Если ты не доверяешь, то это не значит, что все остальные такие же подкаблучники!
Ни фига! Просто все твои вечеринки самая настоящая катастрофа!
Это был уже удар ниже пояса.
Да ладно! Глеб швырнул плед на пол и тоже вскочил. Ты же сам всегда на них веселился больше всех!
Я приходил, чтоб тебя не обидеть! парировал Макс.
А битва шампанским? Глеб встал напротив друга, не собираясь уступать ни на йоту в этой словесной дуэли.
После нее у троих было воспаление легких! Ты же ее в апреле устроил! В открытом гольф-клубе! набычился Гороход.
А зомби-хеллоуин?
Нас с Лахтиным копы завернули, потому что приняли за бомжей! Макс отбивал каждый выпад, как будто заранее готовился, и Глеб даже растерялся слегка, но вовремя опомнился и вытащил из рукава козырного туза.
Но обмен полами-то крутой был? А? Забыл, как тебя в том синем платье аж три девчонки пытались склеить! Ты же был звездой вечера!
Ага, круче некуда! Макс хмыкнул. Если не считать того, что после вечеринки Вадьку какие-то гомофобы избили на заправке! И «Порш» его чуть не спалили!
Ах так?! Ну что ж. Ты сам напросился. Лови джокера, детка.
Мальчишник. Глеб скрестил руки на груди. После такого на рэп-баттлах положено говорить «раунд».
Ну да, тут тебе повезло, сдался Макс. Мы успели свалить до копов, и никто не пострадал.
Глеб уже раскрыл рот, чтобы воскликнуть: «Съел!», но вдруг осознал, что пострадавшие на мальчишнике все же были. Та девушка, Алина. Ее ведь уволили, так она сказала? Да и видок у нее был скверный, сидела на остановке потерянная и несчастная, как собачонка из приюта на акции «Возьми себе друга». Глеб не помнил наверняка, давал ли он ей какую-нибудь запрещенку, зато отлично помнил, что там, в фойе отеля, при первой встрече, она произвела на него сильное впечатление. И вовсе не своей заурядной внешностью, а какой-то внутренней тоской. Глаза у нее были грустные, и этот взгляд накрепко въелся в память Глеба, как красное вино в мамин итальянский ковер. Работать в субботний вечер! Тот индус вообще слышал о том, что рабство отменили? Алина все бегала, суетилась, улаживала какие-то проблемы, и Глебу захотелось подарить ей немного легкости и веселья, всего-то навсего! Чего такого она могла натворить, чтобы ее уволили после этого? Глупости. Наверняка тот индус просто раздул из мухи слона, у них ведь в Индии вообще сплошные слоны, куда ни плюнь. Вот будь Глеб начальником Алины, уж он бы ее ценил.
Мася! послышалось сверху. Иди спать, тебе завтра вставать рано!
Макс тут же рванул с места, и у Глеба пропало всякое желание что-то ему доказывать. Без балласта делать бизнес даже проще, а Гороход еще локти грызть будет. Бедолага не вылезает из-под юбок: на работе маман, дома невеста с замашками Муссолини.
Стараясь не слушать, как на втором этаже Ксюша обстреливает Макса командами, Глеб укутался в плед и уже было закемарил, как вдруг телефон заверещал пожарной сиреной. Точно! Они же вчера играли в «Охотников за привидениями», видно для пущей атмосферности Глеб сменил рингтон. На экране высветился незнакомый номер.
Да? зевнул в трубку Глеб, ожидая услышать про очередную невероятно выгодную акцию в центре красоты и здоровья или, на худой конец, про липовую службу безопасности банка из мест не столь отдаленных. Но голос из динамика лишил Рудакова остатков сна.
Сынок, ты в порядке? Мамин дрожащий шепот с трудом можно было разобрать сквозь шум воды.
Да. А ты где?
В ванной! Чтобы папа не слышал. Купила новый телефон, придется его потом выбросить В трубке что-то зашуршало. Сейчас, продиктую тебе адрес, записывай
Какой адрес?! Зачем тебе выбрасывать телефон? Глеб напрягся. Мама всегда была паникершей, но до паранойи пока не скатывалась.
Папа в бешенстве, никогда его таким не видела. Запретил мне с тобой связываться и давать денег А я как подумаю, что ты там совсем один, голодный Мама всхлипнула. Но ничего. Поживешь пока у моей подруги. Помнишь тетю Илону?
