Не умрешь, все так же спокойно отвечал Соё, ты слушаешь и слышишь меня, я и сейчас не просто так тебе это говорю. Если человеку внушать что-то очень долго, он сам в это поверить. Болезнь рака как раз этот случай, когда играет вера.
У меня ее нет.
Неужели? Ладно, Анадзаки оборвал себя, явно хотев сказать что-то более значимое, но ты ведь хотела услышать от меня, что мне не важен твой диагноз.
Вы точно психологию бросили?
Ты так отчаянно пытаешься доказать всем, что ты сильная, независимая, что рак для тебя не помеха ты сама то в это веришь? Веришь, нет, а людям наплевать. Им просто пофиг. Как бы я не пытался доказать себе в пятнадцать, что одноклассники не пялятся на меня с задних парт, мне это не удавалось, пока я сам не убедился, что людям просто плевать.
Это тоже Вы из книг вычитали?
Нет, Бетти, жизнь не стоит путать с книгой. Это разные вещи.
Голуби снова взмыли вверх, Соё удалился покачивающейся походкой. Бет не стала смотреть ему долго в спину, он ведь знает, что она смотрит.
***
Сплошная философия захлестнула Дина. А может, захлестнула не она, а просто воды стало слишком много?
Дин сел, убирая мокрые волосы назад и стараясь восстановить дыхание. Ему жестко не хватало настоящих лиц, настоящих голосов, настоящих, а не выдуманных людей.
По полу можно было ходить босиком и не бояться встать завтра с температурой, все обогревалось, квартира была теплой. Тяня носок на небольшом установленном возле панорамного окна станке, Ловцов думал, что убьет его раньше несуществующий дар или Джейн? Вернее, Бетти, Джейн уходит на задний план, потому что теперь он будет ей только отчитываться. Что касаемо дара, до которого так и не дошло дело, проблема с Гомес была несущественной. Джейн как-то не придавала этому большого значения, но когда Дин уже в лоб спрашивал, она напрягалась.
Вообще-то это фигня проявляется с пяти до двадцати. Учитывая то, что вам с Бетти придется раскрыться одновременно, все может стать явнее уже сейчас, объясняла по телефону Джейн, а вообще, твоя красота и характер это именно проявления способности.
То есть он направлен туда, куда надо?
Да, иногда бывает, что дар невозможно узреть в чистом виде, у человека не может быть энергона или шипов, вылетающих из спины, или мастерства перемещения во времени, это значит только то, что он уходит туда, во что человек вкладывается всем телом.
А Бет?
Рак, я полагаю. Диагноз есть, но поддержание стабильности полностью заслуга дара. Ты ведь понимаешь теперь, почему я занялась ей и именно ей?
И еще и меня в это втянула.
Тебе легче?
Да, сначала было вообще плохо.
Общайся с людьми. Они настолько легкомысленны, что с ними становится свободней.
***
Мия сидела в телефоне, в коридоре маленькие дети, ожидающие, когда родители развяжут им их маленькие пуанты, едва не снесли Дина. Зайдя в зал, мальчик удивился, как в таком маленьком зале могло заниматься такое большое количество людей.
Мия?
О, Дин! радостно воскликнула девушка, подняв глаза. Ты как раз вовремя! Зал свободен.
А Вы разве не будете со мной?
Нет, я на два часа ухожу в третью аудиторию, если понадоблюсь, приходи.
Даже на тренировки Мия не изменяла привычке ходить на высоченных каблуках и носить своеобразные вещи, обязательно черные.
Гулкий стремительный стук каблуков растворился в нарастающей тишине. Зал был, как и положено, с зеркалами и отличными новыми станками, не смотря на то, что Васиковских наверняка ведут тут уже не первый год.
Первым делом Дин закрыл все жалюзи и включил свет, он ненавидел, когда кто-то вмешивался в его тренировочный процесс или наблюдал. Все известные балерины и балетмейстеры, что занимались с ним, ненавидели это отвратительную черту, но терпели, потому что другой такой ребенок с ногами от Бога, которыми умел пользоваться был либо у другого преподавателя, либо его просто не было.
Спустя около двух часов, когда Дин уже приступил к сложной хореографии, в зал внезапно вошел Мио.
О, ты здесь!
