Алекс, шепнула она, и его имя, сорвавшееся с ее губ вместе с теплым дыханием, коснувшимся его уха, чуть не свело с ума от страсти.
Он заставил себя выпрямиться, но при этом многозначительно посмотрел ей в глаза. Было ясно, что его чувства взаимны и что Элиза тоже жаждет большего, но приличия обязывали, и она отступила в сторону, позволяя мужу с отцом войти в просторный холл, около двадцати футов шириной и почти вдвое больший по длине, протянувшийся до самой задней части дома, откуда на второй этаж, в бальный зал, уводила резная лестница.
Несмотря на то что на часах было лишь начало восьмого, огромный холл был уже наполовину полон, и у генерала Скайлера глаза полезли на лоб от удивления, когда он, мельком заглянув в гостиные по обе стороны холла, обнаружил, что там ест, пьет и развлекается еще больше гостей.
Боже мой! хмыкнул он, когда один из лакеев поспешил к ним с Алексом, чтобы забрать треуголки. Ты замужем меньше полугода, а уже управляешь домом и исполняешь роль хозяйки большого приема! Ты достойная ученица своей матери, в этом нет сомнений. Но скажи мне, она правда пригласила музыкантов для сегодняшнего вечера? Он махнул рукой в конец холла, где два скрипача и флейтист наигрывали рил, хоть танцующих пока не было видно. Я понятия не имел, что мы устраиваем настоящий бал, а не простой ужин.
Элиза подошла поближе.
Музыканты это блажь Пегги, осуществленная Стефаном. Очевидно, они «придворные музыканты» в Ренсселервике, и он прислал их сюда, чтобы немного поднять настроение Пегги, расстроенной неурядицами в отношениях наших семей. Я сказала ей, что мы не завели танцевальных карточек и выйдет ужасный беспорядок, но Пегги лишь рассмеялась и заявила: «Это Америка, поэтому мы можем делать, что хотим!» Так она и поступила!
По смеху в голосе жены Алекс догадался, что ей понравилось небольшое самоуправство сестры, но ее немного беспокоило, что это не одобрит отец. И, действительно, генерал Скайлер, казалось, был серьезно озабочен.
Я боюсь, как бы весь этот шум не потревожил миссис Скайлер, сказал он.
Я сразу же обсудила это с мамой. И пообещала, что все увеселения будут проводиться только на первом этаже, а она заявила, что, если уж не может сама поучаствовать в веселье, то хоть послушает через доски пола.
Что ж, добродушно усмехнулся генерал Скайлер. Давайте-ка я найду Самсона и попрошу добыть нам карточки и карандаши, и тогда мы устроим танцы!
С этими словами он вышел из холла.
Алекс воспользовался уходом тестя, чтобы по-настоящему обнять жену и увлечь ее в удобный альков.
Наконец-то мы вдвоем. Ты пахнешь просто восхитительно, шепнул он ей на ухо. Это клубника?
Возможно, ответила она, шутливо стукнув его веером. А возможно, и розовая вода, просто мы ели ягоды днем.
А, так вот почему твои губы такие алые, произнес он, склоняясь за поцелуем.
Полковник Гамильтон! Элиза рассмеялась, увернувшись до того, как их губы встретились на виду у гостей. У меня достаточно дел, чтобы еще и вас держать в узде.
О, обуздайте же меня, я сгораю от нетерпения. Алекс не мог удержаться, чтобы не поддразнить ее, хотя бы ради искорок, что вспыхивали при этом в ее глазах. Он снова обхватил талию жены, притягивая к себе.
Элиза снова ускользнула.
Дорогой! У нас гости!
К дьяволу их, заявил Алекс, прижимаясь теснее. Давай сбежим в амбар.
Сено мы будем укладывать позже, прошептала Элиза, как только еще несколько гостей прошли мимо них. Осознав, как двусмысленно прозвучали ее слова, она вспыхнула, что ее мужу показалось совершенно неотразимым. Но прямо сейчас долг зовет. Она неохотно отодвинулась от него, выбираясь из родных объятий.
Алексу потребовалась секунда, чтобы привести в порядок камзол.
