Они ожидают указаний на широкой площадке.
Прежде чем войдете в новые жилища, вы должны подновить свои номера. Многие из них стерлись, кричит им охранница.
Ливи смотрит на номер у себя на руке. Циби делает то же самое. Все девушки вокруг рассматривают свои руки.
Я вижу свой номер, говорит Ливи.
Я вижу бо́льшую часть своего, откликается Циби.
Встаньте в очередь! кричит охранник.
Девушки, толкаясь, встают в неровную линию.
Ливи, это Гита? Впереди нас? Циби указывает пальцем. Гита, Гита! зовет она.
Девушка оборачивается и при виде Циби и Ливи улыбается. Это их школьная подруга.
Я не знала, что вы здесь, шепчет Гита. Сколько вы здесь?
Несколько месяцев, отвечает Циби. А ты?
То же самое. Жаль, мы не встретились в поезде из Вранова. Мне кажется, я здесь уже целую жизнь, вздыхает Гита. Я работаю в прачечной.
Ну а мы возили кирпичи. Циби указывает на новые бараки.
Можешь поблагодарить нас за новое роскошное жилище, говорит Ливи с озорным огоньком в глазах.
Правда? У Гиты ошеломленный вид. Звучит сурово.
Мне жаль, что ты здесь, Гита. Ливи опускает взгляд, озорной огонек исчез. Жаль, что все мы здесь.
Отставить разговоры! вопит надзиратель.
Гита поворачивается лицом к началу очереди, и они продолжают медленно продвигаться вперед.
Ливи и Циби смотрят, как Гита подходит к столу, за которым сидит татуировщик, занимающийся обновлением номеров на руках девушек. У Гиты испуганный вид, она неохотно протягивает руку. У Циби перехватывает дыхание. «Пожалуйста, Гита, умоляет она подругу. Пусть он это сделает». Они смотрят, как татуировщик осторожно берет руку Гиты и что-то при этом говорит. Похоже, Гита немного расслабилась.
Когда подходит очередь Циби, татуировщик все еще смотрит вслед уходящей Гите.
Видимо, он человек мягкий. Закончив, он шепотом говорит:
Прости меня.
Сестры, с рук которых вновь капает кровь, входят в блок 21. Здесь нет деревянного настила и соломенных тюфяков, как в их первом «доме». Пол здесь залит серым бетоном. Обширное душное помещение заставлено ярусами деревянных нар. Одеял нет, и нет матрасов, просто кипы соломы, которую девушкам предстоит собрать и разложить на своих нарах, если они вообще собираются спать.
Циби думает о зиме, до которой осталась пара месяцев, и вздрагивает. По обе стороны от входной двери есть еще две пустые комнаты.
Но где же умывальня? спрашивает Ливи.
Наверное, снаружи, Ливи. Должно быть, мы не заметили ее, но давай не будем сейчас волноваться.
Пока в помещение вводят других девушек, Циби и Ливи находят себе нары, и вскоре к ним присоединяются еще две девушки. Эти нары рассчитаны по меньшей мере на четверых. Они как раз начинают знакомиться, но пугаются звуков дубинки, которой вновь и вновь колотят в дверь.
Девушки затихают, когда в барак входит худощавая женщина. На ее одежде видна эмблема в форме черного треугольника, каким помечают заключенных-уголовников. На рубашке вышита цифра 620. У нее светлые волосы до плеч и вздернутый нос. Циби она кажется почти хорошенькой.
Но когда она широким жестом обводит нары, бетонный пол, кирпичные стены, ее черты искажает садистское удовольствие.
Добро пожаловать в новый дом, дамы. Я Рита, ваша новая капо. Если вас интересует умывальня она для эффекта делает паузу, забудьте об этом. Она хохочет, вглядываясь в лица девушек, ни одной не хватает смелости посмотреть ей в глаза. Если вам потребуется облегчиться, придется прогуляться в конец лагеря и сделать свои дела у забора, под взглядами охранников на вышках. Ее жуткая улыбка становится шире. Если выйдете после темноты, вас пристрелят.
Рита медленно проходит по всему бараку, усмехаясь при виде жмущихся друг к другу девушек. Циби шокирована явным удовольствием, которое доставляют Рите их страх и слабость.
Завтра вам дадут новые рабочие наряды. Предлагаю вам сегодня познакомиться с вашим новым домом. Повернувшись, она уходит из барака.
