Один день сменялся другим, на деревьях появились желтые листочки, но, несмотря на предостережения Олега, Вера Степановна не торопилась вернуться в город. Я этому только радовалась, а что чувствовал Олег, не знаю.
Ты навещал мать? как-то поинтересовалась я.
Нет, но мы иногда перезваниваемся. Эта тема ему явно не нравилась, и я не стала ее развивать.
Два-три раза в неделю Олег возвращался поздно, и от него неизменно пахло уже знакомыми мне духами. Я поймала себя на том, что мне это неприятно, но, разумеется, помалкивала. Однажды мы вместе выбрались в театр, спектакль нам обоим нравился, а в антракте мы встретили приятеля Олега Сергея Ширяевас подругой, которым он представил меня в качестве своей жены. В глазах Сергея, коренастого кареглазого мужчины лет сорока, проскользнуло явное изумление, смешанное с восхищением.
И ты, мерзавец, не пригласил меня на свадьбу?!
Олег довольно рассмеялся:
Извини. Всё случилось слишком быстро и в другом городе.
И где же водятся такие красавицы?
Его подруга пожирала меня недовольным взглядом.
В Заозерске, на родине моего отца, ответил Олег.
Затем обнял меня за плечи и притянул к себе, я же нежно прислонилась головой к его плечу. Подобные сцены сталимне удаваться всё лучше.
Сергей поскреб макушку:
Мой отец родом с Урала, может как-нибудь махнуть туда на недельку? Наконец, вспомнив о своей подруге, он похлопал ее по руке: Настенька, не злись. Это у меня шутки такие.
У тебя дурацкие шутки, прошипела она.
Еще немного поболтав ни о чем, мы расстались. На прощанье Олег с Сергеем договорились созвониться, чтобы как-нибудь встретиться и хорошо провести время.
Его отец известный архитектор, пояснил Олег, когда мы удалились от них на значительное расстояние, наши родители довольно тесно общались, так что мы знакомы с детства, хотя настоящими друзьями никогда не были.
У тебя все знакомые дети каких-то шишек? неприязненно поинтересовалась я.
Многие. Советская элита тесно держалась своего круга, и их дети вращались в нем. Впрочем, когда я повзрослел, кое-что изменилось. Паша, например, из рабочей семьи и своего нынешнего положения добился собственным умом и трудом.
Твоя жена тоже была из этого круга?
Да, резко ответил он и замолчал.
После разговора у меня остался неприятный осадок. Мне, дочери потомственных пролетариев, была неприятна мысль об элитарности и социальном неравенстве. К сожалению, пока ни одному обществу не удавалось без этого обойтись. Может, и не удастся. А, может, и не нужно, чтобы удалось?
Я сидела на кухне и писала статью о выставке молодых питерских художников, которую посетила накануне. Никто мне ее не заказывал, и вряд ли она когда-нибудь увидит свет, но я не хотела терять навыков. Быть просто созерцателем надоело. Несмотря на обилие спектаклей и выставок, которые я посещала, часто я чувствовала себя очень одинокой. Накануне включила свой телефон, решив пока не менять номер, но до сих пор никто по нему не позвонил. Только я успела об этом подумать, как раздался звонок. Это была Маринка, сотрудница отдела рекламы из «Заозерских огней». Именно она набросилась на меня на юбилее Валерия Михайловича, пытаясь призвать к здравому смыслу. Теперь ее позиция, похоже, изменилась:
Как поживаешь, новобрачная? игриво осведомилась она.
Прекрасно! с энтузиазмом откликнулась я, радуясь ее голосу и живому общению.
Все тебе завидуют, тараторила Маринка. Олег Шестопалов такой красавчик! Прости меня за ту вспышку, я ведь думала, что это несерьезно. Да и Артема было жалко, но говорят, у него появилась подружка с телевидения. Она
Меня его подружка не интересует. Лучше расскажи, как дела в редакции.
