Ой, вы знаете, с сомнением говорит женщина, и поджимает губы, это у нас для постояльцев такие цены.
Цена и так была адская, но ему нужно задать пару вопросов девочке, и поэтому он предлагает хозяйке:
Три литра две копейки. И, не дожидаясь её согласия, заканчивает торг: Давайте тридцать литров и кусок мыла.
Ну хорошо, как бы нехотя соглашается она, но Горохов насквозь видит эту прожжённую торговку.
Он начинает подниматься по лестнице, и как бы вспоминает:
Да, кстати, пришлите мне Нинку, на пару минут.
Может, вам бота? на всякий случай спрашивает хозяйка. Ботов днём мы выдаём за треть цены.
Он поворачивается к ней, смотрит на неё неодобрительно и произносит:
Мне не нужен бот, пришлите мне Нинку, на пару минут.
И, не слушая её ответа, снова идёт вверх по лестнице.
Глава 16
Бот-прислуга приволок ему в моечную комнату небольшую бочку теплой воды. На вид литров тридцать, но, зная жадность хозяйки, он подумал о том, что и тут она, скорее всего, сэкономила. Горохов был почти спокоен, он, конечно, предполагал, что если им интересуется какой-нибудь «доброжелатель» из тех, что перерезают топливопроводы или лепят передатчики на мотоциклы, хозяйка уже послала такому весточку о том, что он снова в заведении. Поэтому ему просто нужно быть начеку. Как и всегда. Он не торопясь разделся, осматривая и бросая вещи на старый вихляющийся стул. Потом разулся, остался в одном галифе, сел прямо на свои вещи, обрез положил себе на колени, закурил. Выкурил половину сигареты, прежде чем в дверь поскреблись.
Кто? спросил он, беря револьвер и становясь рядом с дверью.
Это я, донёсся из-за двери девчачий голос.
Кто я? ещё раз спросил он, хотя голос узнал.
Я, Нина.
Он отодвинул засов, но открыл дверь ей не сразу, сначала приоткрыл, просмотрел в коридор за спиной девочки, убедившись, что никого там никого нет, впустил её.
Она смотрела на него молча и ждала: ну, чего? Горохов сразу достал из кармана маленькую монету в двадцать копеек. Да, деньги немалые, он ей уже много денег дал, но тут жадничать было нельзя. Ему нужны были её глаза и её молчание.
Спасибо, произнесла девочка, быстро хватая серебряную монетку своей натруженной рукой.
Это тебе спасибо, хорошо, что ты мне сказала про человека Коняхина, который ходил в гараж. Кстати, а что было после того, как я уехал?
Так Коняха и его дружки сразу за вами подорвались.
За мной, значит, сразу уехали?
Ага, произнесла девочка, продолжая глядеть на него, сразу, как вы выехали, так они следом.
Угу, угу, задумчиво кивал он, размышляя: «Это Коняхин, что ли, поставил мне «жучка»? Ну а как иначе он собирался выследить меня в степи ночью? По следу? Или коптером?». И, опять ничего не надумав, он спросил у Нины. А кто-нибудь ещё про меня спрашивал?
Конечно, сразу ответила она, много кто.
Много кто? инженер удивился. Тарасов? А ещё кто?
Да, Тарасов приходил, сразу начала говорить девочка, спрашивал меня про вас, ещё спрашивал, не убирали ли комнату за вами. Я ему сказала, что не убирали, он взял ключ и пошёл смотреть. Искал что-то. Матрас поднимал, углы осматривал, мусорку.
Так, ну это понятно, это понятно, задумчиво произнёс Горохов, а ещё кто мной интересовался?
А ещё один из-за стены, богатый.
Богач из верхнего города? переспросил инженер. А вот это было как раз то, на что он и рассчитывал с самого начала дела.
Угу, подтвердила Нина.
И что он у тебя спрашивал?
У меня ничего, он с хозяйкой про вас говорил, а я рядом песок в зале мела, краем уха слышала.
Имени ты его не знаешь? Город-то у вас небольшой, тут все друг друга должны знать.
Не-а, не знаю, я тут недавно, тем более, эти из верхнего города у нас тут редко бывают, нужно будет у хозяйки спросить. Только вы спросите сами, а то если я спрошу, она спросит, чего я лезу.
