Трое худых мужчин стояли в центре комнаты, держась за банку с белой жидкостью. Из публицистических слов, часто высыпавшихся из их уст, можно выделить только «моё» и «отдай», иногда звучавших вместе, но чаще всего между ними стояла пара неприятных существительных или прилагательных. Как и в спортивном зале, в кабинете рядом с дверью стоял стол, на этот раз за которым расположился парень лет двадцати двух, увлечённо наблюдавший за неутихаемым спором.
То ли закрывшаяся дверь, то ли что-то иное втолкнуло Вячеслава Владимировича в кабинет.
Зздравствуйте. после шумного перебирания ногами, для установления устойчивой позиции, выпрямившись, пролепетал физик.
Ага. Фамилия? быстро спросил молодой человек, не ожидавший иных предметов отвлечения от спора, кроме его завершения.
Конников.
Новенький что ли?
Да.
Проходи, проходи. отмахиваясь к краю кабинета, сквозь зубы прошипел молодой человек.
Дописав в тетрадь фамилию учёного, работник госпиталя продолжил с заинтересованным удовольствием наблюдение за спорщиками. Вячеслав Владимирович, прошедший несколько шагов к ближайшему мольберту, остановился, заметив за ним невысокого человека, посмотрел в цент кабинета и вернулся к столу.
Извините, но это безобразие незаконно. с лёгкой твёрдостью заявил физик.
Что именно?
Это. показав на мужчин с баночкой, возмущённо объяснил Вячеслав Владимирович. Вы должны остановить их.
И что же в этом незаконного? сдвинув взгляд со спорящих, но не перенеся его на учёного, спросил молодой человек.
Нецензурные выражения в общественном месте административное правонарушение.
Извините, если вас это задело. Конечно, я сейчас же их остановлю. бросив глаза на Вячеслава Владимировича, приложив руку к ключицам, пересластил парень.
Встав с обезображенным недовольством лицом, и подойдя к спорщикам, он шепнул что-то, и те сразу же стихли и ушли к холстам, после чего тот возвратился к человеку с сильной гражданской ответственностью. А банка осталась на центральном столе.
Если никто не против, то я это возьму. оглядываясь, сказал Вячеслав Владимирович, подходя к стекляшке раздора.
Вам это не понадобится. Вы новенький и не знакомы с нашими правилами. Мы всегда рисуем с натуры: с одногруппников или предметов. И по традиции, новенького мы рисуем обнаженным. расслабив все лицевые мышцы, не моргая, объявил сотрудник госпиталя.
Простите но я отказываюсь. не понимая правильно ли он расслышал вопрос, оторопев, возразил Вячеслав Владимирович.
Как вы можете быть таким стеснительным эгоистом. Здесь мы ничего не скрываем друг от друга, ведь наши физические оболочки отличаются скудным набором параметров и составлены из одинаковых частей. Жизнь, которую душа художника вкладывает в картину вот индивидуальность, и каждый пришедший должен доказать свою открытость искусству. Чтобы открыть разум для изменений, надо забыть всё стесняющее вашу душу, раскрыть перед всеми её часть. Сложные рельефы человеческого тела развивают навыки живописи, а она развивает мозг. Неужели из-за своих комплексов вы отберёте у нас возможность совершенствования, а сами, не сможете раздеть скованную сущность.
Это не мой эгоизм
Тогда просим на постамент. парень показал на белый квадрат.
Ошеломлённый внезапным заявлением, Вячеслав Владимирович смотрел в блестящие глаза юноши, прикрытые образовавшимися складками нижнего века, подмигивающими в правый угол. Проследовав за ними, учёный заметил только что бушевавшую троицу, хищно и злобно посматривающую в его сторону.
Представляя последствия отказа, Вячеслав Владимирович исполнил традицию. Стараясь не смотреть на собравшихся, в числе которых была одна женщина, стоя на тумбе, с самого начала он чувствовал чей-то неотрывный взгляд из конца комнаты, выделявшийся своей обособленностью от расположения точек начала других. Собравшись мельком взглянуть на этого наблюдателя, Вячеслав Владимирович, увидев кем тот был, продолжил смотреть только в угол комнаты. Пётр Семёнович сосредоточенно всматривался в ноги бывшего преподавателя и, не поднимаясь выше, переносил взгляд только на холст и нижние конечности учёного.