Да, это странно? смотря на Мио через зеркало, спросил Дин, Почему на меня все так бурно реагируют?
Это кто?
Мия.
Она просто эмоциональная. А Джейн не соврала, Дин вышел из стойки и повернулся, я думал, ты просто красивый мальчик, а ты заслужено красивый мальчик.
В каком смысле?
В России тебе этого не говорили и не скажут, но худых и длинных в Америке, да и в принципе тоже, мало. Будь ты поприветливей, цены бы тебе не было.
Мио кинул Дину ключи.
Закроешь, когда будешь уходить.
Хорошо
В комнате снова стало темней. Время близилось к вечеру, нужно было включать свет.
Еще через какое-то время Дин сидел возле зеркала в темном зале, освещавшемся только встающей луной и светом фонарей, думал о словах Мио. Он давно замечал, еще с подготовительного года, когда он только начинал заниматься танцами, что учителя относятся к нему не как к остальным, а особенно били по не натянутым носкам, расслабленной спине, низкому подбородку они будто бы хотели видеть в нем произведение искусства, но не видели, потому расстраивались. Дин обижался, хотел уйти, но отец заставил его остаться. Позже ему стало понятно, насколько он красивый, насколько идеальное у него тело, и тогда ему стало понятно, что он может быть произведением искусства.
Заниматься с одним человеком в полной тишине было весьма непривычным. Дин начинал забывать, что такое тишина.
Ты сильно напрягаешься, незаинтересованно сказала Мия, глядя на свои ноги и ходя со скучающим лицом. Она была действительно длинной, это Дин заметил лишь сейчас, расслабь руки и плечи, картинка не оживет, если будет каменной.
Ей было с ним скучно, и это было видно. Дин старался изо всех сил, лез из кожи вон, только бы на него обратили внимание, но этого никак не происходило. Он пытался залезть в голову Мие, но ничего дальше неприступного каменного лица он не достиг.
Нет. Кто научил тебя думать? Думай телом. Не будь как дерево! Делай руки легче. Слышалось ежесекундно.
Когда Дин в очередной раз встал в свою привычную позу «руки на коленях», Мия подошла к нему и заглянула в глаза.
Ты не пластичен. У тебя хорошая физическая подготовка, растянутые мышцы, спина как пластилин, но ты как кукла без лица, у тебя совсем нет эмоций. Что ты чувствовал, когда танцевал Щелкунчика?
То, как на меня пялится со стороны хореограф.
Не это. Что чувствовал ты персонажем?
Ничего.
И в этом проблема. Если ты не научишься вживаться в роль, ты не попадешь на сцену. Научись притворяться.
Притворяться. Дин неплохо умел притворяться в нужных местах и совсем недолго, он умел врать, да, он был искусным лгуном. У него были неплохие актерские качества, но это не то, что нужно было ему в жизни.
Твоя позиция меня убивает, ты приходишь сюда днем и уходишь поздним вечером, говорила Мия, зачем ты жуешь пережеванную резину? Твоя хореография на высоте, я бы на твоем месте забросила это к чертям и ходила в зал только на растяжку!
Но как я без хореографии?
Ты до того забил ее, что она настолько правильная, что смотреть не приятно, а больно. Научись работать лицом. Знаешь что, выбери себе отрывок из какого-нибудь старого балета и выучи, придешь обсудим. Тебе пора уже учиться танцевать в нормальных номерах, и ставить сцены, а не ноги тянуть.
Философия Мии была далека от здоровой. Иногда Дин включал телевизор и видел современный балет. Балет был мертв, и не только потому, что современные балерины не умеют тянуть ноги и их мысли затянуты густым туманом грязных мыслей, а потому что язык балета стал слишком узким. Он разучился красиво говорить.
Глава 5. Цветные ручки.
Не обижайте литераторов, они как никто ранимые люди. То, как толстая финка с пылающим лицом отчитывает в школьном коридоре вдвое выше нее самой Анадзаки, видели все. Все сбежались на писк скандальной математички. За свою жизнь Дин видел много конфликтов между молодыми и взрослыми учителями, но обычно до такого не доходило. Соё спокойно смотрел на нее сверху вниз, иногда отвечая, за что мисс Гранди снова и снова засыпала его подробными обругиваниями.