Я слушала ее рассказ, с интересом вникая во всякие мелочи и сожалея о том, что меня там нет. У нее имелись и кое-какие личные новости. Поведав о них, она опять пристала ко мне с вопросами. Я едва успевала отвечать:
Он самый классный мужчина! Я очень счастлива! Нет, в свадебное путешествие мы пока не ездили. У него очень важная и срочная работа, мы ведь ничего не планировали заранее. Как только он освободится, непременно съездим. Нет, пока еще не решили, куда, только обсуждаем.
Закончив разговор, я заметила Олега. Он стоял в дверях, опершись о косяк, и внимательно смотрел на меня.
Это ты обо мне говорила в столь лестных выражениях?
О тебе, о ком же еще, пробурчала я. Это был звонок из Заозерска. Как видишь, я свою часть договора выполняю.
Молодец! Он сел напротив и взял в руки мой телефон. Нужно сменить аппарат. Завтра куплю тебе айфон.
Я в бешенстве вскочила на ноги:
Хватит меня подкупать! Я и так делаю всё, что обещала! Признаться, пока здесь нет твоей матери и домработницы, это не так уж трудно. Но, надеюсь, и потом справлюсь.
Моя вспышка, казалось, ничуть не взволновала его.
Не понимаю, почему ты все время кипятишься по одному и тому же поводу. Это из той же оперы, что одежда и белье. Обычно всякие мелочи и выдают.
Ты рассуждаешь так, будто мы шпионы.
В некотором роде так и есть. Как ты уже поняла, я хочу избежать даже малейшего риска разоблачения. В общем, тут нечего обсуждать. Лучше расскажи, чем ты сейчас занимаешься.
Статью пишу о вчерашней выставке, буркнула я.
Разве ты устроилась на работу?!
Нет, конечно. Просто мозги тренирую, а то прочитала свою последнюю статью в «Заозерских огнях», и мне повеситься захотелось.
Он усмехнулся:
Пожалуй, это не лучшее твое произведение, но ничего ужасного там нет. Ты ничуть не исказила факты, со стилистикой тоже всё в порядке
Скукотища! перебила я. Чуть челюсть себе не вывихнула от зевоты!
Выпалив это, я потрясенно замолчала и уставилась на Олега:
Ты читал мои статьи?! Зачем?!
Должен же я знать, что из себя представляет моя жена.
Мне его объяснение показалось совсем неубедительным.
Ты слишком уж обстоятельно готовишь свою легенду, будто и впрямь какой-нибудь Штирлиц, но вряд ли к нам применят допрос с пристрастием.
Как знать, невозмутимо отозвался он. Кстати, многие твои статьи мне понравились. Они очень живые.
Я не знала, что ответить, и он быстро перевел разговор на другую тему. Мы довольно часто проводили вечера за чашкой чая, ведя приятную беседу. Однажды Олег уговорил меня сходить с ним в бассейн, который посещал регулярно. Я долго отнекивалась, но он напомнил о нашем договоре. Там он представил меня еще нескольким своим знакомым. Я ловила на себе восхищенные взгляды, выслушивала комплименты, ответно улыбалась и согласно кивала, когда Олег обещал позвонить и договориться о совместном обеде или ужине.
Ты собираешься продемонстрировать меня всему свету? спросила я на обратном пути.
Это лишь часть плана.
Неплохо бы и весь план узнать, без особой надежды произнесла я.
Не сейчас. Так он отвечал всегда, когда я пыталась хоть что-нибудь выяснить.
Мы обменялись визитами с супругами Крикуновыми, потом пару раз пообедали в ресторане с его приятелями. Круг общения расширялся, некоторые новые знакомые мне даже нравились, но необходимость постоянно контролировать себя утомляла, а подчас и раздражала. Невзирая на внешнюю активность, я постепенно погружалась в уныние.
Мои походы в театры и на выставки стали реже, я просто не успевала всё прочувствовать и осмыслить. Пыталась писать статьи об увиденном, но объективно оценить их не могла. Я не привыкла работать в стол, мне нужны были публикации и читатели. Приятель Олега из издательства уже вернулся из отпуска, Олег встретился с ним, но от того пока не было вестей. Я искала себе другие занятия занималась домашними делами готовила еду, стирала и, по возможности, убирала квартиру. Однако она всё больше приходила в запустение, и Олег посоветовал вызвать клининговую службу.Тася регулярно к ним обращалась.
