Даже в летописном благословении государя митрополитом Геронтием, осенившего его крестом третьего октября 1480 года перед «стоянием на Угре», проскальзывают неожиданные исторические нотки обращения к опыту борьбы за независимость иудеев и греков в лице их властителей Давида и Константина: «Бог да сохранит твоё царство и даст тебе победу, якоже древле Давиду и Константину!..»
Просматривается призыв не только использовать исторический опыт борьбы древних иудеев и их царя Давида, победителя Голиафа, и римского императора Константина, приверженца христианства и основателя Византии и Константинополя. Но также и объединить корни христианства, иудейской религии, и православия в новом государственном и религиозном укладе Русского государства.
Для кого-то из московских вольнодумцев, таких как ученик протоирея Успенского кремлевского собора Алексея «Авраама», государева дьяка Федора Курицына, соединение христианского православия, корневой иудейской религии и религиозного вольнодумства составляло суть богословских исканий и вело к «обновленчеству» православной религии после рабства у хана-фараона. Для кого-то, таких, как новгородский архиепископ Геннадий, лелеющих мысли о возможности сотрудничества с латинянами в работе над древними священными книгами, религиозное вольнодумство, замешанное на корневой иудейской вере с обновленным православием, так или иначе возбранялось как ереси, с истоками «ереси жидовствующих» Захария (Съхарии), Алексея-«Авраама», Дионисия.
Среди московских высокопоставленных вольнодумцев и еретиков жидовствующих самой заметной фигурой был Федор Курицын, приближенный государя и один из блестящих и образованных руководителей русской дипломатической школы, созданной сразу после «стояния на Угре». Как лидер вместе с протоиреем Алексеем-«Авраамом» московского кружка религиозных реформаторов, Курицын резко критиковал ортодоксальное монашество и развивал мысль о свободе воли или «самовластии души» человека, которому знания, образование, развитый интеллект давали истинную свободу творить свою судьбу вместе с Господом. Ибо только свободный человек узнаёт, где добродетель и где порок, где высокая истина и где низкое невежество, где всевышняя воля и где жалкая доля.
Не хотели мириться с жалкой рабской долей ига хана-фараона и ортодоксов-монахов, якобы подверженных дремучему невежеству да беспробудному пьянству, еретики «жидовствующие» и вольнолюбивые религиозные реформаторы. Хотя и догадывались, что преданность Богу пророков проявляется в полной покорности его воле «Божьей доле». И вся жизнь, судьба пророков есть пример покорности воли Господа и обретения «Божьей доли». Тот же праведник Ной, спасшийся вместе семьёй на построенном ковчеге во время всемирного потопа, беспрекословно выполнял все повеления Бога и строил ковчег, нисколько не сомневаясь в целесообразности предназначения. Авраам, кумир еретика протоирея Алексея-«Авраама», следуя велению Бога Яхве, оставил свою родину и без колебания собирался принести в жертву своего единственного сына, но в момент жертвоприношения был остановлен ангелом. Моисей всю свою жизнь посвятил тому, чтобы по велению Бога Яхве донести слова и закон Бога народу
Но в чём же главная причина измена человека и народа Богу? Прежде всего, она заключена в свободе воли человека, в его «самовластии души», за что ратовал образованный вольнодумец, государев дьяк Курицын.
Именно дьяка Курицына послал государь в 1482 году к венгерскому королю и молдавскому господарю для заключения мирных договоров и военных союзов с условием воевать против короля Казимира. А расположенные к мирному, дружественному союзу государь Иван и господарь Стефан вздумают вскоре утвердить и семейственный союз через невесту Елену и жениха Ивана Младого, определяя «княжью долю» последнего
Размышлял умнейший вольнодумец, государев дьяк о «божьей доле» и «княжьей доле», о «божьей воле» и «княжьей воле» в переломные времена «стояния на Угре» 1480 года, скорой женитьбы Ивана Младого, предчувствуя разгар династического кризиса и его трагического разрешения на стыке веков.
«Человек изначально был создан Господом как существо свободное и вольнолюбивое, и союз, заключенный Господом с отдельным человеком и всем народом предполагал сохранение свободы выбора принять Бога и поклоняться Ему или отвергнуть Его. Знал на память иудейскую мудрость Торы дьяк-вольнодумец от своего учителя и соратника Алексия-«Авраама» цитату Торы Его уст, по преданию Моисея. «Во свидетели пред вами призываю сегодня небо и землю: жизнь и смерть предложил я тебе, благословение и проклятие твое».
У истоков любви Ивана Младого и Елены Молдавской, их скорого венчания в Москве размышлял дьяк-вольнодумец о любви Бога к человеку и сути, смысле человеческой любви:
«Любовь Бога к человеку так велика, что он не может принуждать, не может бездарно насиловать, так как истинной любви без уважения. Бог хочет от человека взаимной любви, но ни человек, ни в массе своей народ не созрел для ответной любви к Богу. Недаром устами одного из пророков Бог Яхве назвал народ иудейский «жестоковыйким» за его упрямство, чувство самости. Поэтому выход для иудеев в иудейской религии был всего один требование послушания человека и народа Иудаизм, как бесспорная предтеча христианства требует обновления, реформации. В Иудейской религии приближение человека к Богу шло по внешней направляющей путем строжайшего соблюдения божественного закона Но требование послушания важны, но недостаточны и даже противны русской душе Любовь как основа взаимоотношения Бога и человека должна стать новым этапом в развитии религии и Любовь осуществилась в христианстве Но так ли осуществилась Любовь Бога и человека без самовластия души, без свободы человеческой воли?..»
