Такой подход представляется не совсем корректным другим разработчикам методик, так как типичный возраст российских студентов дневного отделения 17-22 года, которые в большинстве своем не относятся к экономически активному населению и оплата образования которых ложится, как правило, на плечи родителей. В.В.Суворова и Е.В.Андросова считают, что более точный результат оценки возможности оплаты может быть получен при расчете данного индекса в разрезе субъекта РФ по следующей формуле (3):
I
в
ооо
= (СМДД*і
ПМ*і
):: ССОі
, (3)где I
вооо
СМДД*; средний медианный доход на душу населения типичного студенческого возраста г-го субъекта РФ;
ПМ*. величина прожиточного минимума учащегося г-го субъекта РФ;
ССО
1
При этом средний медианный доход на душу населения это сумма, разделяющая население региона строго пополам: на одну половину населения приходится больше этой суммы, на другую меньше, то есть является показателем более информативным, чем средняя арифметическая величина заработной платы. В России, согласно последним данным, медианная заработная плата составляет порядка 72 % от средней арифметической[77].
Расчет средней стоимости обучения предлагается не как медианная, а как средняя взвешенная величина в силу того, что стоимость обучения в отличие от дохода является величиной более фиксированной, зачастую не имеющей даже территориального коэффициента, а абитуриент имеет возможность выбора специальности (направления), что нельзя сказать о доходе. Кроме того, основным критерием открытия платных мест в университете является платежеспособность населения, следовательно, средняя стоимость обучения в конечном итоге будет стремиться к медианной.
Расчет средней взвешенной стоимости обучения предлагается осуществить по формуле (4):
ССО =
n
i=1
xi
× Рi
:n
i
=1 xi
, (4)где ССО средняя взвешенная стоимость обучения;
Р
i
x
i
Сложности подсчета предложенных показателей обусловлены отсутствием сопоставимых статистических данных, что затрудняет процесс проведения оценки доступности высшего образования в России, а следовательно, и проведение сравнительного анализа.
К вопросу оценки территориальной (организационной) доступности высшего образования обращались такие авторы, как В.И.Сухочев, А.Д.Громов, Д.П.Платонова, Д.С.Семенов, Т.Л. Пырова. Они подошли к анализу территориальной доступности высшего образования путем оценки усредненных минимальных расстояний от районного центра региона до ближайшего населенного пункта внутри региона, в котором дислоцирована образовательная организация высшего образования либо ее филиал[78]. Это позволило авторам определить место каждого региона Российской Федерации по данному показателю, измеряемому в километрах, и на основе этого сгруппировать регионы в пять групп (расстояния от 8 до 63 км, от 63 до 121, от 12 до 160, от 160 до 278, от 278 до 474 км соответственно).
Более широко к оценке территориальной доступности высшего образования подошел В. И. Сухочев. Он предложил выделять доступность региональных университетов в разрезе региона и федерального округа. Для этих целей ученый решил использовать показатель уровня доступности региональных университетов, рассчитываемый по формуле[79]:
Дт = (К
мт
:Кат) × 100, (5)где Дт уровень доступности региональных университетов, %;
К
мт
Кат количество абитуриентов университета региона РФ.
Показатель «уровень доступности региональных университетов» не позволяет оценить доступность высшего образования в пределах страны в целом. Такую возможность не заявляет и сам автор, да и применение данного показателя для России в силу неравномерности размещения университетов и населения по территории страны покажет усредненное значение, которое вряд ли дает объективную картину, учитывающую территориальное распределение населения. А относительно высокая мобильность абитуриентов, наблюдаемая последние годы[80], накладывает существенные ограничения на применение предложенного В. И. Сухочевым показателя для России в целом для целей оценки территориальной доступности высшего образования в регионах. Тем более сложно использовать эту методику для расчета территориальной доступности образования за рубежом.
Как отмечает И. А. Мартынова, доступность высшего образования может быть проанализирована на четырех уровнях: на уровне университета, региона, на национальном и глобальном уровнях[81]. Проблема доступности высшего образования имеет сходство в разных странах мира, играет важную роль в мировых и национальных тенденциях развития толерантности и демократии, способствует мировой интеграции образовательных систем. Сравнение доступности высшего образования между странами также дает им возможность дополнять друг друга в образовательной политике.
В.В.Фурсова и Ха Ванг Хоанг к показателям измерения доступности высшего образования, которые дают общую картину доступности высшего образования, относят следующие:
уменьшение (увеличение) числа университетов;
численность студентов;
доля молодежи, обучающейся в высших учебных заведениях в соответствии с общей численностью населения данной возрастной группы;
достигнутый уровень образования молодежи доля индивидов с законченным высшим образованием в совокупности населения;
индекс социального равенства в образовании (EEI), измеряющий уровень образования родителей;
индекс гендерного паритета, отражающий равенство полов в отношении доступа к высшему образованию[82].