В конце концов, кто-то сходил за директором, он был шокирован поведением обоих, и позвал учителей в свой кабинет.
Все в классе сидели тихо. Шла литература, стрелки на часах то и дело передвигались ближе к полудню, но делали они это как можно более медленно, будто бы оттягивая себя назад, чтобы, когда Анадзаки вернется, дать классу хотя бы пять минут, чтобы выслушать очередную лекцию о непрочитанных летом книгах. Все были под впечатлением прошедших трех уроков, Соё действительно умел заинтересовать. Тем временем Бетти сидела, нет, она лежала на парте половиной туловища, подперев отяжелевшую голову рукой. Школа вытягивала из нее все соки. Она каждую неделю, начиная с понедельника до воскресенья, ждала нового урока литературы, на котором хоть что-то может подарить ей какую-то энергию. Во время ссоры учителей она была в столовой, но слышала все прекрасно. И это убивало еще больше. Смешно не было, потому что в последнее время громкие крики и звуки били по мозгам, как громкие крики, взявшиеся из неоткуда в полностью пустой тихой комнате, в которой запросто можно было оглохнуть от самой тишины.
Бет? Ты идешь на математику? окликнули Бетти одноклассницы, идущие сзади.
Зачем? Я умру на ней.
С каких пор ты паришься за алгебру? разворачивая девочку за локоть, со своим противным нажимом, спросила Стейси.
С тех самых, как Гранди не лучше раковой опухоли, с особым отвращением выплюнула Бет. Одноклассницы притупились, тогда она поняла, что сказала.
У тебя проблемы?
Не знаю.
Бет развернулась и ушла, закидывая рюкзак на плечи. Девушки, да и вообще вся школа, давно не видели ее убитой. Одноклассницы повернулись назад. Дин, закрывающий шкафчик, отвел взгляд.
Настолько все плохо? спросила Джейн.
Я тебе все подробно объяснил, ответил Дин, такой убитой я ее еще не видел.
У нее не часто такое. К психотерапевту не ходит?
Какой там психотерапевт, она ему кабинет разнесет, если он ей советы о жизни раздавать начнет. Нет, в этом я сомневаюсь.
Тогда попробуй сблизиться. Или поговори с ее подругой или рыжим. Он еще общается с ней?
Последние три раза она отказывалась идти с ним куда-либо, и он притих.
В плохом смысле?
Чего?
Расстроился?
Не очень, но замену он ей не ищет.
Дин, послушай, я знаю, что ты не любишь людей, но ты должен встать перед ней на первый план.
Я это понял. Как, господин руководитель?
Ненавязчиво. Вы схожи характерами и если она найдет в тебе то, что заинтересует ее, то дело будет сделано наполовину. Ты умеешь притворяться?
Дина передернуло.
Нет!
А придется научиться! И советую тебе не подпускать к ней никого, но делай это незаметно. Что в школе?
Новый учитель литературы.
Так, поподробней.
Ну, он литератор.
Имя!
М дурацкое имя. Японское, Дин сел возле станка, Анадзаки, Соё вроде бы.
Я поищу его, не нравятся мне эти японские литераторы.
Почему?
Они частые мафиози. Как кровь на снегу в январе. Противные людишки. Но если я его не знаю, то он, возможно, опасности не представляет, хотя самые тихие, как правило, самые глубокие мрази.
Он совсем не тихий. Сегодня с ним скандалила математичка.
А из-за чего?
Я не знаю. Никто не знает. Все сбежались, когда она уже начала орать на всю школу.
И что он ей отвечал?
Ничего. Иногда кратко отшивал.
Писатель что ли?..
Должно быть, да. Чего ты такая придирчивая? Я в нем не сомневаюсь. Он не похож на мафиози!
Поэтому он и есть мафиози. Никогда не поймешь, каким будет дар ребенка, пока не дашь под зад энергону.
Кстати, как им под зад дают?
Я же говорила, у тебя все в ногах и на лице. Это должно случиться внезапно, не существует школ, где детей учат раскрывать свои таланты! Ты сам поймешь, если не поймешь, то попробуй протянуть к лежащей собаке руку, как только она укусит, у тебя не только на бешенство подозрения будут. У меня это случилось в десять, когда в нашей школе произошел теракт.
Что еще за теракт?