«Божья доля» освобожденной Руси святой от ига хана-фараона и «княжья доля» человека Ивана Младого и других «после стояния на Угре» и обретения свободы и независимости Руси, «воли русского духа» Могли ли связаться воедино «Божья доля» Руси и её государя Ивана Великого и «княжья доля его сына-соправителя Ивана Младого кто знает?..
2. Сношения и интриги
При венгерском дворе короля Матфея громко говорили о странном бегстве хана Ахмата от замерзшей Угры в литовские земли, терзаемые к тому же союзником государя Ивана крымским ханом Менгли-Гиреем. На устах всего венгерского двора было одно: союз Москвы и Крыма против Литвы был выгоден Матфею, ярому врагу короля Казимира.
После распада Галицко-Волынского княжества, пограничного с Венгрией, и вхождения его в состав Литвы, венгерское королевство не имело практически никаких отношений с русскими княжествами, попавшими в зависимость от Орды. Но при бурных событиях начала 1480-х годов, прослышав о обретении долгожданной независимости Москвы и союзнических военных обязательствах Ивана Васильевича и Менгли-Гирея против неприятеля Венгрии Казимира, король Матфей в поисках дружбы с великим князем Иваном послал в Москву своего высокопоставленного чиновника Яна для утверждения мирного договора между государствами.
Ведь мир на окраинах Восточной Европы стремительно менялся после «стояния на Угре» 1480 года и обретения независимости Руси Московской Ивана Великого. Эти изменения уже коснулись Литвы и Польши короля Казимира, поскольку его земли терзали войска крымского хана Менгли-Гирея, стратегического союзника и Руси, и Турции. И те страны и земли балканского региона и Восточной Европы, которые не поспевали за новыми политическими изменениями, могли оказаться разменной картой в запутанных политических интригах между королём Польши и Литвы Казимиром, с одной стороны, турецким султаном и ханом Менгли-Гиреем, с другой. К таким странам, бесспорно относились Венгрия короля Матфея и Молдавия господаря Стефана.
Дипломатическая миссия в Москву в начале 1482 года венгерского королевского посланника Яна была далеко не случайной. Короля Матфея напугали военные приготовления Казимира и его активные поиски мира с крымским ханом Менгли-Гиреем, вассалом турецкого султана. Король Матфей был союзником господаря Стефана в многолетней борьбе против турецкого султана. Переход на сторону короля Казимира, старого неприятеля Венгрии, воинственного хана Менгли-Гирея мог привести к необратимым ужасным последствиям для Венгрии, да и для Молдавии тоже.
А поводов для беспокойства относительно своей государственной безопасности у короля Матфея было предостаточно. И главным из них был подкуп королём Казимиром одного влиятельного беспринципного крымского вельможи Именека, склонившего своего хана Менгли-Гирея в конце 1481 начале 1482 года к тайному союзу между Крымской Ордой и Великим княжеством Литовским.
На союз Казимира и Менгли-Гирея, причём за спиной московского государя, и открыли глаза Ивану Васильевичу венгерский королевский посол Ян и боярин Мамон. Боярин получил достоверные сведения о тайном союзе короля и хана от представителей ушедшей в глубокое подполье иудейской партии в Литве, уже после разгрома русской партии Михаила Олельковича, а также от тайного советника крымского хана Моисея.
На удар в спину со стороны Менгли-Гирея надо было срочно реагировать, потому что тайное через какое-то время могло стать явным. Сам хан Менгли-Гирей затаился и не давал знать союзнику Ивану Васильевичу о своих сношениях с королём. Это могло быть истолковано в Москве, что хан не готов к военным действиям на стороне короля Казимира и готов ограничиться лишь моральной поддержкой последнего, сосредоточившего после казни Михаила Олельковича к началу 1482 года в Смоленске, на острие атаки против Москвы, свыше десяти тысяч вооруженных до зубов воинов.
«Не зря мне Моисей тайны такие доверил, чтобы я предупредил Ивана Васильевича о новой политической интриге, обдумывал Мамон, прежде чем заявиться к государю Надобно и боярскую Думу подключать, Патрикеева, в первую очередь Держит на меня зуб государь за то, что отговаривал его от решительных действий на Угре против хана Ахмата А тут новые извивы политики без Патрикеева, первого думного боярина, да без дьяка государева не обойтись Впрочем, и умный иудей Моисей также советовал воспользоваться помощью и близкими дружескими отношениями с Патрикеевым и Курицыным Вот и Моисеевы советы с моими мыслями совпали значит, тому и быть Посла Яна надобно дьяку и первому думному боярину представить Спешить надобно, только осторожно и умно спешить и людей не смешить при этом».
