Непонятный он сегодня какой-то. Наверное, и впрямь переживает из-за Маллеса.
Мы проскочили мимо кабинетов дежурных врачей, осторожно лавируя между очередями страждущих.
Удушливый запах дезинфектантов сразу трех или четырех ударил в нос.
Я поморщилась и принялась отчаянно тереть переносицу, чтобы не чихнуть.
Полупрозрачная голубая дверь в стационар открывалась с огромным трудом. Вход запечатывала какая-то особая магия, и распахнуть дверь можно было только мощным энергетическим толчком. Рик отворил ее так, словно это ничего не стоило, и придержал, пропуская меня в отделение.
Снова я поймала на себе этот непонятный, волнующий синий взгляд, и василиск растянул губы в кривой усмешке.
Ну что Если Маллес выживет, нам надо требовать премию, сказал как-то немного зло, раздраженно и резко стартанул по широкому темно-синему коридору, за считанные секунды миновав десятки палатных дверей. Глянцевая пластиковая плитка на стенах и полу ослепительно бликовала под светом маленьких лампочек, встроенных в потолок тремя сплошными рядами.
Я поспешила за Риком. Он преодолел полкоридора, длиной, наверное, метров сто за считанные секунды, и ждал возле одной из палат, неподалеку от крутого поворота. Я побежала После подпитки энергией василиска ноги вдруг сами понеслись с невиданной скоростью. Раз и я уже рядом с Риком. Хм И вот это тоже очень неожиданно
Рик впился в мое лицо немигающим взглядом, оценивая впечатление. О да! Это было невероятно. Василиск хмыкнул.
Захочешь еще одного такого сеанса, ты знаешь, как попросить. Василиск провел рукой по моей спине и задержался на ягодицах. Я отстранилась, ощущая, как снова предательски засосало под ложечкой, потеплело в животе. Неуклюжая неловкость после откровений Опала исчезла как небывало. И я вдруг почувствовала себя совершенно естественно рядом с Риком уверенной, красивой и желанной.
Держи руки при себе! я не хотела этого, но все-таки потребовала. Мы же на смене! Какие могут быть заигрывания? Рик криво усмехнулся и заявил:
При себе держат руки только очень неуверенные и страшные мужчины.
И сунул мне синий халат.
Когда научишься надевать спецодежду? вскинул бровь василиск, и глаза его странно сверкнули.
Я молча надела халат, застегнула на все пуговицы, и Рик отворил палатную дверь.
В просторном помещении, размером с иную квартиру царствовал приглушенный свет. Серые жалюзи на окнах были плотно закрыты, и комнату заливали лучи нескольких круглых светильников, на потолке и стенах.
На громадной кровати полулежал Маллес в белой больничной пижаме и щелкал пультом, переключая каналы на большом, тонком как лист бумаги, телевизоре. Трехмерные фильмы сменяли дикторы «перекрестных новостей», в строгих костюмах и обязательных галстуках, мультфильмы развлекательные телепередачи.
Заметив нас, Маллес отложил пульт на полочку, справа от кровати, и вымученно улыбнулся.
Выглядел он, прямо скажем, не очень. Под темно-карими глазами пролегли черные тени, а сами глаза словно ввалились. Лицо осунулось, а движения казались слишком медленными, неловкими. Будто каждое из них требовало немалых усилий, но Маллес стремился даже сейчас действовать мощно, бодро, как привык.
Меня пронзило сочувствие, боль за этого умного, сильного, еще молодого по меркам верберов мужчину. В груди кольнуло, и Рик осторожно приобнял за талию, как делал всегда, когда меня поглощали неуместные эмоции. Медиков учат как-то их отключать, или чувства сами атрофируются, но мне до этого было еще ой как далеко.
Одно дело хвастаться знаниями в анатомичке, глядя на мертвое тело, и совсем другое видеть живого, дышащего пациента, которому ничем не можешь помочь. Здесь я ничем не отличалась от своих однокурсников.