«Да, хозяйка так и спросит». Инженер был с ней согласен. Её слова звучали разумно, более чем просто разумно для девочки подростка, которая никогда не ходила в школу. Он уже был знаком с одной такой же умной девочкой, и итог того знакомства ему не очень понравился. Конечно, Нинка была другой, не похожей не ту, что он знал раньше, тем не менее Горохов приблизился к ней, словно хотел её рассмотреть или даже понюхать.
Чего вы? Нинка чуть отшатнулась от него.
Ничего, ответил он, понимая, что будь она не той, какой кажется, он всё равно не сможет этого определить. С той девчонкой всё стало ясно, только когда с её трупа приспустили штаны. С Нины штаны приспускать он не собирался. Да и с тех пор ещё и измениться всё могло. Он достал ещё одну монетку. Если хозяйка спросит, чего я от тебя хотел, скажешь, что спрашивал про стирку вещей, хотел тебя нанять для стирки, так как скоро сюда приедут мои рабочие, и их нужно будет обстирывать. А ты пока на это согласия не дала, так как цен не знаешь.
Ага, поняла, сказала Нинка, кивая и опять всё так же быстро хватая монетку, значит, вы мне стирать предлагали, если кто спросит.
Он думал спросить у девочки ещё и про цементный завод, про цемент, который тут производят явно в избытке, но решил, что на этот вопрос она вряд ли ответит, да и задавать его было опасно. Если все дела, что он делал с девочкой, его касались напрямую, то цемент не имел к нему никакого отношения. Не дай Бог кто-то подобру или силой «разговорит» Нину, после этого и у него запросто могут спросить: какого это хрена приезжий лезет в дела местных. За такое нигде по головке не гладят. «Ладно, после».
Всё, иди, произнёс инженер, отпирая дверь. И девочка быстро выскользнула из моечной комнаты.
А он задумался и стал смывать с себя пот и пыль. Тарасов, Тарасов, вот кто волновал его сейчас больше всего. Не отстаёт, не отпускает, роет и роет, словно чует что-то. Комнату после его отъезда опять обыскивал. Что ему там было нужно? Или просто такой служака, который не останавливается никогда? Которому никогда не бывает лень копать и, ничего не найдя, заново всё перекапывать. Эх Знать бы, что у него там в его большой и лысой башке. Инженер домылся и в остатках воды на скорую руку простирнул самую грязную свою одежду. Выжал её и сразу надел так даже лучше. И лишь после этого обулся, взял фуражку, накинул пыльник, по привычке проверил оружие и вышел в коридор.
Спустившись вниз, он зашёл на кухню и нашёл там хозяйку, и без всякой хитрости спросил у неё:
А меня тут никто не искал? Просто ко мне должны приплыть люди с севера, я им писал, что остановился у вас.
Ой, ой, простите, точно, искали вас, искали, сейчас, она убежала на секунду в свою каморку и тут же выбежала из неё, уже с квадратом твёрдой бумаги, вернее даже, белого картона, с красивой надписью, вот, вас искал господин Мордашёв, она произнесла это имя почти с благоговением. Вот, он вам оставил, если вы вдруг вернётесь, по этой карте вас пропустят в верхний город к нему в контору.
Горохов повертел в руках эту бумагу без всякого уважения. Кроме слова «Мордашёв» и красивого золотого вензеля, больше на картонке ничего не было. Он сделал вид, что это его интересует мало, и повторил:
Ко мне должны приплыть люди с севера, я им писал, что остановился у вас. Никто с севера меня не спрашивал?
А, приезжие? Нет, никого такого не было, ответила она.
Он поблагодарил её и хотел уже уезжать, но тут в почти пустое заведение вошли три человека. Запылённые мужики с оружием снимали маски, отряхивались, ставили стволы к стене, рассаживались, с шумом двигая стулья. И Горохов направился к ним:
Здорово, мужики, произнёс он, подойдя к их столу.
Здорово, здорово, отвечали они.
Вы, я вижу, в Пермь ходите? предположил инженер.
Ну, мы-то, может, и ходим, а ты, что, тоже туда намылился?
Нет, я инженер, воду тут в окрестностях ищу.
И что, нашёл? шепеляво спросил один из старателей, у которого не было нескольких зубов в левой части рта.
