Что тебе известно о тех землях?
Люди там говорят на разных языках. Есть те, кто будет устраивать вам засады, поэтому группируйтесь так, чтобы суметь защитить обозы, выставив перед ними стену из щитов. Обозы ставьте в центр между шеренгами. За ними должны идти арбалетчики, а не лучники, чтобы успевали перезаряжать арбалеты и не мешкали при внезапной атаке. Скажи это Гийому. Он хороший командир, но бывает несобранным, а это может дать врагу преимущество.
Уильям нахмурился. Его лоб прорезала вертикальная складка, а губы сжались в тонкую полоску. Отец прав! Они ничего не знают о том, с чем придётся столкнуться в пути. Малейшая оплошность может стоить жизни. Нужна более жёсткая дисциплина в отряде, когда все действуют заодно.
Гилберт хотел приехать в Лондон, но не смог оставить дела в Суффолке, продолжил граф. Начался сбор урожая. Надеюсь, не получится так, как восемь лет назад, когда из-за поздней весны его собирали в ноябре.
Когда ты видел Гилберта в последний раз?
Полгода назад. Твой брат лишний раз не приезжает в Лондон, не желая попадаться королю на глаза. Как ты помнишь, ему пришлось жениться на леди Брианне, которая гораздо старше его и не особо любит покидать пределы поместья.
Гилберт там угасает, отец, негромко заметил Уильям, вспоминая письма брата, ставшие такими сухими и короткими после его женитьбы.
Это его бремя, граф де Клер нахмурился. Суффолку нужна твёрдая рука, и наши ветви дома де Клер должны действовать заодно. Подойди ко мне, я благословлю тебя.
Уильям приблизился к отцу и опустился перед ним на одно колено. Роджер положил руки ему на голову и произнёс:
Я благословляю тебя на этот путь во имя Христа. Всегда помни, что ты из рода де Клер, у которого на первом месте честь и достоинство. Пусть ничто не затмит твой разум на поле брани. Пусть Господь ведёт тебя на этом пути.
С этими словами Роджер повернулся, и направился было в свою опочивальню, но Уильям остановил его:
Отец
Роджер замер. Уильям видел, как позади него из темноты проступали очертания висевших на каменных стенах гобеленов родовой замок в Суффолке, портрет основателя дома де Клер Годфрида де Брионна и фамильный герб три красные полосы на жёлтом фоне.
Дождись меня, негромко произнёс Уильям. Чувствовал, как в горле словно застрял ком невысказанных слов. Отец болен, и, возможно, это их последняя встреча. От этой мысли у Уильяма перехватывало дыхание.
Я не могу обещать, чуть помедлив, произнёс Роджер. Это твой долг. И ты должен исполнить его. Я готов к любому варианту развития событий. Сделай всё, чтобы вернуться с честью.
Уильям почувствовал, как окаменело его лицо. Стиснув зубы, заставил себя умолкнуть. Понимал, что отец переживал не только из-за сыновей, но и из-за того, что его младшая дочь Катарина всё больше укреплялась в желании стать невестой Христовой и готовилась принять постриг. Она наотрез отказалась покинуть Кентерберийское аббатство, где её мать Сесилия помогала восстанавливать разрушенные временем и войнами стены монастыря. Вместе с монахами они трудились, переписывая манускрипты, и собирали старинную библиотеку. Мачеха иногда приезжала в Лондон, но так, как её не особо желали видеть при дворе из-за саксонского происхождения, старалась не задерживаться в городе. Тем более, Вильгельм Руфус не спешил обзавестись семьёй, и двор оставался без королевы и её свиты, больше напоминая военный лагерь в перерывах между сражениями.
Роджер не принимал участия в совете короля в Вестминстере, поэтому относительно спокойно доживал свой век в поместье на берегу Темзы. С Вильгельмом у него сложились напряжённые отношения, особенно тогда, когда сын его кузена, Ричарда Тонбриджского, в прошлом году поднял восстание под руководством графа Нортумбрии. Король подавил мятеж, но не стал лишать дом де Клер владений в Англии, однако, оттеснил от участия в государственных делах. Английская ветвь дома поддерживала младшего брата Руфуса Генриха Боклерка, и Уильям не раз оказывался свидетелем ожесточённых споров отца с братом. Гилберт высказывался против церковной политики короля, а отец считал, что такая позиция может поставить под угрозу их семью. Всё это подтачивало здоровье Роджера.