Горячая рука Рика на талии, жар его мощного тела за спиной, странное напряжение, которое ощущалось в каждой мышце василиска всегда, когда он обнимал меня Как обычно они сделали свое дело. Я успокоилась, почувствовала прилив сил, и настроилась на работу.
На небольшой полочке, встроенной в изголовье кровати мигал черный ящик, не больше двух ладоней размером. Этот внешне не примечательный прибор сканировал тело при помощи все той же удивительной энергии перекрестья. За доли секунды оценивал температуру тела, артериальное давление, работу внутренних органов. И все дистанционно! Без единого датчика, провода, «рукава».
На руке Маллеса уже распласталась розовая медуза. Большая, похожая на комок неприятной жижи, она медленно твердела, и преображалась.
Казалось, из морского жителя прорастает деревце невысокое, морковного цвета оно тянулось и тянулось вверх и словно застывало у нас на глазах.
Хэлла медуза-растение, очередной местный оборотень, обладала уникальными свойствами. Она впитывала выделения с кожи любого существа и разлагала их на составляющие, реагируя на состав и количество. Не прошло и секунды как перед нами кустился алый бонсай, размером не больше ладони, с желтыми иглами-листьями.
Рик протянул резиновые перчатки в задумчивости я забыла прихватить их у дежурной медсестры. Я надела перчатки и осторожно взяла хэллу. Положила на прибор, и он мгновенно выдал нам десятки виртуальных цифр. Они вереницей промелькнули перед глазами.
Рик поднес к цифрам лист бумаги, и на том словно бы возникла распечатка темно-синими чернилами.
Больница перекрестья, уникальная в своем роде, сочетала ноу-хау ближайших миров, технологически намного более развитых, чем моя Земля, живые аппараты и магию. Сочетала настолько причудливо, удивительно и гармонично, что я не уставала поражаться.
Результаты обследования Маллеса выглядели неутешительно.
Его органы словно кто-то уничтожал изнутри клетку за клеткой. Вот только ни вирусов, ни бактерий, ни паразитов, ни опухолей у вербера не обнаружилось. Хэлла подтвердила, что никаких инородных тел, выделений, продуктов чужой жизнедеятельности в теле Маллеса нет. Состав крови и других жидкостей организма, хоть и говорил о сильной потере железа и еще уймы жизненно важных веществ, но тоже не указывал на присутствие чего-то постороннего.
Я забрала медузу, осторожно опустила ее в громадный аквариум, на окне, литров на четыреста. Растение мигом растеклось, поменяло цвет на густо-розовый, выпустило щупальца и отплыло к дальнему стеклу.
Маллес посмотрел на меня, на Рика и по выражению лица его стало ясно вербер отлично понял насколько плохи его дела.
Рик принес из угла палаты два вместительных кожаных кресла, пригласил меня сесть напротив больного, и сам разместился рядом. Конечно же, его горячее колено касалось моего, отвлекая от работы, направляя мысли в далекое от тяжелого пациента русло.
Маллес заметил это, ухмыльнулся, совсем по-прежнему, вновь посерьезнел и решительно кивнул.
Ребятки, говорите уже. Если мне осталось недолго, просто объявлю бои за свое место, меня восхитило то, насколько спокойно и достойно говорил о своей возможной кончине вербер. Отчаянно захотелось спасти его, вот прямо во что бы то ни стало.
Рик покосился на меня, покачал головой, и горячая ладонь его накрыла мою. Снова я ощутила поддержку, опеку и то, что больше не одна в этом чудном, но опасном мире перекрестья.
Ничего не могу обещать, откровенно начал василиск. И скажу прямо дела твои плохи как никогда. Но у меня был один такой случай, много-много лет назад, незадолго до войны с нижними мирами.
Я еще не особенно разобралась в здешней географии. Но уяснила, что верхние миры это наши, а нижние намного хуже, намного опасней. И тамошние жители очень даже не прочь отвоевать себе более безопасный и комфортный дом.
Я понял, нахмурился Маллес.
Ты ходил на порталы-болота? изогнул бровь Рик.
