Андресон почувствовал, что его разум снова впадает в истерику. Было достаточно трудно принять безупречно чистую, сверкающую стеклянную камеру и двух крылатых варезов, но эта история о вывернутой наизнанку вселенной и ее властителях, передвигающихся по воздуху Если бы только Джон Кимбалл был тем, кто ее услышал..
Иногда, задумчиво сказал Ател, я думаю, что варезы заслужили свое поражение. Было время, когда мы вели бой в собственном космосе врага. Но это был их космос, а не наш, и они очень хорошо это знали! Наше изменение состояния, хотя и позволяло нам видеть наших врагов, не могло изменить нашу ментальную ориентацию. Мы заблудились в этой глухой темноте. Мы не могли забыть, что каждая огромная пропасть на самом деле была горой, внезапные пропасти были зданиями, которые мы сами построили, и такие вещи, как крошечные норы, которые постоянно открывались и закрывались у наших ног, были шагами наших братьев. И космические звери налетели на нас, каждый из них с шестью ярусами крыльев, бормочущие про твердую магму Земли, и наше оружие было грубым и бесполезным....
Разум Андресона попробовал эту концепцию на вкус и с содроганием отверг ее. Но, конечно, сказал он так твердо, как только мог, теперь у вас должно быть оружие получше.
О да, у нас есть оружие. Но мы пришли в упадок и потеряли инициативу быть агрессорами. Машины, которые изменили состояние наших предков, вот уже столетие простаивают в недрах нашего города. Мы больше не понимаем их. Мы умираем, прежде всего, от старости. Космические звери это случайность, которая ускоряет нас на этом пути. Сказать тебе, что мы теперь используем против них?
Девушка протестующе пошевелилась. Андресон посмотрел на нее, но она не ответила на его взгляд. Ател неумолимо продолжал:
Смотри. Из-под туники он достал тяжелый длинный металлический стержень.
Палка? Но я не понимаю, как
Это пустота, лаконично сказал Ател. Металл, конечно, бесполезен, но вакуум внутри него твердый, как сталь. Пространство врезается в пространство, и потоки жесткого излучения вырываются, как кровь, от соприкосновения. Это все, что у нас есть сейчас, это и слабый процесс активизации, который иногда разрушает основы города. Стены и дубинки! Наши последние жалкие ресурсы.. и тогда
Тогда космические звери снова завладеют Землей.
К тому времени, когда Джон Кимбалл закончил отсоединять провода от множественного экрана и перемонтировать главный преобразователь, он был почти слеп от усталости, а его пальцы дергались и бесконтрольно танцевали на нониусах. Бессонные ночи предыдущей недели и эмоциональное напряжение, в котором он работал все это время, теперь брали свое. После того, как эффект расщепления волн впервые подсказал ему это, он потратил большую часть недели на создание демонстрации, и, вполне вероятно, триумфальное письмо, которое он отправил Андресону впоследствии, было немного сумасшедшим.
Как только он отправил письмо, ему удалось провести около двадцати часов в подобном смерти сне. Этого было едва ли достаточно, но сейчас ничего не поделаешь. Если не считать первого, тошнотворного шока брошенный пустой конверт на полу, сломанная авторучка и один экран, невыразительный и мерцающе серый, рассказали ему о том, что произошло в мельчайших деталях, он не терял времени, проклиная себя за свой грандиозный трюк с "галереей". Колоссу в подвале потребовалось бы много часов утомительной, отчаянной работы, прежде чем прижженные шрамы от пушечного выстрела Андресона, прорвавшегося сквозь ткани Времени, открылись бы достаточно, чтобы Кимбалл мог последовать за ним.
