Так оценили же!
Да где там! Первым долгом заподозрили в краже. Интересовались, мои ли тексты. А как доказал, что мои, тут же сделали вывод, что я сам покойный Тропинин инкогнито. Потому что Влад. Железная логика, да?
Что там было, в рассказах? Одуванчики. Заросли татарника и белоцвета. Были порталы в иные миры в старых голубятнях. Главные герои мальчишки. Вроде не «тропининские», попроще, но были. А еще полет к звездам. И про то, что богом не так уж трудно. В подходящем-то возрасте. Но даже если убрать, вымарать случайные совпадения что-то останется. Сам подростковый дух, который теперь все зовут тропининским
Юра-терапевт слушал сочувственно. Мол, да, очень жаль, что мою поэзию в прозе приписали кому-то другому.
Кой черт жалко! воскликнул я для себя самого неожиданно. Счастье, что читают. А что приписывают известному писателю, так это ведь будто знак качества!..
Юрка закивал:
Понимаю! На нашем птичьем психоаналитическом языке это зовут амбивалентностью отношения к объекту. Тебе и льстит сравнение с Тропининым, и при этом поднимаются агрессивные чувства.
Но не к нему же, возразил я. К тому, что мне в то «тропининское» состояние больше не вернуться! А я ведь уже и пробовал
И что?
Ерунда выходит. Голубятня есть. Одуванчики тоже. Пацанов так целая куча. А духа нет.
Ну так пиши в собственном духе. Юрка с трудом выдавливает из себя советы; им, психоаналитикам, советовать нельзя, чтобы не снять с анализанта ответственность.
Не могу, вздыхаю, никакого духа не осталось. А писать-то надо: я больше ничего не умею толком. Если не наловчусь этим делом хоть чуть-чуть зарабатывать, будет плохо. Долг за квартиру вон какой. Того и гляди выселят. Я уже за порог выходить опасаюсь
3
За порогом дома, в подвале которого я провел последние сутки, расстилался солнечный мир. Это он меня, что ли, вверг в тот идиотский ступор, в котором я стал неотличим от статуи? Нет, враги. В их присутствии я филогенетически регрессировал к тому способу адаптивного поведения, который в солнечном детстве не раз наблюдал у насекомых. Замирание. Обмирание. Умирание понарошку, чтобы не случилось всерьез.
В этом состоянии люди в рабочей одежде погрузили меня в открытый кузов грузовика, полного белых статуй. Гипсовая экспрессия этих нелепо застывших фигур делала их неудобными попутчиками, состоящими из множества углов сталкивающихся, рискующих раскрошиться. Жаль, что я и сам лишился телесной гибкости. Не было воли пошевелиться, чтобы занять удобное положение; правда, и на коже почему-то не возникало болезненных ссадин она потеряла эластичность. Ни дать ни взять застывшее насекомое, огороженное от хищного мира хитиновым панцирем. Или грузчики правы статуя.
Нас привезли, выгрузили, наскоро расставили в пустом пространстве, огороженном забором с колючей проволокой. Около сорока типовых гипсовых статуй, украшавших парки пионерлагерей при прежнем режиме. Верно, теперь те лагеря отошли в частную собственность, а их атрибутику перед уничтожением свезли сюда в лагерь гипсовой смерти.
Злая судьба неизбежна? Тот, кто сюда нас отправил, был настолько уверен в ней, что даже не выставил охрану. В отсутствие соглядатаев статуи постепенно зашевелились, огляделись. Но лишь к вечеру достаточно осмелели, чтобы позволить себе прогулку, да и то далеко не ушли. Так и слонялись в периметре замкнутого двора в тщетных поисках выхода.
4
У меня безвыходное положение, признался Влад. На меня вышло западное издательство. Настоящее, серьезное, я проверил: это не развод. Странно, да? Ну, что деловые люди поверили, будто Тропинин жив, а я этакий «старец Федор Кузьмич», отошедший от дел писательских.
Откуда мы знаем, может, и правда жив? отметил я дискуссионный момент. Сообщение в СМИ еще ничего не значит. Ты знаешь, какие СМИ в Центраине. Кто сказал, что в Восточной Федерации должны быть правдивее?