Да, грешен, усмехнулся вербер, разведя руками. Мальчишку одного туда потянуло. Зачем, не знаю. Наши панически боялись за ним идти. Я мог приказать, заставить Но пожалел Сам пошел. Нашел паренька без сознания. Принес домой, вроде бы откачали. А через день он скончался.
Недомогания начались после этого?
Да, случалось пару раз. Но стоило обратиться, и все проходило.
Почему не пришел? Ты же знаешь про нижние миры и про их пакости! Рик вдруг заговорил с нажимом, с осуждением. Но Маллес не обиделся, лишь добродушно улыбнулся.
А ты знаешь верберов пожал он могучими плечами. Думал, пройдет. Обычно мы либо быстро умираем, либо восстанавливаемся сами.
К сожалению, я вас и правда знаю, тяжело вздохнул Рик, и раздражение исчезло из его голоса. К нам каждый день такие вот как ты поступают. Сначала надеются на авось, а потом приходят лечить запущенное. Про криво и косо сросшиеся кости и сухожилия вообще молчу. Если бы мне за каждый прооперированный патологический рубец давали по ордену, уже сляпал бы из них кольчугу на все тело. Чего стоит только попросить вправить, зашить, правильно соединить края раны? Нет же! Все на авось
И я не лучший пример, спокойно согласился Маллес. Ну и?
Схожу на ваши болота, возьму Тарса и Гвера. На рептилий нижняя магия не действует.
Василиск и драконы главное не перессорьтесь в видовом соперничестве, усмехнулся Маллес, и тут же скривился от боли.
Дам тебе что-нибудь обезболивающее, помотал головой хмурый Рик. А теперь расскажи подробно, какие симптомы были у погибшего мальчика. И главное немедленно прикажи его вырыть и принести сюда на вскрытие. Сам знаешь, зачем. И понимаешь почему так срочно. Если еще не поздно
Знаю, понимаю, Маллес повел плечом и слегка поменял позу, разминая затекшие ноги. Прикажу. Дай только межперекрестный телефон
Глава 5
Рик позвал меня на мозговой штурм, в свой кабинет.
На вопрос почему только меня, а не как обычно всех лучших врачей отделения василиск странно скуксился, немного помолчал и все же разродился:
Дело дрянь. Не хочу создавать панику и ажиотаж. Да и не помешает тебе узнать кое-что о перекрестье и нижних мирах. Другие врачи в курсе.
Что-то он темнил, не договаривал. Но я давно поняла если Рик в таком настроении, даже пытки бессмысленны. Василиск объяснится, как только будет готов, и ни секундой раньше.
Всякий раз, когда входила в кабинет василиска, казалось очутилась далеко от больницы, в лаборатории какого-нибудь алхимика-чародея.
И не уставала разглядывать, удивляться, замечать малейшие изменения.
За обычной больничной дверью скрывалась просторная комната, со всех стен которой тянулись к незванным гостям чучела причудливых тварей. Двухголовые ящеры, похожие то ли на раптора, то ли на тиранозавра смотрели немигающими алыми глазами с вертикальными зрачками. Скалились острыми как иглы зубами существа, вроде больших собак, с серебристым птичьим оперением. Гордо выпячивали черные, словно лакированные клювы алые птицы с очень длинными шеями и острыми шипами вдоль позвоночника, как у стегозавра Глаза разбегались.
Зеленые, красные, фиолетовые, клыкастые, двух или трехголовые чудища поражали воображение.
Но еще больше поражали его те, что хранились в громадных банках, литров на пятьдесят, не меньше. Пластиковые емкости, с желтоватой жидкостью и диковинными тварями, батареей выстроились на стеллажах, теснивших друг друга у стен. И лишь у одной из них сплошной ряд стеллажей разрывал диван самый удобный из всех, что я встречала. Садишься на коричневую тканую обивку и тебя со всех сторон обнимает упругая, но мягкая спинка.
Так я и сделала. Как обычно во время мозгового штурма, Рик не устроился рядом, не прижал горячую ногу к моей и даже не приобнял.
Василиск отошел к светло-серому деревянному столу, присел на него и нахмурился.