Однажды, когда мне стало особенно тошно, добралась до рояля в гостиной. Все-таки я училась не просто в хорошей, а в отличной школе! Два раза в неделю у нас были факультативные занятия по музыке. Многие домашние дети сразу после уроков убегали домой, мне же убегать было некуда, и я втянулась. Наша учительница была пожилой, одинокой и жилав служебной квартире на первом этаже спального корпуса. Мы с ней подружились, и в выходные, в которые я оставалась в интернате, она проводила со мной индивидуальные занятия, отмечая мои способности. К сожалению, ее уже нет в живых. После окончания школы я редко садилась за рояль, впрочем, не особо страдая по этому поводу.
Я давно заприметила стопочку с нотами и, перешерстив ее, выбрала сборник с наиболее популярными классическими пьесами. Там был и Бетховен, и Гайдн, и Шуберт, и множество других великих имен. Я сосредоточилась на фуге Баха. Ее полифоническое звучание как раз отвечало моему настроению. Поначалу получалось довольно туго, потом пальцы стали вспоминать прежние навыки. Часа через полтора я уже почти без ошибок пробиралась от первой ноты до последней. За этим занятием меня застал вернувшийся Олег.
Каждый день в тебе открываются новые таланты!
Одни открываются, другие закрываются, проворчала я. Никаких известий о моем трудоустройстве нет?
Уже готова ринуться в бой? Ты же признала, что сначала нужно проникнуться атмосферой и традициями нашего города. Неужели тебе это уже удалось?
При таком раскладе мне это никогда не удастся! воскликнула я. Для этого нужно живое общение! Раньше после спектаклей, о которых собиралась писать, я встречалась с режиссером, с актерами, а после выставок с художниками. Общалась с ними, мы о чем-то спорили, что-то обсуждали, и тогда появлялись ЖИВЫЕ статьи, как ты их назвал. А сейчас то, что я пишу, отдает мертвечиной! В общем, подытожила я свой эмоциональный всплеск, если твой знакомый в течение недели мне не поможет, я сама займусь своим трудоустройством.
Во время разговора Олег перебирал ноты, лежащие на рояле, затем пододвинул стул и устроился рядом со мной.
Вот, пьеса в четыре руки. Может, попробуем?
Я даже не взглянула на ноты, а в бешенстве вскочила:
Ты еще предложи спеть дуэтом! Что за розовые сопли?! Сейчас двадцать первый век, а не девятнадцатый!
Я выскочила из гостиной и, оказавшись в спальне, стала рыдать. Мне было очень жаль себя. Тоска по прежней жизни просто оглушала. До этого момента мне удавалось гнать от себя мысли о Заозерске, об Артеме, но сейчас они разом навалились, готовясь меня сокрушить. Олег комне не заходил, и мы встретились за вечерним чаем. Я вела себя подчеркнуто отстраненно.
Завтра я надавлю на Костю, мягко сказал он, так что ты не отчаивайся. А живое общение у тебя будет. Скоро все вернутся в город после отпусков и дачного сезона, и мы часто будем принимать гостей и наносить визиты.
Я удивленно уставилась на него:
И ЭТО ты называешь живым общением? Я же там должна буду все время притворяться! Ни одного искреннего слова или жеста! Если бы я хотя бы понимала, что ты задумал, то смогла бы осмысленно принимать участие в твоей шпионской операции, а так Я чувствую себя марионеткой в твоих руках. Мой голос постепенно набирал силу: Ты посадил меня в золотую клетку! Я и не заметила, как оказалась полностью зависимой от тебя. Все пути в Заозерск отрезаны, ни жилья, ни денег, ни работы у меня нет. Даже, живя впроголодь в убогой халупе, я не чувствовала такой безысходности! Своей лучшей подруге наплела неизвестно что, так как правду сказать не могу, а в нашу версию она не поверит! Хорошо, что она живет в другом городе, а то быстро вывела бы нас на чистую воду!
