Я скучаю по Линор иногда. Я по всем скучаю. Могу вспомнить молодость и ощутить нечто, в чем распознаю́ тоску по дому, и потом думаю: странно, да, ведь я и был дома, все время. К чему появляется это чертово чувство?
Я скучаю по ней, я всем своим багровым кулаком люблю чудну́ю девушку из эпатажной и пугающей семьи, весьма эпатажную и пугающую девушку, что сидит высоко в вороньем гнезде корабля «Част и Кипуч» и всматривается в серые электрические просторы, ища одинокий фонтанчик целевого телефонного звонка. Недавно миз Пава уведомила меня о том, что вероятность такого звонка, благодаря некой поломке в телефонной системе, частью которой мы являемся, ныне даже меньше прежнего. Пока я здесь сижу, глыба тени Эривью не спеша окунает мой офис в жидкую темноту. Пол-офиса уже там. Час дня. Из-за освещения половина офиса в тени становится лакричной, а половина под воздействием солнца это блестящий желто-белый ужас, я не могу на него смотреть. Линор, я попытаюсь еще раз, и, если ты не здесь, предположу худшее и поддамся наконец чарам Мозеса Кливленда, который и теперь лыбится и, белокостно манит из тротуара шестью этажами ниже. Это наш последний шанс.
/г/
Пока Линор цедила цунами звонков не по адресу и готовилась к попытке дозвониться Карлу Шмоуну в «Шмоун и Ньет», в коммутаторную за консоль явилась Валинда Пава.
Здрасте, Валинда, сказала Линор. Валинда, не обращая внимания, стала просматривать Журнал Целевых Звонков, безнадежно тонкую тетрадку с парой заполненных страничек. Юдифь Прифт, зажав клавишу «Позиция Занята», болтала по частной линии с любимой.
Что за сообщения для тебя, а записаны в журнал Кэнди? Валинда обернулась и посмотрела на Линор сверху вниз из-под зеленых теней.
Думаю, если целевые, значит, это сообщения для меня, сказала Линор.
Деточка, я с тобой не шучу, и ты со мной не шути. Ты тут должна быть как штык в десять. Эти твои сообщения пришли в одиннадцать и одиннадцать тридцать.
Меня задержали непреодолимые обстоятельства. Кэнди сказала, что меня подменит.
Чокнутую девицу из «Част и Кипуч» ест заживо ее шефиня, сообщила Юдифь Прифт в трубку, наблюдая.
Деточка, задержали где? Кем бы я была, если б думала, что кто-то работает, а она не работает?
Я срочно ездила в дом престарелых.
Во скока она прибыла? спросила Валинда у Юдифь Прифт.
Слушайте, я не хочу ничего говорить, не хочу ее подставлять, сказала Юдифь Валинде. В трубку она сказала: Шефиня хочет, чтоб я сказала, когда та приехала, но я сказала, что не скажу, не хочу ее подставлять.
Я приехала где-то в начале первого.
Где-то в начале первого. Деточка, ты опоздала на два часа.
Дело было срочное.
Какое, к чертям, срочное дело?
Юдифь Прифт перестала говорить в трубку и теперь наблюдала пристально.
Валинда, сейчас я не могу об этом говорить, сказала Линор.
Деточка, тебе крышка, кранты, мне пофиг, кого ты ублажаешь, со мной не шутят. Теперь тебе кранты, шутница ты моя.
Консоль загудела, быстро замигал огонек внутренней связи.
Можешь не брать, тебе кранты, сказала Валинда. Взяла трубку, нажала «Принять». Оператор Ее брови упали. Да, она здесь, мистер Кипуч. Секунду, пожалуйста. Она протянула трубку Линор. Давай, проси долбоклювика тебя защитить, мне пофиг, тебе кранты, прошипела она.
Она и правда в беде, судя по всему, кто бы мог подумать, сказала Юдифь в трубку.
Привет, Рик.
6. 1990
/а/
Как нынче вечером ваши стейки?
Наши стейки, сэр, если позволите, просто восхитительны. Только лучшие куски говядины, тщательно отобранные и еще тщательнее выдержанные, приготовленные идеально, где «идеально» соответствует вашим инструкциям, подадим по вашему выбору с картошкой, овощами, изысканнейшим десертом.
Звучит первостатейно.
Да.
Мне девять.
Простите?
Девять стейков, прошу вас.
Вы желаете девять порций стейков?
Прошу вас.
А кто, сэр, если позволите, будет их есть?
Вы видите за столиком кого-то еще? Есть их буду я.
Но как вам это удастся, сэр?
Ох ты, ну глядите, сегодня я, думаю, буду резать правой рукой. Класть кусочки в свой рот, пережевывать, кислотные составляющие слюны будут расщеплять мышечное волокно. Я буду глотать. Эт цетера. Несите уже!
