Миссис Эберхардс! Она ходит по домам и приводит чужие ноги в порядок!
Как мне нравится ваше платье! отметила миссис Мак-Ки, Какая прелесть!
Миссис Вилсон, презрительно передёрнувшись, сразу отринула комплимент:
Старьё несусветное! изревла она одной стороной рта, Я его ещё иногда терплю, но только тогда, когда мне всё равно, как я выгляжу!
Нет-нет, вы как хотите, а оно вам очень к лицу! не желая уступать, трещала миссис Мак-Ки, Случись Честеру снять вас в такой позе, получилось бы нечто!
Мы в полном молчании взирали на миссис Вилсон, в то время как она откидывала со лба выбившуюся прядь и одаривала нас ослепительной улыбкой.
Мистер Мак-Ки с преувеличенным вниманием взирал на неё, потом сделал шаг навстречу, протянул руку, как будто примериваясь, убрал, а потом снова протянул.
Нужно только дать другое освещение! сказал наконец он, потом, помолчав, добавил, Здесь главное лепка лица и моделинг! Мне пришлось бы потрудиться, чтобы вся масса волос вошла к кадр!
А я не стала бы нипочём менять тут освещение! закричала миссис Мак-Ки, По-моему, как ни крути, тут как раз
Ш-шш! попытался одёрнуть её муж, и нам снова пришлось вернуться к прошлому объекту, но тут Том Бьюкенен очнулся от забвения и поднялся.
Почтенные молодожёны! сказал он, Вам бы лучше выпить чего-нибудь! Миртл! В содовой лёд кончился, добавь! А то у тебя как бы все тут не заснули!
Я сказала мальчишке насчёт льда! брови Миртл, демонстрируя крайнее возмущение нерадивости разных плебеев, приподнялись, Вот людишки! Ходи тут за ними следом всё время!
Она посмотрела на меня и вдруг расхохоталась. Без видимой причины. Потом подхватила щенка, нежно чмокнула его в мордочку и выскочила на кухню с таким видом, как будто там выстроилась дюжина поваров с кочерёжками на плечах.
У меня классные штуки выходили на Лонг-Айленде! не без апломба выразился вдруг мистер Мак-Ки. У него был один-единственный недостаток, который искупал все его неизвестные достоинства он не умел вовремя вступать в разговор.
Том с недоумением посмотрел на него и захлопал глазами. Так лев начинает хлопать глазами, узрев под носом вонючего скунса.
Две вещицы до сих пор висят у нас дома!
Две что? недоумённо вставил Том.
Два этюдика! Один назван мною «Мыс Монтон. Чайки», другой «Мыс Монтон. Море».
Когда выпьешь, всегда хочется на море!
Сестра Кэтрин уселась рядом со мной на диване.
А вы тоже живёте на Лонг-Айленде? живо осведомилась она.
Я живу в Вест-Эгге!
Вы шутите! Неужто? Я за какой-то надобностью была там месяц назад. У некоего человечка по имени Гэтсби. Вы случаем не знаете его? Интересная личность!
Он живёт в соседнем доме! Дверь в дверь!
Знаете, тут болтают, что он приходится не то племянником, не то двоюродным братом кайзера Вильгельма! Вот откуда у него такие деньжищи!
Обмен донельзя увлекательными сообщениями был прерван миссис Мак-Ки, которая внезапно указала пальцем на Кэтрин и воскликнула:
Честер, я думаю, у тебя и с ней что-нибудь получилось бы!
Но мистер Мак-Ки на этот выпад никак не отреагировал и снова обратился к Тому:
Если бы мне представился шанс, я бы с удовольствием поработал на Лонг-Айленде! Только бы за что-нибудь зацепиться, а там бы всё само собой пошло-поехало!
Попросите Миртл! заржал Том, провожая взглядом миссис Вилсон, которая бережно несла поднос, У неё классно выходят рекомендательные письма! Миртл, поможешь написать?
Что за письмо? озадаченно вопросила она, Кого кому рекомендовать?
Рекомендательное письмо твоему мужу, с тем, чтобы он позволил мистеру Мак-Ки сделать с него несколько милых, живеньких этюдиков! рот у Тома тут задвигался почти отдельно от его лица, он зашевелил губами, что-то как будто пережёвывая жвачку, «Джордж Б. Вилмон. У газгольдера в шляпе с подзорной трубой», «Джордж Б. Вилсон. В гараже с ржавым гаечным ключом»! Или что-то в таком духе!