Похоже, он не предполагал, что дело зашло так далеко, так что казался обеспокоенным:
Маша, не горячись! Мы обязательно что-нибудь придумаем. Я слишком мало уделял тебе внимания в последние дни, но я действительно очень занят
Да, я слышала о твоей занятости, ехидно произнесла я. Программист, который к компьютеру почти не подходит, а целыми днями где-то шляется.
Я работаю по ночам.
Когда же ты спишь?
Я мало сплю.
Мало спишь, много куришь так и до инфаркта недалеко.
Олег неожиданно улыбнулся:
Сейчас ты рассуждаешь, как настоящая жена.
Ничего подобного! возмутилась я. То же самое я бы сказала любому своему знакомому.
Меня он ужасно раздражал, но возвращаться в свою комнату и оставаться одной совсем не хотелось. Я решила переключиться на нейтральную тему.
Это для тебя купили такой роскошный рояль?
Нет, это рояль матери. Она была не только хорошим музыкантом, но и солисткой балета в Мариинке.
При этих словах у меня, кажется, рот открылся от изумления. Я еще могла бы представить Веру Степановну, сидящую за роялем, но в пуантах и пачке (!), даже если скинуть лет тридцать, ну, никак! Олег правильно истолковал мое изумление и пояснил:
Я имею в виду свою родную мать. Вера Степановна моя мачеха.
На смену изумлению пришли обида и ярость.
И ты только сейчас мне об этом говоришь?! зловеще прошипела я. Ты, который пытается учесть любую мелочь! А если бы я как-нибудь проявила свою неосведомленность?
В эту минуту я его ненавидела, хотелось хлопнуть дверью и выбежать из кухни, но меня остановило желание выведать подробности. Почему он держал эту информацию в секрете? Ведь наверняка она всем известна. И почему сейчас сообщил о ней, как бы между прочим? Я должна, наконец, узнать, во что вляпалась, и был самый подходящий момент, чтобы заставить его разговориться.
Больше не желаю быть пешкой в твоей игре, хмуро процедила я. Если ты мне ничего не расскажешь, то в течение недели я отсюда съеду. Выпутывайся, как знаешь, секретный ты наш.
Видимо, моя угроза на него подействовала, хотя он заявил, что и так собирался мне кое-что рассказать. Его родная мать Елена Павловна, дочка популярного советского композитора, стала второй женой отца, первый брак у того оказался бездетным. Олег собирал сведения о матери буквально по крупицам, так как никто не хотел с ним о ней говорить. Заинтересовался он этим вопросом в подростковом возрасте, когда его дедушки и бабушки со стороны матери уже не было в живых, так что на каждом шагу он встречал препятствия, отец и вовсе обрывал разговор:
У тебя есть мать, которая о тебе заботится, другая тебе не нужна.
И все же мало-помалу ему удалось кое-что выведать. Вера Степановна, тогда просто Вера молодая деревенская девушка, с годовалого возраста была няней Олега. Елена Павловна мало интересовалась сыном. Его рождение она восприняла как катастрофу, так как ее и без того хрупкое здоровье после родов пошатнулось, и она не смогла вернуться к балету. Она часами сидела за роялем, стала писать стихи и постоянно пребывала в плохом настроении, делая жизнь мужа невыносимой. Но почему-то от него не уходила. Когда Олегу было три года, она умерла выпала из окна и разбилась. Он ее почти не помнит, а фотографий осталось очень мало.
Самоубийство? еле слышно спросила я.
Нет. Под окном в моей комнате росла черемуха. Говорят, мать потянулась, чтобы сорвать цветущую веточку, и сорвалась. Это дерево потом срубили.
Разве черемуха бывает такой высокой? невольно изумилась я.
Он пожал плечами:
Бывает. Мне попадались деревья примерно такого роста. Правда, не здесь.
После этого отступления рассказ продолжился. Олег был очень привязан к своей няне, поэтому, когда матери не стало, стал ее называть мамой, хотя никто его к этому не принуждал. А вскоре отец женился на Вере.
И каковы были отношения между супругами? спросила я. Олег замешкался с ответом, чувствовалось, что ему не хочется обсуждать эту тему, но мне надоело ему угождать. И всё же? надавила я.