Я видел трех иноков, в одно время потерпевших бесчестие. Один из них оскорбился, но смолчал; другой порадовался ради себя, но опечалился об укорившем его; третий же, воображая вред ближнего, пролил теплые слезы. Так можно было видеть здесь делателей страха, мздовоздаяния и любви.
Как горячка в теле, будучи сама по себе одна, имеет не одну, а многие причины своего воспаления: так и возгорение и движение гнева и прочих страстей наших происходит от многих и различных причин. Посему и нельзя назначить против них одно врачевство. А такой даю совет, чтобы каждый из негодующих старательно изыскивал приличное средство для своего врачевания. Первым делом в этом врачевании да будет познание причины болезни, чтобы, нашедши оную, получить и надлежащий пластырь для своей болезни от Промысла Божия и от духовных врачей. Хотящие войти с нами о Господе в предложенное духовное судилище, да войдут: и мы исследуем, хотя и не ясно, упомянутые страсти и их причины.
Итак, да свяжется гнев, как мучитель, узами кротости, и поражаемый долготерпением, влекомый святою любовью и, представши пред судилищем разума, да подвергнется допросу. Скажи нам, безумная и постыдная страсть, название отца твоего, и именование злой твоей матери, а также имена скверных твоих сынов и дщерей. Объяви нам притом, кто суть ратующие против тебя, и убивающие тебя? В ответ на это гнев говорит нам: «Матерей у меня много, и отец не один. Матери мои суть: тщеславие, сребролюбие, объедение, а иногда и блудная страсть. А отец мой называется надмением. Дщери же мои суть: памятозлобие, ненависть, вражда, самооправдание. Сопротивляющиеся же им враги мои, которые держат меня в узах, безгневие и кротость. Наветник мой называется смиренномудрием, а от кого рождается, спросите у него самого, в свое время».
На восьмой степени лежит венец безгневия. Но, кто носит его от естества, тот, может быть не носит никакого иного, а кто приобрел его трудами, тот, без сомнения, победил восемь страстей.
О кротости, простоте и незлобии, которые не от природы происходят, но приобретаются тщанием и трудами, и о лукавстве
Солнцу предшествует утренний свет, а всякому смиренномудрию предтеча есть кротость; посему послушаем истинного Света, Христа, Который так располагает сии добродетели в их постепенности. Научитеся от Мене, говорит Он, яко кроток есть и смирен сердцем (Мф.11:29). Итак, прежде солнца нам должно озариться светом, и потом мы уже яснее воззрим на самое солнце, ибо невозможно, невозможно, говорю, узреть солнце тому, кто прежде не просветится оным светом, как показывает самое свойство сих добродетелей.
Кротость есть неизменное устроение ума, которое и в чести, и в бесчестии пребывает одинаковым.
Кротость состоит в том, чтобы при оскорблениях от ближнего, без смущения и искренно о нем молиться.
Кротость есть скала, возвышающаяся над морем раздражительности, о которую разбиваются все волны, к ней приражающиеся, а сама она не колеблется.
Кротость есть утверждение терпения, дверь, или, лучше сказать, матерь любви, начало рассуждения духовного, ибо Писание говорит: научит Господь кроткия путем Своим (Пс.24:9). Она есть ходатаица отпущения грехов, дерзновение в молитве, вместилище Духа Святого. На кого воззрю, глаголет Господь, токмо на кроткаго и безмолвного (Ис.66:2).
Кротость есть споспешница послушания, путеводительница братства, узда неистовству, пресечение гнева, подательница радости, подражание Христу, свойство ангельское, узы на бесов и щит против огорчения.
В кротких сердцах почивает Господь, а мятежная душа седалище диавола.
Кротцыи наследят землю, или лучше, возобладают землею; а неистовые во гневе потребятся от земли их.
Кроткая душа престол простоты, а гневливый ум есть делатель лукавства.
Тихая душа вместит слова премудрости, ибо сказано: Господь наставит кроткие на суд (Пс.24:9), паче же на рассуждение.