Кэтрин заскользила как можно ближе ко мне и тут же зашептала мне в ухо:
Всем им ненавистны их мужья и жёны! Миртл муж, Тому жена!
Неужто?
Не! На! Ви! Ст! Ны! она сначала повернула голову на Миртл, потом на Тома, Честное слово, не могу понять, как можно жить с тем, кто тебе не-на-ви-стен! Развелись бы и те, и другие, и переженились бы снова! На их месте я бы поступила именно так!
Ей, что, Вилсон совсем не мил? Вилсон был жене не мил! Вилсон слился! Вилсон слил! Так как?
Тут же, как только был услышан мой вопрос, прозвучал мгновенный ответ Миртл, она выдала целую струю свежего, сочного, сверхциничного мата.
Сами видите! почти восторженно заорала Кэтрин и мгновенно перешла на нежный шёпот, Тут вся фишка в его жене! Она католичка, а у католичек нет понятия развода! Они сосут кровь до конца!
Дэйзи никогда не была католичкой, и таланту, ладности и хитроумию этой лжи можно было только бесконечно дивиться и завидовать.
Когда они наконец надумают пожениться, продолжила Кэтрин, они отправятся на Запад, в какую-нибудь глухомань и отсидятся там, пока не стихнет вся эта заваруха!
Мне больше импонирует Европа!
О, так вы предпочитаете Европу? громко продекламировала Кэт, А я только что возвратилась из Монте-Карло!
О, как!
В прошлом году! Я ездила туда с одной девчонкой!
Долго тусили?
Нет, одна нога здесь, другая там! Съездили и тут же вернулись! Возвращались через Марсель! У нас было больше тысячи двухсот долларов, когда мы начинали, но за два дня в частных игорных залах нас обокрали подчистую! Как мы добирались домой, страшно вспомнить! Боже мой, как я ненавижу этот мерзкий город!
Позднее небо в окне на миг засветилось медовой лазурью Средиземноморья но визгливый голос миссис Мак-Ки тут же вернул всех в тесноту гостиной.
Я тоже чуть не вляпалась в такую же грязь! начала она широкое вещание, Чуть было не вляпалась в замужество с одним маленьким клоуном, который до этого несколько лет таскался за мной, как хвост за черепахой. Я знала, с самого начала знала, что он мизинца моего не стоит, но терпела до времени! Сама знала, и все вокруг говорили: «Люсиль! Он тебя не стоит! Он тебя не стоит! Что ты делаешь?» но, если бы не Честер, он бы всё равно рано или поздно уломал меня!
Да, это как у львов в пустыне самка бегает, бегает ото льва, а потом чует, что не может сладить с его упорством раз, и всё!
Да вы слушайте! сказала Миртл Вилсон, как неваляшка, качая головой в разные стороны, В конце концов вы ведь не вышли за него замуж?
Разумеется, не вышла!
Ну, так вот, а я вышла! сказала Миртл Вилсон многозначительно морщась.
А зачем вышла, Миртл? с петушиным задором бросилась в бой Кэтрин, Зачем? Тебя ведь никто не насиловал, не так ли?
Миртл долго не могла ничего ответить. Не потому, что её всё время насиловали, об этом можно было только мечтать, а просто этот разговор на таких нотах был слегка оскорбителен для неё. Наконец достойная по её мнению мотивация была обнаружена.
Я вышла за него замуж, потому что надеялась, что он джентльмен! наконец разразилась она, Я надеялась, что передо мной воспитанный человек, а оказалось, он мне в подмётки не гож!
Ты уже забыла, как по нему с ума сходила? Страшно было смотреть! иронически заметила Кэтрин.
Я сходила с ума по нему? в голос заорала Миртл, выходя из себя, Это кто надумал такое? Я по нём с ума сходила не больше, чем вот по этому типу!
При этом она яростно ткнула в меня пальцем, и как мне показалось, все уставились на меня с немым укором, как на самое подплинтуссное существо в компании. Я, как мог, старался показать своим видом, что даже и не мечтал претендовать на столь высокие чувства.
