И седьмое. Перетекая из одного состояния в другое, эти энергии, тем не менее, сохраняют свою изначальную суть, оставаясь всеобъемлющей бесконечностью.
Теперь, когда вы посвящены во все тонкости вашего взаимодействия с энергиями Пространства и Времени, вы сможете относиться к ним как к своим неизменным спутникам и верным помощникам. Вы слышали об ангелах хранителях? Наверняка слышали. Так вот теперь, они работают не по одному, как раньше, а вместе. Стоит одному попросить помощи, и их коллективный разум устремиться на решение проблемы просящего.
И после перехода в пятое измерение, произойдёт слияние. Всех ипостасей Галактического света? Или это случится так же, как Советский союз превратился в Россию. Свердловск стал Екатеринбургом, Ленинград Санкт-Петербургом. Людей танками давить будут? Или космическими кораблями?
Какие танки? Какие корабли? Я говорю о человеке и его душе, а не о не геополитике. Человек сможет повышать или понижать свои вибрации Пространства и Времени, в зависимости от душевного состояния и проведения определенных практик. Многие совершали путешествия в иные измерения и раньше. Но для этого нужны определенные навыки, силы, а также условия космоса.
Ещё?
Нет.
Себе.
Девятнадцать.
Три семерки! Очко!
Валерий полез в свой карман на трусах, но судя по его опечаленному лицу, там было пусто.
Карточный долг дело чести. Бабушка рассказывала, что моего деда за такое чуть не убили. Он вовремя увернулся и ему воткнули нож в руку. Опыт наших предков наш опыт.
Валерий вспотел, услышав про деда и нож. Он достал бумажник и принялся рыться среди различных карточек и визиток. На стол выпал прямоугольник. Формой с кредитку, но толще раз в десять. Золотистого цвета с тёмными квадратами в углах, одним в середине и номером двадцать один.
Прикольная штука. Антон схватил прямоугольник и принялся вертеть в руках, как ребёнок вертит новую игрушку.
Это КФС. Корректор функционального состояния. Валера потянулся за прямоугольником, но Антон отклонился и прижал находку к себе.
И как он работает?
Есть разные корректоры функционального состояния. У тебя в руках золотой. Двадцать первый. Предназначен для насыщения и просветления. Подпитывания чакр, меридианов, тонких тел мощными энергиями вселенной. Он перекрывает все негативные электроканалы и отсылает обратно всем недоброжелателям, колдунам и магам, желающим зла роду человеческому. Преграждает путь энергетическим вампирам. Защищает от воздействий тёмных сил, космических, колдовских, загробных. Каждый корректор функционального состояния питает определённые чакры и энергетические каналы. Они, как травяные сборы, влияют на все сферы жизнедеятельности. Одни отвечают за эндокринную систему, другие за пищеварительную. Нормализация биоритмов, лечение сердечно-сосудистых заболеваний, открывает благоприятные вибрации к нервной системе, мочеполовой, иммунной. Защищает от вредных электромагнитных излучений, предотвращает онкологию, бесплодие, иммунодефициты. Могут взаимодействовать с жидкостями, внешней средой, вибрациями и точками твоих меридиан. Это не просто предмет. Он несёт запись определённой информации. Каждый корректор функционального состояния записан с учётом внешнего космического излучения, вибраций галактики и ритмов Земли. Каждый слой содержит в себе определенную мантру, и потому является синхронизатором между ритмами организма и ритмами извне.
Как им пользоваться?
Положи корректор на пятую чарку. Чуть выше точки между сосками. Скажи: «Благодарю своего отца и мать, благодарю инженеров, построивших этот поезд, благодарю создателя корректора функционального состояния Кольцова. Сформируй своё послание или просьбу в соответствии с назначением данного корректора и три раза Благодарю. Благодарю. Благодарю. Можешь в слух. Можешь про себя.
Я не вольно хихикнул.
Женя, ты, как я заметил, не воспринимаешь не чьи слова всерьез, кроме своих. Это хорошо. На таких, как ты, не будет иметь воздействие чёрная магия и враждебные вибрации. Но также, панцирь не пропускает и положительные Божественные энергии.
