Ким Кимуш
Дух танцует дерзко
Часть 1. Трепет, тайный и многоцветный, оставайся во мне
Глава 1. Человек Марса
Час до рассвета. Трудно вставать. В щелях московской многоэтажки ледяными молоточками постукивали первые заморозки.
Облачившись в грубый вязаный свитер поверх пижамы, Нея сидела перед монитором и ждала.
Тусклый свет настольной лампы очерчивал пространство обыкновенно обставленной комнаты. Длинный лакированный шкаф с покосившимися дверцами. Со спинки пухлого дивана в полудреме свисала худенькая кошка.
Дух душу учит и по-всякому ее мучит. Она не учится, потому что ей любви хочется, монотонно прошептала Нея. 10 тысяч рублей отдала с понедельника одну гречку есть буду
Она принялась ковырять ногти, стиснув зубы, будто откусывает, как в детстве. Теперь не уймется, пока каждый не обдерет. До основания сточит стеклянной пилочкой неровности и зацепины, прижжет ранки йодом, покроет прозрачным лаком и постарается не глядеть.
Та-та-там заиграл скайп. Сглотнув слюну, Нея разомкнула пальцы и нажала «ответить».
Нея, ты меня слышишь?
Слышу. А вы меня?
И я слышу.
Здравствуйте, Надежда, трогательно улыбнулась Нея.
Здравствуй! Видео не включаю интернет плохой. Сейчас Танмай подключится и начнем, властным тоном оповестила Надежда и вдогонку расхохоталась, точно бы открещивалась от собственной строгости.
Нея строгость принимала за заботу и старалась оправдать. Проверяющим взглядом скользнула по столу, включила диктофон, придвинула толстую тетрадь, мельком заглянула в зеленые глаза тигра на обложке, отодвинула обратно, выровняла клавиатуру и затихла.
Нея, ты нас слышишь? появился на экране Танмай.
Слышу. И вижу. Здравствуйте!
Смуглый моложавый индус с копной черных волос, спадающих на белую куртку, сосредоточенно водил мышкой, что-то настраивая. Камера снимала его сбоку, и Нея заметила рядом второго человека лысого худощавого старичка в белом. Откинувшись на спинку стула, он сидел неподвижно, уставившись в окно, руки свободно лежали на коленях.
«То, чего не вижу я, не является отсутствующим и потому смотрю я молча», сочинила на ходу Нея, пытаясь понять о незнакомцах больше, чем могла видеть. Но не успела. Связь оборвалась, изображение исчезло. Впечатленная неподвижностью старичка, она тоже застыла.
На экран вернулась заставка с ликом Шивы: кожа отливает синим, в спутанных волосах сияет месяц, в центре лба третий глаз, круглые серьги сверкают в ушах, крепкую шею обвивает змея с обнаженными клыками. Взгляд Неи непроизвольно скользил по благородному лицу Бога. В памяти всплывали детали облика старичка. Она подметила, что у обоих прямой нос. Вспомнила про свой, тоже прямой. Правая рука дернулась от импульса убрать со лба челку, но Нея себя остановила. И когда на мгновение неподвижность тела соединилась с молчанием и отстраненностью, ее охватило чувство, будто старичок, Шива и она единое целое.
Та-та-там, снова заиграл скайп.
Очнувшись от наваждения, Нея нажала кнопку.
Давайте без видео, может, так будет лучше? предложила переводчица с нотками раздражения в голосе.
Да, давайте Начнем. Нея, ты готова? Танмай продолжал говорить по-русски, беззаботно коверкая согласные.
Да, готова. А Надежда с нами?
Да, я с вами!
Надежда всегда с нами, тепло добавил Танмай.
Женщины рассмеялись, и беседа настроилась на приятельский лад.
Надежда работала энергоцелителем. По полгода жила в Индии, где подружилась с Танмаем и старичком. Раз в год они приезжали в Россию и проводили консультации по Джйотиш-астрологии.
Накануне Надежда рассказала Нее, что у старичка есть способности к ясновидению и он может сказать что-нибудь особенное. А Нея нынче очень нуждалась в особенном!
Была в Индии? спросил Танмай.