Знаешь, я тоже так подумал. Воля крупного писателя, властителя дум И издательство тоже готово с нею не спорить. Обещали напечатать под любым псевдонимом, который я укажу. Прикинь, Юр?
Что сказать, парнище, рад за тебя! И не кисни так, чудак-человек: счастье стучится в двери! Берут оба рассказа, да?
Влад вздохнул:
Да в том-то и дело. Рассказов издательство не печатает. Им нужен роман или большая повесть, а я Ну, ты знаешь.
Повесть в тропининском стиле? уточнил я.
Да уж не в моем собственном, с ожесточением выдохнул Влад.
Я предложил приятелю не киснуть: что-нибудь да придумаем. Но он, как обычно, залип в непродуктивных переживаниях, и я понял: программу действий надо составить прямо сейчас.
А что, если взять любой из твоих рассказов и попытаться продолжить? посетила меня идея.
Оказалось, и Влада она посещала.
Я уже пробовал, выдавил он. Не выходит. Рассказы слишком цельные, после завершения сказать не о чем. И в старое настроение не попадаю. Будто другой человек пишет. Я ведь стал другим человеком, Юра, совсем другим прозвучало так, как будто Влад винился в полной утрате человеческого облика.
Но пропало-то что? Детская непосредственность, и только.
5
Превращение в статую предполагает лишь частичную утрату человеческого облика. Если человек создан по образу и подобию Божьему, то статуя по подобию человека. Это подметил еще французский философ-сенсуалист Кондильяк, изучавший в «Трактате об ощущениях» что бы вы думали? Чувствительность живых статуй.
Мысленный эксперимент что за чудное применение человеческого ума! Кондильяк наделял свою воображаемую статую отдельными видами ощущений, до поры отключая все прочие, затем он по-детски радовался взаимодействию ощущений, из которого и нарождался человеческий дух. Думал ли французский мыслитель, что однажды найдется статуя, которая его эксперимент повторит в реале?
А я повторил. И убедился, что Кондильяк был прав, когда говорил о главенстве осязания. Чем способнее ты к нему, тем более ты человек. В статуе же без осязания человеческий дух воплощен слабо, почти никак.
Едва я все это понял, тут же поспешил поделиться знанием с товарищами по несчастью. Но поспешишь насмешишь. К сожалению, первую свою речь я произнес не вслух. Зато вторая была грому подобна.
Статуи! возгласил я. Братья по гипсу!.. и сам себя испугался.
Те из братьев, кто уже овладел речью, зашушукались:
Кто это? Почему он кричит? Шум нарастал, пока гипсовый горнист не затрубил сигнал «внимание».
Слушайте его! сказала дама с веслом. Он Командор!
И я, более не смущаясь, поведал о своем открытии. О том, что разные виды чувствительности стоит в себе развивать. Особенно осязание.
Только не его! возразил дискобол-скептик. С осязанием в бытие статуи приходит и боль. А где боль, там ворота страха.
Если не делать ворот, отвечал я, то на что надеяться?
6
Черные тучи над моей бедной головой мало-помалу впустили в сознание луч надежды. Хорошо иметь друга с навыками психотерапевта. Да и просто друга тоже очень неплохо. Ведь никакой терапии, в общем-то, не было. Юра просто меня выслушал и натолкнул на интересные мысли.
Когда я признался, что свои «рассказы детства» видеть уже не могу, он предложил вспомнить вещи самого Тропинина. Как-никак, первоисточник.
И тут выяснилось, что Тропинина я знаю слабо. И все же
В детстве читал «Всадники со станции Снег». И еще это «Бегство охотников за головами».
«Значит, нужные книги ты в детстве читал», тут же припомнилось.
Хороший задел, похвалил и Юрка. Детские впечатления дают честную эмоциональную реакцию. Не испорченную ни подобострастием, ни сравнением с собственными литопытами, ни мнениями ныне действующих светил. Всегда важно, чтобы очарование и разочарование шло из глубины детского сердца. Кстати, как у тебя насчет разочарования?