Умоляю, скажи, твоя мать действительно говорила про звуки веселья и доски пола? Прости за откровенность, но «веселье» это не то слово, которое ассоциируется у меня с миссис Скайлер по крайней мере, не в привычном смысле.
Элизе не удалось скрыть лукавую улыбку.
На самом деле она сказала, что если будет музыка, то пусть ее приглушат хотя бы доски пола и ковер. А если вдруг шум будет слишком сильным, она задернет балдахин кровати и выпьет стаканчик бренди, чтобы поскорее заснуть.
Вот эти слова больше подходят той деятельной теще, которую я знаю. Но она на самом деле передала бразды правления домом тебе? Анжелика, наверное, чувствует себя обделенной, заметил Алекс, взяв жену за руку.
Мы с Анжеликой немного поговорили. Она понимает, что есть причины, по которым она не может играть роль хозяйки этого дома в обозримом будущем.
Алекс кивнул. Он знал знал то, что не мог сказать даже жене, что она говорит о Джоне Черче и ореоле тайны или, скорее, скандала, который его окружает. Он жаждал избавить ее от мысли, что Джону или Анжелике есть чего стыдиться, но его сдерживали определенные обязательства, из тех, что не подвержены влиянию ни уз брака, ни даже любви. И забота о безопасности Континентальной армии была одним из них.
Однажды, сказал он, тщательно контролируя голос, чтобы не вызвать у жены ненужных подозрений, небольшое и, смею заметить, довольно замкнутое общество Олбани осознает, что мистер Черч такой же преданный друг Америки, как и любой ее гражданин, чьи предки приехали сюда сотню, а то и более лет назад. Он оглядел собравшихся гостей. Хотя следует заметить, сегодня оно вовсе не кажется мне небольшим. Кто все эти люди?
Поскольку мама вынуждена оставаться в постели, никто не отвечал за приглашения. А вот Пегги, Анжелика и я отправили свои и, как выяснилось, мама тоже. Похоже, сегодня здесь вдвое больше гостей, чем на нашем последнем большом балу, помнишь? Зимой 77-го года?
Ты о том вечере, когда я встретил тебя и мое будущее счастье было предопределено навеки? Вы сомневаетесь во мне, миссис Гамильтон! Не будь вы моей женой, я был бы вынужден вызвать вас на дуэль. Его голос смягчился, и он рискнул запечатлеть легкий поцелуй на кончике носа жены. Хотя, должен признаться, вы уже похитили мое сердце, поэтому стрелять просто не во что.
Решимость Элизы ослабла, и она прильнула к нему, с радостью растворяясь в родных объятиях, пока их не прервали.
Я нашла их! воскликнул женский голос. Так вот где вы прячетесь!
5. Пятно, поглотившее Нью-Йорк
Особняк Скайлеров
Олбани, штат Нью-Йорк
Апрель 1781 года
Элиза обернулась и увидела, как к ним подходят Пегги и Анжелика у каждой в руках блюдо с выпечкой. Алекс и Элиза отпрянули друг от друга с невинными улыбками. Но сестры Скайлер не собирались позволить им так легко отделаться.
Вы уже похитили мое сердце, поэтому стрелять просто не во что? поддразнила Пегги. А я-то думала, что приторнее консервированной вишни ничего нет! Господи, сохрани нас. Сохрани нас, повторила она громче. Видела, как я их?
Анжелика простонала:
Цветистые высказывания полковника Гамильтона и твои вгоняющие в краску каламбуры создают великолепный фон для нашей вечеринки!
Не забудь и про мой разноцветный язык! добавила Пегги, показывая кончик языка Анжелике, которая не смогла удержаться от смешка.
Мама в наказание сошлет нас в какую-нибудь глушь вроде Огайо! воскликнула старшая из сестер Скайлер.
Где мы, безусловно, будем самыми модными дамами на ближайшие пятьсот миль, вставила Пегги. Кстати говоря, вы все еще не похвалили наши наряды, полковник Гамильтон. Мы столько трудились не за тем, чтобы нас не замечали, смею намекнуть. Будьте честны: если бы все началось сначала, какой из сестер Скайлер вы бы сделали предложение, судя по нашим сегодняшним образам?
Элизу рассмешила дерзость сестры и то, что лицо Алекса теперь не отличалось по цвету от языка Пегги. Но он неплохо вышел из положения.
Этот вопрос, возможно, намного более актуален, чем вы можете себе представить. Насколько я знаю, в свод законов новой страны предложили внести еще один, согласно которому муж может сменить жену в первый год после свадьбы, причем без всяких объяснений.
Пегги потрясенно вздохнула, но Элизу было не так-то просто выбить из колеи.
Только муж? Неужели жены так легко удовлетворяются теми, кто достался им в мужья? спросила она, лукаво изогнув бровь.
Напротив, ответил Алекс, женам дается пять лет на то, чтобы окончательно определиться, ввиду того что прекрасный пол намного более терпелив, нежели мы, невежды, и к тому же мужчинам намного лучше удается прятать свои недостатки.
Разве что благодаря тому, что они едва ли бывают дома, фыркнула Элиза. У меня такое ощущение, что я не видела вас дня три. Вы ускользаете до рассвета и возвращаетесь за полночь. Я не уверена, что вы тот, за кого себя выдаете. Возможно, вы вовсе даже и не мой муж.
Неужели? Даже сейчас? уточнил Алекс с усмешкой. Что же мне сделать, чтобы вы меня вспомнили?
Элиза ускользнула от руки супруга, которая пыталась обвить ее талию.
Она говорит правду! подтвердила Анжелика. Я уже почти забыла, как выглядит мистер Черч. Это он? поинтересовалась она, указывая на мужчину на вид лет шестидесяти, не выше кленового деревца трех лет и вряд ли толще.
Сестры рассмеялись над нелепым сравнением Анжелики, но тут вмешался Алекс.
Мне, помнится, был обещан показ мод.
Пегги просияла и немедленно выступила вперед, закрыв Анжелику. Элиза попыталась ускользнуть, но Анжелика схватила ее за руку и потянула назад.
Так-так, сестренка. На кону твой брак. Не время скромничать.
Я вовсе не скромничаю, заявила Элиза наполовину ворчливо, наполовину шутливо. У меня просто нет желания изображать породистую свинью на выставке.
Зато тебе наверняка понравится возможность забрать себе приз, поддразнила Анжелика. А теперь тихо.
Пегги вышла вперед. Если бы речь шла о другом мужчине, в этой демонстрации, возможно, не было бы необходимости, поскольку сестры беседовали с Алексом не менее десяти минут, тем самым предоставив ему достаточно времени, чтобы оценить их наряды. Но Элиза знала, что ее муж был из тех людей, которые смотрят на собеседника, а не на его одежду. Однажды он больше часа беседовал с генералом Лафайетом, а когда последний отбыл и когда муж с женой остались вдвоем, Элиза спросила, как ему удалось сосредоточиться на разговоре, когда у генерала кончик рубашки торчал из ширинки штанов. Алекс лишь недоуменно посмотрел на нее.
Но сейчас он глубоко вдохнул и сделал серьезное лицо, словно ему предстояло судить не поросят или, к примеру, коров, а нечто не менее ценное, чем скаковая лошадь.
На Пегги было шелковое платье глубокого, мерцающего алого цвета, с верхней юбкой из кружева цвета бургунди, придающей платью муаровый эффект. Из-за пышного кринолина юбка была шириной с небольшой диванчик, отчего и без того тонкая талия Пегги казалась еще тоньше. Лиф ее платья был туго затянут, и глубокий, украшенный кружевом вырез открывал великолепный вид на декольте. Грудь, шея и лицо были так щедро напудрены, что практически светились, сливаясь с высоким серебристым париком, который она частенько носила в последнее время. Янтарные капельки серег украшали ее ушки, гармонируя с подвеской на серебряной цепочке, висящей на шее, и единственными яркими пятнами выше корсажа были ее алые губы и блестящие глаза.
Очень мило, оценил Алекс. Кажется, экономка что-то говорила о том, что нам нужна чистильщица каминов и печных труб. Я дам ей знать. Следующая.
Пегги потрясенно открыла рот, и было почти видно, как она покраснела под слоем пудры почти. К счастью, она слишком хорошо знала, насколько красива, чтобы принимать его слова серьезно. Она высокомерно подняла бровь и отступила, позволив Анжелике занять ее место.
Анжелика в своем наряде использовала те же цвета, что и Пегги, только в обратную сторону. На фоне золотого наряда огнем переливались рубиновые украшения. Ее платье было не таким величественным, и юбки поддерживались лишь небольшим кринолином, к тому же она отказалась и от корсета, и даже от шнуровки, отчего ее талия выглядела провокационно гибкой. Пудры на ее лице и груди было немного, благодаря чему естественный золотистый тон кожи подчеркивался чудесным оттенком платья. Она сделала неожиданный ход, надев темный парик, чтобы добавить завершающий штрих к своему образу, и Элиза увидела, как удивленно расширились глаза Алекса, заметившего это. Сама Анжелика имела роскошные темные локоны, но ее парик был цвета воронова крыла, и в его обрамлении ее кожа казалась перламутровой. Губы напоминали спелые персики. Глаза орехового цвета меняли цвет с зеленого на золотой, в зависимости от того, как падал свет. Воистину, ее старшая сестра этим вечером была просто ослепительна.
Алекс поджал губы.
Неплохо. Я бы предложил вам прислуживать за столом, если бы не опасался, что вы станете отвлекать гостей от еды.
Вы мне льстите, лукаво улыбнулась Анжелика.
Вы просто не видели моего угощения, ответил Алекс в том же тоне. Мои блюда сильно уступают всему этому в привлекательности. Следующая, пожалуйста.
Анжелика закатила глаза и отступила в сторону. Теперь перед ним была Элиза.
А точнее, ее спина, поскольку она спешно совещалась с Хендриксом, показывая ему, как разложить тарталетки на блюде, чтобы они не сбились в кучу, «как листья у запруды», по прозвучавшему тут же выражению самой Элизы.
И вели кухарке нарезать брезаолу[4] потоньше, добавила она, когда лакей уже собирался слиться с толпой гостей. Это не колбаса. Она должна таять во рту, а не превращаться в мясную жвачку.
Тут она вздрогнула, почувствовав на себе взгляды, и резко повернулась к мужу. На ее открытом лице читалась озабоченность занятой хозяйки, а не соблазнительная игривость кокетки. Она выбрала платье цвета американского индиго, глубокого синего оттенка, играющего переливами фиолетового в свете свечей. По своему обыкновению (и несмотря на поддразнивания сестры) она не надела корсет, и юбкам ее платья пышность придавал всего лишь небольшой, искусно задрапированный турнюр. Другими словами, она была похожа не на статую, а на обычную женщину, и стоило Алексу взглянуть на нее, его взгляд смягчился, а на губах невольно появилась нежная улыбка.
Идем, сестра, шепнула Анжелика Пегги. Наша партия проиграна.
Они отступили, смешавшись с гостями, в то время как Алекс шагнул вперед и взял руки Элизы в свои. Он не стал проверять, смотрит ли кто-нибудь на них, а просто склонился и нежно, мимолетно поцеловал жену в губы.
Теперь-то вы меня вспомнили, миссис Гамильтон? негромко спросил он, глядя на нее сияющими глазами.
Кажется, что-то припоминаю, подхватила Элиза. Поцелуйте меня еще раз, и я смогу точнее определить
Она замолкла на полуслове, когда Алекс выполнил просьбу и поцеловал ее снова, на этот раз настойчивее и дольше. У Элизы перехватило дыхание, словно в излишне туго затянутом корсете но корсета на ней не было.
Моя дорогая, хрипловато прошептал он.
О, выдохнула Элиза, неспособная произнести ни слова и почти бездыханная, поскольку муж подобрался опасно близко к ее декольте.
Алекс огляделся и потянул ее в глубину алькова. Он проложил дорожку из поцелуев обратно к ее губам, и на мгновение они оба забыли, где находятся, но затем неодобрительное покашливание нескольких гостей заставило их вернуться на землю. Они резко отпрянули друг от друга.
Я скучала по вам, полковник Гамильтон, призналась Элиза, когда снова обрела способность говорить.