Сколько стоит такая штука? перебил его Антон.
Тот, что у тебя шесть тысяч, четыреста рублей. Есть золотые. Зелёные. Космоэнергетика. Места силы. У меня есть почти все. Цена варьируется от четырёх тысяч.
Хочешь отыграться?
Эта не та ценность, которой стоит торговаться. Телефон?
Твой телефон в таком состоянии, не возьмут даже даром на запчасти цыгане. Если можно продать свою почку, сперму и кровь, значит, и на эти твои корректоры сыграть можно. В былые времена в карты проигрывали жён, детей и даже себя! А ты на какие-то карточки торгуешься и хочешь сойти с поезда в одних трусах?
Валерий кивнул, сдал ещё, затем ещё и ещё, пока не проиграл все корректоры, в виде кусков оргалита, в надежде вернуть расположение фортуны. Он сошёл на Козульке. Одетый, обутый, но без своей эзотерической лабуды.
Антон уже нашёл покупателя на свои новые КФСки. Он, любил такие штуки. В две тысячи девятом, когда был бум на циркониевые браслеты чудодейственные украшения от гипертонии и болезней сердца, он брал их у разных перекупов, а сам уже продавал доверчивым гражданам. Тем любителям заряжать воду и носить кольца «Спаси и сохрани» на всех десяти пальцах.
Я, подобную деятельность презираю, но Антона, за любовь к подобным авантюрам не сужу. Ещё в студенчестве он писал рефераты на заказ, где в списках литературы добавлял авторов вроде Акакия Петухова, или Галины Сосаловой. Ну как писал. И сейчас бывает пишет.
Мы разбрелись по полкам. И проснулись в Канск-Енисейске. Всю дорогу я прибывал в прекрасном настроении. Соседи мне попадались самые колоритные и я наслаждался их гражданской глупостью. Дальнейшие события не стоили внимания. Но в Харагуне мы сошли с поезда.
Глава 2. Сновидения и ведения.
Енисейск 1661 год или около того.
«Его отправляли по всей земле русской. То отдаляя, то приближая к заветным краям. Укрепившись во второй раз в Енисейске, он был настроен решительно и едва ли не каждый день посылал царю челобитные и с каждым отказом в экспедиции, ему становилось всё хуже и хуже. Его стали мучить дурные сны, приступы падучей, лихорадки. Он медленно начал слепнуть. Из-за этого недуга его служба в казачестве могла закончиться. Но, царь, наконец отправил его в поход до Забайкальских бурят. Где их ждали голод, суровые зимы и тяжёлые переходы. Сообщения о продвижениях они перестали посылать, после того как им удалось заложить Нелюдский острог. Последнее послание говорило об успешности экспедиции. Но личные письма многих казаков к семьям были тревожным. Провизия заканчивалась, холода усиливались, а земля описывалась как злая, будто не для людей она здесь лежит.»
Харагун, 18 июля, 2016 г.
Антон донимал маршуртчиков. Могзон, Сохондо, Дульдурга. Чита. Даже в Манжурию можно было уехать. А в загадочную деревню из сновидений моего друга не ехала ни одна маршрутка, а водилы хмурились, говоря, что не знают где это и это не их маршрут. Мне нужно было поставить отметку прибытия, но в Харагуне военной комендатуры не было. Я решил, что денёк-другой погоды не сделают, но и затягивать не следует. Спустя нескольких часов шатаний по автовокзалу, мы нашли дальнобойщика, который ехал в нужную сторону. Антон что-то записывал в своих тетрадях, мы с водилой обсуждали дороги, сравнивали уральские зарплаты с забайкальскими. Слушали хрипящее радио шансон.
Берёзовые рощи сменяли запущенные поля. Редко встречались коровы и дорожники. Ещё реже посты ГАИ.
Минул обед. Мы снова стоял у обочины, пока нас не подобрала молодая супружеская парочка Максим и Настя. Они ехали справляться на Витим. С ними душевных бесед, как с дальнобойщиком не выходило. Они бесконечно скандалили. Максим останавливался, Настя выбегала с огромной сумкой на трассу, он отъезжал, а затем возвращался и просил прощения.