Ох, как здорово: есть такое!
Я ждал приключений, припомнилось. Всадники приехали слишком поздно. Только явились, а повести конец. А еще покататься? А новые подвиги неуловимых? Я читал «Охотников за головами» и ждал: может, всадники доскачут и туда? Но увы И знаешь, Юрка, мне казалось, и Владислав Тропинин сожалел, что это уже другой рассказ
Отлично! воскликнул Юрка в воодушевлении. У тебя есть шанс поправить мэтра. Теперь я удаляюсь, а ты пиши!
Он ушел. Я сел за потертый свой ноутбук и ночь напролет пытался. Вышел пшик. Настроение тропининское я вроде поймал, прочувствовал. Но выразить его в тексте, вслед за великим тезкой Увы, я оказался намного дальше от понимания, как им это было сделано.
7
На третьи сутки насельники концлагеря для статуй были уже на пути к очеловечиванию, но далеко продвинуться не успели по причине инертности материала. Однако тут явилось начальство в сопровождении пятерки автоматчиков на случай, если гипс не ко времени взбунтуется. Все как один чистокровные люди, да такие мордатые, какими бывают только образцы послушания системе. Статуя себе такую-то харю редко когда наест.
Эй, гипсовые болваны! вскричал кудрявый широкомордый властитель. Протрите поганые уши и слушайте сюда! Согласно последней редакции конституции Центраины все пережитки тоталитарного прошлого объявлены вне закона и подлежат уничтожению. На следующей неделе приедет грейдер, который здесь все заровняет. Слышало, сволочье? Но наше гуманное ведомство дает вам шанс. Тот, кто согласится на сотрудничество, будет эвакуирован и продолжит свое ничтожное существование разумеется, за пределами нашей любимой Центраины. Мы позволим дурачкам с Полуострова вас выкупить, начальник хихикнул. Но не всех. Только тех, кто пойдет на сотрудничество. До сих пор у нас не было своих шпионов на Полуострове, теперь они будут. Ну а те истуканы, которые для этого сотрудничества слишком глупы, здесь и останутся. За вашу утилизацию отвечает, ха-ха, господин грейдер.
Пока мордоворот распинался, а автоматчики демонстрировали готовность всех искрошить, пара давешних грузчиков сооружала в углу лагеря армейскую палатку высокую, чтобы начальству не склонять головы. По завершении речи туда стали приглашать наших для индивидуальных бесед. Кто сам шел, а кого и несли. По завершении разговора их разделяли на две неравные группы, сосредоточенные в разных местах лагеря. Видать, часть сотрудничать согласилась, другая нет. Но где какая, иди пойми. Мы, простые статуи, пока настолько безлики
8
Опять ерунда, жаловался Влад. Настолько вышло безлико
Чтобы писать, как Тропинин, назидательно молвил я, мало снять внешние признаки его стиля. Надо вжиться в сам его творческий акт. Сонастроиться с миром чувств, а не настроений. Уловить скрытые цели. Понять, зачем он пишет так, а не этак. Одних детских воспоминаний для подобной работы мало. Вот, держи флешку. На ней все его книги, читай.
Пиратское? хмуро поинтересовался Влад.
Стыренное у пиратов!
Лишь под этим соусом ему и «зашло». Чистое ребячество, право слово! Но если ты нищ, как огородное пугало, тебе не до законов о контрафакте. И коль не можешь поддержать культуру деньгами, так хоть вниманием.
Всё, что сейчас передал Владу, я и у себя сохранил. И основательно так вчитался: интересно же! И, по-моему, уловил главные мысли Тропинина, кочующие из одной повести в другую.
Многогранность. Главное свойство модели мира, раскрытой в его мегацикле «Великий Кристалл». Разность граней, но проницаемость ребер. Каждая грань свой особенный мир, посетить который можно силою духа либо с опорой на технические декорации (в интерьере звездолета и электропоезда переход намного комфортнее). Что это за миры такие, в которые можно попасть напряжением психических сил? Внутренние миры. А Кристалл, соответственно, представляет многогранность личности. Только осознанная ее жизнь ограничена: протекает на единственной грани. А почему бы не выбраться за пределы?