Смерив Уильяма тяжёлым взглядом, отец покинул холл. Ещё некоторое время его тень, отбрасываемая от настенных факелов, подрагивала на каменном полу, пока не исчезла в коридоре. Уильям поднялся и подошёл к окну. Наблюдал, как ночные огни переливаются в спокойных речных водах. В Шотландии всё было совершенно иначе. Бескрайние вересковые пустоши. Туман, обволакивающий дальние горы. Узкие тропы, петляющие между холмов. Скалистый берег моря, чьи волны с грохотом разбивались об камни. Отары тучных овец, пасущихся в низине. Приземистые гнедые лошади, на которых шотландцы объезжали свои земли. Резкие порывы северного ветра, пронизывающего до костей
Кларисс была в бешенстве, узнав, что Уильям может оставить Иннис на долгие годы. Считала, что он мог отказаться, так как крепость постоянно нуждалась в защите. Мог отказаться, вместо того чтобы ковать новые шлемы и доспехи, нашивать кресты на одежду и проводить бесконечные тренировки. Уильям разделял гнев Кларисс, но сделать ничего не мог за отказ участвовать в походе он мог запятнать своё имя позором не хуже дезертира. Также он знал, что Дональд Третий подбивает мятежников против английского короля, который держал целую армию на границе, зорко наблюдая за шотландцами.
Впервые за свои тридцать два года Уильям чувствовал себя в полной растерянности. Впервые перед ним маячили чужие земли, на которых даже не распространялась власть Святого Престола. Земли, в которых удавалось побывать только редким паломникам, осилившим этот путь пешком, с посохом и верой в бога. Священник Инниса, отец Дэниэл, как-то признался, что если бы не возраст, то он был бы счастлив посетить Иерусалим. В его глазах светилась надежда, а в душе Уильяма мрачная решимость довести дело до конца и вернуться домой.
Когда его оруженосец Жан помог снять доспехи, то он сам осмотрел кольчугу проверял прочность звеньев и искал следы ржавчины. Его отряд расположился в гарнизоне, а со стороны кухни даже ночью кипела работа под руководством командира Гийома дАрка заполнялись провизией обозы, а уже в Нормандии они присоединятся к герцогским. После аудиенции у Вильгельма Руфуса многие рыцари казались воодушевлёнными, предвкушая несметные богатства и славу до Англии уже давно доходили слухи о драгоценностях, золочёной утвари, специях, мягких коврах и богатых расписных тканях. Уильям понимал, что многие пойдут на всё ради богатства, чтобы окупить не только расходы на путешествие и войну, но и чтобы безбедно прожить остаток жизни. При дворе короля ходили самые немыслимые рассказы: об эмирах, невольничьих рынках, диких зверях и безрассудной ярости сельджукских воинов.
Говорят, что они коварны, Жан с важным видом делился сплетнями, пока чистил плащ. Его чёрные глаза горели в предвкушении предстоящего похода, а на щеках то и дело вспыхивал румянец. Нападают бесшумно, как демоны! Мой дед слышал от своего соседа, что у сельджуков кривые кинжалы, которыми удобно вспарывать животы. И эти люди не признают ничью веру, кроме своей.
Что ещё говорят? Уильям пытался отвлечься от мыслей. Перед ним, озаряемая пламенем свечи, на столе лежала карта. На ней стрелками был прочерчен маршрут от Лондона в сторону Константинополя и Палестины. Только богу известно, сколько месяцев уйдёт на дорогу!
Они добывают золото, заговорщицки произнёс Жан и прищурил глаза. Дед сказал, что оно настолько чистое, что любой алхимик умрёт от зависти! Берут его среди песков и меняют на воду и еду.
