Когда до инспектора дошел смысл этих слов, он, выругавшись про себя, попытался было забрать пакет обратно, но комиссар с решительным видом придержала его рукой.
Хочешь меня прикончить?
Лицо у инспектора пылало огнем.
И вот еще что: постарайся впредь не краснеть. И если хочешь выругаться, делай это вслух, черт тебя подери! закончив наставления, комиссар отпустила упаковку. Кивнув, попросила Паризи и Де Карли выйти из кабинета и прихватить с собой пакет. Полицейские вышли, плотно притворив за собой дверь, чтобы до комиссара не долетели их шуточки. Массимо уже представлял себе их в голове: остроты как пули свистели в ушах.
Он натянулся как тетива, готовая лопнуть.
Что мне сделать, чтобы вы на меня не злились? кротко спросил он. Ему было необходимо понять это.
Комиссар уже переключила свое внимание на монитор компьютера, на котором намеревалась просмотреть фотографии с места преступления.
Ты просто должен хорошо выполнять свою работу. Если, конечно, ты на это способен, ответила она. Я прочитала твой отчет.
И?
Тереза пристально посмотрела на него:
И спустила его в унитаз! Будь добр, напиши новый.
Массимо почувствовал, как на него камнем навалилась усталость последних суток. Какая-то тяжелая масса, давившая на спину, пыталась уволочь его за собой вниз.
Однако от его внимания не ускользнуло, что не он один испытывает адовы муки. Если поначалу на лице комиссара читалось напряжение, то теперь там проскальзывало что-то еще. Что-то похожее на скрытую тревогу или даже на страх.
Я не ложился, чтобы составить отчет.
Ему хотелось прозондировать почву и, возможно, отвлечь комиссара. Он и сам не понимал почему, но то, что читалось у нее на лице, вызывало беспокойство.
Значит, ты поступил неразумно. Нужно было выспаться и работать на свежую голову.
Наконец-то она сложила оружие. Из ее голоса исчез сарказм, он стал будничным, словно они говорили о погоде.
Я думал, что неплохо справился с заданием, возразил он.
Тереза Батталья положила на стол ручку, которую до этого покусывала.
Этого мало, отозвалась она. Я не могу прийти к семье убитого со словами: мол, мы неплохо поработали. Они хотят, чтобы мы харкали кровью, понимаешь? И имеют на то полное право.
Инспектор кивнул. Теперь он понимал.
Что я должен делать? поинтересовался он.
Штудировать то, чему не учат в университетах: искусство убивать.
Не дожидаясь ответа, комиссар поднялась и направилась к доске, висевшей напротив письменного стола.
Я полагала, что наш убийца молод. Но, кажется, слегка погорячилась, пробормотала она. Все-таки он капельку постарше.
Массимо с любопытством приблизился к ней.
Почему?
Да потому, что степень садизма зашкаливает, пояснила она, делая записи на доске неразборчивым почерком. У него было время, много времени, чтобы отточить свои фантазии. Думаю, ему лет сорок сорок пять. Силен как бык. Местный или часто бывает в горах. Отлично в них ориентируется. Его следы теряются в скалах, и это не случайность. Должно быть, он охотник или что-то в этом роде. Исходя из того, как он убивает, и состояния его психики, можно сделать заключение, что он не водит машину.
Инспектор удивленно скривился, что не ускользнуло от комиссара. Перестав писать, она внимательно на него посмотрела.
Тебя что-то смущает? спросила она.
Да в принципе, нет.
Говори, если есть что сказать.
Да ничего.
Она сняла очки и окинула его изучающим взглядом:
Марини, не тяни резину! Если тебе есть что сказать, говори! Не заставляй себя упрашивать. В противном случае держи свой сарказм при себе.
Массимо указал на доску.
Вы не находите, что что это слишком?
Взглянув на свои записи, Тереза лишь удивленно подняла брови.
Что слишком? переспросила она.
Массимо постучал пальцем по перечисленным пунктам.
Все эти подробности, произнес он, неужели вы в них не сомневаетесь? Не слишком ли это самонадеянно? Откуда, например, вы взяли, что он не водит машину?
Тереза с легкой улыбкой оглядела его с головы до пят.
Самонадеянно? Как бы не так. А что касается сомнений У меня их хоть отбавляй, но так и должно быть, это естественно! Настораживает, когда сомнений и в помине нет. Тебе так не кажется?
Массимо, скрестив руки на груди, промолчал.
Значит, ты у нас крепкий орешек, пошутила комиссар и продолжила серьезным тоном: Более того, у него и водительского удостоверения-то нет. Он никогда не сдавал на права и не садился за руль просто не способен на это. Вероятно, когда-то пытался, но потерпел неудачу. И таких неудач у него пруд пруди. Из-за проблем с головой. Почему я так думаю? Из-за того, что он сотворил со своей жертвой. У человека, который вырывает глаза ногтями, большие проблемы, и их не скроешь. Он не в состоянии закончить курсы. Даже курсы вождения. Он не в состоянии долго работать на одном месте. Не хватает ни постоянства, ни концентрации.
