Камуфлет - Олег Айрашин 3 стр.

 Но как именно, делать-то надо что? Я правильно понимаю, нужно петлять зигзагами?

Он хохотнул:

 Вот-вот, хорошо сказал. Зигзагами, да ещё петлять это круто. А главное, тикай в левую сторону от неприятеля. Но в Израиле лучше удирать вправо.

 Логично так ближе до канадской границы, да? Издеваешься?

Он снова рассмеялся:

 Ни в коем разе. Психология стрелка вот в чём секрет. На Западе пишут слева направо, и привычка эта сидит в подкорке. А раз ты перемещаешься влево, врагу придётся вести ствол и целиться как бы против почерка. Поперёк желания.

Ах, чёрт! И фразочка сильная, поперёк желания.

 Слушай, а вот ещё Про наших агентов я понял. А как насчёт ихних шпионов они-то на чём палятся?

Он улыбнулся:

 Тоже на мелочах. В России вообще трудно работать, если вырос не здесь: менталитет резко отличен.

 А всё-таки? Семёрку не перечеркивают? Или пить не умеют?

 Не в этом дело. Насчет пить, так их учат, как не опьянеть; ещё пилюли есть специальные, так что могут держаться почти наравне с нашими. Но опять же,  он задумался.  Вот случай был, уже здесь, в России. Пасли мы двух субчиков, но твёрдой уверенности не было. Решили проследить поплотнее. А у тех, видать, уже были подозрения насчёт слежки, больно грамотно шифровались. Как-то взяли они литровую и к себе в номер.

 Что ли они в гостинице остановились?  спросил я.

 Ну да, а комнату мы на прослушку поставили. Поначалу всё шло по-нашенски: матерки там, окурки в форточку. А потом во идиоты!  бутылку не прикончили. Костя, там ещё граммов двести а её, ещё живую в холодильник. Скажи, ты вот на такое способен?

 Да это же кощунство! Так надругаться над национальной святыней! Поматросить и бросить.

 Точно,  кивнул Белый.  И эта вот недопитая улика помогла вывести засланных казачков на чистую воду. Кстати, давай выпьем.

 Давай! Чтоб наши дети за трамвай не цеплялись!

Белый вновь рассмеялся наверняка вспомнил наши трамвайные приколы сорокалетней давности. Он хохотал, точно зная, что я думаю о том же.

Отсмеявшись, Белый махнул стакан, захрустел огурцом.

 Или вот, последний случай на моей памяти. Вели мы одного субчика. Гад оказался опытный, мы и кличку ему присвоили соответствующую Маэстро. Вёл он себя ну оч-чень естественно, даже переигрывал. Душ принимал раз в неделю, не чаще, сморкался на тротуар, и, кстати, регулярно ссал в подъездах. А уж насчёт матюков, так прямо виртуоз. Видать, готовили лучшие спецы по России, из перебежчиков. Мы уж засомневались, мол, всё чисто. С глубоким прискорбием приносим свои извинения. Ан нет, прокололся! И знаешь, на чём?

 Ну-ну-ну?

 Подвернулась у нас рыбалка зимняя. И нашли-таки повод, Маэстро этого с собой позвали. Начало марта было, ещё морозило. Мы-то закалённые, а после двухсот граммов, так вообще Разогрелись, рассупонились. И эта сволочь тоже, даже шапку снял. Чтобы его вражеская морда не отличалась от наших. А закалка-то не та, аж посинел весь. Я ему говорю, нормальным русским языком: «Ты что? Надень нахуй шапку, а то голова замёрзнет». Наш бы отшутился, типа: «Вот уж хрен. В прошлый раз в ушанке был, так водку предлагали, а я не услышал». А этот чудик что сделал? Ну, ты понял?

Ещё бы, анекдот не новый. Но какая аранжировка!

Только теперь мне стало ясно, что так притягивало нас, пацанов, к Белому его уникальные знания и навыки. Не сочтите за нескромность, взять хоть вашего покорного слугу. Да, эрудирован. Но и только. Да, ребята это ценили, задачку просили решить и так далее. Но такие способности не из разряда особых. При желании почти любой, перелопатив кучку книг, может стать продвинутым. А Белый это другое. Внутренняя сила, что проявляется через весёлость. Независимость. Мужественная красота, наконец.

