Полине ещё не разу не приходилось видеть взрослого человека ниже её собственного полутораметрового роста, и теперь она с любопытством разглядывала приземистую старушку далеко не дворянского происхождения, всем своим видом похожую на сказочного Колобка, сошедшего со страниц известной детской книжки. Хозяйка, видимо, уже была осведомлена о скором прибытии нового постояльца, поэтому без лишних расспросов повернулась и зашагала обратно в квартиру. Полина с усмешкой наблюдала, как покачиваясь на коротких, полусогнутых, широко раздвинутых в коленях ножках двигалось круглое рыхлое тело, задавая волнообразные движения таким же коротким ручкам, разложенным по бокам на вздрагивающих при ходьбе ягодицах. Зажёванный подол ветхого, когда-то ярко расцвеченного крупными красными розами на синем фоне, халата высоко задрался, и из-под него торчал край такой же изрядно поношенной белой ночной сорочки. Чёрные с густой проседью волосы собрались на макушке в короткий жиденький хвостик отрезком белой так называемой эластичной ленты, которую в простонародье называли просто резинкой и использовали для поддержания на весу определённого вида одежды, чаще всего белья. Такая же резинка охватывала сзади голову в качестве отсутствующих душек, удерживая на массивном картофелеобразном носу массивные очки с толстыми линзами, больше похожими на лупы.
А зовут меня просто Мариванна, проскрипела хозяйка на ходу, и Полина представилась в ответ.
Это как же тебя друзья называют, полькой что ли? захихикала Марья Ивановна.
Полина последовала за колобком по неосвещённому коридору и остановилась, когда его левая рука вздрогнула и чуть приподнялась в направлении открытой двери в небольшую комнату.
Это моя комната, а рядом твоя, и старушка сделала несколько шагов по коридору, чтобы остановиться рядом с жилищем квартирантки.
Полина поспешила бросить на пол поклажу и с любопытством осмотрела по форме похожую на пенал тёмную каморку с более чем скромным убранством, состоящим из полуразвалившихся тахты и платяного шкафа вдоль одной стены и письменного стола вдоль другой. Она прошла к торцевой стене и поняла, почему в комнате так темно и холодно окно упиралось в глухую стену, и лишь узкая полоска света из-за угла здания просачивалась внутрь.
«Так вот оно какое, жилище Раскольникова», заключила Полина и тут же переименовала Колобка в Старуху-процентщицу.
Коридор упирался в дверь помещения, оказавшимся туалетом, и Полина поспешила оценить его возможности, по завершении процедуры привычно дёрнув цепь возвышающегося над неё смывного бачка. А завершила экскурсию такая же крошечная, как и жилые помещения, кухня рядом с комнатой Полины. Холодильник и газовая плита, оснащённая всего двумя конфорками, своими объёмами соответствовали размерам комнаты. Полина поискала глазами газовую колонку для подогрева воды и в тревожном предчувствии обратилась к хозяйке:
А где ванная?
Какая ванная? Ванные в новых домах, а этот в девятнадцатом веке построили. Скажи спасибо, водопровод и канализация есть. Ноги вечерами в тазике помоешь, а по-крупному в баню сходишь. Тут недалеко, всего в двух кварталах от дома.
Полина горестно вздохнула, вспомнив, как подолгу любила нежиться в тёплой ванне, мечтая о будущем. Целительное действие водной релаксации она оценила ещё в детстве, надолго запираясь в ванной, пока встревоженная мать не начинала стучать в дверь, вопрошая:
Ты там жива?
Обязательное смывание грязи было всего лишь дополнением к возможности полного отрешения от реальности и погружения в мир детских фантазий. Максимально погружаясь и рассматривая поверхность воды, можно было переноситься в зазеркалье, где все предметы, расставленные по краям ванны мочалки, мыло, флаконы, отражаясь, преображались в причудливые замки и парки, в которых жили принцы и принцессы, коварные ведьмы и драконы, и всё это приходило в движение и наполнялось содержанием лишь одним лёгким движением конечностей. Но вдруг мощный тайфун обрушивался сверху на сказочный город, разгоняя его обитателей, разрушая дома и ломая деревья, когда Полине приходилось возвращаться в обыденность, покидая любимую стихию.
Она вернулась в свою комнату, на ходу оценивая масштабы бытовых проблем, связанных со стирками и принятием ежедневных водных процедур, с тоской вспоминая о родительской уютной квартире, и безнадёжно рухнула на тахту, но тут же пожалела об этом. Её новое лежбище обиженно заскрипело, накренилось и зашаталось. Полине пришлось подняться и заглянуть вниз, чтобы поправить выбившуюся из общей стопки, заменяющей отсутствующую ножку тахты, толстую книгу.
«Что-то ещё будет?» горестно подумала Полина.
Но к ней уже спешила, звонко отбиваясь шлёпанцами от пола, хозяйка квартиры:
Как тебя в школе-то называли, полькой что ли? весело крикнула она из коридора, пойдём-ка со мной, полька.
