После небольшой паузы министр осторожно продолжил разговор.
Я, конечно, понимаю ваше горе, но Поймите, это непростой вопрос! На сегодняшний день территория, на которой ведутся боевые действия, никем не контролируется, боевики не идут ни с кем на контакт. Нам не с кем договариваться! Они просто массово убивают местных жителей и показательно проводят казни иностранных заложников.
От этих слов старику стало трудно дышать, и он слегка ослабил узел галстука.
И так как никто не предложил продать ваших внуков за деньги, прошу прощения, то надо готовиться к худшему, сочувственно продолжил министр. Но есть и хорошая новость до сих пор никто не предложил выкупить их тела! А значит, есть шанс, что они живы. Пусть и небольшой, но все-таки шанс.
Продать тела?! Умеете вы обнадежить, министр, грустно усмехнулся Праслофф.
Мне жаль, но, к сожалению, такова сегодняшняя действительность, и мы ничем не сможем вам помочь, констатировал факт министр.
Если вы и ваше ведомство так бессильны, может, на территории Французской Республики есть кто-то другой, кто обладает большими возможностями и полномочиями, чем вы? И сможет помочь мне в этом деликатном вопросе? В конце концов, я почетный гражданин этой страны. Или мне нужно позвонить президенту лично? с негодованием набросился на собеседника Праслофф.
Министр, не раздумывая, ответил.
Не думаю, что разговор с президентом что-то изменит или он сообщит вам нечто новое. Я действительно ничего не могу вам предложить. И даже не знаю, какой совет дать в этой ситуации. На сегодняшний день шансов нет никаких. Надо просто ждать!
В полной тишине Праслофф, не прощаясь, отдал трубку Ксавье.
Старик пытался найти какой-нибудь выход из ситуации. В раздумьях он подошел к старинному комоду и взял рамку с фотографией внуков. Высокий, спортивного телосложения голубоглазый шатен с обаятельной улыбкой обнимает красивую девушку со светлыми волосами и глазами цвета бирюзы. Они были очень дружны с самого детства, но после гибели родителей стали просто неразлучны. Олег слегка улыбнулся, когда вдруг вспомнил, как Валери, еще только научившаяся ходить, всюду следовала за братом, не давая ему даже уединиться с друзьями и подружками. Брат начинал возмущаться, но, видя ее сияющие, полные любви и доверия глаза, смягчался и ласково трепал по щечке. Серж называл ее моя Липучка. Ни родители, ни он сам, ни влюбленные в нее мальчики, даже те, кому она отвечала взаимностью, не могли вызвать у нее в глазах такое искреннее сияние. Вспомнил, как тяжело она переживала, когда Серж поступил в университет и решил пожить, как все студенты, на съемной квартире с однокурсниками. Они оба блестяще окончили медицинский факультет. Серж стал отличным полостным хирургом, а сестра решила связать себя с офтальмологией. В университете у нее появилось много друзей, но самой близкой подругой стала Фатима, студентка из Иордании. Способная к языкам, Валери решила выучить арабский язык и вскоре стала говорить на нем легко и непринужденно.
Следует отметить, что именно Серж по своему желанию пошел в медицину. Валери решила стать врачом просто потому, что эту стезю выбрал брат. Он был для нее безоговорочным авторитетом буквально во всем. И это стало причиной того, почему она, не колеблясь ни минуты, последовала за ним в опасную поездку в чужую страну, хотя Серж долго отговаривал ее от этого шага. Валери была искренне возмущена, когда брата не поддержала его девушка Сюзанна.
Я знаю арабский, а ты нет. Тебе не справиться одному, убеждала она Сержа.
Соедини меня с Бариньи, очнувшись от воспоминаний, сказал Праслофф помощнику. Поставив фотографию на место, он с трудом сел в кресло.
Через час с небольшим, одетый в отлично сшитый темно-синий костюм-тройку, старик сидел в кабинете начальника спецслужб. Праслофф тяжело опирался на свою трость, старался, невзирая на боль, выглядеть достойно.
Я все понимаю, мсье Праслофф, но, к моему великому сожалению, сейчас мы ничего не можем сделать! При всем желании! выслушав его, сказал хозяин кабинета.