Сейчас буровую привезут и будет ясно, отвечал Горохов.
Ты уж найди воду, инженер, а то местную дрянь пить больше невыносимо, произнёс сухопарый старатель. Её тут три раза перегоняют, а всё равно, дрянь едкая.
Тут амёбы шибко много, рассуждал третий, глянь в затон у пирсов, там не вода, там кукурузный кисель.
Это да, а ты что хотел, инженер? спросил шепелявый. Дело есть или так Побухать-поболтать?
И поболтать, и вопросик один есть, отвечал Горохов.
Тут к ним как раз подошла разносчица, не старая ещё бабёнка с почти не тронутым проказой лицом:
Мальчики, заказывать будете или попозже подойти?
Четыре рюмочки принесите нам, сразу сказал Горохов.
Кукурузного? спросила разносчица.
Нет, синего, ответил он.
Кукурузный самогон самый дешёвый и самый тяжкий для головы поутру. Синяя водка гонится из кактусов, вещь благородная, пьётся легко и утром почти не мучает. Официантка уходит, а сухощавый приглашает его сесть:
Ну, садись, инженер, что там у тебя за вопрос?
Горохов уселся на свободный стул, и пока разносчица не принесла им выпивку, заговорил:
На участке, где я думаю буровую поставить, сколопендр много, пошёл пару дней назад пострелять их и увидал одну тварь, каких за всю жизнь в степи не видал. Так сразу её и не опишешь
Тут официантка как раз принесла четыре рюмки с синим напитком. Быстро поставила их на стол и ушла, а инженер и старатели взяли по рюмочке, выпили все разом, и он продолжил:
Высокая такая, зелёная, кажется. Ну, светло-зелёная, морду толком не рассмотрел, но вот ноги у неё, как у саранчи, колени назад.
Попрыгун, сразу произнёс сухой.
В степи? сомневался другой.
Это вряд ли, добавил шепелявый. Они в Перми в развалинах ошиваются, сволочи редкостные.
Очень быстрые, добавил сухощавый.
Это я заметил, произнёс Горохов, пошёл за нею, так у неё между следами метра по два с половиной, а то и все три. Шаг три метра!
Пф, фыркнул шепелявый, Шаг три метра! Ты бы видел, как эта тварь без разбега запрыгивает на второй этаж. Присядет, сволочь, соберётся вся в комок, и пока ты не прицелился, как сиганёт и улетела в развалины, для пояснения он выразительно махнул рукой.
Инженер сделал знак официантке. «Повторить?» спросила та. Он кивнул. А сухощавый произнёс:
Вот только в песке ему делать нечего. Попрыгун, он в развалинах обитает. В теньке сидит обычно. Степь ему ни к чему.
Это верно, согласился третий, беря рюмку, которую только что поставила на стол разносчица. Он на нас там нападает. Прячется на этажах. А лапы передние у него как складные ножи. Когда нужно, он эти лезвия открывает, а так они у него сложены.
Острые, что твоя бритва. И прыгает всегда на замыкающего, добавил шепелявый.
Значит, в степи его быть не должно? уточняет Горохов.
Нет, не должно. Да ну Откуда ему там быть, в один голос, дружно заговорили мужики.
Значит, он мне приснился, произнёс инженер. Вот только не я один его там видел. Есть ещё один казачок тамошний. Ему тоже этот ваш попрыгун примерещился.
Старатели переглянулись, а потом сухопарый и спросил:
И далеко ты его от Перми видал?
Пятнадцать километров на северо-восток отсюда, соврал Горохов, не нужно пока никому знать, где он надумал ставить буровую.
Странно, не должен он вроде по песку таскаться, сказал сухощавый и тут же продолжил, ты, это, инженер, ещё раз увидишь прыгуна, убивай сразу. Не шути с ним.
Не шути с ним, поддержал товарища шепелявый, смотри, допрыгает до тебя, так башку одним ударом лапы срежет. Срежет, как не было. Раз, он показал, как это будет, и нет головы.
И если ещё раз следы увидишь, так собирай опытных людей и идите его убивать. Не давай ему возле тебя прижиться. Иначе он обязательно кого-нибудь зарежет, жрёт-то он не мало, подвёл итог третий старатель.