Сэр, от девяти стейков любому поплохеет.
Гляньте на меня. Гляньте на это брюхо. Думаете, мне поплохеет? Нифига. Подойдите нет, правда, идите сюда и гляньте на брюхо. Сейчас задеру рубашку вот. Видите, сколько я могу взять рукой? Приходится сидеть вдали от стола. Вы когда-нибудь в жизни видели что-то столь титанически отталкивающее?
Я видал животы и побольше.
Вы всего лишь вежливы, из-за чаевых. Вы их получите, когда принесете девять порций стейка, где «идеально» значит «слабой прожарки», иначе говоря, розовые, но твердые. И булочки не забудьте.
Сэр, я с таким вообще никогда не сталкивался. Никогда не подавал индивиду девять порций одновременно под свою ответственность. У меня могут быть жуткие неприятности. Что, например, если у вас приключится эмболия [51], не приведи господи? Вы можете повредить внутренние органы.
Я же сказал: гляньте на меня. Вы разве не видите, что я такое? Слушайте очень внимательно. Я жирная, гротескная, ненасытная, жадная, обжорствующая, чревоугодливая свинья. Разве это не ясно? Я скорее боров, чем человек. В моем брюхе есть место, физическое место, для вас. Слышите? Вы видите перед собой хряка. Прожорливого беса безграничной емкости. Давайте мясо.
Вы, наверное, очень давно не ели? В этом дело?
Слушайте, вы начинаете меня утомлять. Я могу избить вас брюхом. Кроме того, я, позвольте до вас донести, более чем малость состоятелен. Видите вон то здание, где в окнах свет, здание в тени? Оно принадлежит мне. Я мог бы купить этот ресторан и вас уволить. Я могу купить и, может, куплю весь этот квартал, включая символически крошечную контору Весонаблюдателей напротив. Видите ее? С дверью и окнами, образующими ухмыляющуюся глумливую рожу с впалыми щеками? Моя финансовая мощь позволяет купить это место и набить его стейками, набить его мясом с кровью, которое я целиком поглотил бы и поглощу. Дверь в этом сценарии заклинена обглоданной костью, чтоб ни один самодовольный обвислокожий псалмопевец-ренегатишка и борец с тучностью внутрь не попал. Они будут молотить в дверь, молотить. Но кость выдержит. Вломиться внутрь им массы не хватит. Раззявленные рты, разинутые глаза они будут жаться к стеклу. Я уничтожу, физически сокрушу огромные весы в конце их ярко освещенного нефа весом еды. Повылезут все пружины. Повылезут. Какой вкусный поток мыслей. Можно взглянуть на карту вин?
Весонаблюдатели?
Гарсон, перед вами опасный субъект, я вас предупреждаю. Люди действуют в своих интересах. Огромные безумные хряки нет. Моя жена некий промежуток времени назад уведомила меня, что, если я не сброшу вес, она от меня уйдет. Я не сбросил вес, на деле даже прибавил в весе, поэтому она уходит. Че-тэ-дэ. И «а-один», не забудьте «а-один» [52].
Но, сэр, пройдет чуть больше времени
Нет больше времени. Время не существует. Я его съел. Оно здесь, видите? Видите колыхание? Это время колышется. Бегите уже, несите мне мое жирное блюдо, мои девять скотин, или я обхвачу вас подбородком и пульну в стену!
Привести шеф-повара, сэр? Для обсуждения.
Сделайте одолжение, приведите. Но скажите ему, чтобы ко мне не приближался. Он будет закуклен, моментально, пискнуть не успеет. Сегодня я буду есть. Исключительно и в одиночестве. Потому что я теперь исключительно одинок. Я буду есть, и обильно брызгать соком, и, если кто-то приблизится, я буду рычать и тыкать в них вилкой вот так, видите?
Сэр, пожалуйста!
Бегите, если вам жизнь дорога. Задобрите меня чем-нибудь. Я буду расти и расти, и заполнять окружающее меня отсутствие кошмаром моего желейного присутствия. Инь и Ян. Вечное расширение, официант. Быстрее!
Секунду, сэр!
И хорошо бы еще хлебных палочек, слышите? Да что ж это за место такое?
/б/
Расскажи мне, я настаиваю.
Давай ты чуть подождешь, где-то девять десятых секунды, пока я решу, как именно рассказывать?
При чем здесь какое-то решение? Вот нечто, а вот я, расскажи мне это нечто, вуаля [53]. Тебя явно что-то тревожит.