Душа правая сожительница смирения, лукавая же раба гордости.
Души кротких исполнятся разума, а гневливый ум сожитель тьмы и неразумия.
Гневливый человек и лицемер встретились друг с другом, и невозможно было найти правого слова в их беседе. Если раскрыть сердце первого, то найдешь неистовство, а испытавши душу второго, увидишь лукавство.
Простота есть утвердившийся навык души, которая сделалась чуждою всякого различия и неспособною к лукавству.
Лукавство есть искусство, или, лучше сказать, безобразие бесовское, которое потеряло истину и думает утаить это от многих.
Лицемерие есть противоположное тела с душой устроение, переплетенное всякими вымыслами.
Незлобие есть тихое устроение души, свободной от всякого ухищрения.
Правота есть незрительная мысль, искренний нрав, непритворное и неподготовленное слово.
Нелукавый есть тот, кто находится в естественной чистоте души, как она была сотворена, и который искренно обращается со всеми.
Лукавство есть извращение правоты, обольщенный разум, лживое оправдание себя благонамеренностью, клятвы, повинные муке, двусмысленные слова, скрытность сердца, бездна лести, навык лгать, превратившееся в природу самомнение, противник смирения, личина покаяния, удаление плача, вражда против исповеди, упорство в своем мнении, причина падений, препятствие восстанию от падения, коварная улыбка при обличениях, безрассудное сетование, притворное благоговение, словом, оно есть бесовское житие.
Лукавый диаволу соименник и сообщник, потому и Господь научил нас называть диавола лукавым, когда говорим: избави нас от лукаваго (Мф.6:13).
Убежим от стремнины лицемерия и от рва тайнолукавства, слыша сказанное: лукавствующия потребятся (Пс. 36:9), яко зелие зрака отпадут (ст. 2), ибо такие суть пажить (пастбище) бесов.
Бог называется как любовью, так и правотою. Посему Премудрый в Песни Песней говорит к чистому сердцу: правость возлюби тя. А отец его сказал: благ и прав Господь (Пс.24:8); и о тех, кои Ему соименны, говорит, что они спасаются: спасающаго правыя сердцем (Пс.7:11); и еще в ином псалме: правоты душ виде и посетило лице Его (Пс.10:7).
Первое свойство детского возраста есть безразличная простота, и доколе Адам имел ее, дотоле не видел наготы души своей, и ничего постыдного в наготе плоти своей. Похвальна и блаженна и та простота, которая бывает в некоторых от природы, но не так, как претворенная из лукавства чрез многие поты и труды, ибо первая покрывает нас от многоразличия и страстей, а вторая бывает причиною высочайшего смиренномудрия и кротости, почему и награда первой не велика, а последней преславна.
Все, хотящие привлечь к себе Господа, приступим к Нему, как ученики к Учителю, с простотою, без притворства, без двоедушия и лукавства, без пытливости. Он, будучи прост и незлобен, хочет, чтобы и души, приходящие к Нему, были просты и незлобивы; ибо кто не имеет простоты, тот не может когда-либо увидеть смирение.
Лукавый есть лживый провидец, который думает, что он из слов может разуметь мысль других, и по внешним поступкам сердечное расположение.
Видал я таких людей, которые прежде были праводушны, а потом у лукавых научились лукавить. Я удивился, как могли они так скоро потерять свое природное свойство и преимущество. Но сколь удобно праводушным людях измениться в лукавых, столь трудно лукавым переродиться в простосердечных.
Истинное удаление от мира, повиновение и хранение уст часто имели великую силу, и сверх чаяния врачевали неисцельные страсти.
Если разум надмевает многих, то напротив невежество и неученость некоторым образом умеренно смиряют.
Блаженный Павел, прозванный Препростым, показал нам собою явственный пример, правило и образец блаженной простоты, ибо никто нигде не видел и не слышал, да и не может никогда увидеть такого преуспеяния в столь краткое время.