Да, два раза.
Где была?
В Маяпуре, Вриндаване, Агре где-то еще, но не помню названия.
Я живу в Маяпуре гуляю туда-сюда.
Ммм здорово, Нея осеклась, по обыкновению теряясь в светской болтовне.
Танмай заметил ее смятение и перешел к делу:
Скажи дату, время и где родилась.
Она спешно открыла тетрадку. Боясь от волнения что-нибудь перепутать, записала на второй пустой лист данные и зачитала вслух. Первый лист всегда оставляла чистым.
Июнь или июль? переспросил Танмай.
July-July, вмешалась переводчица.
Все замолчали. Было слышно, как Танмай кликает мышкой и постукивает клавишами. Нея старалась унять тревогу, с нажимом обводя в тетрадке красивое «July», и едва дорисовала хвостик «y» заговорил старичок. Голос у него был сильный, со стальными ноткам, речь занозистая. Танмай переводил на английский, переводчица на русский.
Вы по знаку Скорпион. Ваша главная проблема это гнев. Вы легко гневаетесь, и вам нужно научиться себя контролировать.
Нея побледнела, тут же покраснела и торопливо начеркала в тетрадке «гнев». Боль, которую она в гневе причиняла другим, чувствовала, как собственную и презирала себя за то, что в глубине души своих демонов почитает. Словно они были единственными, кого этот мир не мог ни подкупить, ни запугать. Нея и сама едва с ними управлялась. Она боялась их больше людей.
Ты слышишь? уточнил Танмай.
Да-да, я записываю.
Вы иногда подавайте какой-нибудь сигнал, чтобы они знали, что вы здесь, попросила переводчица.
Хорошо, с досадой согласилась Нея, желая оставаться в тени, как привыкла.
Вы человек Марса очень разумный человек, продолжила переводчица. Вы не терпите, когда люди врут. Когда вы говорите с людьми, у вас возникают проблемы.
«Танки ходят только прямо», говорили о ней на работе. Вспомнив об этом, Нея с гримасой откинулась на спинку кресла.
Вам нужно говорить с людьми мягко, с улыбкой. От этого будете только выигрывать.
Пальцы Неи сцепились, и большой начал обдирать ноготь на среднем.
Сейчас у вас идет сложный период Саде-Сати, когда Сатурн дает трудные кармические уроки, чтобы человек понял свои ошибки и встал на верный путь. Период начался три года назад и продлится еще три с половиной года. На этом этапе жизни вам следует все время быть с Богом.
Нея застывшим взглядом таращилась на уголок тетради и молчала. Она уже понимала, что значит быть с Богом.
* * *
Родители учили ее ценить и добывать материальные блага. Она почитала старших и старалась делать, что говорят. Вместе с тем, любознательная, хотела знать причину всего и втихаря читала философов.
Высокие идеалы из книжек и привитые матерью строгие моральные принципы сделали Нею убежденно знающей, как жить правильно.
По примеру родителей она считала, что религия не внушает доверия и даже опасна. Со временем склонилась к расхожему стереотипу, что вера удел скудоумных недотеп и слабохарактерных неудачников.
Но когда ее жизнь переполнилась разочарованиями, а любознательность застряла в запутанности, Нею обуяла дисфория экзистенциального кризиса и она поставила под сомнение все, на что прежде опиралась с завидной непоколебимостью.
Три года с тех пор постигала религиозные истины, строила отношения с Богом и нынче отчаянно нуждалась в обратной связи, потому как годом раньше чуть не свихнулась. И до сих пор не была уверена, что обошлось.
* * *
Ваша жизнь начнет улучшаться после 38 лет, продолжила переводчица. Но пока идет Саде-Сате, Сатурн будет устранять все ложное. В мирских делах много препятствий. И в голове большое напряжение. Пока плохо соображаете.
«Мне уже 38 + 3 + еще полгода, угрюмо прикинула Нея, как же много неправильного в моей старательности быть правильной».
Глава 2. Бестолочь
Нея родилась в провинциальном городе, в семье следователей по уголовным делам, в те годы, когда полки магазинов были пустые.
