Ужас мало-помалу отпускал. С других каруселей доносилась музыка
Я вижу, традиция ужасов нас не покинула, торжественно сказал Максим. Но вообще я тебя понимаю. Я-то, конечно, на твоем месте вел бы себя иначе, но у меня хм подготовка другая и комплекция. Но рассказывать ты мастак. Сразу видно учитель. Круто получилось. Мои аплодисменты.
А что на карусели только русские были? вдруг продребезжал Соломоныч. Если бы евреи, не дай Бог, затесались, то им бы тут и крышка?
Почему? пожал плечами Станислав. У вас, например, Давид есть. Завалил Голиафа только так. На моем месте вы своему сыну как раз о нем могли бы рассказать.
Да уж, хорошо, что тогда я об этом не узнала, но потом-то мог бы рассказать, проворчала Оля Большая. Вряд ли мне бы это жизнь испортило, раз кончилось благополучно.
Муж тебя берег задумчиво прошептала Маша. Везет тебе Меня вот никто не берег Никогда
Она сказала это без всякого умысла. Но все взоры обратились к Борису, который только присутствовал за столом, ни разу не вмешавшись в общие разговоры и, похоже, вовсе не собираясь принимать участие в этой бабьей затее. Никто, в общем, и не ждал, что он решит вдруг сделать их Декамерон настоящим, имеющим десять рассказчиков, но Борис вдруг, не меняя небрежной позы, сидел, откинувшись и забросив за спинку стула руку, непринужденно начал действительно странный рассказ.
История десятая, рассказанная Борисом, странным человеком и фотографом из Петербурга, о том, как он повстречался со шпионом, и что из этого вышло.
Стоял август 2002 года, когда мой знакомый поэт и я, закончив совместные дела, решили расслабиться и выпить пива в ресторанчике. Войдя, мы обнаружили, что из ресторанного зала есть выход в тихий внутренний дворик, где тоже стоят столики в тенечке и под открытым небом. Там мы и расположились, взяв по кружке ледяного пива. Мы тихо разговаривали, когда к нам за столик вдруг попросился мужчина лет около сорока на вид. Я показал ему глазами, что вокруг есть несколько пустых столиков, но он достаточно вежливо извинился и объяснил, что моряк, вернулся из плаванья, в Питере проездом из Калининграда в родной город, очень устал от одних и тех же лиц, стосковался по людям, просит разрешения с нами поговорить. Что ж, бывает. Мы не возражали. Он очень настаивал на своем желании угостить нас за любезность пивом. Показалось неудобным отказываться
Первый раз я по-настоящему удивился, когда принесли четыре пол-литровые кружки пива, причем новый знакомый сразу же пододвинул моему другу и мне по две кружки, а про себя сказал, что не пьет. Согласитесь, это немножко странно: во-первых, угощать посторонних сразу литром пива как-то не принято Тем более, что недопитые кружки все еще стояли перед нами. Во-вторых, совершенно невозможно, угощая других мужиков, не пить самому. Переглянувшись с поэтом, мы твердо сказали, что согласны выпить еще по одной. Сосед не противился, завязался разговор, почти сразу, как это принято у нас в стране, перешедший «на политику». Мы старались держаться с незнакомцем лояльно, особо не проявляя ни негатива, ни позитива. В смысле да, есть трудности, но мы надеемся и так далее. В разговоре «моряк» не забывал делиться воспоминаниями о том, какой он матерый «морской волк» но я уже прекрасно видел, что человек врет. Его гладкие белые руки, бледно-розовая, не тронутая ни ветром, ни загаром кожа все это полностью исключало даже сравнительно недавнюю морскую прогулку. Сначала я подумал, что мужик просто выпендривается перед двумя молодыми идиотами подумаешь, новость. Я слушал вполуха, а между тем разговор свернул на отечественный автопром, которому, естественно, изрядно досталось. И тогда поэт попытался ввернуть всем известный анекдот о том, как Штирлиц «сел враскорячку» (Если кто не помнит продолжения, так «раскорячка» затарахтела и поехала).
