И тут же с меня будто спало заклятие. Некогда тут психологические травмы получать! Воевать надо!
Оттолкнувшись, я мягко спрыгнул в окоп. Следом зашуршал Ходанович. Так соскакивать с балетной грацией бегемота мог только старшина.
Лёва, проверь ход сообщения слева. Если кто сюда намылится кончай. Понял?
Понял, товарищ командир. Кончим.
Якуш, мертвяка в тупик, и за мной. Там должен быть блиндаж
Ход прокладывался по всем правилам воинской науки с изломом. Слева потянуло вонью отхожее место, а справа открылось уширение, где стояли пустые носилки. Я не нащупал их, а увидел над лесом всходила луна, накладывая резкие тени.
В ночной тишине смутно доносился грубый смех и гортанный говор. Попахивало печным дымком. Блиндаж срубили на совесть надежное убежище, перекрытое бревнами в шесть накатов. Прямое попадание 76-мм снаряда выдержит, как нечего делать.
Неожиданно скрипнула дверь, отворяя вход, и на пороге зачернела коренастая фигура унтер-офицера со «шмайссером». Блеснули погончики обер-фельдфебеля.
Он продолжал рассказывать «камарадам» что-то веселое я улавливал смысл с пятого на десятое. Не то, чтобы я немецкий знал. Так, под сотню фразочек и слов. Зато произношение идеальное у меня же абсолютный слух.
Отсмеявшись, унтер захлопнул дверь и валко пошагал прямо на нас. В первые секунды он плохо видел в темноте, даже с лунной подсветкой как тут не воспользоваться ситуацией?
Я взвел курок «Нагана», и выстрелил.
«Ох, и дубовый спуск» подумалось мельком.
Короткий шип и пуля вошла обер-фельдфебелю в лоб. Его развернуло и отбросило на стенку окопа, укрепленную дощатыми щитами. Я едва успел поймать свалившуюся кепку.
Успех нашей эскапады кружил голову, мне все еще чудилось, как Тёмке, что война вокруг не совсем настоящая, а вроде РПГ, куда мы все и угодили. И вот я напялил кепи на голову, повесил на шею МП-40, и шагнул к блиндажу.
Физиономия у меня вполне арийская, а причиндалы отвлекут внимание на первую секунду. Не в пилотке же со звездой к немцам заявляться
Потом, позже, я этот свой поиск приключений на нижние 90 объяснял шоковым состоянием. Нет, чтобы послать вперед опытного сержанта! Тоже мне, герой-одиночка выискался
Сгибаясь под низкой притолокой, я вошел в блиндаж. Сизая пелена дыма вилась под низким бревенчатым потолком, размывая свет яркой карбидной лампы.
На топчанах вдоль стенки сидели и лежали в позе римлян в триклинии унтер-офицеры числом четыре. Слегка встрепанные, изрядно «поддатые», в расстегнутых кителях, они пили и закусывали, балаболя о своем, унтерском.
Гут нахт, вежливо сказал я, вскидывая «наган» и целясь в пьяные, вытаращенные глаза.
Фельдфебель и обер-ефрейтор вздрогнули, откидываясь на стенку. Третий лежачий выронил кружку, расплескивая самогон, почти дотянулся до автомата Но тут меня подстраховал Якуш пуля остановила прыткого. Немец упал ничком, свешиваясь с кровати.
Четвертый по счету штабсфельдфебель, вроде бы, протрезвел и даже вскинул руки, но жест «сдаюсь» ему не помог пленные мне ни к чему. Пуля отбросила унтера на лежак.
Лапин! Годунов! Антаков! Белоконов! Вон носилки, перетаскайте тушки в тупик и штабелем. Якуш! Бери двоих, разведай окрестности в сторону Полунино.
Есть!
И тут затрезвонил телефон, холодно блестя черным бакелитом. Я замер. Не отвечать? Немцы не поймут. Забеспокоятся, набегут с проверкой
Выдохнув, поднял трубку.
Обер-фельдфебель Шульц? донесся вкрадчивый баритон.
Айн момент! зажав телефон ладонью, я отчаянно прошипел: Кто по-немецки шпрехает?
Я, товарищ командир, неуверенно отозвался Никитин. Немного
Яша, твердо сказал я, ты обер-фельдфебель Шульц! На!
Красноармеец взял трубку, прочистил горло, и выдал:
Фельдвибель Шульц, фарен зи форт кивая невидимому начальству и бледнея, Никитин вытянулся. Йа! Йаволь!
