *
Дома всё предсказуемо ужасно. Мама молчит. Она всегда так делает, когда рассержена: никогда не кричит, просто замолкает на неопределённо долгое время и смотрит на меня как на таракана. Удивительно неуютное ощущение.
Я собираюсь было что-то сказать, как-то оправдаться, но вовремя соображаю, что дьявольски пьяна, и, даже если соберу всю волю в кулак и смогу притвориться трезвой, меня выдаст запах. Так что я решаю оставить покаянный монолог на завтра, быстро умываюсь, тихонечко прокрадываюсь в свою комнату и ныряю в постель.
И не могу уснуть. Несмотря на долгую прогулку и огромное количество выпитого не могу.
Пытаюсь вспомнить, чем я раньше занималась перед сном, о чём думала. О, у меня было о чём подумать! Я мечтала о Владе, строила планы на завтра, иногда от нечего делать повторяла пройденное за день. Хотя чаще всего засыпала сразу же, как только моя голова касалась подушки.
Сегодня об учёбе не хочется думать категорически, а мысли о Владе устойчиво отдают горечью. Да, знаю, он мне не принадлежит, да и вообще он уезжает. Он не мой, а я не его, и значит, я никак не могла бы изменить ему. Но почему мне кажется, что я изменила самой себе? Что променяла своё светлое чувство на пьяные обнимашки и поцелуйчики?
Тем не менее, стоит вспомнить об этих поцелуях и меня охватывает трепет. Может, всё же что-то в этом есть? Не пытаться что-то изменить, не стремиться бесконечно к какой-то цели, а просто наслаждаться летом и теплом Рома определённо не тот человек, ради которого я могла бы становиться лучше, да мне и не захочется. А всё же просто здорово, что я нравлюсь ему такая, какая есть.
На часах почти четыре утра и за окном начинает светать. Я поднимаюсь с кровати, распахиваю окно и прикуриваю сигарету очень тихо, чтобы не услышала мама, спящая в соседней комнате. Дождь закончился, воздух неописуемо свеж и душист, словно он впитал в себя ароматы всех цветов на земле. Я вдыхаю его вместе с сигаретным дымом и внезапно понимаю, что улыбаюсь, потому что прошедший вечер волшебным образом вернул мне интерес к жизни и будущему. Мне всего семнадцать, всё только начинается! Интересно, что же будет дальше?
Глава 2
Большие надежды
Garbage «Its all over but the crying»Everything you think you knowBaby is wrongAnd everything you think you hadBaby is goneIts all over but the cryingFade to black Im sick of tryingTook too much and now Im doneIts all over but the crying
Следующим утром волшебный морок рассеивается.
Я просыпаюсь в полдень что, по моим понятиям, ужасно поздно. У меня побаливает голова, и ужасно хочется пить, и, к тому же, меня мучают угрызения совести, потому что я второй день подряд пропускаю утреннюю пробежку. Потом я вспоминаю, что ещё и мама со мной не разговаривает, и настроение портится окончательно.
У меня нет сил на объяснения и оправдания, поэтому я делаю вид, что ничего не случилось. Выползаю на кухню, сооружаю себе бутерброд и наливаю чай под пронзительным и осуждающим взглядом мамы. Потом плетусь обратно в свою комнату. Мне абсолютно не хочется есть, даже слегка подташнивает, но придётся съесть всё до капли, иначе мама моментально догадается, насколько я вчера была пьяна. Только этого мне не хватало!