«Э-э Прошу прощения кто сел враскорячку?» вдруг решил уточнить мужик. «Штирлиц!» думая, что тот не расслышал, громко объяснил поэт. «Кто?» с улыбкой переспросил незнакомец, и по его лицу было четко видно, что он изо всех сил пытается быстро понять, о ком идет речь. В эту секунду мне стало страшно. Очень. Множество четких мыслей за мгновенье табуном проскакало в голове: «Он не рос в России Он вообще не русский. У него слишком светлые глаза и волосы для русского. Швед, норвежец или датчанин Зачем мы ему? Что от нас можно выведать? Для чего нас вербовать? Он совершенно трезв, а нас пытается напоить Но если шпион то культовые фигуры страны, в которую его засылают, должен был выучить Но какое может быть другое объяснение? Шпион, который плохо учился и забыл Штирлица?.. Что делать?! Ведь если он поймет, что разоблачен, то мы уже покойники Сейчас незаметно брызнет чем-нибудь, например, и у нас обоих через час обширный инфаркт или еще что-то Да мало ли способов!».
Не знаю, переменился ли я в лице, но с изумлением заметил, что поэт, уже подвыпивший и увлекшийся разговором, пропустил мимо ушей вопрос собеседника
Старательно улыбаясь, я поднялся из-за стола, извинился и направился к входу в здание, оставив поэта за столом с подозрительным типом. Но нельзя же его было так бросить! Потоптавшись у двери, я высунулся во двор и весело махнул рукой другу: «На одну секундочку! Мне нужна помощь!». Он оставил на столе очешник с очками и поспешил ко мне, бросив озадаченного соседа. Как только поэт оказался рядом, я изо всех сил прошипел ему: «Ты понимаешь, кто это?!! Он не знает, кто такой Штирлиц!!!».
Мы стояли лицом к лицу, и я очень ясно увидел, как именно может достаточно нагрузившийся пивом человек протрезветь в одну секунду «К черту очки!» скомандовал он, хватая меня за руку и увлекая за собой. Мы бежали, как сумасшедшие, по улице, потом через подземный переход. Опомнились только на другой стороне широкого Ленинского проспекта
С тех пор прошло двадцать восемь лет. Что это было? Кто? Я до сих пор не знаю.
Да этот рассказец кроет все остальные вместе взятые! изумленно протянул Макс. Слушайте, господа, а ведь это, похоже, и правда был шпион. Только он не вербовал вас, конечно, а просто имел задание Ну, скажем, собрать статистику о настроениях в различных социальных прослойках Что-то такое А со Штирлицем круто прокололся. И это еще вопрос, что бы он сделал, если б понял, что ты его расколол
Двоечник разведшколы, сострил Станислав. Прогулял занятие, когда рассказывали о Штирлице.
Да бросьте вы пожала плечами Татьяна. Мало ли, как это объясняется. Задумался человек, не уловил чего-то Обидели хорошего парня, который вас же и угостил. Сбежали, не заплатив, так что ему еще и за ваше первое пиво пришлось расплачиваться.
Я видел выражение его лица. Я фотограф. Это моя профессия. Он впервые слышал о Штирлице. Голову на отсечение даю, металлическим голосом ответил Борис.
Да думайте, что хотите, раздраженно пожала плечами женщина. У меня ребенок засыпает, мне надо как-то уложить его в темноте Маша, поможете? Дверь подержите
Женщины начали озабоченно подниматься, все зашевелились, осознав, что незаметно наступила ночь.
Подождите! почти обиженная их деловитостью, крикнула Королева. Нам нужно выбрать нового распорядителя. Ну, короля или королеву на завтра, и чтобы он назначил следующую тему для историй!
Ну, так выбирайте, нетерпеливо буркнул Борис. Я тоже спать хочу
Оля Большая быстро огляделась, и вдруг ее лицо просияло:
Я назначаю назавтра королем тебя, Митя. Твой рассказ про цирк мне понравился больше всего я даже не ожидала, что ты умеешь так красиво излагать мысли Так что давай придумывай, о чем завтра будем рассказывать.
