Отпустив таксиста, отказавшегося брать с них плату за проезд, Божена и Козельский повели Марка вдоль фасада этого старого, но хорошо отреставрированного дома, затем свернули в сквозную арку в центре здания и, миновав короткий, но очень темный тоннель, вышли во двор.
Несмотря на поздний час, откуда-то сверху полилась музыка, что-то сказочное вроде знаменитой композиции «В пещере горного короля» Грига, с такими же колдовскими нотками и медленно нарастающим ритмом. Длинные тени зашевелились на стенах, будто толпа мистических существ подкрадывалась к ним со всех сторон, и Марк то и дело боязливо озирался, опасаясь, что в спину вот-вот вцепится какой-нибудь злобный тролль. В темноте метались огоньки возможно, лишь отблески кошачьих глаз, но уверенности в этом у Марка не было. Не было уверенности даже в том, что центр города его лучшая историческая часть с ярко освещенными улицами по-прежнему находился в паре десятков шагов за сквозной аркой: кирпичные стены окружали двор со всех сторон и, казалось, смыкались где-то в незримой вышине подобно пещерным сводам. С некоторых пор Марк жутко боялся пещер. Странно, что, прожив всю жизнь в городе, он понятия не имел об этом дворе.
Музыка звучала все громче и быстрее, но ни в одном из окон не горел свет. Зато откуда-то потянуло запахом хорошей еды: жареного мяса, свежей выпечки, душистыми пряностями. На Марка накатил острый приступ голода, и в животе тоскливо завыло. Он не помнил, когда ел в последний раз.
Э-э А там, куда мы идем, найдется что перекусить? спросил он, отыскав взглядом Божену. Ее черный, с глянцевым блеском, плащ развевался впереди.
Там, куда мы идем, лучшая еда в мире! донеслось в ответ. Нас ждет царский ужин. Ты-то, конечно, ничего подобного не заслужил, но скверной еды там не подают, потому как недостойных людей не принимают. Только ради меня для тебя сегодня сделают исключение.
Звуки ее голоса гулко отражались от стен.
Божена остановилась перед дверью, наполовину скрытой кованой оградой. Полы плаща плавно осели и прильнули к ее бокам подобно крыльям летучей мыши. Лязгнул замок, и ажурная металлическая дверца распахнулась. Божена тенью проскользнула в образовавшийся проем.
Осторожнее, здесь спуск, шесть ступенек вниз! Послышалось ее предостережение, явно адресованное Марку, потому что Козельский, несмотря на объемный чемодан в руках, слишком уверенно двигался за своей спутницей, и это наводило на мысль о его причастности к числу почетных гостей, которых тут потчевали кулинарными изысками. Перед входом в здание нотариус пропустил Марка вперед, вошел следом и запер дверь. Запах еды усилился, а музыка стала ближе, сотрясая пространство трубным ревом и барабанным грохотом.
Узкая деревянная лестница, ведущая наверх, надрывно застонала под ногами гостей, выдавая свою ветхость и преклонный возраст. Ее тяжкий стон прокатился до самого верха, а оттуда послышались чьи-то торопливые шаги. Кто-то спускался им навстречу, гнусаво бормоча: «Приехала! Надо же, приехала!» А затем явно простуженный мужской голос просипел очень близко, прямо над головой:
Милости просим, пани Божена! Заждались вас, заждались!
Над перилами этажом выше замаячило чье-то безбородое вислощёкое лицо, снизу освещенное дрожащим пламенем свечи, которую встречавший держал в руках. По его лицу скользили тени, отчего казалось, что человек гримасничает.
Грабарь, вы там совсем страх потеряли, что ли? вместо ответного приветствия возмущенно отозвалась Божена, запрокидывая голову и посылая ему испепеляющий взгляд.
Ох, простите меня, остолопа! Совсем забыл! Как там погода?
Будьте здоровы! громко и отчетливо, но совершенно невпопад ответила она, и Марк догадался, что это был такой явочный пароль.