Чем-то напоминает Фиделя. Да, команданте Фидель Кастро Рус родной человек из той жизни. Кстати, похожий нюанс обыграл Чак Паланик в книге «Бойцовский клуб». А ещё лучше в одноимённом фильме. В Голливуде, что ни говори, работать умеют.

Надо бы записать Ладно, пока так узелок завяжу: Фидель, Бойцовский клуб. Только не потерять бы

 Костя, а «Коричневую пуговку» не забыл?

В самую точку! Песня из нашего детства. В пятидесятых её распевали в детских садах и младших классах. А в шестидесятых мы, как сейчас помню, в общаге её горланили, хохмы ради.

Слова отложились в памяти слабовато, зато сюжет врезался. Там вражеский диверсант пуговку потерял от штанов. А мальчишки-пионеры, они её нашли на дороге. Смекалка сработала, дали знать куда следует. Лазутчика, само собой, изловили повязали изобличили. Граница на замке.

Здо́рово в тему.

 Ну что, попробуем?

Мы дружно заблажили:

Тут у нас вышел спор, как правильно: патроны от нагана или патроны для нагана? Я утверждал, что от. Ведь если для нагана, возникает резонный вопрос: а где сам наган для этих патронов?

Белый возражал, настаивая на варианте для нагана:

 Пойми, если оставить «от», возникает не менее резонный вопрос: а где сам наган от этих патронов?

В конце концов нашли компромиссный вариант:

Так получилось даже лучше Не забыть бы про Фиделя и Бойцовский клуб. И ещё поперёк желания.

 Да, Белый, два нагана это круто.

 Гораздо круче, чем один.

 Целых в два раза.

 Точно. На сто процентов, Костя. Иначе говоря.

 Но одну вещь мы с тобой проморгали: каким образом войдут в его карман два револьвера?

И тут Белый показал высокий профессионализм:

 Ты пропустил важную деталь.

 ?

 «сшиты не по-нашему широкие штаны».

 И что это значит?

 Спецпошив. Это не простые штаны, а шпионские. Суть не в том, что карман глубокий и штаны широкие. При спецпошиве карман незаметно переходит в гульфик. А туда не то, что наганы чёрт войдет. С рогами и с копытами.

 Толково! Ты классный аналитик, Белый!

Он, слегка покачиваясь, встал из-за стола, вытянулся и неожиданно грянул троекратное «ура».

 Да, Белый. Но скажи, на кой хер диверсанту два нагана?

 Не въезжаешь? Стрелять по-македонски, с двух рук одновременно.

 Точно! Стрелять по-македонски и качать маятник.

 Ого! А ты не такой простой, каким кажешься. Дурил меня? «Петляя зигзагами».

 Растём над собой. Но только

 Что?

 По-македонски с одним-то патроном?

Мы грохнули в стену застучали соседи.

 Да уж.  Он вытер слёзы тыльной стороной ладони.  Врагу остаётся лишь качать маятник.

 И уходить влево, против почерка. Петляя зигзагами и заметая следы

 Отмахиваясь спецгульфиком, замаскированным под карман.

Стучали уже в дверь, но мы не открыли.

Похоже, я захмелел. Не опьянел, а именно захмелел, как бывало раньше, в юности. И было весело. Весело, а не смешно. Это разные вещи, близкие, но разные. Рассмеяться можно от похабного анекдота или от щекотки. А веселье состояние души, оно идёт изнутри, от сердца. И водка здесь ни при чём. Пьяным я не был, ни в одном глазу.

 Белый, давай-ка выпьем за за нашу единую, могучую, никем не по никем не победючую. Чтобы всякий, кто посягнёт или покусится

 Давай, Костя. Стоя и до дна.

Захотелось продлить вернувшуюся свежесть чувств (не забыть про Фиделя и прочее). К тому же меня осенило стихом.

 Белый, мы с тобой понимаем, что даже безоружный враг опасен. Мало ли что один патрон.

 Да уж. Загнанный зверь ещё злее.

 Однозначно. И мне в голову пришла мысль, в виде поэзии. Надо, чтобы народ, как раньше. Ну, замечал коричневые пуговки. И это самое, куда следует. Прочту, если хочешь.

 Давай, давай. Правильно мыслишь, Шарапов. Раз дело важное, действовать надо превентивно.

О! О-о!