С.А.Беляков, основываясь на данных федеральной службы статистики, определяет следующие показатели индексы доступности[83]:
1) уменьшение (увеличение) числа университетов. За последние годы в России количество высших учебных заведений сократилось[84];
2) численность студентов (или количество абитуриентов, поступивших в университет), которая является одним из показателей уровня доступности высшего образования. С. А. Беляков полагает, что в настоящее время доступность высшего образования следует оценивать с точки зрения изменения количества поступлений в университеты, которое характеризуется числом студентов на 10 тыс. человек[85]. Численность студентов является первичным и основным показателем, измеряющим уровень доступности высшего образования. Однако доступность высшего образования рассматривает возможность как поступления, так и успешного завершения университета;
3) доля молодежи, обучающейся в высших учебных заведениях в соответствии с общей численностью населения данной возрастной группы (из расчета количества студентов на 10 тыс. населения). Этот показатель позволяет сделать вывод о доступности исходя из числа получающих высшее образование[86]. В частности, по данным на 2015 год, число студентов на 10 тыс. человек в России составляет 356, что говорит о сокращении показателя на 0,72 в течение последних пяти лет[87]. В 2019 году число студентов на 10 тыс. человек в России составляет менее 800;
4) доля индивидов с законченным высшим образованием в совокупности населения в возрасте старше 15 лет, которая выражает уровень достигнутого (завершенного) образования. Относительно высокая степень доступности высшего образования статистически отражает уровень жизни населения, зависящий от социально-экономического развития страны;
5) индекс социального неравенства в образовании (EEI), который отражает уровень равенства в образовании студентов, имеющих неодинаковый социально-экономический статус, и учитывает уровень образования отца. А. Ашер и А. Сервенан отмечают, что культурный капитал повсеместно играет важную роль в доступе к образованию, в частности дети элиты имеют больше шансов получить высшее образование, чем дети из рабочих семей. Отметим, что понятие «доступность высшего образования» определяет идею равенства в доступе к высшему образованию детей из всех социально-демографических групп. Чем выше EEI, тем больше людей имеют доступ к высшему образованию, а низкий индекс означает большую элитарность студенчества[88]. Индекс социального неравенства образования выявляет различие в доступности высшего образования для групп населения в зависимости от их статуса, в данном случае от уровня образования родителей. Он же является одним из важных показателей, отражающих значимое место культурного капитала в доступности высшего образования;
6) индекс гендерного паритета (GPI), показывает равенство в доступе к образованию по половому признаку. Согласно определению ЮНЕСКО, GPI = 1 соответствует равенству полов, а значения GPI от 0 до 1 означают преобладание мужчин, значения больше 1 преобладание женщин[89]. В 2013 году индекс гендерного паритета в российском образовании, по данным Всемирного банка, составлял 1,24[90], в 2015 году в России этот показатель равнялся 1,17[91]. Эксперты Всемирного банка в 2015 году отмечали, что международный индекс гендерного паритета равнялся 1,1 (2013 год)[92]. При сопоставлении уровня достигнутого высшего образования по гендерному признаку видно, что в России доля женщин, имеющих высшее образование, была больше, чем доля мужчин (29,8 против 24,5 %)[93]. Иными словами, в России этот показатель совпадает с индексом гендерного паритета.
Показатели измерения уровня доступности высшего образования и состояния доступа к высшему образованию для различных социальных групп позволяют выявить социальную проблему неравной доступности высшего образования в российском обществе.
Для сравнения приведем методику оценки доступности высшего образования канадских исследователей из Института образовательной политики, применяемую с целью разработки рейтинга стран по показателю доступности высшего образования. В работе канадских исследователей «Глобальные рейтинги систем высшего образования» А. Ашера и А. Сервенан[94] была предпринята попытка создания универсальной методики, при этом за основу принимались два вида рейтингов: рейтинг стран по возможности оплаты и рейтинг по доступности высшего образования.
Для проведения рейтинга по доступности авторы предлагают методику, основанную на расчете четырех показателей (табл. 4):
Таблица 4. Индикаторы доступности высшего образования методики канадских исследователей[95]
1) показатель участия молодежи в высшем образовании процент студентов высших учебных заведений в численности населения возрастной группы, типичной для получения высшего образования;
2) показатель достигнутого уровня образования молодежи процент лиц с законченным высшим образованием в численности населения в возрасте от 25 до 34 лет (типичный возраст завершения высшего образования);
3) индекс социального равенства в образовании, рассчитываемый как отношение доли мужского населения в возрасте 45-65 лет с высшим образованием к доле студентов, отцы которых имеют высшее образование;
4) индекс гендерного паритета, отражающий равенство мужчин и женщин в доступе к высшему образованию. Рассчитывается как отношение количества студентов-женщин к количеству студентов-мужчин.