Кстати, Тропинин и сам не любит задерживаться на одной грани. Потому его повести, как правило, не длинны. Прихотливо увязаны в целое общими идеями и персонажами, каждый из которых лишь раз сверкнет в качестве героя. И наверное, каждый герой многого не успеет. Для всякой грани герои нужны свои.
Кто они, герои? Мальчишки. Если взрослые, то родом из детства. Взрослых родом из детства психоанализ считает инфантильными, но здесь не тот случай. Фрейд, извини. Детская сексуальность, эдипов конфликт, столкновения влечений с запретом всё не о том, ведь из детства героев исходит сила, а не невротические проблемы Хотя да, их можно толковать и как застрявших в Эдипе, но тропининская специфика уйдет. Кажется, вот почему: возраст героев Тропинина тяготеет к младшему школьному. Не к дошкольному, когда эдипов конфликт расцветает впервые, не к подростковому, когда возвращается в бурных энергиях пубертата. Важное для Тропинина время носит имя латентной стадии, все, что на ней происходит, в основном не про сексуальность. А про что? Про верность. Идее, себе и другу. Взрослых, которую эту верность в себе сохранили, Тропинин зовет Командорами. Кем командуют Командоры? Ну, в основном собой. Это тоже немало. Командоры спасают детей, а на самом деле себя. Себя настоящих.
Что героям мешает? Страхи. Они тоже приходят из школьного детства, где персонифицированы хулиганьем с разными позорными кликухами. Плюс к хулиганью ложные Командоры. Это дядьки с педагогической жилкой и с талантом к манипуляции. Многолик мирок школьных садистов, а во взрослой жизни нам встречаются те же типы, да лучше прячутся. Но случись где горячая точка ведь воспрянут во всей красе!
Помогает героям что? Сверхспособности, а еще артефакты. Мелкие предметы: монетки, пуговицы, шарик, кристаллик. А еще Старая Тетрадь. В чем их роль? Ориентируют. Отсылают к прошлым историям. К героическим канонам должного. В артефактах материализована энергия духа. Аналитик фрейдовской школы обнаружил бы в том фетишизм, но меня ругаться не тянет
Что ж, для начала достаточно. Если Влад хоть это поймет, у него все получится.
9
Не срослось. Я даже не начал писать повесть, а за мною уже пришли. Открываю дверь, а они уже втроем под стеночкой топчутся. Корочку предъявляют: Служба безопасности Центраины. И ордера на арест и обыск. А лица такие наглые, уверенные: ошибки не будет. С чего бы?
Итак, неприятно сощурился чин безопасности в черном, вы подтверждаете, что являетесь запрещенным в Центраине писателем Владиславом Тропининым, чье творчество воспевает тоталитарный режим Восточной Федерации?
Ах, вот оно что! Оказалось, от имени известнейшего издательства Западной Федерации со мной говорили подставные лица. Являюсь ли?..
Нет! улыбнулся я.
А это что? показал он подписанный мной договор о намерениях.
Сам-то текст договора ни к чему пока не обязывал, но юристы составили его не с кем иным, как с Тропининым. Что же я, дурак, подписал?
Прежде чем обшарить квартиру, безопасник будто ненароком спросил:
А где Юрий?
Какой Юрий?
С которым вы только что разговаривали. Мы его не встретили почему-то.
Ага, и квартира была на прослушке! Но уж Юрку-то я не выдам:
Это я сам с собой болтал. У меня бывает.
Пришелец недоверчиво усмехнулся:
Играете невменяемого? Не поможет! Он бесцеремонно схватил со стола мой телефон, пролистал контакты, затем вскрыл его корпус и извлек сим-карту. Изучим. А телефон оставил на столе. Его просчет. Стоило ему отвернуться, как я вернул себе средство связи.
А ведь с Юркой можно связаться и без сим-карты. Даже при разряженном телефоне. Он меня услышит и так. Я пробовал.