Само собой, никаких теть Глеб не помнил. Рудаков-старший подруг жены не переваривал и домой просил не водить. От женской болтовни у него неизменно портилось настроение, начиналась мигрень и обострялась хроническая ворчливость. Поэтому мама всегда встречалась с «девочками», так она называла своих ровесниц, вне дома. То они устраивали себе выходные в СПА, то мотались по театральным премьерам и прочим операм с балетами. И всякий раз мама считала своим долгом доложить Глебу свежие сплетни: у тети Веры родился внук, сын тети Лены снялся в клипе Шнура Глеб и обычные-то новости никогда не смотрел, а тут его внимания и вовсе хватало на «ой, я тебе сейчас такое расскажу». Дальше белый шум и пустота.
Не очень, уклончиво отозвался Глеб.
Ну как же! Илона Веригина! Папа еще ее терпеть не может!
Уточнила так уточнила. Списком людей, которых Кирилл Андреевич Рудаков не выносил, можно было обмотать земной шар как минимум дважды. И мамины подруги от первой до последней стояли во главе этого списка.
Мам, я у Макса сейчас, все нормально. Если хочешь помочь, сними мне лучше номер в гостинице! Или миллион подкинь, а папе скажи, что я его на беляшах заработал.
Не могу! Он предупредил, что будет отслеживать мои траты и, если я хоть копейку на тебя потрачу, он и мне заблокирует карты. Мама тяжко вздохнула. Ты пойми, он волнуется за тебя
Странный способ это показать, отрезал Глеб.
Больше всего в этой ситуации его бесило, что мама оправдывает отца. Ясно же, что человек с катушек слетел. Неужели нельзя было хоть раз в жизни пойти поперек его воли? Сама ведь возвела его на пьедестал, а Глебу теперь расхлебывать.
Все утрясется, слышишь? Мамин голос дрогнул, будто она сама в это слабо верила. А пока поезжай к тете Илоне, вот прямо завтра утром. Она, конечно, своеобразная, но вы поладите, я уверена.
Настала очередь Глеба тяжко вздыхать. Если уж мама сама назвала эту мадам своеобразной, то у нее определенно не все дома. Впрочем, не зря ведь Макс сказал: «Ни один дурак тебе не доверит свадьбу». Дурак, может, и не доверит, а вот одинокая богатая дама с кучей тараканов запросто. Если не свадьбу, то какое-нибудь другое мероприятие. Женщин ведь хлебом не корми, дай что-нибудь отметить. Глеб как следует присядет ей на уши, вытянет деньжат, а там уж и Алину наймет. Она еще Бога благодарить будет, что из-за Глеба лишилась своей унылой фармацевтической работы у этих индийских рабовладельцев. А благодарные девушки способны на такое, что аж мурашки по телу.
От этой мысли Рудаков-младший улыбнулся, потом повернулся на другой бок и уснул так сладко, как уже давненько не засыпал.
Глава 4
Алина честно собиралась рассказать родителям про увольнение. Сначала за ужином, но тогда отцу начала названивать пациентка. Очень боялась, что у нее швы после коронарного шунтирования разойдутся. Только Пал Семеныч ложку ко рту поднесет звонок.
А если я на бок лягу? А если сяду? А руки вверх поднимать можно? А вот у меня что-то покалывает, может, приедете посмотрите?
Пал Семеныч скрипел зубами и упражнялся в человеколюбии. Отключить телефон он не мог, заблокировать ипохондричку тоже. Блатная.
Достала эта потребительская психология, ворчал он, шевеля усами и откупоривая подарочный армянский коньяк. Сделали из нас обслуживающий персонал! Клиент всегда прав, только что сопли ему не подтирать. Вот сам бы Меламед ее и оперировал! Жена, видите ли, главного инфекциониста.
Беззвучно выругавшись, доктор Белкин крякнул, опрокинул в себя рюмку и поморщился.
Опять сэкономили, он повел плечами, словно у него по спине бегали назойливые насекомые. К чертям собачьим такую благодарность.
Словом, хуже момента для признательных показаний было и не придумать. Нет, хорошо, конечно, что сегодня у отца на столе никто не умер, тогда Пал Семеныч ходил бы чернее тучи минимум неделю. И все же Алина решила не приправлять папин коктейль «плохой день» терпким разочарованием в дочери и отложила разговор до утра.