Чтобы переселить ослабевших бабушку и дедушку в комфортные условия, родители уступили им городскую квартиру и переехали в старый деревенский дом, когда Нее исполнилось десять.
Зарплата была маленькая, жили огородом и небольшим фермерским хозяйством с курами и свиньями. Свиней резали и продавали.
Чернуха убийств, грабежей, изнасилований прилипала к родителям на работе, проникала в дом и отравляла семейные будни. Когда отец пил, становился вялым и мерзопакостным. Мать зверела и хлестала по нему сильными натруженными руками. Его очки в тонкой металлической оправе слетали с переносицы и ударялись о пол. Он орал «Ты че творишь?!» Нея «Мама, не надо!» Мать «Пошел вон, скотина!» и выгоняла отца на несколько дней в баню.
Иди к нему забери ключи от машины! приказывала мать Нее.
А я как на работу ездить должен? Мне что, сдохнуть теперь? огрызался на Нею отец.
Оба ждали от дочери поддержки и поносили перед ней друг друга, стараясь переманить на свою сторону. Нея по очереди жалела обоих. Защищая одного, становилась врагом другому. Мать наказывала ее презрением за малодушие и предательство, отец обидой за попрание родственных чувств. Оба с ней не разговаривали, пока не мирились друг с другом.
Выбраться из бытовых дрязг погулять в городе, сходить в кинотеатр или Луна-парк Нея отпрашивалась редко. Было нечего надеть, и приучилась не донимать родителей, чтобы лишний раз не получить нагоняй.
Мать верила в тяжелую женскую долю и, стараясь подготовить дочь к взрослой жизни, распекала по каждому поводу.
Вчера смотрю Алка у тети Тамары уже сама пододеяльники полощет. И как ведь хорошо. Сама все развесила. А ты?!
Она на мгновение прекращала отдирать шпателем засохшую на крыльце грязь, которую Нее полагалось смыть позавчера, и свирепо смотрела на дочь, намереваясь испепелить всякое несогласие.
Ничего не умеешь! Одну грядку неделю прополоть не можешь. Назло, что ль, делаешь?!
Нея следила за движениями матери, готовая в любой момент увернуться от затрещины и, как спасения, ждала шипяще-визжащего «уйди с глаз моих, свинья такая!». Она искренне хотела, чтобы матери жилось полегче, и не понимала, как и почему делает «назло».
Случалось, она замирала над грядкой, чтобы рассмотреть, чем занят муравей. Брала палочку и помогала ему, если он тащил что-то. Требовалась сноровка, и Нея возилась, пока не доставляла подшефного до муравейника. Голову припекало солнце. Она шла в тенек. На лавке тосковал брошенный в темницу «Граф Монте-Кристо» и золотыми буквами на обложке зазывал поскорее его освободить.
Опомнившись через час, Нея бежала жарить к приходу матери яичницу. Лук и помидоры подгорали, пока она выносила помойное ведро, по пути разгоняла сцепившихся молодых петухов и выясняла, подохла ли мышка, которую притащила Мурка или ее можно спасти.
О чем только думаешь? Никакой от тебя пользы! костерила издерганная на работе мать, соскребая со сковородки пригоревшие овощи. Может, особенной себя считаешь? Не хочешь жить, как все? Бестолочь! Кому такая нужна будешь?!
О чем же я думаю? укрывалась за печкой Нея.
Когда печь топили, кирпичи согревали так, как грели объятия матери, когда Нея болела. Но болела она только два раза.
Кажется, мне и вправду не хочется жить, как они. Не очень мне тут нравится, шепталась она с кирпичами. Вот стать бы волшебницей, как Майка с планеты Гурун[1] и все исправить. Потом по воде гулять умножать деревья и цветы еще джинсы и белые кроссовки и пирожки с картошкой, когда захочу поесть.
Она отламывала от половой доски щепку, отколупывала ею побелку с печи и крошила хрупкие пластины на мелкие кусочки.
Они сами себе здесь не нравятся. Злятся, что ничего у них не выходит. У меня тоже со стола забыла стереть помойное ведро опрокинула Мурку дверью прищемила. Бестолочь. Ненормальная. Дура!