Митя растерялся. Это было то, чего он в данный момент своей жизни ожидал меньше всего метаморфозы из вечно понукаемого старшего брата и подневольного школьника в Подземного Короля Но парень конфузился недолго:
Хорошо! Я готов, пожалуйста. Кстати, я еще вчера решил, что если когда-нибудь меня назначат Королем, то задам именно эту тему. Я часто о таком думаю. Именно о таком Пожалуйста. Пусть завтра мы будем рассказывать о человеческих поступках. Но не просто поступках, а таких, знаете, с большой буквы
Второй день Декамерона,
в который рассказываются истории о Поступках с большой буквы.
И день этот начался весьма бодро: едва выпив чаю, почти все обитатели бункера ринулись наверх, в лес. Каждый со своей скоростью но все целенаправленно лезли по скобам один за другим, страхуя детей и не особо нуждавшегося в том Соломоныча, выкарабкивались, подставляли лицо молочному свету очередного теплого пасмурного денька, бурно дышали после душной и затхлой атмосферы подземелья. Внизу осталась лишь несчастная Катя, обреченная на вечную кухонную лампу, и составившая ей компанию из товарищеских чувств Маша. Впрочем, Катю негласно блюли по очереди все, кроме детей и упорно хранившего ледяное равнодушие Бориса.
Соломоныч снова уверенно повел Макса на разведку с целью подготовить ограбление соседского подвала, Станислава решили пока не привлекать и он с удовольствием без всякой цели нарезал концентрические круги вокруг люка в сопровождении деловитой задумчивой жены, зорко выглядывающей у древних стволов молодые боровики. Сегодняшний король Митя намеренно разъединился с матерью и сестрой и стал углубляться в лес, старательно запоминая приметы: он желал урвать собственный небольшой кусочек любимого созерцательного одиночества Татьяна, убежденная в том, что дочка ее, как всегда, следует за ней, как теленок за Буренкой, шла вдоль неглубокого оврага у просеки, мечтая о ярких огоньках подосиновиковых шляпок, то и дело вспыхивавших в побуревшей траве среди золотых монеток палых березовых листьев.
А Оля Маленькая завороженно смотрела на просеку: там несколько раз серым комком отвесно падал с неба меткий ястреб, расправляя громадные угловатые крылья прямо у земли, и тотчас взмывал в небеса с зажатой в безжалостных когтях мелкой, еще живой добычей, последним чувством которой становилось, наверно, удивление Оля подумала, что там не один ястреб, а два, уж больно часто они падали и взлетали и решила, что это, должно быть, ястреб с ястребихой добывают пропитание для своих маленьких ястребят. Девочка прекрасно понимала, что она слишком большая для того, чтобы хищник мог посчитать ее своей жертвой, и поэтому безбоязненно перепрыгнула канаву и вышла на широкое открытое пространство. Уф! Здесь даже дышать было легче, чем в древнем лесу среди страшноватых елок. Она оглянулась: голубая куртка мамы, павшей на коленях перед очередным грибом, ясно виднелась за недалеким кустом. Все в порядке, можно еще чуть-чуть пройти, посмотреть, за кем охотятся эти муж и жена ястребы.
Девчонка осторожно двинулась вперед в своих ловких и блестящих резиновых сапожках. Она прекрасно знала, что может упасть и расквасить нос, поэтому внимательно смотрела себе под ноги, чтобы не запутаться в густой и цепкой, уже рыжеватой траве. Вдруг ноги ее заскользили куда-то вниз, и, не успев вскрикнуть, Оля Маленькая тихонько съехала на попе в неглубокий овраг, поросший кустами. Она понятия не имела, что здесь есть овраг, думала просто кусты небольшие растут. А оказалось они вон какие высокие, над оврагом только верхушки Среди тонких стволов виднелись какие-то красивые вишневого цвета грибы на тонких ножках. Надо показать их маме, чтобы узнать, съедобные или нет. И лизать их нельзя: если они ядовитые, то так можно отравиться. Оля снова посмотрела назад но не увидела ничего, кроме покатого склона оврага. Значит, нужно выкарабкиваться обратно. Но с первого раза это не удалось трава, оказывается, такая скользкая, а когда она попыталась зацепиться, то вырвала разом два пучка с корнями и землей. Фу, ну вот, теперь еще и руки грязные. Сейчас она отдохнет и попытается снова со второго раза точно получится. Оля присела на кочку, задрала голову и дух захватило: тонкие пушистые тучки никуда не делись, но солнце, верно, где-то уже выглянуло, позолотило небо за облаками, и теперь они весело бежали, как легкие серые овечки по лугу с желтыми одуванчиками. Девочка загляделась, улыбаясь и щурясь, и, чтобы смотреть на необычное небо было удобнее, прилегла на спину. Овечки все бежали, она все больше щурилась и меньше улыбалась, было тихо и тепло Надо позвать маму, чтобы она тоже посмотрела. Нет, лучше потом. Сначала она сама немножечко посмотрит
Татьяна хватилась дочери не сразу она долго еще рассеянно беседовала сама с собой на грибную тему, воображая, что говорит с Олей, и спохватилась только когда поняла, что слишком долго нет никакой реакции. Обернувшись, она увидела, что стоит одна, с полным пакетом калиброванных, вчерашнего выпуска подосиновиков, на краю канавы у просеки, рядом с кустом, украшенным несколькими золотящимися в холодноватом солнечном свете паутинками.