Половину детей взяли в заложники, а я убежала через окно в туалете, ногу поранила, правда, была зима, но я осталась в живых. Что случилось, я поняла только когда встретила профессионалов.
А, ну да, конечно, дар чувства энергона.
Да. Представь, не будь эта шайка эсперами, все закончилось бы гораздо хуже.
Для кого-то это и кончилось плохо.
Я говорила, что у меня плохое предчувствие, но учительница не захотела обращать на это внимание. И поплатилась за это.
Какая ты
Ты не лучше.
Зна-аю, довольно протянул Дин.
***
Что думала Бет? Бет не думала. Бет была съедена. Ответы на вопросы не должны всплывать, когда их позовешь, чтобы добраться до них, просто доплыть до дна не достаточно. Важно захлебнуться. Чтобы потом брать больший запас воздуха. Но, как известно, чему женщину не учи, она все равно пойдет своим путем.
Боже, тут когда-нибудь бывает дождь? потягивая ледяной смузи, протянула Бет.
Это Сан-Диего. Люди, наверное, не просто так его назвали, ответила с такой же ленивостью Венди, смотря с трудом не солнце через солнечные очки.
Был разгар сентября, палило солнце, температура на термометрах росла.
Шестьдесят градусов еще немного и я сгорю.
Да хватит тебе ныть! Ты на солнце сколько раз в неделю выходишь? Ты же от бумаги мало чем отличаешься!
Мне нельзя долго находиться на солнце.
А, ну да, конечно, самая больная.
Зря смеешься, садясь, сказала Бетти, мне кажется, проблемы не так далеко.
В смысле?
Бетти не говорила никому, но ей казалось, что то, что она называет «внутренним выгоранием», переходит во что-то другое. Болеть, а особенно лежать под капельницами было само по себе неприятно. Кости ломит, вены холодит растворами, температура прыгает, а когда ничего не понимаешь, это особенно заметно по волнующимся врачам. Так было и в прошлый раз. Последний рецидив был давно, но запомнился он хорошо.
Ты же не хочешь сказать, что твое состояние уже ухудшается?
Не знаю. Вчера я свалила из школы и моей матери позвонила наша главная. Моя мать, конечно, не дура, но было неприятно.
Сказала бы, что плохо себя чувствуешь, она бы отпустила.
Ты ее знаешь, она незамедлительно позвонила бы маме и сказала, что они уже вызвали скорую. Нет, я не доверяю таким, как она.
А Анадзаки чем лучше?
Он хотя бы предмет свой знает.
Венди помолчала.
А тебе не кажется, что проблемы начались одновременно с его приходом?
Бетти улыбнулась. Венди знала эту улыбку и точно была уверена, что Бет готовит ее к новому философскому заключению.
А русский, случайно, не в тот же день появился?
М да, вроде.
И почему я должна винить во всем Анадзаки?
Но с Ловцовым ты еще ни разу не разговаривала, а с Анадзаки да.
У большой шумихи маленькие дирижеры.
Ты неисправима, допив холодный кофе, встала Венди и пошла с трибун.
С поля доносились окрики Уилла, ответы команды. Шума не было, сквозь биения меча о щит и поверхность поля можно было услышать легкие порывы теплого ветра, проезжающие за трибунами редкие машины, тихие разговоры выделяющихся на пустом фоне учеников и то, как в нескольких метрах от Бетти долбит по клавиатуре белобрысый Дин Ловцов. Бетти смотрела на него и не понимала, как под пекущим солнцем, сидя на чуть ли не обжигающем ветру, можно сидеть в кофте и джинсах, при этом держа на коленях горячий ноутбук.
Нет, Дин не печатал отрывок, который задал им на выходные Соё, как можно было подумать на первый взгляд, он переписывался с Джейн. Импульсивные, написанные явно на сломанной пополам клавиатуре в пять часов утра большим шрифтом слова, приходили чаще, чем Дин успевал читать их. Зря он написал о том, что сидит рядом с Гомес. В один момент интернет начал тормозить, видео, шедшее фоном, кстати, с балетным отрывком, начало зависать. Дин закрыл легкую крышку ноутбука и выдернул штык наушников. Бетти резко повернула на него голову.
Уроки делал?
Наивная. Как будто он не слышал ее.