Простосердечный монах, как бы одаренное разумом бессловесное, всегда послушен, совершенно сложивши бремя свое на своего руководителя, и как животное не противоречит тому, кто его вяжет, так и душа правая не противится наставнику, но последует ведущему, куда бы он ни захотел, хотя бы повел на заклание, не умеет противоречить.
Неудобь богатии внидут в царствие небесное, неудобно и мудрецы безумные мира сего войдут в простоту.
Часто падение исправляло лукавых, невольно даруя им спасение и незлобие.
Борись, и старайся посмеиваться своей мудрости. Делая так, обрящешь спасение и правость о Христе Иисусе, Господе нашем. Аминь.
Преподобный Исаак Сирин
Каково течение воды на покатом месте, такова сила раздражительности, когда она найдет себе доступ в сердце наше.
Авва Евагрий Понтийский
В молящихся не должно быть гнева
Очень много способствует видам демонов и для всякого их злоухищрения бывает весьма полезна наша раздражительность, приходя в движение не как требуется от нее естеством. Почему ни один из них не отказывается возбуждать ее днем и ночью. Но когда видят, что она связана кротостью, тогда наперед стараются под какими-нибудь правыми, будто предлогами разрешить ее, чтоб пришедши в напряжение, она стала пригодною для возбуждения их зверских помыслов. Почему ни по праведным, ни по неправедным делам, не должно попускать возбуждаться ей, чтоб не дать, таким образом, опасного меча в руки внушающих нам недоброе, что, как я знаю, делают многие по самым ничтожным поводам, воспламеняясь более, нежели сколько подобает.
Из-за чего, скажи мне, так скоро приходишь ты в бранное положение, если презрел снеди, деньги и славу? Зачем питаешь пса, дав обет ничего не иметь? Если он лает и бросается на людей, то явно, что ты имеешь нечто внутри и желаешь то сберечь. Я уверен, что такой далек от чистой молитвы, зная, что гнев есть губитель такой молитвы.
Сверх того, дивлюсь, как забыл он святых, Давида, который вопиет: престани от гнева и остави ярость (Пс.36:8), Екклезиаста, который заповедует: отстави ярость от сердца твоего, и отрини лукавство от плоти твоея (Еккл.11:10), Апостола, который повелевает воздевать во всякое время и на всяком месте преподобные руки без гнева и размышления (1Тим.2:8). Не другому чему научает нас гадательно и древний обычай изгонять из дома собак во время молитвы, ибо этим дается разуметь, что в молящихся не должно быть гнева.
Некто и из языческих мудрецов утверждал, что желчь и бедро не вкушаются богами, сам не разумея, как думаю, что говорил: ибо полагаю, что желчь символ гнева, а бедро скотского вожделения.
Преподобный авва Дорофей
Иное злопамятность, иное гнев, иное раздражительность, и иное смущение
Отцы сказали, что монахам не свойственно гневаться, также и оскорблять кого-либо, и еще: «кто преодолел раздражительность, тот преодолел демонов, а кто побеждается, сею страстью, тот вовсе чужд иноческой жизни, и проч. Что же должны мы сказать о себе, когда не только предаемся раздражению и гневу, но и пребываем в злопамятстве? Что нам делать, как не оплакивать такое жалкое и не человеческое состояние (душ наших)? Однако ж будем внимать себе, братия, и постараемся с помощью Божией избавиться от горечи этой губительной страсти.
Между братьями нередко происходят смущения и возникают неудовольствия, но они обычно спешат улаживать эти размолвки и умиротворяются. Бывает, однако, что иной и после того, как поклонившись, помирится, продолжает скорбеть на брата и держать мысли против него. Это есть злопамятность, и она требует многого внимания, чтобы не закоснеть в оной и не погибнуть. Кто помирился тотчас после раздражения, тот исцелил гнев, но против злопамятности еще не подвизался, и потому продолжает скорбеть на брата.