Оля, иди сюда, лишь чуть-чуть повысив голос, позвала Татьяна, уверенная, что девочка просто немножко замешкалась.
В ответ не донеслось ни звука.
Оля! громко крикнула мать, напряженно вслушиваясь и чувствуя, как изнутри быстро и неуправляемо нарастает черная волна безобразной паники. Оля!!! Оля!!! Оля!!!
Зов матери, потерявшей дитя, прозвучал так первобытно-дико, что со всех сторон к ней кинулись испуганные карантинники и женщина сразу безошибочно выбрала нужную жертву:
Где твоя сестра?! рявкнула она в лицо ничего не понимавшему сыну. Где она, отвечай!
Мам, я не знаю, она с тобой была растерянно пробубнил юноша.
Она была с тобой, а не со мной!!! Она, во всяком случае, пошла к тебе!!! И где она, я тебя спрашиваю?!! подхваченная слепым вихрем истерики, Татьяна хотела схватить сына за ворот и трясти его, трясти, пока не появится дочка.
Тихо, тихо, тихо! бросился между ними Станислав. Сейчас найдем. Вы ведь недавно свою дочку видели?
Мать лихорадочно пыталась вспомнить и понимала, что не видела ребенка очень давно. Что она, собственно, совсем не видела Олю а только долго говорила что-то незначительное («А вот и еще грибок»), не заботясь об ответе в полной внутренней уверенности, что ребенок никуда не денется Что она не знает, когда именно девочка отошла, или или когда ее незаметно схватили люди или звери. Осознав это в одну страшную секунду, Татьяна побелела и зашаталась, схватившись за березовый ствол
Она не могла далеко уйти, решительно сказал Станислав и, секунду подумав, скомандовал: Строимся в цепь в пределах видимости друг друга. Идем галсами и зовем. Она, наверно, устала и присела отдохнуть
Ра-астянись в цепь, чего стоим! поддержала протяжным голосом Оля Большая.
Цепь получилась коротковатой, но шустро тронулась в противоположную сторону от просеки, оглашая трехсотлетний лес давно привычными ему и скучными криками: «Ау-у! О-оля! Ау-у!».
Нашли только к обеду. Случайно. Когда, испуганные и обессилевшие, вернулись на исходную позицию, чтобы, может быть, поискать какие-нибудь следы Митя, рассеянно глянувший на просеку, вдруг задохнулся, выпучил глаза и стал безмолвно тыкать пальцем вперед. Поглядев в сторону, указуемую трясущимся перстом, все одновременно увидели, как среди оранжеватой травы то появляется, то исчезает небольшой ярко-синий бант, и, не сговариваясь, поскакали по кочкам в его сторону
Оля, растрепанная и без шапки, с пунцовыми щеками, в распахнутой курточке, молча карабкалась вверх по склону оврага, соскальзывала, срывалась, но, отдуваясь, упрямо предпринимала следующую и следующую попытку, как самолет, не сумевший сразу благополучно выпустить шасси, с надеждой заходит все на новый и новый круг Татьяна первая спрыгнула к дочери и прижала к себе, покрывая поцелуями: