Могу я узнать, с кем имею дело? кричит руководитель морских рэкетиров в нашу сторону.
А зачем вам? Когда вас будут вешать, вам объявят, по чьему приговору!
Вот как, вы имеете право выносить приговоры?
Ну, говоря по совести, раньше мне не доводилось этого делать. Однако вы и ваши люди кажетесь мне вполне достойными кандидатурами, чтобы начать с вас.
О! Какая честь!
Так, Кароль, если, пока мы разглагольствуем, хоть одна тварь подберется к борту, я тебя сам утоплю! шепчу я импровизированному командиру своих мушкетеров. И, обращаясь к главному пирату, кричу: Очень рад, что вам понравилось!
Послушайте, может, не будем напрасно проливать кровь и решим дело в честном поединке?
Проливать кровь? Никто из моих людей даже не ранен, а до ваших мне нет дела! Мы немного попрактикуемся в стрельбе, а палачу будет меньше работы.
Но когда мои люди пристанут к этой посудине, мы вас перережем, как кур!
Не когда, а если пристанете! И не похоже, чтобы у вас это до сих пор получалось. Впрочем, мне некогда, и если вы, заплатив мне за беспокойство, отправитесь на свою барку и уберетесь к чертовой матери отсюда, то я, пожалуй, не буду стрелять вам в спину!
А вы изрядный наглец, молодой человек!
Что поделать, моим родителям было некогда заниматься моим воспитанием, так что выросло то, что выросло. Но мы будем продолжать препираться или приступим к обсуждению вашего выкупа?
А вы мне нравитесь! захохотал мой собеседник.
Ваша светлость, зашептал мне на ухо Мэнни. Одна из пиратских барок обходит нас по дуге. Они, верно, хотят подойти к нашему кораблю с носа. Так мы не сможем их обстрелять.
Проклятие! выругался я вполголоса.
Но в голове внезапно мелькнула мысль. И я обратился к матросам нашего флейта, которые, не бросив до сих пор оружия, укрывались под трапами, идущими на полуют.
Эй, как вас там, вы еще живы?
Да, ваша милость!
Сколько вас?
Шестеро.
Я произвел в голове несложный подсчет. Нас двенадцать плюс шесть это восемнадцать. Бандитов было человек двадцать, как минимум пятерых мы убили. Кого-то наверняка порезали в схватке. Мы в доспехах, если внезапно атаковать пиратов сейчас есть шанс очистить корабль до того, как к ним придет подмога. Скомандовал:
Лелик, Болек! Мы с вами в полных доспехах идем впереди с пистолетами. Мушкетеры за нами! Vorwärts[15]!
Такого подвоха пираты явно не ожидали. Одно дело резать в суматохе обычных моряков, другое когда на тебя строем прут двенадцать лбов в шлемах, кирасах и ощетинившихся стволами. Напрасно их командир пытался организовать отпор, нескольких смельчаков мы пристрелили в упор. Остальные, не утруждая себя сопротивлением, бросились в свою барку и схватились за весла. Очистив палубу, мои молодцы под командованием Кароля дали дружный залп в сторону последней пиратской посудины, пытавшейся к нам подойти. Я же тем временем стоял перед пиратским главарем, наставив на него еще неразряженный допельфастер.
Сдавайтесь! Шпага вам не поможет, а пистолет, кажется, дал осечку? Мой, как видите, двуствольный и колесцовый, так что осечки не будет! Сдавайтесь, у меня к вам есть пара вопросов, так что сразу я вас не убью.
Пират, скрипнув зубами, бросил на палубу пистолет и неожиданно с куртуазным поклоном протянул мне шпагу. В благородство решили поиграть? Ну-ну! Я внимательно посмотрел на него. Молодой человек лет примерно двадцати трех двадцати пяти, с довольно красивым лицом. Локоны длинной прически тщательно завиты. Весьма изящно и дорого для людей его профессии одет. Поверх камзола изрядная испанской работы кираса с золотой насечкой. Нет, ну ты посмотри, какие гламурные пираты пошли! Даже повесить жалко.
Так, этого связать, рот заткнуть! Соберите команду и найдите капитана!
Капитан убит, ваша милость!
Прискорбно! Кто-нибудь умеет управлять этим хозяйством? показал я на такелаж.
Ваша милость, мы сумеем, конечно, поставить паруса, но дойти в порт без капитана будет непросто.
Что, никто не знает, как дойти до ближайшего шведского порта?
С вашего позволения, я знаю! подал голос пленник, которому не успели еще заткнуть рот.
Вот как?
Да, я владею благородным искусством управления кораблем и могу привести вас куда угодно. При одном условии.
Звучит как музыка! Продолжайте, друг мой, каком условии?
Вы меня отпустите!
Что же, заманчиво. Однако есть пара препятствий, так что, боюсь, сделка не состоится.
Каких препятствий? О чем вы?
Видите ли, друг мой я снял шлем и, наклонившись к уху пленника, вкрадчиво прошептал: Что помешает вам привести корабль не туда, куда нужно мне, а туда, куда нужно вам? Скажем, на вашу стоянку. У вас ведь есть стоянка? Что, я угадал? Печалька!
Я дам вам слово!
Слово пирата? Умоляю, не смешите мои ботфорты!
Но я буду в ваших руках! Что помешает вам расправиться со мной, если я вас обману?
Что же, в этом есть свой резон, но тогда остается второе препятствие.
Господи Иисусе, а на этот раз что?
Помните, я обещал вас повесить? Уж такой я педант что ни пообещаю, все исполню! Эй, кто там! Поднимайте паруса и готовьте веревку, этот господин желает просушиться.
Эй, подождите, вы же говорили, что не убьете меня!
Я обещал, что не убью вас сразу, я и не убил до сего момента, но вы так наскучили мне этим разговором, что я, пожалуй, прикажу вас повесить.
Да, но вы неминуемо погибнете сами!
Для вас это будет большим утешением? Наслаждайтесь! Посмотрите на меня, друг мой, мне семнадцатый год! Вспомните себя в этом возрасте, вы разве думали, что можете погибнуть? Я точно такой же! Эй, отставить паруса, быстрее веревку, говорят, повешенный на борту хорошая примета!
Подождите, вы же еще собирались обсудить размеры моего выкупа, да-да, вы говорили, что отпустите меня?
Разве я так говорил? Не припоминаю, быстрее, канальи!
Пять тысяч талеров!
Что, простите? Да что же это такое! Беременные тараканы быстрее двигаются, чем эти олухи по вантам!
Десять тысяч талеров!
О, как я погляжу, к вам возвращается разум? Прелестно! Отставить веревку, сукины дети! Ставим паруса!
Интересно, что же за дичь мне попалась? И не подавлюсь ли я ею?
Что ж, молодой человек, вы приведете корабль в ближайший королевский порт и отправите своим близким письмо с описанием той щекотливой ситуации, в которую угодили. Я со своей стороны не стану сообщать властям о вашей роли в разыгравшейся здесь трагедии и получу за это пятнадцать тысяч талеров!
Десять тысяч! Я сказал вам десять!
Друг мой, десять это за вас! А ведь у меня есть еще ваши люди, кроме того, моряки этого ладного судна изрядно натерпелись от вас, и если каждый уцелевший получит, скажем, полсотни талеров, он не станет доносить властям о нашей маленькой тайне. Не так ли?
Слышавшие этот разговор матросы с энтузиазмом подтвердили мою догадку. Один из них сказал даже, что за пятьдесят талеров присягнет на библии, что мой пленный сражался с нами плечом к плечу.
Вот видите, дружище, сумма вполне обоснованна. Кстати, как вас зовут?
Вы не представились мне, так что вам нет дела до моего имени!
Я знаю, как его зовут! вступил в разговор моряк, собиравшийся присягать на библии. С вашего позволения, ваша милость, это молодой ярл Карл Юхан Юленшерна. Мне приходилось видеть его и его отца.
Это же просто прелестно, и где, позвольте спросить, сейчас ваш почтенный родитель очевидно, ожидает вас на берегу с уловом? Интересный у вашей семьи промысел.
Вам нет до этого никакого дела! И это не промысел, а старинная привилегия, незаконно у нас отторгнутая, собирать дань со здешних купцов. Впрочем, мой отец сейчас при дворе. Так что чем скорее мы прибудем в Стокгольм, тем быстрее уладим наши дела.
Не сомневаюсь, мой друг, только проясните мне один вопрос. Ваш почтенный родитель при дворе, а вы, занимаясь вашим семейным делом, решили не ограничиваться обычной прибылью, а зарубить курицу, исправно несущую вашей семье яйца, так? Что с вами приключилось, вы проигрались в карты или завели себе любовницу не по карману?
Я больше вам ни слова не скажу! с ненавистью во взоре отвечал мне молодой ярл.
Да не больно-то и хотелось. Эй, ребятки, приковать его к штурвалу и пусть правит. Если мы налетим на мель, то не спасать!
Дальнейшее наше путешествие проходило без приключений. На следующий день мы пришли на рейд Стокгольма и бросили якорь. Пока мы ожидали портовых чиновников, я приказал убрать от греха нашего неудачливого пирата к его подчиненным. Тут ко мне опять подошел давешний моряк и, почтительно сняв шапку, спросил:
Нижайше прошу прощения у вашей милости! А что вы будете делать с «Красоткой Лизхен»?
С какой еще красоткой, дружище?
Да так называется наш флейт, уж не обессудьте.
Господи, и кому только пришло в голову назвать так это корыто? И почему я должен с ним что-то делать?
Ну как же, ваша милость. Капитана-то люди господина ярла укокошили, и «Красотку»-то нашу почти и захватили. А вы возьми и отбей, так что теперь она вроде как ваша! Тем более что родных у капитана все одно нет и имущество вроде как выморочное. И не извольте гневаться, ваша милость, а только зря вы нашу «Красотку» корытом обозвали. Суденышко оно знатное и ходкое, ну а что вид запущенный так это дело поправимое.
Ну-ка, ну-ка, расскажи поподробнее, что-то я не видел до сих пор, чтобы корабли бесхозными были.
Ваша правда, господин, но чего уж тут подробнее. Корабль вы взяли в бою, мы это подтвердим, и не сомневайтесь даже. Груз принадлежал покойному, так наследников у него нет, опять же что в бою взято то свято. Ну, дадите, конечно, на лапу кому положено в порту, так уж заведено. И оформите корабль на себя.
Что же, прибыток он всегда лучше, чем убыток, а тебе, любезный, какая в этом корысть?
Да как вам сказать, ваша милость, уж больно вы хозяин щедрый да удачливый, я про таких и не слышал. Не один год хожу, всякое бывало, а таких деньжищ и не видывал. К тому же вам же нужен будет человек приглядывать за судном, а я бы у вас послужил, раз такое дело. Вы не сомневайтесь, я и грамоту знаю, и службу корабельную, да и вообще не подведу. Шкипер, конечно, нужен будет, ну да мне и места боцмана станет, а вам свой человек не помешает.
Тебя как зовут, такого ушлого?
Да все Карлом Рюмме кличут, уж больно имя мне мудреное дали родители при рождении.
Это как?
Klim Rymin, ваша милость.
Клим, ты что, русский? перешел я на язык еще не родившегося Пушкина.
Свят-свят! Вы что это, ваша милость, тише, услышит кто! Вы что, по-нашему говорите?
А чего тут такого, я еще полдюжины языков знаю.
Колыванец я. Для шведов все равно что эст, им без разницы. А с Москвой у них сейчас нелады еще подумают, что подсылы.
Подожди, как война, король Карл Девятый вроде как заодно с Василием Шуйским против Сигизмунда.
Ага, как же, заодно, с такими друзьями и врагов не надо. Так и смотрят, где чего плохо лежит, как пить дать откусят от Москвы Новгород, басурмане!
Небось подавятся, а ты что же, за Шуйского или как?
Мое дело сторона, а только, ваша милость, какой с Шуйского царь? Эх, как Ивана Васильевича не стало, нет порядка на Москве.
А что ты все Москва да Москва, не вся же Русь Москва?
Это верно, а только сами рассудите, ваша милость, у Жигимонта в Литве немало землицы-то русской, и в войске его православных немало. А род природного государя пресекся, видать, за грехи наши.
Ты, кстати, сам-то какой веры держишься, болезный?
Эх, ваша милость, обасурманился, чего там! Лютеранин я теперь.
Ладно, мне до того дела нет. Порешим так: сладится дело будешь на моем корабле боцманом. За жалованье не бойся, не обижу. О, глянь, портовые стервятники показались! Ну, пойдем, боцман, встретим.
Дело и впрямь оказалось несложным, чиновники вполне удовлетворились нашим рассказом и полученными комиссионными. На следующий день в портовой конторе капитан над портом Олле Юхансон торжественно вручил мне документ, согласно которому принц Иоганн Альбрехт Мекленбургский стал судовладельцем.
Поздравляю вашу светлость с прекрасным приобретением, вы оставите вашему судну прежнее название?
«Красотка Лизхен»? Нет, пожалуй, моя светлость предпочтет название «Благочестивая Марта». (Не знаю, написана ли уже эта пьеса, но такое имя мне больше нравится.)
Желание вашей светлости закон! Мы немедленно внесем необходимые изменения. Кстати, вы поднимете Мекленбургский штандарт?
Я полагаю, да. Какой же еще.
В таком случае вам необходимо переставить судно ближе к цитадели все-таки вы не подданный нашего доброго короля.
Поближе к пушкам? Что же, это разумно, никаких проблем. Я отдам необходимые распоряжения.
Вот и чудесно, как все-таки приятно иметь дело с вашей светлостью! Не то что эти грубые мужланы местные негоцианты. Можно ли спросить вас о ваших дальнейших намерениях?
Ну, для начала мне необходимо быть представленным ко двору его величества Карла Девятого. Я хотел бы предложить ему свою шпагу. К сожалению, я никого не знаю в Стокгольме
О, понимаю, понимаю. Дело в том, что его христианнейшее величество сейчас в отъезде и будет не раньше, чем через неделю.
Весьма досадно! Ну что же, придется подождать. Будет время заняться делами, распродать груз.
Вот как раз об этом я и хотел с вами поговорить. Королевское жалованье, к сожалению, не такое большое, и я занимаюсь кое-какими делами ничего серьезного, но я мог бы быть вам полезен при продаже груза. Вы еще очень молодой человек, и вас могут, как бы это помягче сказать
Обмануть?
Да, ваша светлость, к сожалению, не все подданные нашего доброго короля кристально честные люди и могут попытаться нажиться на чужой неопытности. Кроме того, вам совершенно нет необходимости ожидать его величества. Кронпринц Густав Адольф сейчас здесь, и вам было бы полезно познакомиться с ним.
Оба ваших предложения весьма заманчивы, но вряд ли к принцу так просто попасть.
Все это действительно непросто, но и не так уж сложно. Юный принц весьма дружен с членом риксрода Акселем Оксеншерной, а я веду с ним кое-какие дела, так что я мог бы
Посодействовать? Замечательно! На том и порешим, вы, скажем, с завтрашнего дня займетесь моим грузом. Я целиком доверяю вашей порядочности и надеюсь на вас. А я отправлюсь к достойному господину Оксеншерне с вашим рекомендательным письмом. Немедленно.
О, ваша светлость! Вы так стремительны! Но дело в том
Что в этом порту вы не единственный посредник?
Я немедленно пишу письмо господину Оксеншерне!
Кстати, не подскажете ли, старый ярл Юленшерна с королем?
Именно так, а вы знакомы?
Лично нет, но кое-что слышал о нем.
Очевидно, ничего хорошего? Послушайте дружеского совета, ваша светлость, не упоминайте об Юленшерне в доме Акселя. Они друг друга терпеть не могут.
Вернувшись на теперь уже «Благочестивую Марту», я поначалу не узнал своей благоприобретенной собственности. Новоявленный боцман мгновенно взял команду, выражаясь по-кавалерийски, в жесткие шоры, и к приходу хозяина все сверкало. Палуба отдраена, медяшка блестела, такелаж уложен. Короче, глаз радовался. Я благосклонно кивнул своему помощнику и позвал к себе в каюту на серьезный разговор его и своих приближенных.
Вот что, друг мой Карл, корабль теперь мой, и ты, как и договаривались, будешь на нем моей правой рукой. Формально боцманом, а по сути мое око и ухо. Если что приключится неподобное не взыщи, спрошу с тебя. Сейчас дам тебе денег, закупишь провизии, потом прикинешь, что станет рассчитаться с командой, включая долю за Карла Юхана. Если кто пожелает мне служить смотри так. Тех, кто, как и ты, бился до конца с пиратами, бери без разговоров. Тех, кто по трюму прятался, на твое усмотрение. С кого будет толк возьми, кто не глянется гони. Мне трусов не надобно, на место уволенных набери новых. Чтобы дело корабельное знали, да в бою под банками не прятались. Внял ли?