Дэвид Уоллес
Метла системы
David Foster Wallace
The Broom of the System
© David Foster Wallace 1987
© Николай Караев, перевод, 2022
© Михаил Емельянов, иллюстрация, 2022
© ООО «Издательство АСТ», 2022
* * *
Проект [1] посвящается:
Марку Эндрю Костелло
и Сьюзен Джейн Перкинс
и Эми Элизабет Уоллес
Благодарности
Автор благодарит за помощь нижеперечисленных:
Роберт Босуэлл
Джеральд Говард
Уильям Кенник
Бонни Наделл
Эндрю Паркер
Дэйл Петерсон
Попечительский совет Амхёрстского колледжа
Часть 1
1. 1981
Обычно у реально обалденных девчонок обалденно страшные ступни, вот и у Минди Металман такие, замечает Линор ни с того ни с сего. Длинные, тонкие, кривопалые, с желтыми пуговичками мозолей на мизинцах и толстым мозолистым уступом над пяткой, и длинные черные волосины вьются на подъемах стоп, и красный лак на ногтях трескается, кудряво шелушится и расслаивается от старости. Линор замечает это лишь потому, что Минди на стуле у холодильника наклонилась и отковыривает лак с ногтей; халат чуть распахнут, видна ложбинка и остальное, куда больше, чем у Линор, и толстое белое полотенце, которым Минди обернула мокрую, вымытую шампунем голову, развернулось, и прядка темных блестящих волос выскользнула из расселины в складках, и застенчиво курчавится вдоль щеки, и свисает ниже подбородка. В комнате пахнет вроде как шампунем «Флекс», и еще травкой, потому что Клариса и Сью Шо курят большое толстое шмалево, которое Линор купила у Эда Сливкера в школе Шейкер-Хайтс и приволокла со всякой всячиной сюда, Кларисе, в этот самый колледж.
Происходит вот что: Линор Бидсман, пятнадцати лет, только что явилась аж из дома в Шейкер-Хайтс, штат Огайо, подле Кливленда, навестить старшую сестру, Кларису Бидсман, первокурсницу женского колледжа Маунт-Холиок; и Линор со своим спальником остается в этой самой комнате на втором этаже Галдеж-Холла, которую Клариса делит с соседками Минди Металман и Сью Шо. Еще Линор пришла, чтобы типа глянуть на колледж, ну, чуток. Потому что, хотя ей всего-то пятнадцать, она, предположительно, весьма умна и оттого развита не по годам, и в школе Шейкер-Хайтс ей осталось учиться год с небольшим, и она уже думает, в какой бы колледж поступать в следующем году. То есть она в гостях. Прямо сейчас вечер пятницы, март месяц.
Сью Шо, даже близко не такая обалденная, как Минди и Клариса, несет косяк Минди и Линор, и Минди берет его, на секунду оставив палец ноги в покое, и реально всасывает шмалево, и шмалево раскаляется, и громко лопается семечко, и кусочки пепла летают и дрейфуют, что кажется Кларисе и Сью зверски смешным, и они реально хохочут, улюлюкают и хватаются друг за дружку, и Минди вдыхает реально глубоко, и задерживает дым, и передает шмалево Линор, но Линор говорит, нет, спасибо.
Нет, спасибо, говорит Линор.
Давай, сама принесла, чего ты квакает Минди Металман, разговаривая так, как разговаривают не дыша, чтобы задержать дым.
Я знаю, но в школе беговой сезон, а я в команде и во время бегового сезона не курю, не могу, тошнит, говорит Линор.
Тогда Минди хмыкает, и наконец выдыхает клуб сизого отработанного дыма, и отрывисто, сильно кашляет, и встает с шмалевом в руке, и несет его через комнату Кларисе и Сью Шо, которые сидят у большой деревянной стереоколонки, слушая эту песню, опять, Кэта Стивенса [2], в десятый, наверное, раз. Халат Минди более-менее распахнут, и Линор видит кое-что обалденно изумительное, но Минди-то просто идет через комнату. На этом этапе Линор делит всех знакомых девчонок на девчонок, на деле считающих себя обалденными, и девчонок, которые на деле считают, что они реально не такие. Девчонкам, считающим себя обалденными, в общем, плевать на то, что халат распахнулся, и они умеют краситься, и любят ходить, когда кто-то смотрит, и преображаются, завидев парней; а девчонки типа Линор, которые не считают себя обалденными, обычно не красятся, и еще бегают, и носят черные конверсы, и всегда завязывают пояс халата как следует. Минди, конечно, обалденная, ну, кроме ступней.