Не можете?! Вы не можете послать туда войска?! Или не хотите? Я помню, когда в шестьдесят шестом в Алжире вы
Одетый в штатское немолодой офицер с волевым лицом и цепким взглядом резко перебил Праслоффа.
Это было в далеком шестьдесят шестом! И нет нужды об этом вспоминать сейчас, мсье Праслофф! Я знаю все о ваших заслугах перед Францией, но у наших возможностей есть границы. Одним словом, на данный момент послать туда войска Французская Республика не может. Это дорого и неразумно. Рисковать жизнями десятков наших солдат и офицеров из-за двух, простите, самонадеянных юнцов, отправившихся в эту чертову Сирию, несмотря на все наши предостережения
Хозяин кабинета предпочел не договаривать фразу до конца.
Несколько секунд старик пристально смотрел в глаза офицера, но тот уверенно, не моргнув, выдержал этот взгляд. Вдруг внутри у Праслоффа как будто лопнула какая-то струна. И все сразу сломалось! Он как-то прямо на глазах еще больше постарел. Олег Валентинович резко обмяк, и голова его бессильно опустилась на грудь.
Начальник спецслужб Бариньи подбежал к стоявшему в углу кабинета кулеру с водой и наполнил стакан.
Праслофф, с трудом удерживая его непослушными пальцами, сделал несколько глотков.
Вам плохо?! Я сейчас же вызову врача! бросился к телефону офицер.
Нет, не надо врача! Мне уже лучше.
Старик немного помедлил, как бы подбирая нужные слова, затем обратился к своему собеседнику:
Поймите меня правильно, полковник Я должен что-то сделать и я сделаю. Чего бы мне это ни стоило, как в моральном, так и в материальном отношении, Праслофф на секунду замолчал, подбирая правильные слова. Тогда, семьдесят лет назад, в Сопротивлении, мой отец отдавал не легко дающиеся ему приказы, ибо довольно часто отправлял людей на смерть. Эти парни шли освобождать пленных, штурмовали концлагеря и пересыльные пункты, пускали под откос составы Все эти люди никогда не давали присягу и шли умирать, не зная даже ради кого. Ради Франции, наверное! Тогда отец раздавал их семьям деньги, и когда они шли в бой, то знали, что, если даже с ними что-нибудь случится, их семьи не умрут от голода. Праслофф сделал паузу.
Олег Валентинович протянул стаканчик с водой обратно Бариньи. Полковник, взяв его, вытянулся и посмотрел прямо в глаза старику, поняв, куда он клонит.
Может, сегодня деньги тоже могут что-то решить? с надеждой спросил Праслофф.
Полковник ничего не ответил. Он подошел к окну, достал из кармана пачку сигарет, достал из нее одну и сунул в рот. Немного постояв, офицер вернул сигарету на место и быстро вернулся к посетителю. Бариньи наклонился, и глаза его были на уровне лица старика.
Поверьте, все мы сочувствуем вашему горю, правда. Но мы даже не знаем, живы ваши внуки или нет! К тому же правительство никак не может принять от вас эти деньги. Это обязательно станет известно прессе! И как тогда прикажете объяснить другим гражданам, у которых нет возможности заплатить, что их родных спасать не будут?! Поймите, мы действительно ничего не можем для вас сделать.
С поразительной для больного человека прытью Праслофф вскочил и отбросил тяжелый стул. Видно было, что эта нагрузка отняла у него много сил. Он с трудом, опираясь на трость, прошел к выходу. У самой двери старик обернулся.
Что ж, тогда, если Франция не может мне предложить свою помощь, то я сам найду способ их спасти! Не важно, как и где, но я найду людей, которые захотят и смогут мне помочь. Можете в этом не сомневаться.
Он уже выходил из кабинета, когда в спину ему донеслись слова полковника:
Не стоит предпринимать опрометчивых шагов, мсье Праслофф. Это может быть чревато осложнением дипломатических и союзнических отношений с нашими
Праслофф, не дослушав, резко захлопнул дверь и, насколько позволяло его состояние, быстро прошел мимо ошарашенного адъютанта в сторону лифта, где его ждал Ксавье.