Однако народная истина «утро вечера мудренее» дала сбой. На сей раз Вселенная зашла через маму.
Я ведь ей только вчера предложила проколоть пузырь! донеслось с кухни в половине пятого утра. Потом загромыхали кастрюли, будто мама вдруг вспомнила об упущенной карьере повара и решила немедленно наверстать. Паша, где кофе?
А можно не орать?! Алинка спит! Отцовская забота бы прозвучала куда трогательнее, не кричи Пал Семеныч вдвое громче супруги. У меня операция утром!
А у меня роды! Сейчас! С тазовым предлежанием! От родительского консилиума Алину не спасала даже подушка, плотно прижатая к ушам.
Матерь Божья, почему я должен все это терпеть?! возопил отец. Алина! А-ли-на! У тебя есть что-то от мигрени? У меня от твоей матери голова раскалывается!
От коньяка у тебя голова раскалывается! парировала Марина Олеговна. Алина, дай своему отцу таблетку, должна же от тебя быть какая-то польза в хозяйстве! Или тебе уже и образцы не доверяют?
Вот как было после такого сообщить про увольнение? «Мне не только образцы, мне и работу ассистента теперь не доверяют!» так, что ли? Алину и без того считали самым бесполезным членом семьи, рудиментом великой династии медиков. Шутка ли: дед был известным на весь союз профессором-пульмонологом и получил от властей не только кучу премий, но и квартиру в сталинском доме. Бабушка героически лечила от лучевой болезни ликвидаторов аварии на Чернобыльской АЭС, а прадед навеки вписал фамилию Белкиных в историю военно-полевой хирургии. Алине достался не просто набор генов, а настоящий джекпот, который она благополучно профукала. И единственным способом загладить свою вину после этого было выдать отцу таблетки из запаса бесплатных образцов.
Не обращай на нее внимания. Пригоршня анальгетиков сделала Павла Семеныча терпимее и благосклоннее, даже его усы выглядели уже не такими колючими. Это все стресс. Надо было ей тоже в провизоры идти! Ну а что? Работка у тебя не бей лежачего. Ни ответственности, ни пациентов. Смысла в ней, конечно, тоже особого нет, так хоть платят исправно. Знай себе таблетки впаривай. Да? И отец, ласково втоптав остатки Алининого достоинства в паркет, повернулся на другой бок.
Алина вздохнула. Так было всегда. Фирменный стиль отца. Он то ли себя успокаивал, то ли утешал дочь, но получалось не слишком воодушевляюще. С тем же успехом он мог бы говорить смертельно больным пациентам: «Вам осталось два месяца. Зато представьте, сколько ваши родные на квартплате потом сэкономят! Да и жена больше пилить не будет одно удовольствие!» И Алина вроде уже привыкла к этому, раньше она бы даже не обратила внимания на сомнительные комплименты отца, но сегодня Сегодня она почувствовала себя полным ничтожеством.
Впрочем, Павлу Семенычу и этого показалось мало. Избавившись от головной боли и жены что для него было явлениями одного порядка, он впал в благостное расположение духа и, не успела Алина снова уснуть, весело забарабанил ей в дверь:
Вставай, соня! пробасил он из коридора. Я подкину тебя на работу. Ты же не хочешь опоздать?
Алина застонала. Если уж отец твердо вознамерился причинить кому-то добро, сопротивляться было бесполезно. Она и в обычные рабочие дни предпочитала метро слушать, как Пал Семеныч сорок семь минут к ряду ругает дорожные службы, водителей и городские власти, и вдобавок дышать дымом от его фирменных самокруток всегда было развлечением экстремальным. А уж терпеть это безо всякой цели, чтобы только лишний раз напомнить себе, что в «Викрам Фармасьютикалз» она теперь персона нон грата, казалось и вовсе приглашением к суициду.
Она попыталась поначалу сопротивляться. Сослалась на изжогу и дурное самочувствие, но семья медиков не та публика, перед которой можно симулировать.
Думаешь, гастрит или язва? отец задумчиво закрутил кончики усов. Ну, завезу тебя тогда к Виноградовой. Сделаешь ФГС, поглядим, чего там как
Между глотанием кишки и бесцельным катанием по городу Алина, не колеблясь, выбрала последнее. Пару раз по дороге она порывалась сказать отцу правду, но чем ближе они подъезжали к ее бывшему офису, тем сильнее таяла всякая решимость.