В заведении стали появляться люди, день уже шёл к концу. Горохов задумчиво покивал на слова этих опытных людей, заказал ещё три рюмки выпивки, себе брать не стал, расплатился, попрощался и пошёл в гараж за своим мотоциклом.
Глава 17
На выезде он увидал магазинчик, где продавались патроны. Дорого продавались, но он купил большую коробку в сорок штук, в основном там была картечь. Патронов у него было в достатке. Это было тем более удивительно, что патронов у него было в достатке, эти патроны были шестнадцатого калибра, а его обрез был двенадцатого. Патроны он покупал, конечно, не себе. Самара тратила свои. А он собирался завтра просить её помочь зачистить участок от сколопендр. Да и ей будет приятно, как ни крути подарок. Или нет? Он не очень в этом разбирался. Ладно, инженер закинул коробку на багажник за задним сиденьем и поехал из города, пока солнце не закатилось за горизонт. Горохов отъехал на пару километров на юг. Заглушил мотор. Сделал вид, что остановился по нужде. Сам же влез на бархан и осмотрелся. Город и пыль большой дороги остались далеко позади. Тут воздух был относительно чистый. И вокруг он никого не увидел. Зато услышал. Вечер был почти безветренный, этот звук слышался отчётливо. В степи далеко всё слышно, и это был тонкий и далёкий звук работающих моторчиков. Коптер. Конечно, искали его. Тут больше и не было никого. Следят и следят. Очень много внимания к его персоне. Тарасов? Коняхин? Кто ещё? Да это разве выяснишь вот так просто? Конечно, он не стал вертеть головой в поисках этого наблюдательного прибора. Пусть те, кто за ним наблюдают, не догадываются о том, что он знает об их внимании. Горохов просто пошёл к своему мотоциклу. Инженер сразу понял по звуку, что коптер небольшой. Это у армейских крупных машин была большая дальность и большая высота, а это мелочь, он сам такими не раз пользовался. Аккумулятор слабый, камера, передатчик, моторы «жрут» электричество, сигнал так себе, радиус не больше пяти километров, так что он просто уедет от него подальше. Скорее всего, это не Тарасов. У начальника безопасности должна быть техника помощнее.
Инженер отъехал на пять километров ровно на север вдоль реки, остановился. Вот тут уже было совсем тихо, ничего в небе не жужжит, а солнце уже валится за реку, к линии горизонта. Вокруг никого, до заката и вечерних зарядов час, не больше. Нужно торопиться. Он наклоняется и снимает с мотоцикла передатчик. Дальше таскать его с собой Горохов не хочет. Находит приметный камень, кладёт передатчик рядом, надеясь, что он ещё работает. Больше всего инженер хочет знать, кто прилепил ему «жучок» и кто гоняет за ним коптер. А ещё хочет знать, что их всех интересует. Разведанное им место или охотятся на него лично? Может быть, завтра он это узнает. Горохов заводит мотор и, уже торопясь и не жалея топлива, гонит мотоцикл на северо-восток.
Он успел проехать три четверти пути, прежде чем ему пришлось включить фару. Самара встречала его, стоя на камне над палаткой. Одета, ружьё в руках. Она спустилась с валуна, когда он заглушил мотоцикл. Около палатки лежала голова сколопендры и дрофа. Горохов посмотрел, слегка пнул сапогом клыкастую голову многоножки:
Крупная.
Их тут ещё много, заверила его женщина. И спросила сразу. Ну, ты решил? Уезжать мне или остаться с тобой?
Он достал из багажника коробку с патронами, протянул ей:
Куда вы поедете? Ночь уже, ветер вот-вот поднимется.
Она сразу схватилась за коробку, конечно, знала, что в ней, но всё равно распечатала. Ему показалось, что Самара улыбается. А он пошёл в палатку. Она пошла за ним, говоря на ходу:
Хорошие патроны, заводские, у таких осечек не бывает.
Вообще-то осечки случались даже у армейских патронов, но об этом он сейчас говорить не хотел. Инженер вошёл в палатку, там было чуть прохладнее, чем на улице, горела лампа, пахло едой, толстая подошва сапог проваливалась в мягкий войлок на полу.
Раздевайся, говорит она, входя за ним следом и оставляя на входе оружие, я проверила дом, пауков, клещей нет, блох пожгла можешь ложиться спокойно.