Отвесные скалы, изрисованные подростками, сменяли берёзовые рощицы, и ссохшиеся степи, и снова скалы.
Спустя несколько часов езды, воплей и слёз, мы наконец покинули Настю и Максима. Какого было моё облегчение побыть в тишине, нарушаемой лишь порывами ветра и стрекотанием насекомых в высокой траве.
В этот твой колхоз Светлый путь, электрички хотя-бы ездят? спросил я.
Дойдём узнаем.
Нужное Антону место не обозначено на карте, но мы стояли у пересечения железнодорожного пути, а дойти, судя по координатам оставалось полтора километра.
Солнечное Забайкалье встретило нас сухой жарой и степными ветрами.
По пути к пункту назначения мы не встретили ни одной живой души. Ни людей, ни белок, ни диких собак. Только мошкара роилась на жаре, в поисках свежей крови.
С права от нас возвышались отвесные скалы с пробивающимися сквозь камень кустами. Слева бескрайние поля. Только избитые железнодорожные полосатые столбы, извещали нас о том, что мы не стоим на месте. Тёмно-зеленые, синие, желтые цвета. На фоне чёрных мокрых каменистых отвесов. Не испорченные плиточной остановкой или граффити. Дикие, самобытные пейзажи. Лишь заросшие травой рельсы напоминали нам, что мы в двадцать первом веке.
Из-за отвесных каменистых скал засочился серый дымок русской печи. На телефоне заморгали полоски сигнала сети и через сто метров нашим глазам открылось потрясающее зрелище. В низине, среди зеленых сопок и серых грубых скал раскинулась деревушка. Объятая густым молочным туманом обрамлённая бескрайними лесами. Она стояла чуть ниже железнодорожных путей. Я насчитал не больше двадцати деревянных изб и две панельки, серые, с окнами дырами, у самого подножия сопок. Набело выбеленные дома, среди оттенков влажного леса слепили не хуже золотых дворцов. Проезжая накатанная дорога без асфальта, разделяла село двумя улочками. Крестом. От красоты и простоты у меня перехватило дыхание. Эта деревня будто сошла с картины русского живописца. Они были словно мираж, ещё шаг и эта утопия раствориться в дыму печных труб.
Только два дома в самой дали, недобро глядели чёрными окнами. Они были словно готические башни, охраняющие эту деревушку.
Воздух был влажный. Спускаясь, мы замочили брюки о высокую траву, зато комары и мошка остались позади.
Как человек городской, я понимал, что здесь нет ни школ, ни предприятий, ни парковки, ни торгового центра. Но смотреть на эти нежные домики было наслаждением. И провести тут пару дней в дали от городской суеты не отказался бы ни один человек.
Станция Аянская, 18 июля, 2016 г.
Спустившись по насыпи у дороги, мы ощутили прохладу, а солнце не обжигало голые руки и шею. Вблизи, я заметил, что побелка была белой лишь на фоне синеющего леса. На самом деле, это были ветхие срубы, покрытые мхом и плесенью. Пожелтевшие от влаги и грибка. С закопченными фасадами. Большинство домов уходило в землю по самые окна. Дорога представляла собой огромную лужу скользкой и вязкой грязи. Чем ближе мы подходили, тем больше отступала мошкара. Сверчки и комары притихли. Чем ближе мы были, к этим избам, из Гоголевского хутора, тем холоднее и неприветливее они становились. В окнах не горел свет, во дворах не лаяли собаки. Глухая деревушка, что ассоциируются со сказками, уютом, бабушкой и дедушкой, речкой, парным молоком и зеленым луком с грядки, выглядела заброшенной и не живой.
Из мрачных окон, недобро глядели грязные мягкие игрушки и увядшие герани. Что меня смутило, так не отсутствие школы или маленького ларька, а отсутствие кладбища. Поодаль каждой такой деревушки стоит погост с покосившимися крестами и заросшими могилами. Но возле этой, на километры был лишь непроглядный лес. Так же в видимости не было ни одной телефонной вышки. Слабый сигнал пропал, стоило нам сойти с путей.