В работе анализировались 15 стран, имеющих высокий уровень социально-экономического развития: США, Канада, Япония, Австралия, Великобритания, Новая Зеландия и ряд высокоразвитых европейских государств. К сожалению, Россия не вошла в их число. Авторы отмечают, что выбор показателей доступности нельзя считать оптимальным из-за недостаточного количества сопоставимых данных.
Так применимы ли такие критерии оценки к российским реалиям?
Первый и второй индикаторы вполне применимы для оценки доступности образования в России, однако необходимо принимать во внимание тот факт, что типичный студенческий возраст и типичный возраст завершения высшего образования в России несколько отличаются от соответствующих показателей в странах, выбранных канадскими учеными. Например, средний возраст студентов в странах ЕС составляет 21 год, типичный возраст окончания бакалавриата 23 года, магистратуры 26 лет. Такие значения объясняются большими сроками обучения в средней школе, прохождением военной или гражданской службы мужчинами, частой практикой кратковременных перерывов в получении образования в связи с профессиональной занятостью. По сравнению с большинством западных стран, где высшее образование получают граждане более старшего возраста с гораздо большим трудовым и жизненным опытом, возраст российских студентов значительно ниже[96]. Это обстоятельство необходимо учитывать при определении границ типичного возраста: они должны быть определены для каждой отдельно взятой страны.
Индекс социального равенства в образовании отражает доступность высшего образования для молодых людей из всех социально-демографических групп. Несомненно, в большинстве стран дети интеллигенции имеют значительно больше шансов получить высшее образование, чем дети рабочих, независимо от стоимости обучения. В России, к сожалению, отсутствуют необходимые статистические данные об образовании мужчин соответствующей возрастной группы, но, по ориентировочной оценке, в России индекс социального равенства ниже, чем в большинстве развитых стран[97].
Целесообразность рассмотрения данного индекса в России на данный момент невелика, поскольку образование родителей далеко не всегда отражает достигнутый социальный уровень, что во многом обусловлено низким престижем так называемых бюджетных отраслей: медицины, науки, образования, социальных служб. Родители, занятые в данных отраслях, безусловно образованные люди, но далеко не всегда имеют возможность оплатить обучение своих детей. И наоборот, родители, которые не получили высшего образования, но сумели создать прочную материальную базу для своей семьи, стремятся дать своим детям все самое лучшее, в том числе и образование. Кроме того, уровень образования отца величина, сложно поддающаяся анализу, если принять во внимание большой процент детей, которые растут вовсе без отцов, иногда даже не имея информации ни об уровне их дохода, ни об уровне образования. В этих условиях, во многом связанных с переходным состоянием российской экономики (именно в тот период рождались нынешние студенты), нельзя разделять понятия социального равенства и возможности оплаты образования. Хотя и существует вероятность, что с течением времени ситуация сгладится и данный индекс приобретет значение, сопоставимое с большинством развитых стран.
Рассмотрение индекса гендерного паритета в России также не будет иметь существенного значения, поскольку в России не существует каких-либо законодательных или социокультурных ограничений в обучении мужчин и женщин, а отклонение данного показателя от единицы обусловлено только гендерным составом населения. Поэтому данный индекс имеет смысл рассматривать не в рамках исследования доступности образования, а в рамках анализа востребованности интеллектуального потенциала на рынке труда при определении избыточных и дефицитных специальностей. Действительно, некоторые профессии, образно говоря, имеют гендерный статус, в связи с которым нередко обнаруживается профессиональная сегрегация по признаку пола[98]
Сноски
1
Паспорт национального проекта «Образование». URL: http://government.ru/info/35566/.
2
Всеобщая декларация прав человека (принята Генеральной Ассамблеей ООН 10.12.1948). URL: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_120805/.
3
Дакарские рамки действий. Образование для всех: выполнение наших коллективных обязательств. Приняты Всемирным форумом по образованию (Дакар, Сенегал, 26-28 апреля 2000 г.) // Организация Объединенных Наций: интернет-сайт. 2000. 28 апреля. URL: http://www.un.org/ru/events/literacy/dakar.htm.
4
Shin J. С, Teichler U. The Future of University in the Post-Massification Era: a Conceptual Framework. In J.C. Shin and U. Teichler, The Future of the Post-Massifled University at the Crossroads: Restructuring Systems and Functions. Springer, 2014. P. 34.