Песня Кэта Стивенса опять кончается, и игла сама отрывается от винила, и, видимо, всей этой троице лениво вставать и переводить иглу, все расселись на твердых деревянных конторских стульях Минди в выцветшем розовом махровом халате, высунув лоснящуюся гладкую ногу, совсем голую; Клариса в дезертах, темно-синих джинсах, которые Линор называет «обувные ложки», и белой ковбойской рубашке, той самой, в которой была на ярмарке штата, когда у нее сперли кошелек, и белые кудри стекают по рубашке, и голубые глаза такие голубые; Сью Шо, рыжая, в зеленом свитере, в юбке из зеленой шотландки, с толстыми белыми ногами, с ярко-красным прыщиком аккурат над коленом, ноги одна на другой, дрыгает ступней в мокасине с тошнотной белой подошвой Линор от таких туфель воротит.
Клариса, помолчав чуток, протяжно вздыхает и говорит шепотом:
Кэт это Бог, с кратким смешком в конце. Ее соседки тоже хихикают.
Бог? Как Кэт может быть Богом? Кэт существует. Глаза Минди жутко красные.
Это оскорбительно и совершенно кошунственно, говорит Сью Шо, глаза выпучены, налились и негодуют.
Кошунственно? Клариса помирает от смеха, глядит на Линор. Кощунственно, говорит она. У нее глаза получше, реально, только необычно светятся, будто она вспомнила анекдот, но рассказывать не собирается.
Кощмарственно, говорит Минди.
Клошарственно.
Кошакственно.
Кларккентственно.
Купорос.
Купоросеноксхреном.
Калибан.
Крошка Пебблс.[3]
Кощей Бессмертный.
Коммуняка.
Кошунственно!
Они помирают, сгибаются пополам, и Линор смеется тем стремным симпатическим смехом, которым смеешься, когда все вокруг смеются, да так лихо, что ты смеешься тоже. Шум разудалой вечеринки этажом ниже проникает сквозь пол, вибрирует в черных кедах Линор и подлокотниках. Тут Минди, вся обмякшая, соскальзывает с конторского стула и шлёмпает на спальник Линор, на пол, рядом с Кларисиным квазиперсидским ковриком из универмага Маврадяна в Кливленде, и застенчиво прикрывает промежность краешком халата, но Линор все равно не может развидеть, как сиськи Минди колышутся в поношенной розовой вафельной ткани, налившиеся и так далее, даже когда Минди лежит на спине на полу. Линор машинально косится на собственную грудь под фланелевой блузкой.
Голод, говорит Сью Шо через минуту. Зверский, мучительный, неуемный, всепоглощающий, неуемный голод.
Всё так, говорит Минди.
Мы подождем Клариса глядит на часы на тыльной стороне запястья, один, ровно один час прежде, чем съесть ващечтоугодно.
Нет, для нас это, возможно, невозможно.
Но иначе нельзя. В меньше чем недельной давности комнатных дискуссиях мы недвусмысленно согласились, что не станем жрать, когда припрет вконец, ибо иначе сделаемся жирными и противными, как Минди, где она там, бедная букашечка.
Пердячья ты ромашка, говорит Минди рассеянно, она не жирная и это знает, Линор это знает, все они это знают.
Дама в любых обстоятельствах, ох уж эта Металман, говорит Клариса. Потом, через минуту: К слову говоря, ты могла бы, возможно, либо зашить халат, либо одеться, либо перестать валяться в Линориных вещах, я реально не рвусь устраивать тебе гинекологический досмотр, к которому ты нас тут типа склоняешь, о Лесбия Фивейская.
Бель и берда, говорит Минди, или, скорее: Бель и перда, и встает, вихляясь и ища твердых предметов, и идет к двери, что ведет в ее спаленку рядом с ванной. В сентябре, въехав первой, она прибрала к рукам спаленку, сообщала Клариса в письме, эта вот еврейско-плейбойская припевочка из Скарсдейла [4], и Минди сбрасывает остатки халата, измятые до опупения, бросает мокрые остатки на колени Линор, сидящей на стуле у двери, и выходит из комнаты на длинных ногах, преувеличенно топая. Хлопает дверью.
Минди ушла, а Клариса всё смотрит вслед, и чуток трясет головой, и переводит взгляд на Линор, и улыбается. Этажом ниже смеются и еще танцуют, будто стадо крупного рогатого скота. Линор обожает танцевать.