Догадку подтвердили следующие слова Божены:
С такой беспечностью вы нас когда-нибудь всех погубите, Грабарь! Дверь не заперта изнутри на задвижку, как было велено делать в таких случаях, а вы не глядя сыплете приветствиями! А вдруг это пришла бы не я?! Вы ведь прекрасно знаете, какая на нас идет охота!
Простите, пани Божена! По случаю вашего приезда я совершенно потерял голову! Вы так редко радуете нас визитами! Суетливо переминаясь с ноги на ногу, встречавший покосился на Марка. А кто это с вами?
С этого надо было начинать, а теперь уже поздно задавать вопросы. Я представлю его на собрании. Лучше скажите, все уже в сборе? Или ждете еще кого-то?
Все, все здесь, и давно!
Тогда выключите эту музыку, она действует мне на нервы! потребовала Божена, устремляясь вверх по лестнице. Каблуки ее туфель яростно застучали о старые ступени.
Но вы сами выбрали Грига в качестве позывного! робко возразил мужчина, почтительно отступая к стене и давая дорогу важной гостье.
Верно. После премьеры в тысяча восемьсот девяносто шестом этой мелодией было очаровано всё мировое культурное общество, включая и меня. С тех пор эта музыка мне порядком приелась! поравнявшись с собеседником, Божена на секунду остановилась, смерила его недовольным взглядом и повернула к следующему лестничному маршу. Полы плаща разметались в стороны и с шуршанием заскользили по стене и перилам.
Подняв свечу над головой и потрясая круглым брюшком, человечек поспешил вслед за гостьей, не замечая Марка и Козельского, оставшихся позади.
На что прикажете поменять? На Вивальди? Или на Моцарта? А может, лучше подобрать что-нибудь современное? услужливо бормотал он, тяжело топая и шумно дыша.
Вы меня утомили, Грабарь! Не надо ничего менять, просто выключите. Не в музыке дело, неужто не ясно?
Понял, понял! ответил тот, запуская руку в карман полосатого жакета. Музыка внезапно смолкла, как по волшебству. По всей видимости, в кармане у Грабаря лежал пульт от стереосистемы с большим радиусом действия. Теперь лишь скрипы старой лестницы и звуки шагов нарушали тишину.
Перед входом в коридор Марк споткнулся о порог, чертыхнулся и сердито воскликнул:
Почему везде темень такая? Что, света нет?
Божена вдруг встревожилась и злобно зашипела, но почему-то не Марку, а их провожатому:
Надеюсь, вы сегодня не пользовались электричес-ским с-светом?!
Нет-нет, что вы, как можно! испуганным голосом заверил ее Грабарь. Мы никогда не нарушали ваших указаний! Сегодня жгли только свечи! Мы даже в стереосистеме убрали все лампочки!
Смотрите у меня! Это не шутки!
Сгорая от любопытства, Марк рискнул поинтересоваться:
А что такого ужасного в электрическом свете?
Божена презрительно фыркнула, но все-таки ответила:
Электрическое поле от ламп накаливания создает помехи, которые искажают запросы, отправленные машиной Эдисона в потусторонний мир. Великому изобретателю не повезло, он умер, так и не узнав главную причину неудачных опытов общения с духами. Но, к счастью, нашелся умелец, усовершенствовавший его устройство. Он разработал лампы, вырабатывающие свет другого качества и создающие особое поле, в котором растворяются границы материального и нематериального миров. Это поле несовместимо с электрическим. Даже если лампы накаливания выключить за час до начала сеанса, все равно может возникнуть сбой, поэтому я требую, чтобы за сутки до моего приезда такими лампами в доме не пользовались.
Интересно. Никогда не слышал ничего подобного! недоверчиво воскликнул Марк.
Ты даже не представляешь, как много интересного еще не слышал! Божена надменно хохотнула, и Марк подумал, что смех у нее даже более неприятный, чем голос.
Неожиданно в разговор вклинился молчавший все это время Козельский:
Пани Божена, мне кажется, что новообращенный уже достаточно окреп и может понести ваше устройство дальше!
Дальше? удивился Марк. Разве мы еще не пришли?
Почти пришли, но впереди нас ждет довольно трудный участок пути, загадочно произнесла Божена. Пожалуй, Козельский прав. Возьми-ка у него мой багаж!