Уильям вспомнил, как королевский алхимик Анжильберт де Прюдо, который помог разобраться в деле с отравлением Кларисс сандараком[11], был сослан сыном Вильгельма Завоевателя во Францию. Руфус тогда заявил, что ни церковь, ни алхимики не должны ставить себя выше королевской власти. Для дегустации своих блюд он нанимал разных людей, чьи жизни ни во что не ставил.
Жан опустил голову и на его щеках вновь вспыхнул смущённый румянец. Парень явно страшился того, что его ждёт на Святой земле, но вместе с тем был полон энтузиазма и азарта. Никто доподлинно не знал, что там произойдёт. Среди воинов ходили разные байки начиная от кровожадных диковинных животных и заканчивая неуловимыми убийцами, способными проникнуть в любую крепость, чтобы перерезать горло спящему. Также оруженосец рассказал о слухе, который давно ходит среди простых горожан якобы там живут чёрные великаны, поедающие города: поэтому там жара, пустыни и глубокие пещеры, в которых они прячутся. Всё дело рук этих великанов! Уильям не нашёл никого, кто бы побывал в Иерусалиме и успел вернуться оттуда. С чем же на самом деле им придётся столкнуться ради того, чтобы отстоять Гроб Господень[12]?
Возвращался ли хоть кто-то из Святой земли в последнее время? Уильям поднял левую бровь.
Нет, милорд, Жан понизил голос. Никто из паломников так и не появлялся в Лондоне. Может, по дороге нам кто-то встретится?
Возможно. Роберт Нормандский почти год готовился к этому походу, заметил Уильям. Но до Инниса новости доходят ещё дольше. Я хочу написать письмо. Разыщи гонца и скажи, что на рассвете он отправится в Суффолк, к моему брату.
Жан поклонился и бросился исполнять поручение.
Уильям недолго думал над письмом: в нескольких строчках попросил Гилберта принять крепость Иннис под свою защиту на время его отсутствия отправить туда хотя бы пятнадцать хорошо обученных воинов. Упомянул и о том, что здоровье отца вызывает тревогу. Дописав, поставил внизу свитка свою печать на воске с гербом дома де Клер, и, откинув шерстяной полог на кровати, лёг не раздеваясь.
Некоторое время Уильям лежал без сна. Ему всегда было спокойно спать в отцовском доме, однако, некая сила неумолимо тянула его в Нормандию к месту, где он родился. Смутно помнил, как были счастливы родители, несмотря на то, что отец часто уезжал в Кан, где обосновался Вильгельм Завоеватель перед взятием Англии. Его старший сын Роберт выбрал Руан, поэтому перед походом обязательно нужно побывать в замке Орбек, ставшим Уильяму домом в первые годы жизни. Теперь же хотелось получить благословение и на родине, чтобы с чистым сердцем отправиться в путь.
На рассвете Уильям спустился в холл, чтобы передать свиток гонцу. Закутавшись в плащ (август 1096 года в Лондоне выдался сырым и прохладным всё чаще моросил мелкий дождь), наблюдал, как к нему направляется человек его отца. Приняв письмо и получив необходимые указания, поклонился и вышел, оставив Уильяма в одиночестве среди тишины, нарушаемой свистом ветра в закоулках поместья. Он долго будет помнить опустевший холл, который постепенно заполняли робкие бледные лучи поднимающегося солнца, касаясь трёх гобеленов возле камина.
Роджер де Клер, тяжело опираясь на трость, медленно подошёл к Уильяму. Его лицо казалось опухшим, словно он не сомкнул глаз этой ночью. Волосы были взъерошены, а руки едва заметно дрожали. Лоб прорезали глубокие морщины. Отец был в просторной тёмно-синей сорочке, поверх которой был наброшен короткий шерстяной плащ. Некоторое время Уильям молча смотрел на графа прежде, чем тот обнял его. Дыхание отца было тяжёлым и прерывистым, словно он силился произнести хоть слово на прощание. Отстранившись, Уильям увидел, что глаза отца слезятся, а рот нервно подрагивает.
Прощай, отец. Уильям кивнул и отступил. Дай бог, ещё свидимся.