В предрассветной тишине щелкнул тумблер, и поток магнетонов пронесся по первичным катушкам. Последующий процесс был тихим и незаметным, но Кимбалл чувствовал его знакомое, тошнотворное напряжение, которое впервые привело его к основному принципу. Это означало, что крошечные пробелы рождались в ткани Времени, расширяясь и сливаясь, когда вращающееся магнитное поле разрывало их. Он опустился на табурет и стал ждать. Он не был уверен, что проделанная за последний час работа была хотя бы приблизительно правильной, но его расшатанные нервы больше не позволяли производить расчеты или тонкую механическую коррекцию. Жребий брошен, и куда бы ни вели зарождающиеся ахронные врата, ему придется следовать за ними.
Через мгновение он обнаружил, что поднимающиеся стрелки циферблата гипнотизируют его. Встав с табурета, он принялся собирать свое снаряжение, двигаясь как зомби. Бесполезно было жалеть, что он не изучил этот период более внимательно, но, по крайней мере, было ясно, что эпоха крылатых колонистов была войной; лучше всего быть вооруженным, хотя был хороший шанс, что его пистолет будет намного превосходить их оружие. Фонарик, прикрепленный к его поясу, и спиртовой компас, настроенный на поле машины, а не Земли он был готов.
Он вошел в тяжелую спираль тора, которая завершала серию не было времени установить новую рамку и выключил свет в подвале.
Машина не издавала ни звука, и в темноте никто не мог разглядеть, что через несколько мгновений она осталась одна.
________________________________________
Свет красного солнца дрожащими линиями пробегал взад и вперед по подиуму, и повсюду вокруг него город сиял сказочной красотой. Андресон с сомнением посмотрел на мост; он был немногим больше, чем хрустальная нить.
Он выдержит твой вес, сказала девушка, неправильно истолковав его беспокойство.
Скрывая свои мысли, он двинулся по нему.
Они приходили несколько раз, совсем недавно, спокойно продолжил Ател. В чем-то вроде бурового станка. Но мы разрушили твердую часть, и они были раздавлены. Трудно представить, как может раздавить пустое пространство. Но у нас есть закон, согласно которому два объекта не могут существовать в одном и том же пространстве в одно и то же время, и это, похоже, его обратная сторона.
Андресон подумал: два пространства не могут существовать в одном и том же, в одном и том же в чем? Внезапно у него закружилась голова, и на огромном расстоянии земля закачалась и задрожала; стеклянная нить под его ногами, казалось, раскачивалась взад и вперед, как натянутый канат. Он собирался шагнуть
Позади него с треском раскрылись мощные лопасти, и худые руки крепко схватили его за плечи.
Спасибо, выдохнул он, болтая ногами на площадке следующего здания. Ател презрительно ухмыльнулся и прислонил его к стене, как манекен.
Тем не менее, продолжал крылатый человек так же невозмутимо, как и всегда, они быстро учатся. Если они когда-нибудь узнают секрет изменения своего состояния, мы сможем закрыть книгу по истории Вареза.
Он рывком распахнул дверь, к которой вела платформа, и Андресон с девушкой последовали за ним.
С уровня, на котором они стояли, до самой вершины этой новой башни была огромная комната, куполообразная с прозрачной крышей. Вокруг основания собственно купола тянулся выступ или платформа, на которой было больше предметов, похожих на мебель. Простираясь как снаружи стен, так и внутри, она придавала зданию вид гиганта в пластиковом шлеме. На вершине купола был закреплен драгоценный камень, похожий на гигантский бриллиант, который медленно вращался, ловя солнечный свет и посылая парад радужных оттенков над сиденьями, расположенными далеко внизу.
Палата Звездного камня, сказала девушка. Наш зал совета.
Это прекрасно. Я бы сказал, что это не место для чопорных мужчин.
Они спустились между рядами сидений к нижней части арены, где было видно то, что казалось верхом винтовой лестницы.
Куда мы направляемся?
К Госеку, одному из наших старших ученых, сказал Ател. Мы хотим посмотреть, что мы можем раскопать о науках вашего периода. Несомненно, ваше наблюдение, будучи нетренированным, упустило большую часть главного, но в вашем подсознании должен быть какой-то остаток.
Почему бы тебе не отвезти меня обратно туда, откуда я выпал? сухо предположил Андресон. Я понимаю, что вы не можете ожидать, что запомните точное место, но эти "окна" должны смотреть в обе стороны и должны быть доступны для поиска. Я мог бы прислать вам более подходящий образец моего друга, ученого.
Мы знаем точное место, прервал его Ател. У нас все время работают детекторы, естественно! Но тщательный обыск в этом районе ничего не выявил.
Андресон вздохнул.
Я этого и боялся. Аппарат, очевидно, не предназначался для использования в самолете; полагаю, я его взорвал.
Девушка, которая шла впереди них, остановилась на верхней площадке лестницы и указала изящным пальцем на Атела.
Почему бы тебе не перестать мучить его, потому что он не ученый? сердито спросила она. Это не его вина! Он делает для нас все, что в его силах!
Брови Атела взлетели бы вверх, если бы они у него были.
Конечно, промурлыкал он с ироничным жестом. Я уверен, что вы понимаете мое отношение, мистер Андресон. Как неученый, вы скорее любопытство, чем дар, и это нас разочаровывает. Мы постараемся сделать ваше пребывание здесь максимально комфортным и коротким, насколько это возможно.
Андресон, ошеломленный внезапной вспышкой девушки, не знал, что сказать. Однако он был избавлен от необходимости отвечать.
Солнце погасло!
________________________________________
Девушка сдавленно вскрикнула, и человек неуклюже попытался пробраться сквозь темноту туда, где он видел ее в последний раз. Мощная четырехпалая рука грубо схватила его за локоть.
Стой спокойно, прорычал Ател. Джина! Это может быть еще одно нападение. Дождитесь огней на башне.
Андресон не был уверен, было ли "Джина!" ругательством или именем девушки, которого он никогда раньше не слышал, но он стоял неподвижно, сопротивляясь порыву стряхнуть Атела. Через мгновение до его ушей донесся жуткий звук отдаленный музыкальный вой.
Ах. Это налет, там тревога.
Пока он говорил, тусклое сияние просачивалось над ними, превращая места в зале совета в призрачное облегчение. Он спускался с купола, но огромный драгоценный камень больше не разбрасывал радуги. Свет, казалось, не имел ни одного источника.
Поднимись с ним наверх, приказал Ател.
Девушка неохотно схватила Землянина за другую руку, и две пары крыльев загудели вместе в гулкой комнате. Он почувствовал, как его головокружительно уносит ввысь, и попытался напрячься.
Секунду спустя они стояли на высоком выступе среди пустых диванов. Под ними город, видимый отсюда с самой высокой башни, представлял собой новую грань своей красоты, от которой замирало сердце. Все кристаллические шахты по всей своей длине светились бело-голубым пламенем; хотя ни одна из них не была слишком яркой, чтобы на нее можно было смотреть прямо, их общий эффект был почти таким же ярким, как в полдень. Крошечные пылинки сновали взад и вперед по столбам сияния варезы в полете очевидно, направляясь на свои посты в ответ на сигнал тревоги.
________________________________________
Но когда Андресон поднял глаза, чтобы посмотреть, что случилось с солнцем, то, что он увидел, стерло чудо города из его памяти.
Небо превратилось в камень. Весь мегаполис был заключен в огромную полусферу из какого-то странного вещества, каменную чашу, гладкую и отполированную, с прожилками темно-красных линий, похожих на плохой мрамор. То тут, то там зарево города отражалось угрюмым огнем на похожей на лаву поверхности.
Когда Ател наконец заговорил, в его голосе не было прежнего высокомерия.
Теперь мы у них в руках, прохрипел он. Наше небо для них гранит, и они мгновенно уничтожили его кубические мили! Наша сила, наш воздух отрезали!