Только раз я спятила с ума по-настоящему когда выскочила за него замуж! Тут на меня словно затмение накатило! Но знать бы вам, как быстро до меня дошло, что я ошиблась! Он, как повелось, одолжил у какого-то своего собутыльника костюм, чтобы идти в нём на свадьбу! Прошло несколько дней, его как раз не было дома, приходит его приятель и, нате вам, требует вернуть ему костюм! «Ах, вот как! говорю ему я, вот как! Так, значит, это не его костюм, а ваш? Я первый раз про такое слышу!» Но я поняла, что этот человек не врёт и отдала ему костюм, а потом кинулась на кровать и до самой ночи ревела, как сумасшедшая!
Она на самом деле должна уйти от него! прямо в ухо зашептала мне Кэтрин, Одиннадцать лет они так и живут в этом притоне над гаражом! Одиннадцать лет! До того, как она встретила Тома, у неё даже ни одной подружке неоткуда было взяться!
Бутылка виски вторая за вечер заходила по рукам, исключая Кэтрин, которой всё это было совершенно неинтересно, и которая оправдывалась, что ей весело «и так».
Том вызвал по телефону швейцара и заказал ему какие-то супер-разрекламированные сэндвичи, которые якобы могут заменить полноценный ужин. Я рвался уйти, мне хотелось побродить пешком по парку в мягком вечернем полумраке, но каждый раз меня втягивали в очередной яростный, доходивший до визга и крика, спор, в ходе которого я всегда оказывался словно канатами притянутым к креслу. Смутные мысли мелькали в моей голове. Вполне возможно, когда тут идёт оголтелый спор, внизу проходит какой-нибудь случайный прохожий, и привлечённый неясными звуками, начинает засматриваться вверх, на жёлтые квадраты наших окон, задаваясь вопросом, какие сакральные тайны хранят эти жёлтые сверкающие квадраты? И порой передо мной являлся лик этого прохожего, его поднятая голова, кадык и лицо ушедшего в себя человека. Я был здесь наверху, но одновременно я был и там, внизу, привлечённый, завороженный, и в то же время запуганный немыслимым, грозным разнообразием жизненных проявлений мира.
Миртл придвинула ко мне кресло и села рядом, и с её тёплым дыханием на меня стала изливаться сага о её первом свидании с Томом.
Я сидела на одном из сидений у самого входа. Эти сиденья не очень престижные, и их занимают в самую последнюю очередь. Я ехала к своей сестре в Нью-Йорк с намереньем остаться у неё на ночь. Том был настоящий красавчик, в новом фраке, в сверкающих лаковых туфлях, короче, от него невозможно было отвести взгляда, но взгляд мне так или иначе приходилось отводить, как только я встречалась с ним взглядом, я сразу переводила взор на рекламный плакат над его головой. И вот мы стали покидать вагон. В толпе он так прижимался своей крахмальной грудью к моему плечу, что я вынуждена предупредить его, что позову полицейского, если он не прекратит свои шашни, да он, конечно, пропустил это мимо ушей. Я как будто перестала быть собой, и когда он подсаживал меня на машину, я уже не понимала, куда я сажусь, в такси или в метро. И в голове у меня горела только одна мысль: «Только раз ведь живём, всего раз!»
Закончив свой рассказ, она расхохоталась громким деланым смехом и внимательно посмотрела на миссис Мак-Ки.
Дорогуша моя! закричала она, Стоит мне прекратить носить это платье, я сразу подарю его вам! Я иду покупать другое завтра! Ждать осталось недолго! Мне надо составить список дел, которые предстоит сделать завтра! Массаж, макияж, ошейник для пёсика, потом купить такую чудную пепельницу с пружиной, как она мне нравится, и наконец чёрный шёлковый венок с такими вот цветами на могилку мамы, которые не вянут всё лето. Надо бы записать всё это, а то я наверняка что-нибудь забуду, и потом буду мучиться!
Было девять часов, и время летело, как бешеное. Только я снова посмотрел на циферблат, как удивился было уже десять. Мистер Мак-Ки дремал в кресле, широко раздвинув ноги и водрузив кулаки на колени, как какая-то важная шишка, принимающая позу перед объективом паппарацци. Я вынул свой носовой платок и жалостливо вытер с его щеки клок пены, который не давал мне успокоиться весь вечер.
Маленькая собачка сидела на столе, моргая подслеповатыми глазками в крутом сигарном дыму, и по временам начинал еле слышно скулить.