За долгое время работы на старика он прекрасно изучил его. И сейчас сразу понял, что Олег Валентинович в ярости.
Ксавье и Праслофф были знакомы уже более тридцати лет. Его сын Александр тогда учился в университете. Рядом с ним на первой лекции по экономике присел красивый юноша, с благородными чертами лица. Они познакомились, потом подружились. Дружба продолжалась и после того, как оба довольно рано обзавелись семьями. И женами их стали две близкие подруги. И дружба эта длилась до самого конца. До того страшного дня, когда единственный сын Праслоффа вместе со своей супругой погиб в автомобильной катастрофе на лыжном курорте.
Именно Александр Праслофф привез в первый раз молодого Ксавье на зимние каникулы к ним в дом. Олег Валентинович, несмотря на то, что Ксавье не принадлежал к их избранному кругу, сразу принял его как родного. Когда друзья окончили учебу, он предложил ему хорошую работу на фирме. Так вскоре Ксавье стал его правой рукой. Ну, а после гибели Александра и Катрин Ксавье и вовсе стал для Олега незаменим. Он часто помогал ему в принятии решений относительно детей Александра. Ведь им было на момент смерти родителей четырнадцать и десять лет. При этом, несмотря на то, что Ксавье искренне любил и уважал всю семью Праслофф, где его принимали за родного, он никогда за все эти годы не нарушил субординацию и не переступил им самим начертанную границу в их отношениях.
Праслофф смотрел из окна своего представительского лимузина на весенний город. Париж! Он безумно любил этот город. Давно, именно здесь, в семье сына русского эмигранта князя Праслова-Залесского, родился единственный сын и внук. Он рос, окруженный с самого момента рождения любовью и заботой. Так было принято в их семье. Со временем вторая половина сложной для восприятия французским ухом русской фамилии исчезла. А оставшаяся стала звучать как Праслофф с благородной приставкой «фон» сказались старые брауншвейгские корни семьи. Но русский дух, язык и традиции не ушли из семьи Праслофф. Между собой они всегда разговаривали на русском. Даже супруга Олега, и та могла сносно изъясняться на языке Пушкина и Тургенева. На деньги и бесценные фамильные драгоценности, вывезенные своевременно из царской России, дед основал строительную фирму, которая понемногу выросла до целой империи. Отец Олега достойно продолжил семейное дело и приумножил доставшийся ему капитал. Во время войны он был одним из руководителей Французского Сопротивления и многое сделал для победы над фашизмом. Именно здесь Олег встретил свою будущую супругу Лилиан, с которой счастливо прожил в браке более сорока лет. Она очень не любила врачей и старалась к ним не обращаться. Когда у нее выявили рак надпочечников, то было уже слишком поздно что-либо предпринять
В родном Париже родился и их единственный сын Александр. Вернее, у них родилась еще и девочка. Но вскоре после появления на свет у нее диагностировали тяжелый врожденный порок сердца. Через шесть месяцев она умерла.
Александр с первых минут своей жизни стал центром их вселенной. Они его безумно любили, баловали. Мать была с ним постоянно, она старалась как можно реже оставлять ребенка с нянями. Отец выкраивал из своего очень плотного графика работы время для любимого ребенка. Мальчик не знал ни в чем отказа. Но, несмотря на это, вырос скромным, застенчивым, трудолюбивым, честным человеком.
Сегодня Олег Праслофф был одним из богатейших и влиятельных людей Франции. У него было все, что он желал! Почти все Он мог все! Почти все Он не мог единственного, что было ему действительно необходимо. Он ничего не мог сделать, чтобы найти и вернуть своих внуков. Своих единственных родных людей.
Что вам ответили, мсье? раздался в тишине голос помощника. Они предпримут какие-то шаги?
Франция ничем не может нам помочь, Ксавье, усмехнулся старик. Изменились времена, изменились люди.
И что, они совсем ничего не будут делать?! изумленно воскликнул собеседник.
Почему?! Кому-то напишут О чем-то попросят с сарказмом ответил Праслофф.