Через час Вячеслав Владимирович смог ощутить прохладу, коснувшейся его кожи одежды. Улыбаясь, около выхода, его встретил, как услышал мужчина, учитель изобразительного искусства.
Вот видите, а вы стеснялись. сказал он громко, обнимая Вячеслава Владимировича. И шёпотом добавил. Никогда не смей указывать мне, что делать.
Отбросив от себя опустошённого мужчину, учитель продолжил оценивать картины госпитализированных, которые, выходя, складывали их у стены.
Вышедшего из кабинета, под перешёптывания и усмешки художников, Вячеслава Владимировича, поймал интерн и хотел потащить его на следующее занятие, но тот остановился.
Подожди. Я хочу поговорить кое с кем. стягивая его ладонь со своего запястья, всматриваясь в толпу одногруппников, попросил Вячеслав Владимирович.
У тебя пара минут.
К счастью, Пётр Семёнович вышел одним из первых. Выудив его из потока людей, Вячеслав Владимирович подтянул старика к себе.
О, привет. улыбнувшись произнёс тот.
Виделись только что.
Я тороплюсь на следующее занятие. Ты что-то хотел? встав за дверью, так чтобы она служила перегородкой от шумной толпы, спросил Пётр Семёнович.
Ты же понимаешь, что я в подобном заведении первый раз и не знаю ещё всех ваших обычаев, но мне кажется, что эта традиция даже здесь выглядит странно. возмущённо сорвался Вячеслав Владимирович.
А у нас и нет никакой традиции.
Ты же там был. Не слышал? Тот парень учитель сказал, что у вас всех новичков рисуют раздетыми. с испуганным непониманием дёргая глазами по всем возможным направлениям, повторил Вячеслав Владимирович.
О, я его никогда не слушаю. Что-то говорит, говорит, а к рисунку это никакого дела и не имеет.
То есть и тебя так рисовали?
Нет. До тебя никто себе такого не позволял. Вообще, каждый день дежурный убирает класс и выбирает тему или предмет. А я не подозревал, что ты такой раскрепощенный. Если у тебя ещё есть вопросы, задашь их перед обедом. кивая и отходя от Вячеслава Владимировича, предложил старик.
Переходя с шага на бег и обратно, Пётр Семёнович начал удаляться от кабинета живописи.
Ты правда сказал этому придурку остановить тех троих?.. Позировать голым. Серьёзно? сдерживая смехом, и оперевшись о стену, надрываясь произнёс интерн.
Да. Как главенствующее над ними лицо, он должен был следить за порядком. А вы должны соблюдать субординацию. пальцем ткнув в интерна, заявил Вячеслав Владимирович.
Не учитесь на собственных ошибках. Я тоже лицо главенствующее Может быть меня оскорбляет ваше поведение, и как мне это исправить? попытавшись пощекотать Вячеслава Владимировича, заметил интерн.
А с этим вы прогадали. Я щекотки не боюсь. И это не ошибка, а правило.
Некоторым правилом лучше не следовать, для собственной же безопасности. Пример часа назад не указывать человеку, что ему делать. выпрямившись, интерн повернул Вячеслава Владимировича вглубь коридоров, где, в обстреливающей дискуссии, они дошли до следующего занятия.
На этот раз получив неправильный ответ психолог, интерн поправил учёного живая музыка. Предупреждённый, о продолжительности занятия, длиной в пятьдесят минут, Вячеслав Владимирович зашёл в тихий зал. Более широкая, чем кабинет изобразительного творчества, но менее длинная, чем спортивный зал, комната отличалась пропорциональной квадратной формой, рёбра и углы которой были скруглены. С правой от двери стены с окнами стояло пианино, и та же часть стены была облицована тонкими гранитными плитками, но несмотря на это в помещение было тепло. С центра и к противоположной стене, занятой акустическим поролоном, как и две боковые, были расставлены стулья.
