Вы с Дэном растерянно переглядываетесь. Ник попал в вашу болевую точку. Названия вы такие знаете. И значки у вас такие есть. Но вы никогда ещё не слушали настоящий панк-рок. Самопальные поделки ленинградского разлива не в счёт. Если честно, вы и панков настоящих видели только в передаче «Международная панорама» в сюжете про «их нравы» пару лет назад. Но этого вам хватило, чтобы влюбиться в этих злобных клоунов, наглых упёртых подростков, не желающих мириться со скучным, лживым и фальшивым миром взрослых и выливающих свою агрессию в перманентный стёб над собою и всем вокруг себя. А музыку их вы тоже полюбили заочно, так ни разу и не услышав и только лишь представляя себе, какой она может быть.
Ник, воспользовавшись вашим смятением, начинает поигрывать Битлов на раздолбанной гитаре Дэна. «Хелтер-скелтер» довольно узнаёшь ты.
Панк-рока вы не слышали. Так я и думал, отрывается от гитары Ник. Я, кстати, тоже. Говно-проблема. Пошли к Бобу за пластами. Только пива возьмём. Рецептор, харэ баклуши бить, вставай в очередь.
Глава 4
В логове меломана
Через двадцать минут вы всей честной компанией топчетесь в полутёмном коридоре в квартире Боба. На кухне громко играет радио: «И Ленин такой молодой, и юный октябрь впереди!»
Толстая недовольная тётка, которая открыла вам дверь (наверняка мать Боба), кричит вглубь квартиры.
Борька, вставай! К тебе ребята пришли.
В коридор выплывает взрослый волосатый парень лет двадцати, босиком и в коротком, явно женском халате в красных маках, на помятом небритом лице болезненная гримаса похмелья. Вместе с ним в коридор, где до этого витал запах жареной картошки с луком вплывает тяжёлое, депрессивное спиртовое амбре. То ли дело ваш духоподъёмный, жизнелюбивый кисловатый запах пива и пота. Боб известная личность. Меломан и деляга, член подпольного клуба филофонистов. Ты покупал у него свои первые пласты: Элиса Купера и Квинов. Давно это было. Целый год назад. Тогда ты ещё и рок-то толком не слушал. А сегодня решил записать альбом. Тусуешься по району с настоящим рок-музыкантом Ником. Интересно, Объект могла видеть тебя из окна, когда вы с ним проходили мимо её дома?
Здорово, Боб! Вот парни, блядь, панк-рок хотят играть. Дебилы, конечно, но это их проблема. Ник грамотно ведёт переговоры. Авторитетно заправляет. У тебя панковские пласты есть? Сексуальные пистолеты или Клэш там, Стрэнглерз какой-нибудь, например?
Боб лениво чешет пятернёй заросший затылок и одновременно смачно зевает, сворачивая челюсть.
Панкухи нет. Я такую хуйню сам не слушаю и другим не советую. К «Юному технику» в субботу сгоняйте.
Дэн вздыхает расстроенно:
До субботы ещё три дня.
Боб всё-таки решает проснуться:
Есть хеви-метал. Новый стиль и новая группа, ещё никто толком не знает. Только меломаны. «Металлика», хуялика. Название так себе, но запилы офигенно виртуозные. Панкам такие и не снились. Отвечаю. За сорок рублей отдам.
Ты подключаешься к переговорам.
Не. Нам панк нужен.
Борь, кричит мама из кухни, чего ты ребят в коридоре держишь? Пусть в комнату к тебе пройдут.
Да они уже уходят, мам, Боб импульсивно хлопает себя ладонью по лбу. А! Чуть не забыл. Повезло вам. «Мэднесс» есть. Очень модный коллектив. Охуенно развесёлый. Дудки-хуюдки!
Рецептор мрачно гундит:
Но это же не панк.
Боб скептически смотрит на него, щуря красные глаза.
Ага. Много ты понимаешь. Настоящий ска-панк! Отдам за двадцатку.
А может, мы у тебя послушаем? У нас и пиво есть, предлагает милашка Ник и поднимает ополовиненный по дороге бидон.
Лицо Боба меняется: складки разглаживаются, глаза загораются.
Пивко! Холодненькое! Суки, чего ж вы молчали-то? Давай сюда!
Меломан жадно присасывается к бидону. Вы терпеливо ждёте, пока он насосётся. Но вот заметно опустевший бидон возвращается к Рецептору. А Боб так и стоит с закрытыми глазами и блаженной улыбкой.
Боб, блядь, мы всё ещё здесь! вежливо напоминает Ник. Пойдём заценим твой
Нет, ребзя. У меня никак, просыпается Боб. Мать и так злая со вчерашнего. Приносите двадцатку, я вам ещё сломанных Крэмпсов до кучи докину.
Глава 5
Для «каждого человека» ничего не жалко
Три старушки на скамейке у парадной Рецептора уже двадцать минут осуждающе смотрят на вас блёклыми глазами из-под тяжёлых очков. Мечут молнии. Поминают Сталина всуе. Энергично качают головами в платках. Как они у них не отваливаются от столь усердного качания загадка. Сталина на вас нет. И даже казавшегося вечным Брежнева нет. И Андропова, при котором закручивали гайки, уже тоже нет. Есть какой-то новый невнятный дедушка Черненко. Но он, похоже, даже бабушек на скамейке не может ни на что вдохновить.