Циби удивлена тем, что эта новая капо подруга Ингрид, и не тешит себя надеждой, что та позаботится о ней с сестрой. Циби собирается поделиться своими мыслями с Ливи, когда к ним подходит Гита.
А Магда здесь? спрашивает она, оглядываясь по сторонам.
Нет, Гита. К счастью, Магда осталась дома с мамой. Когда нас увезли, она была в больнице, говорит Циби.
Она здорова?
У нее был просто грипп, она в порядке. А твои сестры здесь? спрашивает Ливи.
Нет, им понадобилась только одна из нас. У Фрэнни двое маленьких детей, а Рахель и Голди, к счастью, слишком молоды.
Три девушки обнимаются, а потом Гита возвращается к своим нарам. Ливи смотрит ей вслед. С одной стороны, она рада, что сестер Гиты в лагере нет, а с другой стороны, ей жаль, что Гита одна. Она берет Циби за руку:
Я плохая, Циби, если радуюсь, что ты здесь со мной?
Циби тоже смотрит вслед Гите.
Ливи, я отлично понимаю твои чувства, сжав пальцы сестры, отвечает она.
Утром на перекличке Рита распределяет девушек по группам. Некоторым везет, и их отправляют в прачечную, швейную мастерскую, на сортировку или на почту, но, поскольку эти работы по-прежнему выполняются в Освенциме, девушкам придется совершать ежедневные двухмильные переходы в основной лагерь и обратно.
Рита прохаживается взад-вперед вдоль рядов оставшихся узниц, то и дело хватая кого-то за руку, чтобы прочитать номер. Она подходит к Циби, которая сама протягивает руку капо. Рита переводит взгляд с номера на лицо Циби, потом на стоящую рядом Ливи.
Это твоя сестра? спрашивает она у Циби.
Да, Рита.
Рита наклоняется и шепчет Циби на ухо:
Ингрид попросила меня присмотреть за вами двумя. Я мало что могу сделать, но она моя подруга, а их здесь не так-то много. Вы будете работать на сортировке, в «Канаде», как называют этот барак. Вас ждет капо.
У Риты голубые глаза, как у Магды, думает Циби. Может, это знак того, что она не такая злая, какой показалась сначала. Рита с силой сжимает запястье Циби, но та даже не вздрагивает.
Не заставляйте меня пожалеть об этом одолжении для подруги! шипит она. А теперь постройтесь. Вы идете обратно в Освенцим.
Циби берет Ливи за руку, и они быстро присоединяются к своей бригаде и шагают в старый лагерь.
В Освенциме Циби и Ливи отводят в «Канаду», барак для сортировки, где, замотав голову белой косынкой, они будут рыться в вещах новых заключенных, точно так же как потрошили недавно их чемоданы в поисках чего-то ценного для нацистов.
Глава 11
Освенцим-Биркенау
Осень 1942 года
Каждое утро и каждый вечер, когда сестры идут в Освенцим, а потом обратно в Биркенау, Циби одолевает страх по поводу приближающейся зимы. Сестры с тоской глядят на лес за Биркенау, замечая сезонные изменения: зеленые листья желтеют, краснеют и начинают опадать. Они вспоминают о чудесном времени, проведенном с их дедом во Вранове. Вскоре после смерти Менахема Ицхак взялся познакомить сестер с лесными тайнами. Девочки узнали, как отличить орляк от других папоротников, росших у подножия деревьев, какие виды грибов можно есть и как не соблазниться привлекательными на вид ядовитыми грибами, каждую осень заполонявшими лес.
Спорим, мы нашли бы там грибы, время от времени с тоской говорит Ливи. Помнишь, Циби? Ты, я и Магда с корзинками, полными ягод и яблок?
Циби редко отвечает, потому что это фантазия, а здесь фантазии опасны. И более того, она не хочет впускать в лагерь мысли о Магде. Образ сестры с матерью дома единственное, что приносит ей настоящее утешение.
Когда выпадает снег, сестры тайком проносят из сортировочного барака одеяло и пару пальто, но им по-прежнему холодно.
«Канада» земля изобилия. Работа сестер заключается в том, чтобы искать в конфискованной одежде новых узников тайники с едой, деньгами, ювелирными украшениями все, что представляет ценность. Под присмотром эсэсовцев девушки проверяют брючные швы, подолы юбок, воротники пальто. Когда что-то обнаруживается, они распарывают швы и достают содержимое тайников. Циби обнаружила рубин, Ливи бриллиант. Девушки на сортировке сталкиваются с искушением, однако Циби не собирается рисковать жизнью ради драгоценностей, независимо от того, что это им сулит. Однако некоторые девушки идут на риск, особенно сейчас, зимой, когда они отчаянно нуждаются в еде, дополнительной одежде и участии.
После поисков тайников они сортируют одежду по виду: рубашки, пальто, брюки и белье. В бараке тепло, и работа эта менее изнурительная, чем на стройке, чему сестры очень рады.
Возвращаясь по вечерам в Биркенау, Циби время от времени замечает какую-нибудь девушку, прячущую украденную вещь в промерзшей земле под снегом. Потом девушка дождется возможности передать драгоценности или что-нибудь другое известным «привилегированным» заключенным, которые в свою очередь обменяют их у желающих эсэсовцев на еду.
Время от времени Циби понуждает Ливи натянуть на ноги лишнюю пару носков или замотать шею шарфом: маленькие, незаметные предметы, почти не несущие с собой риска, но немного облегчающие жуткие условия их жизни. Иногда, если получается, Циби приносит лишние предметы одежды в барак для кого-нибудь из девушек.
Некоторые девушки выменивают нижнее белье на хлебный паек, однако ни Циби, ни Ливи не могут заставить себя «продавать» унесенные тайком вещи. От случая к случаю они находят среди вещей еду черствую горбушку хлеба или полупротухший пирог, и даже это они охотно отдают, за исключением пары случаев, когда голод пересиливал страх быть пойманными и они запихивали в рот твердое, нескольких недель давности тесто.
Ливи, Ливи, взгляни на это, шепчет однажды Циби сестре, которая в этот момент складывает пару носков, добавляя их к кипе перед собой.
Циби раскрывает ладонь под кипой пальто, которые она сортирует.
Что это такое?
Это франк, французский франк. Ну до чего красивая монета!
Ливи еще раз смотрит на монету и в сияющие глаза Циби. Сестра уже давно не казалась ей такой довольной.
Она действительно красивая, Циби, но зачем она тебе нужна?
Циби выходит из оцепенения и сжимает в пальцах монету. Пройдя через комнату, она протягивает монету Рите, потом возвращается на свое место и продолжает ворошить пальто. На несколько мгновений она словно попадает на улицы Парижа, смотрит на сверкающую в лунном свете Сену, восхищается гуляющими парочками, которые улыбаются ей при встрече.
В этот вечер на обратном пути в Биркенау Ливи отстает от других. После того как отдала монетку, Циби не сказала ни слова ни ей, ни кому-то другому. Смеркается, идет снег, и до прожекторов на сторожевых вышках еще целая миля. Рахель, девушка из их бригады, догоняет Циби, привлекая ее внимание к Ливи, которая все больше отстает от группы. Циби улыбается Рахели, благодарная ей и другим девушкам за то, что берут на себя сестринскую заботу о самой младшей в их группе, о Ливи.
Сначала немного рассердившись на Ливи за медлительность, Циби распекает ее.
Что случилось? Почему ты еле идешь? спрашивает она, когда Ливи в конце концов догоняет ее.
По лицу Ливи текут слезы, она указывает на свои ноги.
У меня окоченели ноги. Кажется, я не могу больше идти, рыдает она.
У всех замерзли. Просто старайся идти рядом со мной.
Ливи опирается на плечо Циби и, подняв левую ногу, показывает, что от ботинка оторвалась подошва. Нежная кожа ободрана и кровоточит.
Когда ты потеряла подметку? Встревоженная Циби смотрит на ступню Ливи.
Когда мы вышли за ворота Освенцима.
Обними меня и прыгай, ладно?
Под прикрытием группы сестры подходят к воротам Биркенау. На входе стоят эсэсовцы, высматривающие слабых заключенных, неспособных к работе.
Циби убирает руку Ливи со своей талии:
Ливи, ты должна сама пройти через ворота. Выше голову, не обращай внимания на холод, просто иди. Покажи, что ты хочешь быть здесь.
Впереди сестер идут две девушки с опущенными плечами. Они двигаются медленно, как во сне. Ливи старается не смотреть на то, как эсэсовцы оттаскивают их в сторону. Ливи интуитивно понимает, что завтра в «Канаде» освободятся две вакансии, за которые другие будут бороться. Она не намерена освобождать третье место.
В бараке Циби помогает Ливи забраться на нары, осторожно стирает с ее ноги кровь и грязь и разминает ступню, дуя на пальцы, которые постепенно розовеют.
Прежде чем нас запрут на ночь, надо показать Рите твой ботинок. Она может нам помочь, говорит Циби.
Сестры идут ко входу в барак, где стоит капо, поджидая возвращения девушек с различных работ.
Поторопитесь или утром можете оказаться в газовой камере! кричит Рита.
О чем это она? шепчет Ливи. Что такое газовая камера?
Ливи, пожалуй, нам не стоит сейчас об этом говорить, отвечает Циби.
Почему не стоит? Что это такое?
Ливи, прошу тебя. Давай просто разберемся с твоими ботинками, ладно?
Однако Ливи не двигается с места:
Циби, пожалуйста, не обращайся со мной как с ребенком! Скажи, что это такое.
Циби вздыхает, но сестра права. Как в таком месте можно оставаться наивным ребенком? Она смотрит в широко открытые глаза Ливи:
Куда, по-твоему, отправляют тех, кто не прошел отбор? Скажи, что, по-твоему, с ними происходит?
Они умирают?
Да, умирают. В газовой камере. Но пусть это тебя не волнует. Пока жива, я не позволю этому произойти с нами.
От этого бывает дым и запах? Их потом сжигают?
Мне жаль, Ливи.
И ты каким-то образом собираешься не дать им отправить нас в газовую камеру, сжечь нас? спрашивает Ливи, повышая голос. Расскажи, как ты собираешься это сделать?
Не знаю, котенок. Но до сих пор я не дала нам умереть, верно? Пойдем добудем тебе новые ботинки.
Ливи бредет за сестрой, преследуемая новым страхом. Она думает о том, больно ли бывает при удушении ядовитыми газами.
Рита, у ботинка Ливи полностью оторвалась подошва, говорит Циби, показывая капо ботинок. Прошу вас, можно сходить за новой парой?
Рита смотрит на ботинок и стоящую перед ней Ливи, которая отводит глаза.
Знаете, куда идти? спрашивает она.
На склад в передней части лагеря? уточняет Циби.
Тогда поспешите, скоро я закрою барак. Вы же не хотите, чтобы вас поймали снаружи.
Циби и Ливи мчатся к небольшому зданию, где хранится странный ассортимент лишней обуви и одежды. Внутри они видят капо, которую никогда прежде не встречали, и Циби протягивает ей дырявый башмак Ливи.
У меня тридцать девятый размер, тонким голосом произносит Ливи.
Женщина указывает на скамью, на которой всего три пары ботинок.
Ливи подходит, чтобы рассмотреть.
Но я не смогу их носить, говорит она. Они слишком маленькие! Ливи измотана, нога у нее болит, и на миг она забывает, где находится. У меня тридцать девятый размер, нетерпеливо повторяет она.
Никто из них не ожидает последовавшей реакции. Капо делает к ним широкий шаг, глядя на Ливи, и сильно бьет ее дважды по лицу. Ливи ударяется о стену.
Простите, мы не можем обеспечить вас обувью нужного размера, мадам. Может, соблаговолите зайти в другой день, ухмыляется капо.
Циби одной рукой хватает пару ботинок, другой Ливи и вытаскивает ее из барака. На улице она останавливается и шепчет:
Ливи, подними ногу. (У Ливи красные щеки; она не отвечает.) Пожалуйста, Ливи, давай примерим и наденем их.
Ливи уставилась на губы Циби.
Что с тобой? беспокоится Циби.
Я тебя не слышу! Я тебя не слышу! кричит Ливи, тряся головой и пытаясь избавиться от звона в ушах.
Циби опускается на колени и старается втиснуть ноги Ливи в ботинки, но они по крайней мере на два размера меньше. Она радуется, что Ливи не слышит, как она тихо умоляет свою мать о поддержке. Ботинки не налезают, и Ливи наверняка умрет, если будет босиком ходить в Освенцим и обратно. Сквозь ветер, сквозь лай собак и ругань эсэсовцев она слышит ответ матери: «Надень ботинки своей сестре».
И она пробует опять. Ливи, ноги которой онемели от холода, не чувствует пальцев ног, стиснутых чересчур тесной обувью.
Однако верх ботинок сделан из парусины, которая после пары походов в Освенцим и обратно немного растягивается, и обувь становится чуть более удобной. У ботинок рифленые деревянные подошвы, которые после длинных переходов забиваются снегом. Девушки шутят, что Ливи стала выше. Ливи отвечает, что теперь старшая сестра она. Она сбивает снег с подошв и становится прежнего роста. Этот ритуал, повторяющийся два раза на дню, немного развлекает сестер.