Представившись медсестре и одногруппникам, Вячеслав Владимирович занял стул в первом ряду только там места были свободны. За следующую пару минут пришли ещё три человека. Последней вошла Лизавета, опустившись на стул, она подняла крышку пианино, и занятие началось. Отыгрывая мелодию за мелодией, что удивило Вячеслава Владимировича, ведь нот перед девушкой не было, музицирование безостановочно продолжалось от начала и до конца занятия, пока за столом медсестры не прозвенел будильник. В то время как все с блаженным видом расходились, Лизавета осталась доигрывать последнее произведение, и Вячеслав Владимирович дослушал его до конца. Закончив, девушка развернулась, и, увидев единственного слушателя, смущённо улыбнувшись, вышла из кабинета.
Мужчина! Выходите. вытягивая гласные, крикнула медсестра, слух которой был перенасыщен количеством поступавшей в него классической музыки.
Не удостоив её удовольствия ещё громче и повелительней выразить своё недовольство, Вячеслав Владимирович быстро удалился из кабинета.
Последние, к психологу?
Нет. Сначала обед, потом на «психологическую помощь». И попроси соседей, чтобы рассказали распорядок дня. посоветовал интерн, разворачиваясь к коридору, ведущему в столовую.
Я его уже знаю.
Так даже лучше. Сам сможешь дойти до комнаты?
Не думаю. догоняя набиравшего шаг интерна, туго вдыхая, опроверг Вячеслав Владимирович.
Пора бы уже запомнить. Вам же разрешают ходить по зданию, дак прочитай хотя бы план эвакуации.
Если поможете его найти.
Через пару поворотов подойдя к столовой, путь от которой до комнаты Вячеслав Владимирович смутно, но запомнил, они сели за стол друг напротив друга, ожидая обеда.
Я приду за тобой перед последним занятием. усевшись в удобном положении, насколько позволяла твёрдая деревянная скамья, предупредил интерн.
А что там за трощены в стенах? Вячеслав Владимирович показал в коридор.
Всякие бывают пациенты. Сам подумай, если вы «небуйная», то есть и то, чему противопоставляют.
Их кто-то царапал?
Может быть царапал, может быть, пытался удержаться, пока его тащили в камеру, может быть следствие промаха во время драки. Причин много. Возможна любая. размашисто жестикулируя, объяснил интерн.
Получив ответ на интересовавший Вячеслава Владимировича всё время нахождения в отдалённых коридорах вопрос, оставшиеся до обеда минуты мужчина хотел просидеть молча.
Это, конечно, нескромно с моей стороны и прошу извинить меня за несоблюдение субординации и правил приличия, но могу задать вам довольно некорректный с моей стороны вопрос? потакая принципам физика, спросил интерн.
Конечно. чувствуя влияние на переосмысление, как ему казалась, поведения мужчины, отозвался Вячеслав Владимирович.
Что ты чувствовал, когда обрек себя на нахождение здесь, даже на три года? Это всё же большой срок.
Разочарование досада из-за недопонимания. подставив кулак к носу, вдумчиво ответил Вячеслав Владимирович, хотя многие посчитали бы этот вопрос ироничным издевательством.
Хотел бы ты, чтобы человек, который тебя не понял, испытал то же, что придётся пережить тебе?
Скорее ни она не поняла меня, а я был непонятным. И это, Вячеслав Владимирович, поворачивая головой, через рассмотрение столовой, показал, что говорит о госпитале, следствие моей опрометчивости.
Если что-то происходит, то с участием не только одного человека. И искать виновного только в одном неразумно, если бы обе стороны смогли найти компромисс, последствия были бы выгодны всем.
Но иногда одна из сторон не знает контекста событий и делает ложные выводы.
Как жаль, что умы небездарных людей стараются подравнять в подобных местах.
И много подобных примеров ты знаешь? Вячеслав Владимирович придвинулся к интерну.