Мир становился для Неи полем боя за право быть принятой, быть какой «они-м» надо.
Глава 3. Тоска по неизведанному
Ваша работа будет связана с другими странами, перешел к деталям астролог, и хорошо, если с Богом. Тогда удовлетворения получите, и доход будет выше. Как найти работу, можете не думать сама найдется.
Нея легко в это поверила, потому что с работой ей обычно везло, и поставила в тетрадке жирный плюсик.
Семейная жизнь не будет хорошей, понизив тон, добавил старичок, поддержки от семьи не будет.
«Хм В каком смысле не будет???»
* * *
В пятнадцать лет Нею отправили жить к сводному брату Артуру сыну матери от первого брака, старше на девять лет. Когда переезжали в деревню, брат остался жить в квартире с бабушкой и дедушкой. Скоро женился и переехал к жене, у которой родители умерли рано и оставили ей трехкомнатную квартиру одна комната была свободной.
Мать думала, что переселит дочь только на зиму, подальше от сквозняков совсем прогнившего деревенского дома. Но больше к родителям Нея не вернулась этой же зимой дом сгорел. Вместе с машиной, мебелью, одеждой, всей историей семьи в фотографиях, под обуглившимися бревнами оказалась погребена любимая Мурка, соскочившая через дыру в подпол, и наивная тяга Неи к волшебству. Взросление ознаменовалось отупляющим чувством никчемности. И черной тоской по неизведанному.
Чтобы стать меньшей обузой для близких и себя, Нее оставалось предаться разумению родителей. Она уверовала, что пребывает перед ними в неоплатном долгу.
В большей степени, чем обстоятельства, чувство долга внушала мать и с горечью оскорблялась, если Нея спутанными вопросами выдавала робкие сомнения, хочет ли предначертанного родителями будущего: получить высшее образование и выйти замуж, родить до двадцати пяти лет и сделать достойную карьеру.
Готовые самоотверженно помогать, родители считали этот план роскошным. Сами выросли в деревенской бедности и, выброшенные во взрослую городскую жизнь, как навоз с лопаты, натерпелись всякого. Оба прорвались через большой конкурс на юридический факультет, где и познакомились. В люди выбились за счет смекалки и надрывного труда. Горестно вздыхая от обиды за испытания, выпавшие на их долю без родительской опеки, они утверждали, что Нее повезло, и Нея понимала, в чем.
Когда переехали в деревню, мать не отправила Нею в сельскую школу через дорогу, а едва сводя концы с концами, наняла репетитора, уговорила заведующую учебной частью дать дочери шанс и устроила в гимназию с углубленным изучением иностранных языков в центре города, куда ее каждое утро отвозил отец.
По стопам и наущению обоих, при поддержке влиятельных друзей семьи, Нея поступила на самое престижное и платное внешнеэкономическое отделение юридического факультета. Правда, сама она хотела на факультет иностранных языков, но родители отговорили.
Отца мать сподвигла стать адвокатом. Его талант выискивать и толковать пробелы законодательства и ошибки следствия в пользу обвиняемых позволил семье не только восстать из пепла и снова обзавестись всем, что погибло при пожаре, но и значительно преуспеть. К двадцати пяти годам Неи родители были готовы купить ей квартиру.
Глава 4. Контракт на счастье
Нежная из-за белой, как летнее облако, кожи, с распахнутым взглядом больших серых глаз, чуткая и ранимая в отца, волевая и ответственная в мать, темпераментная, но приученная этого стыдиться и от того импульсивная, в свои двадцать пять Нея еще не была замужем и не родила.
Она сидела за рабочим столом, в опустевшем к вечеру офисе, в третьей по счету компании, где продержалась дольше обычного два года, и теперь знала все наперед.
«Эти папки принесут мне по три тысячи премии каждая. Это не просто картон с веревочками, это реальные деньги. Их тут четыре, значит, двенадцать тысяч. И это, между прочим, половина моей арендной платы! Заполню еще пару табличек, сдам на регистрацию и все», вот уже два месяца и один час она уговаривала себя делать то, что осточертело. Хороший доход не удержал на предыдущих работах и вновь терял очарование, как котенок, который растет и старится.