Однажды я попыталась поиздеваться: мол, что ж так скромно-то? Василиск криво усмехнулся и невозмутимо сообщил:
Твоя близость мешает мне думать о деле. А к тому, о чем я думаю в такие минуты, ты, очевидно, не готова. А я не готов поменять свои принципы в отношении насилия над женщиной.
Помню, как мурашки побежали вдоль позвоночника, и засосало под ложечкой предательски, сладко. Больше я эту тему не поднимала.
Убедила себя, что Рик шутил в своей фирменной манере. Вся больница знала, насколько обожал василиск отпускать остроты на медицинские темы и темы ниже пояса тоже. Симпатичные медсестры не раз делились как Рик смущал их откровенными шуточками, заставлял краснеть и прятать глаза. Так, чем я хуже?
В кабинете Рика мое обоняние отдыхало. Здесь витал очень слабый запах яблок. Они всегда наполняли громадную плетеную вазу на письменном столе василиска. То ярко-красные, то зеленые, то желтоватые, сочные фрукты неизменно вызывали у меня повышенный аппетит. И, как обычно, Рик заметил это. Обернулся, схватил самый большой и спелый плод и бросил через всю комнату. Поначалу я ловила вкусные подарки с большим трудом. Но постепенно так наловчилась, что делала это одним движением руки.
Яблоко было зеленым, и таким сочным, что после первого же укуса ароматная жидкость потекла по подбородку. Я вытерла ее пальцем и перехватила взгляд Рика. Неожиданно жадный, почти хищный и очень порочный. Не припомню, чтобы он смотрел так прежде, или просто не успевала заметить. От василиска не ускользнуло мое внимание и реакция тоже. Он хмыкнул, расплылся в кривой улыбке, закинул ногу на ногу, и весь очень напрягся, прямо-таки окаменел.
А что я однажды говорил про насилие? напомнил, сверкая синими глазами в них плясал незнакомый, неуправляемый огонь. Но почему-то вместо страха я ощутила, как тепло собирается в животе, опускается ниже, вызывая сладкое томление. Губы Рика внезапно показались еще более чувственными, а их жесткие, резкие очертания еще более мужественными, соблазнительными.
Василиск облизал губы, будто почувствовал мой взгляд, быстро сглотнул и произнес неожиданно хриплым голосом:
Самира! Ты полегче на поворотах! Думай, что делаешь.
Я отвела взгляд, и в комнате воцарилось молчание. Я прямо чувствовала, как Рик пожирает глазами каждый миллиметр тела, каждую впадинку и выпуклость. В звенящей тишине его натужное дыхание казалось еще громче, еще чаще.
Некоторое время я старалась сидеть тихо, не смотреть на василиска, сама не понимая почему. Больше всего на свете мне хотелось сейчас встать, прильнуть к нему и поцеловать. Вот так вот нахально в жесткие, чувственные губы. А потом сказать что-нибудь язвительно-возбуждающее. Вроде: «Как бы ты сам не обжегся от моего огня»
Вместо этого я сжалась, свела колени и напряженно выжидала. Сильное, неконтролируемое смущение сковало по рукам и ногам. Рик понял мои телодвижения по-своему:
Тише, трусишка. Не трону! сказал с металлом, с раздражением в голосе и тут же, словно опомнился, перешел на спокойный тон: Давай отвлечемся и займемся делом. Я расскажу тебе предысторию. А потом перечтем и подытожим все, что говорил о симптомах Маллес. Нюхом чую нам это очень понадобится.
Из рассказа Рика, обильно сдобренного его фирменным черным юмором, следовало, что полтора столетия назад перекрестье пытались захватить оборотни из нижних миров. Воображение рисовало ужасных тварей, похожих на порождения ночных кошмаров. Вроде мерзких монстров, что «мариновались» в исследовательских банках в кабинете Рика.
Их магия могла изменять ткани и клетки разных существ. Одни умирали, другие долго и тяжело болели, но все же выздоравливали. Третьи же превращались в злобных монстров. Убивали, крушили, носились как безумные. Их называли перерожденные.