Антон поскользнулся на грязи и едва не угодил в лужу. Он, безуспешно пытался позвонить арендодателю, но тот был вне зоны действия сети.
По дороге нам никто не встречался, а вокруг была тишина. Казалось, село, давно брошено и забыто. Ни собак, ни детей, ни даже заблудшей козы или коровы. Это очень омрачало самобытную обстановку. Мне хотелось вернуться назад. К путям. Или к вечно скандалящей парочке в машину. Хотелось оказаться, где угодно, но не здесь. Это было необъяснимым и нарастающим ощущением. Мрак, забытие и убогость, сменили деревенскую простоту. Опалённая солнцем кожа покрылась мурашками от холода. А обоняние начал терзать неясный мне запах. Это был не навоз, не свинарники или вонь выгребных ям. Это был стойкий запах плесени и гнилого дерева и ещё чего-то столь же гадкого.
Вдали послышался плеск грязи, и мы увидели силуэт, стремительно несущийся на нас. Это была женщина неопределённого возраста, ехавшая по разбитой дороге на велосипеде. Мне удалось разглядеть желтые волосы, похожие на паклю, как у старых кукол. Обветренное лицо, темнее остальной кожи. Под её глазом расплылся синяк. Нос был приплюснутый и плоский. Велосипедистка была маленького роста, с худым торсом и непропорционально короткими, полными конечностями. Её спина была так неестественное выгнута, что казалось не может принадлежать человеку, по крайней мере живому. Она съехала вправо и сбросила скорость, чтобы не забрызгать нас грязью. Антон попытался остановить её. Но она, окинув нас злым нелюдимым взглядом, прибавила скорости и закрутила педали быстрее.
От её тяжелого взора мне стало не по себе. Она глянула так, будто мы не просто чужаки, а какие-то враги или нелюди.
Нравится тебе деревня? с издевкой спросил я, но в ответ Антон лишь молча вглядывался в гротескные фигуры пятиэтажек.
Меньше чем за пять минут, мы добрались до центра и остановились на перекрестке размытых дорог. Если бы не пялились по сторонам, дошли бы ещё быстрее. На свежей грязи не было никаких следов, кроме тех, что оставил велосипед жуткой девки. Не отпечатков ног, копыт, лап или шин.
Пойдем-ка отсюда. сказал я. Мне было реально не по себе, мой мозг просто кричал бежать не оглядываясь. Вполне здоровому, крепкому и вооруженному мужику. Обстановка была нагнетающей. По телу неприятно бегал холодок, несмотря на то что ещё час назад, мы изнывали от влажной жары. Тягучая тишина, плесневелый запах, оседавший на коже, затруднённое дыхание. Я развернулся в сторону путей, спиной к заброшенным панелькам и ощутил, что-то вроде взгляда или прицела на своём затылке. Но едва я сдвинулся с места, гробовую тишину этого места нарушил звон пустых вёдер и мужской голос:
Антон! Это ты? Связь ни к черту!
Я повернулся и увидел мужчину. Он был нашим ровесником, хотя и выглядел крайне замученным. Не высокий. Чуть выше меня, но ниже Антона. Он выглядел обычным деревенским парнем. Загорелый, сухой, но с рабочими сильными руками. Нос картошкой, большие уши. Неухоженный. Небрежно остриженный с темной клочковатой щетиной. Уставший взгляд. На нём были резиновые сапоги, спортивные брюки и рабочий жилет со светящимися полосками, какие носят ГАИшники, путейцы или дорожники.
Я думал ты один буш! Но в доме есть и други комнаты. Извини, что не отвечал. Связи тут у нас нема. Приходится каждый раз бегать за железку, чтобы поговорить. Кстати, Андрюха.
Антон.
Жека.
Мы пожали руки. Андрюха выглядел приветливо, тоже любил поболтать и на сколько я мог судить по недолгой беседе, был парнем не глупым. Антон пришёл в неописуемый восторг от местной особенности глотать окончания. Буш вместо будешь, Гриш вместо говоришь, и конечно, ни сравнимое ни с поволжским, ни с уральским говором. «Ты каво, моя-то.» Тревога не отступала, но я старался не показывать этого.