И Полине представилась возможность оценить подробности интерьера комнаты колобка-процентщицы, которая оказалась плотно заставлена старинной деревянной мебелью, отороченной изящной резьбой. Огромное окно, оформленное плавно закруглённой в верхней части рамой, ярко освещало комнату, и Полина в полной мере смогла оценить нелепый контраст между одушевлённым и неодушевлённым её составляющими. В самом тёмном углу у двери громоздилась внушительных размеров металлическая кровать с высокой вычурной решёткой у изголовья, застеленная поверх ярко красного стеганного одеяла ажурным покрывалом, связанным крючком из белой хлопчатобумажной пряжи. Сверху громоздились наборы пуховых подушек, накрытых накидками, изготовленными в одном стиле с покрывалом.
Хозяйка остановилась у одного из раритетных шкафов рядом с кроватью и стала медленно наклоняться, а Полина с ужасом наблюдала, как, увлекаемая гравитацией, провисает под своим собственным весом огромная складка её живота. Осталось дождаться, когда она достигнет пола и шлёпнется об него, но «процентщица» вдруг замерла над одним из нижних ящиков шкафа, выдвинула его и достала комплект постельного белья.
Постели, но смотри, аккуратно обращайся. В прачечную не набегаешься, да и дорого там, протянула она белую стопку Полине.
И перехватив её любопытный взгляд, хозяйка поспешила реабилитироваться:
Мой муж был военным моряком, защищал революцию и получил в награду эту квартиру с мебелью.
Полина в её сопровождении вернулась в свою комнату, чтобы под присмотром продемонстрировать своё умение обращаться с постелью, и приступила к разгрузке своего багажа.
А можно мне перекусить? постепенно успокаиваясь и извлекая из авоськи остатки дорожных припасов, попросила Полина.
А чё ж нельзя? Обживайся. В холодильнике займёшь самую нижнюю полку. Да тебе много места и не надо, если только для завтраков. Учиться будешь целыми днями.
Полина, всё так же настойчиво преследуемая старушкой, направилась на кухню, где та весело водрузила на самую большую конфорку чайник и торжественно сообщила:
Чай бесплатно!
И пока Полина грустно отщипывала от подсохших в дороге домашних пирогов, вода закипела, и хозяйка, открыв маленькую металлическую коробочку, подцепила пальцами щепотку чая и бросила прямо в горячий чайник.
Чай по-питерски, так же торжественно объявила она, минут через пять можешь пользоваться.
Пришлось пока довольствоваться этим, и Полина после того, как хозяйка покинула кухню, выбрала из горки посуды, свисающей в металлической сушилке над раковиной, бокал и наполнила его чуть подкрашенной водой из чайника, чтобы только утолить жажду и запить сухомятку.
4
Учебная группа проектировщиков разместилась в бывшей келье, крошечном помещении с небольшими овальными окнами и мягкими потолочными сводами, больше располагающем к лирической медитации. Комната была непривычно вытянута в ширину, и сдвинутые столы с длинными деревянными скамьями под ними расположились всего в два ряда напротив обычной школьной доски на стене. Помещение внешне больше напоминало класс церковно-приходскую школы, если вместо женщин здесь обучались бы дети.
Полина, ещё не успевшая освоиться в новом пространстве, первого сентября влетела в класс последней и, подыскивая свободное место, насчитала в группе пятнадцать человек, которые несмотря на свободное пространство длинных скамеек, сгруппировались в пары, и лишь одна из девушек притулилась на краю второго ряда прямо у входной двери.
Место для опоздавших, громко определила Полина, чтобы привлечь к себе внимание.
Потенциальная соседка Полины подняла голову и с пол минуты внимательно всматривалась в её лицо, как будто изучала всё прошлое и пыталась угадать будущее Полины. И пока солнце пыталось отвоевать себе место на небе, то просачиваясь сквозь тонкие облака тёплым розоватым маревом, то нагревая и прорывая их горячим огненным шаром, изучавшие Полину огромные глаза меняли цвет от напряжённого стального до волшебного изумрудного. Взмах длинных ресниц разрядил напряжение, и чистый голубой взгляд пронзил Полину насквозь, а его яркие лучи проникли в самые затаённые уголки тут же съёжившейся от непонятного смутного волнения, молодой, неокрепшей души.
Грустная соседка подвинулась, освобождая пространство рядом, и Полине представилась возможность внимательно рассмотреть все подробности внешности девушки, кардинально отличающейся от всех остальных. Она оказалась немного выше Полины, но гораздо более тоньше и изящнее, и если бы не более крупные, чем у известных красавиц, черты лица, могла составить конкуренцию самой Наталье Гончаровой, чей известный портрет растиражирован во всех школьных учебниках литературы.
Утро началось со взаимного знакомства с куратором группы, который называл собравшихся не иначе, как студентами, и в процессе этого диалога выяснилось, что образование пар в коллективе не случайно. Они так по два человека и прибыли на учёбу со всех концов Советского Союза, и приглядевшись, Полина убедилась в некотором сходстве между членами отдельных пар цветом кожи и волос, разрезом глаз, акцентом речи. И лишь Полина с её соседкой из Новгорода, назвавшей Верой, оказались единственными представителями своих регионов.