Сью Шо делает большой шумный глоток воды из большого пластмассового стакана с Джетсонами [5], стоящего на ее столе у входной двери.
К слову говоря, этим утром ты же не наткнулась каким-то чудом на Сплиттстюссер? говорит она.
На-а, говорит Клариса.
Она была с Проктор.
И?
В семь утра? Обе в исподнем, заспанные, глазки масляные, выходят из ее комнаты, вместе? Держась за ручки?
Хм-м-м.
Да если б мне кто сказал, что эта Сплиттстюссер
Я думала, она помолвлена с парнем.
Она да.
Обе ржут как кони.
Оу-у-у.
Кто такая Сплиттстюссер? спрашивает Линор.
Нэнси Сплиттстюссер, обедали вместе? Та девица в красном, с острым декольте и сережками в форме кулачков?
А. И что с ней?
Клариса и Сью переглядываются, снова ржут. Возвращается Минди Металман в шортах и спортивной фуфайке наизнанку, с обрезанными рукавами. Линор глядит на нее и улыбается в пол.
Что? Минди сразу чует неладное.
Сплиттстюссер и Проктор, провозглашает Сью.
Как раз хотела тебя спросить. Глаза Минди округляются. Это они были в ванной сегодня утром? Вместе в душевой?
О нет! Сью вот-вот помрет, Минди ржет тоже, этим стрёмным симпатическим смехом, глядя на остальных.
Они, э, теперь вместе? Я думала, Нэнси помолвлена.
Она и помолвлена, Клариса пробивает на смех и Линор.
Божен Исусыч.
Чуть погодя все успокаивается. Сью басовито напевает тему из «Сумеречной зоны».
Кто падет следующей?..
Даже не совсем понимаю, о чем вы, девчонки, э спрашивает Линор, оглядываясь.
И Клариса рассказывает Линор всю эту бодягу о том, что Пэт Проктор коблуха, и кто такие коблухи, и что множество девушек обалденно сдруживаются здесь, в женском-то колледже.
Шутишь.
Нет.
Это так ужасно пошло. И Минди со Сью опять хохочут. Линор на них смотрит. Слушьте, ну разве вас всякое такое не вымораживает? В смысле, я
Слушь, это часть жизни и так далее, то, что люди хотят делать, более-менее их личное Клариса ставит иглу на ту же дорожку.
Где-то полпесни все молчат. Минди прилипла к пальцам ног, опять, на двухъярусной койке.
Дело в том, что, не знаю, сказать или нет, говорит Сью Шо, оглядываясь на Кларису, на Нэнси Сплиттстюссер типа напали накануне Благодарения, на дорожке у Приблуд-Хауса, и я думаю, что она
Напали? говорит Линор.
Ну, изнасиловали наверняка.
Ясно. Линор глядит мимо Сью на плакат над столом Кларисы: реально мускулистый тип, без рубашки, снят со спины, напряг все мышцы, спина блестит и по-всякому бугрится. Плакат старенький, углы у него рваные, в клейкой ленте; раньше он висел в Кларисиной комнате дома и отцу не нравился; свет с высокого потолка бросает на затылок типа яркое пятно, голова тонет в белом.
Я думаю, она типа поехала, говорит Сью.
Прямо загадка века, говорит Линор тихо. Изнасиловали. Она теперь из-за этого просто не любит мужиков, или?..
Слушь, я думаю, все не так просто, Линор. Клариса, закрыв глаза, теребит пуговицу на рубашке. Позади нее отдушина, Клариса откинулась на спинку стула, волосы распущены, вдоль щек веет желтый ветерок. Наверное, можно сказать только, что она обалденно запуталась и временно поехала, как думшь?
Я б сказала, да.
Линор, ты девственница? Это Минди с нижнего яруса койки Сью, общипанные шелушашиеся ступни задраны, пальцы ног цепляются за пружины с обратной стороны Кларисиного матраца.
Сучка, говорит Клариса Минди.
Я просто спрашиваю, говорит Минди. Линор же не циклится на том, что
Да, я девственница, в смысле, у меня никогда не было, ну, сексуального контакта, ни с кем, говорит Линор, улыбаясь Кларисе, мол, всё лады, реально. Минди, а ты девственница?
Минди ржет:
Еще какая.
Сью Шо прыскает в свою воду.
Минди блюдет себя ради единственного пехотного батальона. Клариса и Линор смеются.