ПРЕВЕНТИВНО

Какое верное слово Ещё один самородок, не хуже упреждения. Вот подфартило! Только не забыть: Фидель, Бойцовский клуб и, главное, превентивно. Чудное слово, звучное, реальное. Ну, Белый, ну титан! Всё, абзац профилактике.

Приятель мой ждал обещанного, и я продекламировал:

Ну как? Пятёрку хочу, даже с плюсом. Ну, не тяни же.

Он потёр лоб:

 Вот что, Костя. Как поэзия это гениально. Но вот эффективность Пока смежники передадут информацию к нам в контору, то-сё время потеряем. А враг, сам говоришь, хитёр и коварен. Уйдет, сволочь. Тут нужно действовать оперативней, сразу же дать знать кому положено. Чтобы вражина был обречён. И знал бы, гад: остался один патрон застрелись. По-македонски.

 Логично. Ты меня вдохновляешь, как Анна Керн Пушкина. Слушай тогда:

Ну разве я не гений? А где же аплодисменты?

 Костя, не в обиду будь. Но Нет, нет и нет! Я знавал таких очаровательных «бэ»,  он закатил глаза.  А ты их в один ряд со злодеями. Попахивает очернительством прекрасного пола.

Эх! И по рифме, и по смыслу мой шедевр казался не хуже штатных виршей советских времён, что висели на стенах режимных помещений. Кто постарше, помнит:

А ведь их-то сочиняли лучшие государственные умы, профессионалы. М-да. Обидно, понимаешь.

Зато какая попалась крупная дичь «превентивно». Взять на карандаш! Скорей туда, в санузел совмещенный.

 Сейчас вернусь.

Стул по дороге опрокинул плевать. Вперёд, только вперёд! Выражаясь романтически, графиня с обезумевшим лицом бежит в сортир.

Превентивно! Теперь Фидель. Что там за мысли? А, да. Из уважения запишем полностью: Команданте Фидель Кастро Рус. И в скобочках (родной).

Кажется, что-то позабыл? Ну конечно: Бойцовский клуб.

Осталось какое-то свежее выражение во: поперёк желания.

Всё? Свободен, наконец!

Заглянул в зеркало, висевшее над раковиной Что-то всплывает А, Косма́. Конечно, Владими́р Косма́ с ударением на последнем слоге, на французский манер вот кто автор игривой мелодии к «Высокому блондину».

Спустив из бачка воду, стёр полотенцем отпечатки пальцев с обоих кранов и дверной ручки. Превентивно, да.

Эх, хорошо сидим! А то ведь как часто бывает? Встретятся после долгой разлуки старые приятели, а говорить-то им не о чем. Оказывается, разошлись за годы их дорожки. А вот с Белым у нас всё путём.

Вспомнилось прежнее наше развлечение трамвайчик.

Перво-наперво мы скидывались на горькую, за два восемьдесят семь. Лишь Белый не платил за свою будущую добычу.

В громыхающий железом трамвай мы садились в начале проспекта Ленина. Двое из нас фиксировали двери открытыми; водители тогда относились к подобному терпимо: ну, шкодничают пацаны, что с них взять.

Белый изображал поддатого паренька; вскоре поллитровка якобы случайно выскальзывала у него из рук, а он как бы чудом её подхватывал. Через минуту-другую бутылка снова падала на пол, а Белый еле успевал подвести ступню.

Намеченная жертва, обычно немолодой дядька, начинала волноваться. Белому предлагалось: давай подержу, разобьёшь ведь. Всё, наживка заглочена. С этого момента наш лох глаз не отрывал от сосуда с драгоценной жидкостью. Казалось бы, какая тебе разница, разобьётся или нет водка-то не твоя. Ан нет, был интерес. Белый обозначал его мудрёным термином: синдром приобщения. Психолог, блин.

Дальше начиналось главное. Белый, подойдя к самой подножке, упускал-таки бутылку из рук, и та, в полном соответствии с законом Ньютона, летела к проносящейся внизу брусчатке. Но. Но в эту секунду случалось немыслимое. Белый, скользя рукой по поручню, резко, почти падая, приседал на одной ноге. Вторая лапа выстреливала вниз, вдогонку ускользающему в бездну небытия сосуду; пуляла молниеносно, как язык хамелеона. Раз-раз Белый подводил ступню под донышко, и тут же его хитрющая задняя конечность ускорялась вверх. Бутылка, кувыркаясь, взмывала в небо, Белый с ошеломительной небрежностью, не глядя, вынимал её за горлышко. Махом поднимался раз-два и опять неловкий парнишка. Сладчайшие секунды любование мордой лица пациента. Взрослого дяхана, подло обманутого салагами. Душераздирающее зрелище.