Они сотворили чудо, сказала девушка с невольным уважением. Звери-ученые, мы знали это с самого начала. Разве ты не видишь, Ател? Они воспользуются этим куполом, чтобы подняться над городом! И их бурильщики тоже
Ател нерешительно наполовину расправил крылья.
Мы не можем сейчас таскать этого землянина по городу, сказал он. Джина, иди на свой пост. Я отведу его в свои комнаты.
Но одновременно запротестовали Андресон и девушка.
Нужно ли мне напоминать тебе, что я командую этим сектором во время чрезвычайных ситуаций по приказу Совета? рявкнул варез. С нами ему будет не безопаснее, чем одному в квартире. Убери его снова.
Джина молча взяла человека за руку, и эти двое снова подняли его. Он уже начал немного уставать от того, что его катапультируют по воздуху раз в час, и бросились обратно к двери подиума.
Хорошо, сказал Варез девушке, его голос был полон нетерпения. Ты нужна в другом месте, Джина.
Она бесшумно исчезла в пещере Палаты Звездного Камня. Ател отодвинул дверь и склонил голову набок, гротескный силуэт на фоне слегка затуманенного овального отверстия. Через мгновение Андресон тоже услышал звук: странный, прерывистый жужжащий звук. Это заставило его стиснуть зубы и послало маленькие волны чистой ненависти, пробежавшие по его телу. Коренастый варез вытащил его на платформу и указал вверх.
Буровики, проворчал он. Ты можешь увидеть одного отсюда.
Он был довольно высок, примерно на полпути между вершиной башни и поверхностью скалистого неба, и двигался очень медленно. Это напомнило Андресону безногую многоножку длинный, соединенный цилиндр с той же каменистой текстурой с красными прожилками, что и большая чаша. В слабом свете ему показалось, что он увидел маленькие отверстия, появляющиеся и исчезающие: космические звери, двигающиеся внутри своего механизма! Этот краткий взгляд был каким то образом самой ужасной вещью, которую он когда-либо видел. Он мог различить по крайней мере два других тона в ужасном гудении, и он знал, что бурильщик был не один над городом.
Они узнали, что пустота смертельна, узнали от нас, с горечью выплюнул Ател. Видишь столб света, медленно выходящий из носа бурильщика? Они делают туннель для своих вакуумных торпед. Это замедленный вид войны, но когда одна сторона постоянно побеждает, это не может длиться вечно. Чувствуешь излучение?
Андресон обнаружил, что чешется. Его кожа зудела так, словно он получил легкий солнечный ожог.
Лучевой механизм? предположил он.
Верно, признал Ател недовольным тоном. Материя против материи генерирует лучистое тепло. Пространство против пространства генерирует рентгеновские лучи и хуже. Смертельно опасная штука! Если бы наши артиллеристы могли только
Андресон так и не услышал конца предложения. Без малейшего предупреждения он снова растянулся в горячем темном воздухе.
Один!
Правый ботинок Кимбалла зацепился за нору, и он снова упал. На этот раз ожидаемый шок пришел поздно; очевидно, он был на краю какой-то ямы, потому что его плечи ударились о твердую землю с неожиданным ударом, и он скатился вниз по длинному склону. Он пролежал на дне неопределенное время. Ни время, ни расстояние не имели никакого значения в этой темноте, а затем снова встал.
Сквозь ровный, приглушенный рев, который стоял у него в ушах с тех пор, как он выпал из катушки тора, рев, похожий на звук в морской раковине, умноженный до безумия, начал нарастать кожистый бормочущий звук. Он выдернул фонарик из зажима на поясе и направил конус света вверх.
Он был вознагражден воющим, оглушительным криком, и что-то крылатое и огромное сорвалось с балки. Бормотание крыльев снова стихло, а вместе с ним послышалось липкое всхлипывание, похожее на плач ребенка. Его затошнило, он сделал укол и был удивлен, снова услышав крик.