Пошли в ухо, говорит Минди Металман беззлобно, она вся расслаблена, почти дремлет. Ноги у нее совсем кривые, мышцы едва проглядывают, а кожа гладкая, почти светится, потому что дома Минди недавно «отпарафинилась», сказала она Линор, что бы это ни значило.
Часто такое тут?
Что часто?
Изнасилования, нападения и все такое?
Клариса и Сью отводят глаза, само спокойствие.
Бывает, может случиться, кто знает, сложно сказать, потому что все скрывают, или не сообщают, или что-то еще, чаще всего колледж не горит желанием
Ну сколько случаев, о которых ты в курсе?
Фиг зна. В общем, кажется, я знаю женщин десять, или типа того
Десять?
Скольких женщин ты здесь вообще знаешь, а?
Линор, ну я не знаю, говорит Клариса. Просто всё не просто нужен здравый смысл, только, реально. Если быть осторожной, ну и не шастать ночью где попало
С охраной тут всё прекрасно, реально, говорит Сью Шо. Ночью, если тебе далеко, подвезут почти докуда угодно в кампусе, и раз в час от библиотеки и от лабораторий сюда, к хвостовым общагам, ходит шаттл с вооруженным охранником, довезет тебя прямо до
С вооруженным охранником?
Попадаются обалденные красавчики. Клариса подмигивает Линор.
Клариса, на Рождество ты мне ни о чем таком не рассказывала. Вооруженная охрана и все такое. Тебя это не пугает? В смысле, дома ты
Не думаю, что в других местах сильно по-другому, Линор, говорит Клариса. Вот не думаю. Ты привыкнешь. Просто нужен здравый смысл.
Но все-таки.
С вечеринкой, конечно, проблема, говорит Минди Металман с койки, явно меняя тему разговора. Этажом ниже по-прежнему страшно шумно.
Происходит вот что: общага закатила реально большую вечеринку, здесь, этим вечером, этажом ниже, с крутым бэндом «Спиро Агню [6] и Гонка Пищеварений», и танцами, и мужиками, и пивом, по пропускам. Это всё реально чумово и кайфово, и Линор, когда обедала этажом ниже, наблюдала, как устанавливают пластмассовые пальмы и развешивают цветочные гирлянды, а на некоторых девчонках были пластмассовые травяные юбки, потому что вечеринку закатили тематическую, на тему Гавайев: название, выведенное помадой на большом бумажном плакате перед Галдеж-Холлом, извещает, что это вечеринка «Смелейяклейямлейя», что, решила Линор, реально классно и кайфово, и всем будут выдавать леи [7], ха, всем мужикам, которые явятся из других колледжей и войдут по пропускам. У них там в комнате горы этих леев, Линор видела их после обеда.
Есть такое, говорит Клариса.
Итак.
Не я, говорит Сью Шо. Токанея, больше ни в жисть, я сказала и я отрезала. Па муа.[8]
Клариса смеется и тянется к стакану с Джетсонами.
Проблема, однако, говорит Минди с койки, фуфайка скользит с плеча и вот-вот упадет, судя по впечатлению, проблема в том факте, что внизу есть еда, еда внизу, в столовой, рассеянная под раскидистыми лапами пластмассовых пальм, и вложились в нее мы все.
Это верно, вздыхает Клариса, тыча в «Повтор» стерео. У нее такие голубые глаза, что Линор они кажутся жаркими.
А все, что есть у нас, донельзя изысканное пюре в холодильнике, говорит Минди, и это правда, всего-то чистая пластмассовая посудка, набитая соленым пластилиновым картофельным галдеж-пюре, всё, что они сумели умыкнуть за обедом, глядя, как с кухни исчезают печеньки, потом хлеб
Но вы, девчонки, сказали, что вниз ни за что не пойдете, говорит Линор. Помните, вы мне все уши прожужжали, какие они пошлые, эти вечеринки, тусовки, они как мясная лавка и как легко засасывают, «типа как бы», говорили вы, и что надо избегать этой дряни любой ценой, и что мне нельзя, ну Она обводит их взглядом, она хочет спуститься, она обожает танцевать, на ней убойное новое платье, прикупленное в «Темпо» в Восточном Коринфе всего за
Она хочет пойти, Клариса, говорит Минди, перебрасывает ноги через край койки и резко оказывается в сидячем положении, а она наша гостья, и нужно учесть фактор «Дорито» [9], и если мы заскочим на шесть быстрых минуточек