Спустя миг от нашего гогота в трамвае чуть не лопались стекла.

Подобные затеи не всегда сводились к издевательствам над одинокими мужичками. Как-то раз и взрослых оказалось четверо. И они были не случайные попутчики, а тоже группа, хотя держались, как и мы, не кучно. По всему видно команда с мощными локальными связями. И нити замыкались на неприметно одетом крепыше с короткой стрижкой.

Он стоял у окна, разминая крепкими пальцами папиросу-беломорину, и улыбался. Странная улыбка. Чувствовалось: закури он сейчас в полном трамвае, слова никто не скажет. Законное превосходство ощущалось и в ухмылке, и в хозяйской позе, и в том, как остальные трое оглядывались на него.

Едва заметно я кивнул Белому на кряжистого. Белый взглянул мельком; но мимоходом не получилось, взор его задержался. Тот безразлично смотрел на Белого. Необычные переглядки. Эти двое знакомы точно не были, но что-то общее их связывало. Лёгкой усмешкой дернулся уголок рта у стриженого и он отвернулся к окну.

Белый кивнул, мол, продолжаем. И операция та прошла успешно: двое из четверых клюнули.

До сих пор удивляюсь, почему нам тогда не навешали да водку не отобрали? Похоже, у этих граждан имелись дела поважнее, чем проучить зарвавшихся фраерков. Или стриженый, глядя на Белого, вспомнил себя в юности и не дал «фас» корешам.

Возвращённый с того света сосуд оставался у своего спасителя: кесарево кесарю, а белое Белому.

И что за потребность была такая? На время мы успокаивались, а потом снова тянуло на трамвайчик. Проходил месяц-другой, и прочие предложения («А не пошершеть ли нам ля фам?» или знаменитое «Из всех искусств для нас важнейшим является вино») единогласного одобрения не получали. Зато трамвайчик звал неудержимо. Откуда это жгучее желание покуражиться?

Как примитивно давалось в юности душевное веселье!

Идея! А спущусь-ка в гастроном да прикуплю ещё пару бутылочек. Одну мы уговорим точно, уж больно хорошо сидится. А вторую возьму в руки: «А давай, Белый, прокатимся на трамвайчике?». И рассмеёмся мы, как раньше.

Вернулся в комнату. Стакан мой оказался заполнен на треть, а Белый булькал «Гостиный двор» в свою тару.

 Да не стесняйся, Александр Павлович! Записывай уже без конспирации.

Ослепляющая вспышка!

Испепеляет всё живое

Тлеющие развалины

Всё покатилось к чертям. Никаких посиделок-пошумелок, вопросов-ответов, шуточек-приколов. Пусть я был навеселе, но одно-то помнил точно: визитной карточки я ему не давал. Собирался, но не успел. Не мог Белый знать моего отчества, никак не мог.

Значит, пока я тактично спускал воду из сливного бачка, тут шарили в моём пиджаке, документы разглядывали. Внаглую. Не зря я сомневался он уже не прежний Белый. Зомбированный слуга системы вот кто это теперь. Гэбуха и есть гэбуха. Что там нёс голубчик, про вторую производную? Ну, точно, вербануть меня хотел, втянуть в делишки ихние. «Мы продвигаем один проект». Как же, проект. Знаем, знаем, как нынешние родине служат. Пистолет под мышку, сто грамм на грудь и по бабам. И стихи мои, видишь ли, ему херовенькие.

Белый наполнил свой стакан почти доверху, а остатки вылил в мой. Получилось поровну. Миллиметров десять до краёв, хоть линейкой проверяй. Профессионал. В штатском.

 Ну что, на посошок? Костя, а ты можешь, как раньше? Как чай?

Мой сильнейший номер, он и это помнил.

Достав из холодильника чайную заварку, долил стакан доверху. Всплыли строки:

Пил я мелкими глотками, смакуя, с короткими перерывами. Со стороны казалось, что вовсе и не водку.