В карме Белкиной будто разверзлась зияющая дыра: она чувствовала, что позорное выступление на форуме прицепилось к ноге как пушечное ядро и тянет ее вниз, а следом стремительно катится в пропасть вся жизнь. Мироздание ополчилось на Алину. Возможно, в той своей пьяной речи она умудрилась оскорбить каких-то древних богов? Иначе как объяснить, что отец припарковался аккурат возле машины господина Пуджари? Причем с самим Пуджари внутри?
Едва завидев знакомое лицо этот смуглый лик совести, Алина резко согнулась и вжала лицо в колени, мечтая целиком уместиться под бардачком.
Ты чего? раздался у нее над ухом голос отца. Может, все-таки на гастроскопию?
Я Потеряла Она лихорадочно перебирала в памяти, что бы такое можно было уронить в колени. Сережку!
У-у-у, протянул Пал Семеныч, так ты ничего не найдешь! Давай вылезай, а я посвечу фонариком.
Алина осторожно приподняла голову: Пуджари, как назло, торчал у своей машины и суетливо шарил по карманам. Белкина зажмурилась. Опять потерял ключи! Это происходило настолько часто, что дальнейшее развитие событий она могла бы предсказать с точностью ясновидящей. Сначала он вывернет карманы штанов, потом своей парки, которую словно специально под Вассермана шили. Минут двадцать будет, ругаясь на индийском, выкладывать на капот всякий мусор миллион скомканных бумажек с каракулями, каждую из которых Пуджари оберегал как священную корову. Потом психанет, позвонит Алине То есть уже не Алине, а, наверное, секретарше или какой-нибудь новой ассистентке, та придет и обнаружит ключи на водительском сиденье. А все потому, что ключи Пуджари неизменно клал в задний карман штанов, и те неизменно вываливались оттуда при каждой попытке сесть.
Ждать так долго Алина не могла, пришлось бы объясняться с отцом. Но и выйти тоже не могла: шеф бы напомнил про увольнение, устроил разнос, и тогда опять же пришлось бы объясняться с отцом. Это была даже не дилемма, а самый настоящий тупик.
Ой, а там вон не твой босс? Пал Семеныч вытянул шею и радостно заулыбался, заприметив господина Пуджари. Надо пойти поздороваться.
Нет, ну надо же! А ведь только что Алине казалось, что хуже уже не будет!
Это Это не он проблеяла она, сосредоточенно копошась в сумке, чтобы спрятать лицо. Слушай, я, кажется, пропуск забыла. У нас с этим строго
Да нет, точно он! Пал Семеныч сдвинул брови на переносице. Я же помню, что был индус
Это расизм, пап! Неужели для тебя все индусы на одно лицо?
Нет, но Маститый кардиолог заметно смутился и разгладил усы. Вообще-то было же исследование насчет идентификации лиц другой расы Так что вполне себе научно доказано
Так и знала. Ты расист. Алина выдохнула, словно перед ней высветилась спасительная зеленая табличка «выход». Вместо того чтобы пялиться на этого совершенно незнакомого случайного индуса, ты бы лучше подбросил меня до метро. Сгоняю за пропуском и
Никакой я не расист! завелся Пал Семеныч. Чтоб ты знала, у нас на факультете учились трое студентов по обмену из Индии и двое из Пакистана! И я, между прочим, никогда их не путал!
Как скажешь, но мой пропуск
Я вообще-то очень даже толерантный! Отец уже не слышал Алину. Споры были его любимым видом спорта. И чтобы тебе это доказать, я пойду и помогу ему. Он положил руку на дверь машины.
Что?! опешила Алина. Как?! Зачем?
Не видишь, он что-то потерял. Может, его ограбили!
Алина хотела возразить, но, пока она выдумывала аргумент поувесистее, папа уже вышел из машины. Теперь Белкиной оставалось только одно: смириться и взглянуть в лицо своей погибели. Шумно втянув носом воздух ведь недостаток кислорода снижает устойчивость к стрессу, Алина вылезла следом. Несмотря на февральский холод, ей казалось, что под ногами у нее не снежная каша, а самая что ни на есть кипящая лава.