Массимо слушал затаив дыхание. Комиссар протянула ему маркер.
Давай, пиши! не дожидаясь его ответа, приказала она и продолжила диктовать: Живет один, в нескольких километрах от места преступления. Нужно обозначить интересующую нас территорию.
Массимо послушно записывал, хотя и не разделял выводов комиссара.
Почему вы решили, что он живет один? спросил он.
Никто бы не смог жить с таким типом под одной крышей: он не следит за собой и понятия не имеет, что такое порядок. «Психоз» в данном случае ключевое слово: степень психического расстройства может нам о многом рассказать. Например, о чем говорит тот факт, что он убил голыми руками и не связал жертву?
Что убийство было непреднамеренным?
Неправильно. Убийство было неорганизованным. Это другое. Хотя некоторые вещи свидетельствуют об обратном. Кое-какие странности я затрудняюсь объяснить. Тут много противоречий. Концы с концами не сходятся.
Например?
Инсценировка. То, как он обошелся с трупом: не бросил, а дотошно все подготовил силки Итак, инспектор Марини с красным дипломом по
По юриспруденции.
Матерь Божья! И с опытом работы в большом городе. Скажи-ка, к какому типу относится наш преступник: организованному или дезорганизованному?
Тишина.
Выражение лица комиссара приобрело снисходительный оттенок.
Так я и думала. Начни с нуля это твой уровень.
14
Лючия проснулась от странного шума над головой.
Кто-то скребся когтями по черепице, передвигая черепки с места на место.
Это были вороны. Они кружили над домом в поисках добычи или пытались расколоть орехи, барабаня ими о крышу. Так ей объяснили Матиас и Диего, которым она рассказала о пугавших ее таинственных звуках, возникавших в предрассветные часы, когда за окном было холодно даже летом.
С недавних пор два друга вместе с Оливером стали средоточием ее маленького мирка. Лючия им полностью доверяла. Поэтому ее так тревожили и печалили недавние события. Отца Диего убили. Его нашли в лесу после того, как он два дня не возвращался домой.
У Лючии кусок стал поперек горла, когда папа заговорил об этом за ужином. Ей пока не удалось встретиться со своим другом, но она приготовила ему послание, которое намеревалась передать, оставив в их тайном месте. Пока что записка ждала своего часа в темном углу за вазой с боярышником. На листке, вырванном из тетрадки, она написала только: «Ты наш брат по крови».
Так Диего поймет, что семья та, которую он выбрал, всегда рядом и готова разделить с ним горе и нести этот крест, как Христос. Лючия всегда с удовольствием слушала истории дона Леандро на уроках катехизиса о жертвах, прощении и рае. После таких историй жизнь казалась не такой невыносимой. Собственная жизнь в том числе.
Лючия прикоснулась губами к запястью: шрам почти исчез, но воспоминание о клятве оставалось ярким и волнующим.
Все еще сонная, девочка протерла глаза. Казалось, этим утром в комнате стало светлее. Она зарылась с головой под одеяло, и ледяной кончик носа оттаял от горячего дыхания. Занятия в школе отменили из-за траура, и можно было вдоволь поваляться в кровати. Ночью ее мучили кошмары. Ей снился отец Диего без глаз. Кто-то их ему вырвал, как святой Лючии, чье имя она носила. Папа рассказал об этом за ужином, жуя кусок бифштекса. При виде розового сока, капавшего в тарелку, Лючию чуть не стошнило.
Шум на крыше усилился. Птицы в яростной эйфории разошлись не на шутку. Вынырнув из-под одеяла, Лючия поняла, отчего в комнате так светло: ставни были распахнуты, хотя она помнила, как закрывала их перед сном. Откинув одеяло, она поставила ноги на холодный пол. Натянула шерстяные носки и оправила фланелевую ночную рубашку, которая за ночь сбилась, задравшись до талии.
За окном над заснеженной лужайкой в неистовой пляске кружили вороны. Описав круг-другой, с пронзительным карканьем они пикировали вниз. Лючия подошла к окну и оторопела: к дому слетелись полчища черных птиц. Одна из них бросилась прямо на девочку и упала, ударившись о стекло. Лючия вскрикнула от испуга. Она видела, как ворона, оправившись от удара, снова взмыла вверх. На стекле осталось алое пятнышко и клочок пуха, трепетавший на ветру.
Лючия прижалась к стеклу и взглянула на мир сквозь алую кляксу: снег казался розовой мастикой с темной полоской посредине. Это был кровавый след, тянувшийся прямо по центру. Проследив за ним взглядом, Лючия поняла, что он ведет прямиком к ее окну, к пустой миске. За одной из ставен виднелась тень.
Вглядевшись повнимательнее, Лючия в ужасе закричала.
15
Архив располагался в подвальном помещении с неоновым освещением и занимал весь этаж. Тут не было ничего, кроме пыли и бесконечных рядов стальных стеллажей.