Нотариус тут же сунул чемодан в руки Марку и предостерег:
Неси его осторожно, ты ведь понял, какую ценность тебе доверили!
Тоже мне, нашли тяжесть! усмехнулся Марк, пробуя ношу на вес. Да тут десять кило, не больше.
Но, как оказалось, дело было не в весе, а в необъятных габаритах старого баула, который с трудом проходил в те узкие лазейки, через которые им пришлось протискиваться. Марку показалось, что он попал в лабиринт с секретными переходами: они были замаскированы под глухие шкафы, ростовые зеркала и огромные, во всю стену, картины. Порой потайные ходы обнаруживались в совсем уж неожиданных местах вроде санузла или окна, которое выходило не наружу, а в другую комнату, и нужно было перелезать через подоконник. Но самый неожиданный лаз поджидал их в чучеле двухметрового медведя дверца, скрытая под шерстью, вела прямо внутрь его туловища, прикрывавшего проем в стене.
На двери, ведущей в помещение с медведем, висела табличка. Пока Грабарь отпирал замок, гремя огромной связкой ключей, Марк успел прочесть надписи на сверкнувшем в пламени свечи золотистом прямоугольнике:
ВЫСТАВКА ЧУЧЕЛ
Мастер-таксидермист Грабарь А.П.
Ниже мелким шрифтом были указаны часы работы: «Понедельник-суббота с 10.00 21.00, воскресенье выходной».
Едва отворилась дверь, у Марка в глазах зарябило от обилия чучел зверей и птиц, наполнявших небольшое помещение: целые стаи разномастной живности окружали медведя-великана, царственно восседавшего у стены напротив. Кого там только не было! Волки, лисы, песцы, зайцы, барсуки, бобры и еще какая-то пушистая мелочь вроде сусликов и хорьков, столбиками застывших на высоких постаментах. Все они, казалось, замерли лишь на миг, застигнутые врасплох посреди магазина, но собирались вот-вот броситься врассыпную. Из стен на полутораметровой высоте от пола выступали угрюмо склоненные головы лосей. Их ветвистые рога были как бусинами, обсыпаны пестрыми мелкими пташками. А под потолком, сверкая янтарными глазами, распростерлись остроклювые коршуны, будто слетелись попировать и готовились камнем обрушиться на выбранную жертву.
Разглядеть все это изобилие Марку удалось лишь благодаря тому, что магазин полностью освещался в отличие от всех прочих комнат, где из кромешного мрака пламенем свечи выхватывались только отдельные фрагменты интерьера. Однако и здесь свет исходил от свечей, расставленных по углам, поэтому освещение все равно было тусклым и неровным. Из-за теней, рожденных дрожащим огнем, казалось, что вся живность вокруг дышит, шевелится, принюхивается и присматривается. У крупного зайца с простреленным ухом, расположившегося рядом с медведем, даже дернулся один глаз, когда Марк стукнул чемоданом о дверцу перед тем, как нырнуть в проем потайного хода на теле косолапого.
2. Одна нога здесь, другая там
Сразу за порогом клубились облака, похожие на сбившихся в стадо упитанных овечек. Подобно этим суетливым животным, они сталкивались друг с другом, отчего казалось, что колеблется все небо до самого горизонта. Хотелось отправиться в путешествие по этим молочно-белым бугоркам в крутых завитушках, идти и идти не оглядываясь, пока не окажешься далеко-далеко, за тридевять земель, в тридесятом царстве, о котором сложено столько сказок. Тильда верила, что оно там есть, ведь однажды почти увидела его. Не само царство, а лишь несколько башенок, выступавших из тумана над волшебным островом. Тогда ей не удалось туда попасть: нужно было ждать неизвестно сколько, пока остров будет раздумывать, принимать ли ему новую гостью, а она спешила. Теперь Тильда готова была ждать хоть вечность, если б ей удалось вновь увидеть знакомый берег. Она догадывалась, что нужно просто идти и ни за что не смотреть назад. Ведь позади осталась дверь в ванную самую обычную ванную, расположенную в квартире на двенадцатом этаже недавно выстроенного и очень красивого, но самого обычного высотного дома, каких не счесть в городе. Стоит увидеть эту дверь, и небо тотчас исчезнет, а с ним и скрытый вдали волшебный остров вместе со всеми тайнами и чудесами, хранящимися там от начала времен.