Им-то безопасней и легче по двое, вздохнула Полина.
Не бойся, будем держаться вместе, успокоила её Вера.
Их временный начальник представился Людмилой Сергеевной и предупредил собравшихся, что сегодня их долго мучить не станут, но следует подготовиться к тому, что все последующие учебные дни будут плотно заполнены занятиями с часовым обеденным перерывом.
Ведь на ваших родных предприятиях ждут квалифицированных специалистов, пояснила она.
После сорока пятиминутного инструктажа о расписании занятий, правилах поведения и обсуждения прочих административных вопросов, как в обычной школе, прозвенел звонок, и после пятиминутной перемены высокую поджарую Людмилу Сергеевну сменила невысокая грузная Ольга Александровна с крупным орлиным носом и круглыми выпуклыми глазами под рыжими ресницами. Тесно затянутая, и разбитая на четыре полусферы, пышная грудь подпирала нижнюю складку подбородка, и чтобы не задохнуться, её обладательница на ходу глубоко вздохнула и крупными короткими пальцами взбила её повыше.
Усевшись на место преподавателя, Ольга Александровна отдышалась и начала свой печальный неспешный рассказ о сущности и важном значении в народном хозяйстве статистики, но когда встала и повернулась к доске, по аудитории прокатился лёгкий, чуть слышный хохоток. Над свисающими телесными складками под плотно облегающим трикотажным свитером между лопатками настойчиво пробивался наружу внушительного размера узел, видимо, заменяющий застёжку бюстгальтера. Набросав на доске классификацию основных отчетных статистических форм и предложив студенткам перерисовать её в конспекты, учительница вернулась на своё место и замерла, подперев правую щёку рукой.
Полина прониклась важностью момента на пути к своей профессиональной карьере, и как во время любой кропотливой работы привычно высунув язык, на двух страницах тетрадного разворота старательно сначала карандашом с помощью линейки начертила набор разного размера прямоугольников, соединённых между собой линиями, а затем вписала в каждый из них новые, доселе неизвестные ей, термины. Закончив, она повернулась к Вере, чтобы разделить с ней радость первого успеха, но с удивлением обнаружила, что та задумчиво и неподвижно смотрит куда-то сквозь школьную доску, а её открытая тетрадь всё ещё девственно чиста.
Тебе совсем не интересно? удивилась Полина.
А ты язык не прикусила от усердия? очнулась Вера. Я так запомню. Ну или у тебя перепишу, если потребуется. Дашь списать?
Ожившая Вера улыбалась, а Полине пришлось с неприязнью вспомнить свою учёбу в школе.
Смирившись в классе с ролью гадкого утёнка, Полина пыталась успокаивать себя тем, что всё не так уж плохо, и что если судьба не уготовила ей возможности родиться красивой, то шанса стать умной никто лишить не может. Да и умственно то напрягаться особо не стоит, если всегда под рукой основное руководство к действию клятва юных пионеров на последней странице обложки школьной тетради, сразу под надписью: «Цена 2 коп.». Всё просто и понятно люби родину, уважай старших, помогай товарищам, хорошо учись и полный вперёд на борьбу за победу коммунизма во всём мире. И в начале каждого урока Полина принимала позу, соответствующую правилам школьного этикета, максимально выпрямляя спину, покорно укладывая правую руку поверх левой на крышке парты и устремив внимательный взгляд на лектора в готовности благодарно внимать.
Многочисленные комплексы спровоцировали возникновение ещё одной крупной проблемы, которая эти же самые комплексы дополнительно подпитывала неумение говорить «нет». Одноклассники своевременно поняли, как важно для Полины любое их внимание, умело пользуясь этим, и в классе она одна покорно выполняла работу, которая поручалась целой группе. Учителя быстро оценили её дисциплинированность и прилежность, всегда зная, что все их поручения будут качественно и в срок выполнены. А Полина, воодушевлённая доверием старших наставников, со списком нерадивых учеников отправлялась после уроков по адресам, чтобы тоном, каким обычно зачитывают некрологи, приглашать их родителей на беседу в директорский кабинет.
Школьная жизнь протекала вяло и скучно в длинном общем строю под привычные зазубренные лозунги и без мучительных напрягов извилин по поводу смысла жизни, а неуверенность в себе из года в год росла внутри неуклюжего тела, окончательно победив детскую подвижность и непосредственность. Может быть поэтому дисциплина и успеваемость всегда были на должном уровне, и родителям Полины оставалось просто спокойно наблюдать за её успешным участием в учебном процессе. А общение с однокашниками, несколько скрашивающее добровольное затворничество, обеспечивалось множеством внеклассных мероприятий в рамках трудового и коммунистического воспитания: сбором макулатуры и металлолома, субботниками, смотрами строевой подготовки и праздничными демонстрациями.