Не оборачиваясь, он покинул поместье в сопровождении своих рыцарей. В его голове звучали строки из Библии: «Если Бог будет со мною и сохранит меня в пути сем, в который я иду, и даст мне хлеб есть и одежду одеться, и я в мире возвращусь в дом отца моего, и будет Господь моим Богом»[13]
Его путь лежал к Узкому морю[14] и в родную Нормандию. Чем ближе он был к нему, тем сильнее была вера в то, что он сумеет вернуться.
Глава II
Опасные желания
Август 1096 года
Она видела, как её дядя стоял на холме, озаряемый вспышками молний. Его ноги были широко расставлены, кулаки подняты к небу, а на лице застыло свирепое выражение. Он проклинал её. Обвинял в собственной смерти. Тряс обрывком верёвки, на которой его повесили. Его пунцово-красное лицо бледнело, а затем вновь начинало багроветь. Кларисс бежала со всех ног, оскальзываясь и падая в мокрой земле.
Это не дождь! рычал её дядя, Баллард Маккей. Это слёзы нашего народа! Униженного и раздавленного Завоевателем и его чёртовым отродьем! Шотландия умывается слезами вдов и детей, обездоленных и убогих, лишённых пищи и крова! И всё по твоей вине, глупая девчонка!
Кларисс чувствовала, как земля уходит из-под ног. Чувствовала, как задыхается. Чувствовала, как бешено колотится сердце, словно она угодила в капкан. Волосы застилали глаза, вились вокруг шеи и хлестали по рукам, когда она бежала без оглядки. Ещё мгновение, и она начала проваливаться в ледяное вязкое болото.
Это могилы наших предков! рокотал Баллард. Займи своё место среди них, чтобы никогда больше не выбраться! Моли их о прощении! Отведи английский кулак от нашей земли!
Она судорожно пыталась высвободиться, била руками по топкой жиже, звала на помощь. Однако, дождь становился всё сильнее, превращаясь в град. Колкий лёд осыпал её, ускоряя погружение. Кларисс тщетно пыталась прикрыть лицо руками. Ей оставалось кричать. Кричать изо всех сил
Проснись! донёсся до неё густой низкий голос Роны, её кузины. Ну же, Риз! Давай, выбирайся из своих кошмаров!
Вздрогнув, Кларисс непонимающе уставилась на полную рыжеволосую женщину, которая отчаянно трясла её за плечо. Встретившись с ней взглядом, лицо Роны посветлело, и она убрала руку.
Что произошло? прошептала она, пытаясь отдышаться.
Ты переполошила весь Иннис-брох, Риз, орехово-карие глаза Роны округлились. Неужели опять дядя? Отец Дэниэл говорит, что когда усопшие приходят в кошмарах это значит, что они не нашли упокоения и мечутся между раем и адом.
Значит, он до сих пор хочет спасти Шотландию, Кларисс села на кровати и откинула влажные пряди со лба. Он даже пошёл на убийство брата ради этого. Поднимал восстания. Покушался на моего мужа. Предал наш клан!
Он проклял всех нас, Риз, заныла Рона, и её глаза привычно наполнились слезами. Мой муж скоропостижно погиб, а ты так и не родила наследника Я боюсь Боюсь, что клан Маккей вымрет!
Маргарет наследница, и в ней течёт не только норманнская кровь, но и кровь моего отца и деда, отрезала Кларисс. Дядюшка сделал многое, чтобы она не появилась на свет. Но даже он оказался бессилен! Во снах он до сих пор проклинает меня. Говорит, что в его доме хозяйничают норманны, и скоро мы все прогнёмся под сапогом английского короля.
Это устроил Завоеватель, голос Роны дрожал. Я так устала, Риз! Мы все живём в страхе, что от Иннис-броха камня на камне не останется от этих распрей!
Мы шотландцы, твёрдо сказала Кларисс, теряя терпение. Нытьё кузины всегда действовало ей на нервы. Уильям и его люди защищают крепость и стараются мирно улаживать конфликты: так всегда поступал мой отец. И будь он жив, то одобрил бы действия моего мужа.