Посол Ян попросил давно знакомого с ним Мамона познакомить его с государевым дьяком Курицыным, ведавшими иностранными делами государя, рассказать поподробнее о первом думном боярине Иване Патрикееве, через которого ему те советовали выходить на государя, как бы уже с готовым обдуманным решением боярской Думы. Мамон решился ублажить рассказом посла о первом боярине и дал понять, что о дьяке расскажет после.
Узнал любознательный посол Ян, что родоначальником славного рода Патрикеевых был всем известный Патрикий Наримонтович, князь пинский, внук великого князя литовского Гедимина. Узнал, что при великом князе Василии Дмитриевиче отъехали ил Литвы и перешли на службу в Москву два сына князя Патрикия: старший, Федор, стал называться Хованским, а младший, Юрий князем Патрикеевым. Юрий Патрикеев женился на дочери великого князя Василия, а племянницу свою, дочь третьего брата Александра, выдал за брата великого князя, князя Андрея Дмитриевича Можайского. Сын Юрия Патрикеева, князь Иван Юрьевич, стал любимцем и первым боярином государя Ивана Великого, а также первым московским воеводой. Не пропустил мимо ушей посол, что богатей Патрикеев, чтящий давние права и нравы московского боярства, владеющий двумя слободами и тридцатью селами, кроме деревень, к ним приписанных, является прямым родичем соправителя Ивана Младого, а с великой княгиней Софьей на ножах. О высоком доверии государя к своему первому думному боярину говорил такой немаловажный факт, что пока перестраивали дворец государя Ивана, то жил в доме князя Ивана Юрьевича.
Да, с таким человеком важно поговорить, заручиться его поддержкой для подписания договора вашего государя с нашим королем глубокомысленно изрек Ян. Пусть именно он сообщит вашему государю о сношениях хана и короля.
Ледяным голосом, не разжимая губ, явно недовольный тем, что его собираются опередить с сообщением государю о тайном сговоре Менгли-Гирея с Казимиром, Мамон сказал Яну, что государь, конечно же, отправит к королю своё посольство во главе с дьяком Федором Курицыным. Но сначала надо заручиться покровительством Патрикеева.
Самый хитрый и опытный человек при дворе, умеющий чувствовать настроение государя и к тому же вкрасться на цыпочках в его доверие, это первый думный боярин. Мамон усмехнулся и сказал доверительным голосом. Влияние на государя его первого дьяка, возможно, преувеличено, тот скорее его первый исполнитель княжьей воли Но, беспрекословно исполняя княжью волю, можно быстро пойти наверх и занять то положение при дворе, когда без тебя уже не могут обойтись не только во внешних, но и во внутренних делах
Посол открыл рот, чтобы спросить о положении при дворе самого Мамона, но тот опередил Яна:
Моё дело маленькое У нас с государем особые доверительные отношения Ко мне он обращается тогда, когда могут встать любые дела, которые не дано сдвинуть с места ни Патрикееву, ни Курицыну
Ян с тревогой посмотрел на Мамона, и спросил глухим обиженным голосом:
Значит, Патрикеев и Курицын могут не сдвинуть дело с союзническим договором нашего короля и вашего государя?..
Тот сухо ответил:
Важен не только договор короля и государя, важно отдалить хана Менгли-Гирея от короля Раз это выгодно всем, и вашему королю, и нашему государю, то общими усилиями, моими, Патрикеева, Курицына мы сдвинем богоугодное дело с мертвой точки. И шепнул в ухо послу. Только мне лично надобно соблюсти мой купеческий интерес ясно?..
Как ни странно, последнее замечание пришлось по нутру послу.
Теперь мне многое ясно: сначала политика, мирный союзнический договор, потом торговля Хотя торговать можно и без союзнического договора, но с последним проще и гораздо безопаснее В любом случае, я тебе, Григорий Андреевич, союзник и в торговле, и в политике
Посол был представлен в Думе ее главе Ивану Патрикееву. Договору между русским государем и венгерским королем был дан самый быстрый ход. Это случилось настолько стремительно, что посол Ян не мог поверить своим глазам. Он уже накоротке познакомился с государевым дьяком Курицыным, но, когда попросил того сообщить ему имя посланника к королю, то получил какой-то двусмысленный ответ, мол, узнаешь из уст самого государя имя его посланника. Только к государю посла не подпускали, а время текло и текло.
Наконец, не выдержав, Ян обратился напрямую к Мамону: пора отъезжать назад к королю, для утверждения им московского договора, а ясности никакой. Не дают на руки договора, подписанного государем, имя посланника неизвестно. К Патрикееву не пробьешься, Курицын хвостом виляет. Вот и схватил Ян за локоть во дворце Мамона выручай, столкни дело с мертвой точки.
Понял, посол, кто тебе помогает здесь, без помощи которого ты здесь не обойдешься хмыкнул в бороду Мамон и многозначительно показал глазами на приближающегося к ним во дворце невысокого средних лет черноволосого мужчину с живыми умными, проницательными глазами. И Курицын скажет тебе только тогда, когда всё будет оговорено мной и государем в интересах его государства, не исключая моих личных прямых купеческих интересов