Много. Но услышанное тобой предназначалось для моего внутреннего рассуждения, так что постарайся забыть это на ближайшие три года.
За всю жизнь умственной работы, мой мозг торжествует от такого долгого расслабления. Не беспокойся, твои слова ушли в небытие, как время, остававшееся до обеда. посмотрев на часы, завершил сравнение Вячеслав Владимирович.
У вас продолжается отдых, а сейчас и одна из самых приятных его частей, а мне пара начать работу. опёршись на две руки, поставленные локтями вверх на стол, сказал интерн.
Оба встали и направились к пункту выдачи. На взятом у окна подносе интерн смог разместить шесть тарелок горячего, когда неопытный Вячеслав Владимирович взгромоздил на свой первое, второе, если считать без аперитива, начиная с супа, и хлеб с чаем. Одновременно закончив сервировку подноса, оба отошли от окошка. Выждав подходящее время, чтобы успеть к тому моменту, как мужчина начнёт заворачивать к столу, интерн попрощался:
Не забудь, у тебя ещё одна процедура.
И, обогнав Вячеслава Владимировича, вышел из столовой, а учёный, остановившись у горизонтальной поверхности, выложил тарелки с подноса, после чего сел. За время употребления первого блюда, в столовую прибыло в несколько раз человек больше, чем к завтраку, среди которых физик рассмотрел несколько одногруппников. Первым из соседей по «Небуйной», к огорчению Вячеслава Владимировича, вернулся Коля.
Фу, опять бергамот. Который месяц им травлюсь. расположившись напротив сокомнатника, брезгливо заявил мужчина и тут же, набросился на еду, не ответив на приветствие Вячеслава Владимировича.
А к середине второго блюда физика «небуйная» сидела в полном составе. Рассказами о первых занятиях, по приказу Клавдия, доев, Вячеслав Владимирович начал развлекать обедающих. Эмоции соседей абсолютно не отличались от тех, которые они высказали во время рассказа о прошлом мужчины. И не изменённым утренним составом вернулись в комнату, когда (с 14 до 16) часы отводились для сна, что и сделал Вячеслав Владимирович, заснув днём первый раз в своей жизни после получения частичной дееспособности.
Необычайно скучное, а к концу даже раздражительное сновидение посетило учёного: то кто-то невидимый пытался с ним заговорить, то тряс мужчину за плечи, иногда слышался и не один голос. Устав от непонятных наваждений, Вячеслав Владимирович решил сбежать от них в мир реальный, из-за чего и проснулся, чувствуя себя хуже, чем после прочтения всех лекций, которые можно уместить в один день.
Мы уже подумали, что ты впал в кому. улыбаясь белоснежными зубами, сказал стоявший возле кровати интерн, и более серьёзно добавил. Я же просил не забывать о занятии. Одевайся.
Уже опаздываю? отходя ото сна, растирая глаза, пробурчал Вячеслав Владимирович.
Если пролежишь так ещё три минуты, то да.
Учёный скинул с себя одеяло, под которым находилось укутанное в одежду для постояльцев госпиталя его тело. И через полминуты, потраченные на заправленные кровати, пара вышла из наполовину опустевшей комнаты.
Парадокс людей, чем больше спишь, тем сильнее хочется спать, когда проснёшься. высказался интерн об уставшем виде учёного, сворачивая с известного коридора третьего этажа в новый.
В этом я с вам полностью согласен. Что в этой методике полезного? Здесь же все взрослые люди?
Все старше восемнадцати лет.
Вот, и зачем нам спать днём?
А в детском саду ты днём спал?
Да.
Ладно. Попробую объяснить по-другому. В расписании это записано как «тихий час», и нет установки, что в это время надо спать. А сказано, что следует вести себя тихо в определённый промежуток времени. Чем ты будешь заниматься твой выбор.
И что ты мне предлагаешь делать «тихо» два часа?
Погуляй, почитай книгу. Ты же преподаватель
Ага, уже бывший. сдёрнув корочку с раны воспоминаний, возразил Вячеслав Владимирович.