Спуститься туда на лифте было невозможно, словно подвал не был частью здания и принадлежал другому миру. Попасть в архив можно было только спустившись по лестнице, погруженной во тьму: иногда лампы все-таки горели слабым мигающим светом, но чаще всего там стоял такой мрак, хоть глаз выколи. Электрик говорил, что лампы приходят в негодность из-за высокой влажности. Однако кое-кто в открытую утверждал, что виной тому потусторонние силы, которым не по нраву полицейский архив.
Поскольку сюда было принято отправлять проштрафившихся сотрудников, в участке это место именовали Чистилищем.
Тереза послала сюда Массимо Марини, чтобы тот поискал аналогичные случаи среди папок и цифровых материалов.
Молодого инспектора следовало держать в узде, но прежде всего Терезе хотелось убрать его с глаз долой хотя бы на пару часов. Она уловила в нем признаки беспокойства, а в какой-то момент он посмотрел на нее так, словно догадывался о тревожащих ее страхах.
Но то, что с ней случилось, было всего лишь сиюминутным недомоганием. Ничего страшного.
Прошлой ночью она ненадолго утратила способность узнавать привычные предметы и даже через несколько часов, уже оправившись, чувствовала себя потерянной, будто выбралась из эпицентра торнадо. Такого с ней прежде не случалось, и она боялась, что за первым приступом последуют и другие.
Тереза никому не сказала об этом. Изливать душу было не в ее характере. И все же одна вещь не давала ей покоя как долго она сможет себя обслуживать? Это было для нее сущим кошмаром зависеть от кого бы то ни было.
Прогнав тревожные мысли, она спустилась по темным ступенькам в Чистилище. Марини, сидевший в дальнем углу за письменным столом, потрепанным временем, был единственным обитателем этого невеселого места. Его освещал лишь свет мерцающего монитора.
Так ты только зрение себе испортишь, произнесла Тереза.
Марини не отрываясь смотрел на экран. Тереза положила рядом с ним распечатанный отчет, который он отправил ей на рассвете, со своими исправлениями.
Мельком пробежав по нему глазами, Марини удивленно спросил:
Как? Вы не спустили его в унитаз?
Тереза присела напротив инспектора.
Отчет никуда не годится. Неужели я должна была врать? ответила она вопросом на вопрос.
Марини скривился.
Да нет, липовые похвалы мне ни к чему.
Тогда зачем ты сюда приехал?
Ответа не последовало.
Тереза не оставляла попыток его разговорить.
Я думала, ты бежишь от проблем на личном фронте, продолжила она. Но это не так, верно? Стремление к совершенству и твои попытки завоевать мое расположение наводят на мысли о властном родителе, который не дает тебе жизни даже теперь, когда ты стал взрослым. Дело в твоем отце?
Я не знал, что вы еще и психолог.
Не нужно быть психологом, чтобы это понять.
Наконец он поднял на нее глаза. Его щеки пылали от злости, и незащищенность, промелькнувшая во взгляде, тронула Терезу.
Только не надо делать из этого трагедии, подбодрила его Тереза.
Только не надо говорить, что бывают проблемы и посерьезнее, не то я в вас разочаруюсь. Слишком банально.
Конечно, бывают проблемы и посерьезнее, но это мало кого волнует. Ты правильно сделал, что уехал.
Я должен сказать вам спасибо?
Не стоит, парировала Тереза.
Он указал на ряды папок:
Вы не спросите, что я нашел?
Полагаю, ничего.
Вы это знали заранее.
Тереза только пожала плечами:
Если бы там что-то было, я бы вспомнила.
Она знала, что инспектор не обнаружит ничего похожего. Она помнила содержание архива так же хорошо, как ее дедушка помнил записи в блокноте, куда заносил результаты партий в покер. Сотни записей с датами и количеством очков. Ребенком Тереза забиралась к нему на колени и засыпала вопросами: дедушка Пьетро никогда не ошибался. Вот уже сорок лет архив был ее хлебом насущным, ее жизненным кредо. Не было такой страницы в этих папках, из которой бы она не извлекла пользы. Марини озабоченно сдвинул брови:
Вот уж не ожидал, что моим начальником будет профайлер.
Тереза рассмеялась.
Только давай без иронии. Если говорить по существу, продолжила она, подмигнув, работаю тут я, а ты только воду мутишь.
Марини перевел взгляд на экран монитора, прокручивая файлы колесиком мышки. Перед его глазами замелькали сотни документов с описанием тяжких преступлений. Тереза видела их отражение в его темных радужках.
Я все-таки полагаю, что дела раскрывают с помощью улик и доказательств, а не догадок, произнес он спустя какое-то время.
Слова инспектора позабавили Терезу.
Судя по твоей писанине, догадками как раз занимаешься ты, съязвила она и придвинулась к нему поближе. Криминология не точная наука, с этим не поспоришь. У нас нет готовых формул для каждого отдельного случая. Криминология это искусство. Искусство видеть то, о чем люди вроде тебя даже не подозревают. Тут нет никакой магии просто интерпретация. Все дело в вероятности и статистике, а не в уверенности.
Примечания
1
Перевод с французского здесь и далее В. Левика.