Слушь, я, конечно, тебе все расскажу, да? Только не взорвись. Просто то, что я должна рассказать, оно, а, невероятно стремное, я его толком вообще не понимаю
Так давай нацелим на него обе мощи наших восприятий, совокупно. Чья мощь восприятия и убеждения смягчила ради тебя потенциально катастрофически обозленную Валинду, в конце-то концов?
И бэ, мне велели об этом не рассказывать, так что я должна сообразить, как рассказать тебе так, чтобы по минимуму нарушить мое обещание не рассказывать и по минимуму причинить вред человеку, которого всё это касается.
Прозрачно как день. Прозрачно, как этот стакан, Линор.
Не смахни стакан. Слушь, ты сказал, что здесь отменные стейки, и ты сказал, что страшно голоден, почему бы тебе не сосредоточиться на неминуемом прибытии твоего стейка, который, я так думаю, вот уже и прибывает?
Суперически, спасибо. Рик, закажем вина?
Да.
Какого?
Какого?
Наверное, мы попросим бутылку дежурного красного [54], если можно Ты ребенок. У тебя восприятие и сострадание очень-очень маленького ребенка иногда.
Линор, просто я тебя люблю. Ты это знаешь. Всякая частица твоего существа любима всякой частицей моего существа. От мысли о чем-то, что связано с тобой, касается тебя, тревожит тебя, чего я не знаю, у меня кровь из глаз, внутри.
Любопытный образ. Слушь, ешь свой стейк. Ты сказал, что съел бы лошадь.
Бьет по цели?
Моя цель шатается от силы удара. Теперь я настаиваю, чтобы ты мне рассказала.
Это как-то связано с твоей попыткой дозвониться небезызвестному Шмоуну, пока я в поте лица не давал Валинде навязать мне выбор между ее и твоими услугами, хотя ее нанял сам Част? Может, мне просто пойти и позвонить Шмоуну не откладывая?
Он не там. Он не здесь.
Видимо, он за границей, с моим отцом.
И чем они заняты?
Не могу сказать.
Это то же самое «не могу сказать» или другое?
Другое.
Теперь я глубоко уязвлен и разозлен.
Слушь, а если я просто пообещаю, что расскажу позже, а сейчас не буду, сейчас я буду думать и есть салат? Так пойдет? Я переночую у тебя, я реально этого хочу, хотя и сказала Кэнди, что вечером буду дома, и мы поговорим. Мне реально нужен твой совет. Именно твой, Рик. Просто я должна подумать над тем, что происходит, сама, прямо сейчас, ладно?
Все очевидно плохо, и это связано с домом престарелых, и при этом никто не умер.
Ешь свой стейк.
Я просто
Рик, кто это?
Где?
Вон там, сидит один, за тем столиком?
Ты не знаешь, кто это?
Нет.
Это Норман Бомбардини. Наш домовладелец и собственник Центра «Компания Бомбардини», левая глазница, всё такое.
Большой человек.
Он такой.
Гигантский будет точнее. Почему он рычит и грызет столешницу?
Боже правый. Насколько я понимаю, а я уяснил это в основном со слов Варшавера в нашем клубе, у Нормана не всё хорошо. Проблемы с женой. Проблемы со здоровьем.
Судя по виду, ему нужно сбросить вес.
Думаю, он пытался, периодами, много лет. Интересный человек. Варшавер вечно намекает, что его компания на грани настоящего
Бог ты мой.
Что?
Гляди, что несет официант.
Боже правый.
Нельзя столько съесть.
Бедный Норман.
Фу, какая гадость. Мог бы подождать, когда официант поставит тарелку на стол.
Видимо, он страшно голоден.
Нельзя быть настолько голодным. Эй, он попытался укусить официанта? Это покушение на укус?
Освещение, почудилось.
Он явно нарывается.
Я его никогда таким не видел.
Он забрызгал соседние столики. Смотри, женщина приложила салфетку к голове!
Это точно салфетка? А ей идет.
Ты ужасен. Гляди, они вынуждены уйти.
Кажется, они так и так почти доели.
А я нет. Не буду больше туда смотреть.
Мудрое решение.
Но слушать-то мне приходится, да?
К сожалению, да.
Боже, ты посмотри, он почти закончил. Сожрал буквально гору еды за каких-то две минуты.
Ну, кое-что упало на пол, и немало.
По-моему, меня сейчас стошнит, физически.
Я серьезно обеспокоен. Так что практически отвлекся от твоего внезапного недоверия. Норман не в себе.
Как вышло, что я никогда его не видела? Его машина все время там, на своем месте.
Думаю, все дело в размере входной двери. У Нормана особый вход с восточной стороны. Лифт. Сверхпрочные тросы.
Ого.
Ну как, он все съел? Кончено?
Он явно замедляется. Мне кажется, тут чего-то не хватает. Гляди, он так и зыркает!