Ксавье видел, как тяжело его патрону произносить эти слова.
Нет, так моих внуков не спасти! Надо что-то придумать, но я пока не вижу никакого решения. Просто не знаю не знаю, что мне делать, что предпринять! обратился он к Ксавье.
Подождав пару минут, помощник неуверенно заговорил:
Месье, мне кажется правда, это только предположение, у нас есть один шанс найти их.
Увидев, что старик смотрит на него с надеждой, Ксавье продолжил:
Но он не здесь, мсье Праслофф! Это только мое предположение, тем не менее, учитывая сложившуюся обстановку, нам надо попробовать. Россия ваша историческая родина. Вы немало сделали для страны своих предков. Не говоря уже о вашем вкладе в возвращение предметов искусства в Россию. Когда мы в прошлый раз были там, я понял, что россияне все помнят и ценят ваши дела. Мне кажется, именно Москва может протянуть вам руку помощи! Может, сейчас надо вспомнить о России? Эта страна, я думаю, не откажет вам.
Старик ничего не ответил. Ксавье лишь немного опередил его. Эта мысль давно уже не давала покоя Праслоффу: «Здесь мне все отказали. Вариантов на сегодня больше нет, а тянуть нельзя! Нельзя тянуть!» Еще раз взвесив все за и против, он принял решение.
Сейчас же соедините меня с русским послом.
На рассвете Ксавье осторожно постучал в дверь спальни патрона и, не получив приглашения войти, тихонько приоткрыл тяжелую дверь. Он знал, что старик почти не спит по ночам, но, видно, напряжение и усталость последних дней сделали свое дело Праслофф лежал с закрытыми глазами и размеренно дышал. Помощнику было жаль будить его, но время сейчас работало против них, и Ксавье легонько прикоснулся к плечу старика.
Мьсе Праслофф, простите, но времени почти не осталось. Самолет готов к вылету. Нас ждут в Москве.
Праслофф тут же открыл глаза и улыбнулся Ксавье.
Доброе утро! Дай Бог, Ксавье, чтобы все получилось! Ни пуха ни пера, как говорят в России!
Ксавье едва заметно улыбнулся. Праслофф заметил выражение лица своего помощника.
В чем дело, Ксавье?
Простите, месье! Странные вы люди, русские. В одном высказывании вы объединяете обращение к Богу и поговорку, в ответ на которую надо упоминать имя черта.
Не упоминать, Ксавье, а посылать Да, русские они такие Помогите мне одеться. Завтракать я не буду. Так вы будете отвечать на поговорку или нет?
К черту! Так, кажется?! скрывая улыбку, ответил Ксавье.
Москва
Сегодня с утра их пригласили в Кремль. Это величественное сооружение в центре Москвы произвело на француза неизгладимое впечатление своим великолепием еще в его первый приезд в столицу России. Но сегодня их пригласили в Сенатской дворец, где находились рабочие кабинеты высшего руководства страны. Отделанный гранитом, малахитом, украшенный беломраморными античными колоннами и гипсовыми медальонами-портретами русских царей и князей дворец внушал уважение. А чего стоят роскошные люстры, лепнина, канделябры, торшеры Это здание имело богатую историю и было свидетелем многих событий, принимало в разное время в своих стенах самых известных деятелей мировой политики, экономики и культуры.
Ксавье сидел на удобном диване в большой приемной в стиле первой половины XIX века и восхищался убранством интерьеров. Как профессионал он вдруг подумал: «Интересно, а во что обойдется такое строительство сегодня?» Ксавье стал прикидывать приблизительную смету только одного этого помещения и вскоре понял, учитывая стопроцентно ручной труд, что так дорого никто теперь строить не будет. Напротив него, рядом с массивной дверью, за которой вот уже больше часа назад скрылся Праслофф, за красивым письменным столом работал секретарь. Наконец тяжелая дверь открылась и на пороге появился старик. Он как будто стал выше и моложе, а в глазах его появилась надежда. Ксавье подскочил к нему и закрыл за Праслоффом дверь. Секретарь, симпатичный блондин средних лет, встал из-за стола и подошел к ним.