Ибо иное злопамятность, иное гнев, иное раздражительность, и иное смущение. Чтоб вы лучше поняли сие, скажу пример. Кто разводит огонь, тот берет сначала малый уголек: это слово брата, нанесшего оскорбление. Если ты перенесешь это слово, то ты и погасил уголек. Если же будешь думать: «зачем он это сказал? Когда так, и я ему скажу то и то; если бы он не хотел оскорбить меня, то не сказал бы этого, так и я оскорблю его непременно». Вот ты и подложил лучинки, или что другое, подобно разводящему огонь, и произвел дым, который есть смущение. Смущение есть то самое движение и возбуждение помыслов, которое воздвигает и раздражает сердце.
А раздражение есть отмстительное восстание на опечалившего, которое обращается в дерзость, как сказал блаженный Авва Марк: «злоба, питаемая помыслами, раздражает сердце; молитва же убивает ее». Если бы ты перенес малое слово брата, то погасил бы этот малый уголек прежде, чем произошло смущение. Однако ж и его, если хочешь, можешь удобно погасить, пока оно еще ново, молчанием, молитвою, одним поклоном от сердца. Если же будешь продолжать дымить, т. е. раздражать и возбуждать сердце помышлениями: «зачем он так и я» , то от сего разгорится сердце твое и родится воспаление раздражительности. Если хочешь, можешь погасить и ее прежде, чем произойдет гнев.
Если же будешь продолжать возмущать и раздражать себя, то уподобишься человеку, подкладывающему дрова на огонь, от чего образуется пламя огненное, и это есть гнев. А гнев, если закоснеет, обращается в злопамятность, от которой человек не освободится, если не прольет крови своей (потов и трудов над собою).
Се слышали вы, что такое начальное смущение, что раздражительность, что гнев, и что злопамятство. Видите ли, как от одного слова доходят до такого зла? Ибо если бы ты сначала укорил себя, терпеливо перенес слово брата твоего, и не хотел бы отомстить ему, и на одно слово сказать два, или пять слов, и воздать злом за зло; то избавился бы от всех зол этих. Посему и говорю вам: всегда отсекайте страсти, пока они еще молоды, прежде, нежели они укоренятся, и укрепятся в вас и станут удручать вас, ибо тогда придется вам много пострадать от них. Иное дело вырвать малую былинку, и иное искоренить большое дерево.
Апостол Иаков
Итак, братия мои возлюбленные, всякий человек да будет скор на слышание, медлен на слова, медлен на гнев, ибо гнев человека не творит правды Божией (Иак.1:19,20).
Святой Антоний Великий
Не будь скор на гнев и не держи зла на того, кто подвиг тебя на гнев
На согрешающих не должно гневаться, хотя бы совершаемые ими проступки были достойны наказания. Виновных, ради самой правды, должно обращать (на путь истинный) и наказывать, если потребуется, или самим, или через других, а гневаться на них или серчать не следует, потому что гнев действует только по страсти, а не по суду и правде. Не должно одобрять тех, кои сверх должной меры милостивы, но и наказывать злых должно, ради самого добра и правды, а не ради собственной страсти гнева.
Если нападет на тебя гнев, поспешнее гони его подальше от себя и будешь радоваться во все дни жизни твоей.
Отнюдь ни на кого не сердись, и всем прощай. Если кто неправедно укорит тебя, не разгорячайся. Будь мудр, и уста тех, кои худо говорят о тебе, заграждай молчанием.
Не дивись, если кто-нибудь говорит о тебе худо, потому что это одна из хитростей злейших врагов наших, которой они полагают человеку препоны узнать истину.
Если получишь оскорбление, не имей неприязни к тому, кто нанес тебе его, но скажи: я достоин того, чтоб все братия презирали меня.
Не ропщи и никому не причиняй оскорбления.
И младшие, и старшие пусть молятся, да не попущено им будет подпасть тиранству гнева.
Не бойся поношения от людей.
Гнев и ненависть умножают сердечное раздражение, а милостыня и кротость погашают его.