Бог ты мой, Рик, посмотри на пол.
Десерт. Его-то и не хватает. А вот официант.
Если он съест все это и не умрет, нарушатся законы природы.
Линор, слушай, я думаю, надо к нему подойти, вдруг мы сможем помочь.
Издеваешься? Я думаю, там сидит сумасшедший. Я думаю, дело не в освещении, я думаю, он реально пытался укусить официанта. Видишь, официант типа мечет десерты на стол с безопасного расстояния?
Норман насытился, это заметно. Десерты пойдут с обычной скоростью, плюс-минус.
Ты еще не доел собственный стейк, между прочим.
Стейк подождет. Я насытился, так сказать, опосредованно.
Что ты делаешь? Ты издеваешься. Нет, ты точно издеваешься.
Пошли.
Рик, это большая ошибка. Я не хочу.
Будь человеком.
Как мы вообще туда доберемся?
Извилисто. Следуй за мной. Смотри под
Да вижу я.
Норман?
Это еще кто?
Рик Кипуч, Норман.
Не в добрый час, Кипуч. Скот у корыта, вы же видите.
Норман, мы просто сидели за другим столиком, вон там, за овощами, видите?
И подумали, что лучше подойти и посмотреть, вдруг у вас какие-нибудь мелкие проблемы, ну и представить эту юную даму, она со мной, работает в Центре, вы можете ее и не знать.
Не думаю, что мы знакомы, нет.
Норман Бомбардини, позвольте представить миз Линор Бидсман, Линор, мистер Бомбардини.
Рада познакомиться.
Бидсман. Вы случайно не родственница Камношифру Бидсману?
Линор дочь мистера Бидсмана.
Дочь. Любопытно. «Детское питание Камношифеко». Неплохая линейка продуктов, да. На мой вкус, конечно, малость жидковата и мокровата
Ну, Норман, она же для детей.
Но на бесптичье, как говорится, и она соловей. Прошу вас, присаживайтесь.
Присядем?
Эм-м-м
Садимся.
Только тарелки куда-нибудь отставьте. Вы вряд ли хотите сесть на этот стул, миз Бидсман, я предсказываю.
Не то чтобы.
Вот другой.
Итак, Норман.
Полагаю, ни вы, ни вы эклеров не хотите.
Нет, спасибо.
Нет, Норман, благодарю, правда.
Ну, это я из вежливости, вы их все равно не получите. Они мои. Я за них заплатил, и они мои.
Никто не спорит.
Скажем так, вы изрядно застолбили участок.
Миз Бидсман, вы же не из девушек с огоньком? Вы не девушка с огоньком, верно? Моя жена с огоньком. Или, скорее, была с огоньком. Или, скорее, была жена. Огонек разжигает во мне неконтролируемую прожорливость, то есть более чем опасен для его обладательницы.
Линор в общем лишена огонька, честно.
Спасибо, Рик.
Итак, Норман. Как ваши дела?
Дела крупны, гротескны и омерзительны, Кипуч; уж это-то вы явно видите.
Весьма точный анализ, да.
Осторожнее, миз Бидсман. По-моему, это мелькнул огонек.
Норман, я не мог не заметить, что вы съели на обед несколько больше, чем представляется нормой для организма. Для здоровья.
С этим, Кипуч, сложно не согласиться.
Я делаю вывод, что имеется некая причина.
Проницательно, как всегда.
Хотите услышать всю историю? Буду счастлив рассказать. Думаю, я запас достаточно калорий, чтобы продержаться, пока рассказываю. История короткая. Я чудовищно толст. Я обжора. Жену это отвращало и отталкивало. Она дала мне полгода, чтобы я сбросил сорок килограмм. Я вступил в Весонаблюдатели видите, вон, напротив, дохленькая витринка? Сегодня состоялось большое полугодовое взвешивание. Грубо говоря. За шесть месяцев я набрал почти тридцать кило. Когда я ступил на весы, запрещенный батончик «Сникерс» выпал из моей штанины к ногам жены. Эти весы напротив поистине гениальный аппарат. Ты вводишь в них желательный новый вес, и, если ты похудел на столько кило или больше, весы выдают запись свиста, аплодисментов, какого-то бодренького марша. Сверху вылезают флажки, механически дергаются туда-сюда. Неудача, скажем, в моем случае, влечет траурное звукоиспускание разочарованной презрительной трубы. Под напев последней моя жена покинула заведение и меня под руку с лощеным агентом по продаже йогуртов, которого я и теперь планирую растоптать, в финансовом смысле, первым же делом завтра утром. Миз Бидсман, слева от стула на полу вы увидите эклер. Не могли бы вы как-нибудь перебазировать его на тарелку с минимальным ущербом шоколаду и передать мне?