Появлялись какие-то левые люди, потом они исчезали, спорили, куда им отправиться для продолжения банкета, теряли кого-то, начинали искать, и наконец находили за своей спиной. Близ полуночи я услышал вдруг громкие голоса Тома и миссис Вилсон, набычившись, они стояли друг перед другом и в запальчивом задоре, перебивая друг друга, вели спор, имеет ли миссис Вилсон право произносить имя Дэйзи.
Дэйзи! Дэйзи! Дэйзи! упорно выкрикивала миссис Вильсон, как будто попавшая в школу непослушания, Сколько захочу, столько и буду твердить: «Дэйзи! Дэйзи! Дэй!»
Последовало мгновенное, короткое и практически незаметное идеальное по траектории движение Тома и крытой ладонью он разбил ей нос.
Началась эра окровавленных полотенец и салфеток, столпотворения на полу ванной, дикие взвизги женщин и звериный, надсадный и непрекращающийся крик боли, который не заглушался остальными звуками. Под этот музыкальный аккомпанимент мистер Мак-Ки очухался ото сна, и в неком, как казалось, оцепенении, затрусил к двери. На полпути он оглянулся и несколько секунд, как истинный эстет, обозревал общую картину битвы опрокинутые стулья, сдвинутая с мест мебель, суетящиеся среди этого бедлама его жена и Кэтрин, едва ли понимающие, что теперь важнее утешать или обвинять, хватающиеся за всё подряд и всё подряд испускающие из рук, пытающиеся оказать посильную помощь и не знающие, что делать, когда на диване, прикрывая широкими страницами «Таун Тэттла» лежит окровавленная жертва, загораживая от зрителей улыбки счастливых девушек Версаля. Затем замерший мистер Мак-Ки встрепенулся и шустро побежал к двери. Воспользовавшись моментом, я бросился вслед за ним.
Вы не против, если мы как-нибудь позавтракаем вместе? предложил он, когда мы с охами-вздохами спускались на лифте.
Где?
Где вам угодно!
Убери руку с рычага! рявкнул лифтёр.
Приношу свои извинения! не без достоинства ответил ему мистер Мак-Ки, Я не заметил, как прикоснулся к этой штуке!
Олл Райт! говорю, С превеликим удовольствием!..
В конце концов я очутился у его постели, а он сидел на краю в нижнем белье и бережно раскрывал большую папку.
«Красавица и Чудовище» «Одинокие старики» «Старая Кляча» «Бруклинский Мост в Бурю»
Затем я осознал себя лежащим на скамье в самом нижнем, промозглом и сыром уровне Пенсильванского вокзала, пялясь слипающимися глазами в утренний выпуск «Трибюн» и дожидаясь четырёхчасового утреннего поезда.
Глава 3
На вилле моего соседа круглое лето вечерами всегда гремела музыка.
В призрачной синеве сада мужские и женские силуэты порхали как лёгкие мотыльки, среди шёпотов ночи шампанских пузырьков и звёзд. В часы дневного прилива я наблюдал, как гости прыгают с вышки на причальном плоту в воду или жарятся пляже, зарываясь в горячий песок, в то время как два его моторных катера рассекают в разных направлениях воду Лонг-Айленда, влача за собой взмывающие аквапланы.
В вик-энд его «Роллс-Ройс» превращался в омнибус, курсировавший между виллой и городом, подвозя и увозя гостей. Большой многоместный форд тоже трудился на славу, подкатывая к станции во время прихода каждого поезда, похожий на жёлтого трудолюбивого жука.
И каждый понедельник восьмёрка слуг, включая экстра-классного садовника, брались за тряпки, швабры, молотки и садовые ножницы и начинали чинить разрушения прошлой ночи.
Каждую пятницу пять корзин лимонов и апельсинов прибывали от Нью-Йоркского поставщика фруктов и каждый понедельник эти фрукты покидали виллу с заднего хода в виде горы разноцветных корок. Кухня славилась соковыжималкой, способной за полчаса выжать сок из двухсот апельсинов всё, что было для этого необходимо это нажать двести раз на красную кнопку.
Пару раз в месяц на виллу врывалась целая армия поставщиков и доставляла несколько сот ярдов парусины и такое количество разноцветных лампочек, как будто намеревались превратить огромный сад Гэтсби в сплошную рождественскую ёлку. На бескрайних столах, среди блистающих рядов разных закусок и салатов, цветастых, как наряды арлекинов, красовались нашпигованные специями поросята и индейки с боками червлёного золота.