Тильда коснулась носком ноги пушистого облачка и слегка надавила. Розовая плюшевая тапочка провалилась в белую массу, но не очень глубоко. Облако примялось, но спружинило под ногой, как резиновый мяч для фитнеса. Все правильно: над сказочной страной и облака должны быть сказочными. Наверняка они выдержат ее вес. Но Тильда медлила, опасаясь ступать туда. Неизвестно, чем может закончиться такая прогулка. Что, если, оглянувшись после нескольких шагов, она не увидит двери? Вдруг позади окажется такое же небо? Но ведь тогда вернуться домой будет уже нельзя.
Облака уплывали вдаль, подгоняемые ветром. В просветах между ними, внизу, у самой земли, виднелись яркие, разноцветные пятна. Тильде казалось, что в зеленых она узнаёт листву деревьев, в пронзительно синих и лазоревых распростертые крылья гигантских птиц, а в сверкающе-голубоватых, полупрозрачных и похожих на лёд, стены роскошного дворца, в котором ей довелось побывать однажды. С тех пор прошло целое лето, и всё это время ее донимали мысли о том, что же это было за место, существовало ли оно в реальности или только в ее воображении, и можно ли попасть туда снова. Путь к ответам лежал прямо перед ней, но Тильда стояла на пороге ванной, не решаясь сделать шаг. Легкий ветерок трепал ее светлые, одного цвета с облаками, волосы, холодил щеки, обнимал за плечи, теребил подол сорочки, сдувая с голых ног капельки воды, упавшие с волос, еще мокрых после душа. Это был ветер оттуда. Ведь здесь, в обычном мире, за дверью ванной находился коридор ее квартиры, в который никогда не залетали никакие ветры.
Тильда зажмурилась, отступила назад, закрывая дверь перед собой, а затем вновь толкнула ее наружу и открыла глаза.
Все было в порядке. Никаких ветров и облаков. Только родные стены, оклеенные кремовыми обоями с рельефной фактурой. Можно смело выходить.
После возвращения из школы-интерната, где Тильда провела зиму и весну, фокус с дверями повторялся несколько раз. Происшествие в ледяном подземелье Заполярья, чудом не закончившееся ее гибелью, что-то изменило в ней. Как будто с тех пор она всегда была одной ногой там.
Вынув из шкафчика фен и расческу, Тильда, наконец, решилась покинуть ванную и отправилась к большому зеркалу в прихожей, ступая при этом с такой осторожностью, словно пол под ногами в любой момент мог превратиться в рыхлые облака. Увидев себя в зеркале, она принялась пристально рассматривать свое лицо. На лбу с правой стороны, почти у виска, наливался синяк. Теперь у Тильды не осталось сомнений: другой мир открывался ей в момент эмоциональной встряски вроде сильного испуга или вспышки боли. Наверняка сказочное небо за дверью появилось после её падения в ванной, где она поскользнулась на залитом мыльной водой кафельном полу и влетела лбом в дверной косяк.
В прошлый раз это случилось в торговом центре: она замечталась на эскалаторе и не успела сойти с последней ступеньки, когда та распрямилась и убежала из-под ног, исчезнув в полу. Потеряв равновесие, Тильда подвернула ногу и упала. Сразу сбежалась администрация, кто-то предложил отвезти ее в травматологию, кто-то сунул листовку со скидками на товары. Тильда с трудом отделалась от назойливых работников торгового центра, заверив, что никаких травм у нее нет, а на выходе за разъехавшимися в стороны стеклянными дверями ее поджидал сюрприз: всю автомобильную парковку вместе с людьми и машинами скрывал белый туман. В следующий миг она поняла, что под ним вовсе не парковка, и хотела было отпрянуть, вернуться под своды торгового центра, но по инерции ее уже вынесло наружу, и ноги по колено погрузились в пышное облако.