Мля-я восхищенно выдохнул Лапин, подхватывая носилки.
Отмахнувшись от него, рдеющий Яков доложил:
Майор Хильперт приказал усилить посты!
Поздно спохватились! хохотнул Косенчук, собирая провизию. Шоколад! Твою ж в бога, в душу мать
Товарищ командир!
Я резко обернулся, заслышав Пашкин голос.
Старшина передал, что там артиллерийская позиция четыре 15-сантиметровые гаубицы. Расчеты мы сняли понизив голос, Ломов поведал: Тёма немца заколол!
С почином его! криво усмехнулся я, забрасывая в угол унтерскую кепку. И всех нас!
* * *
Ночь по-прежнему покрывала мир темнотой, а лунный свет больше мешал глазам видеть, нарезая ломаные тени. Ход небесных сфер был на нашей стороне незримые, как демоны-убийцы, мы перебегали по траншеям, расходясь всё шире и дальше, шаг за шагом возвращая отобранную землю.
Немцы, конечно, сплоховали. Понадеялись на мины, а русские взяли, да и обошли ВОПы! А я, признаюсь, растерялся. Тот самый шанс, который еще вчера числился в неосуществимых, легко и просто давался в руки. Я от него отмахивался, чтобы зря не мечтать, а он вот же ж!
У нас получалось захватить плацдарм для штурма Полунино.
Нет, я, конечно, рассчитывал на успех ночного рейда, но надеялся, максимум, пошуметь. Устроить громкий тарарам и уйти без потерь. Уйти! Ха!
Нас тут меньше взвода, а мы тихо, без шума и пыли, захватили три артиллерийские позиции с гаубицами Kwk-18 и с зенитками «ахт-ахт», четыре ДЗОТа, пару ДОТов, склад боеприпасов Что ж мне теперь, бросить все это? Щаз-з!
Якуш! Ходанович! Будем закрепляться.
Сержант со старшиной ухмыльнулись дуэтом, и я не удержал на лице строгого выражения, тоже заулыбался.
Часовых у землянок сняли, а куда дели?
Да вон, где сортир у них, Ходанович махнул рукой. Самое место!
А теперь помедлив, я договорил: Надо тихо вырезать солдатню.
Пока сонные, деловито кивнул Лев.
Справимся, товарищ командир, посерьезнел Якуш. У меня Антаков мастер! Часовых режет, как баранов, те даже не мекнут. И Вано Тот, вообще!
Тогда вперед, дал я отмашку, а мы с Фадеевым и и Годуновым прогуляемся к наблюдательному пункту.
Покинув блиндаж, окунулся в темноту луна нагоняла смутный свет со спины, вытягивая шатучую тень.
Товарищ командир подал голос Фадеев.
Вижу, остановился я.
Из землянки, ежась, выбрался немец, белея кальсонами, да сорочкой. С хряском зевнув, он загрюкал сапожищами в направлении удобств. Семенил фриц забавно, но недолго Вано Махарадзе вырос за его спиной, как ангел мести. Блеснула сталь, полоснув по горлу, и перерезала крик.
Минус один, хладнокровно прокомментировал я.
Да я бы их всех выдавил Годунов. Как тараканов!
Выведем, Ваня, выведем
По дороге к немецкому НП мы никого не встретили, а скрюченные тела «истинных арийцев» валялись в тупичках или в вынесенных ячейках. Их смерти меня нисколько не трогали. Напротив, я испытывал злую радость, вспоминая о братской детской могиле.
Сдохли? Так вам и надо. Мы вас сюда не звали!
* * *
Бойцы собирали трофейное оружие, разворачивали немецкие пушки и пулеметы в обратную сторону, набивали ленты, прочищали затворы от нагара, подтаскивали поближе ящики с боеприпасами и жевали на ходу трофейные гостинцы.
Обживались на новом месте.
Саперы Косенчука уползли на разминирование для подсветки мы врубили немецкий прожектор. А красноармейцу Фадееву я вручил донесение, и отправил к комполка без подкрепления нам не продержаться.
Опустившись на корточки, я посидел немного, просто, чтобы согнуть ноги. Набегался. Хотя как раз об усталости думалось меньше всего. Победа! Вот, что грело душу!
Первая настоящая победа и моя личная, и всей роты. Даже уверять не стану, будто чуял себя храбрецом-удальцом. Куда там Страшно было. Тревожно. Ведь мы, как гвоздь, засели в крепкой обороне немцев, а они тут вокруг! Закрепились и вширь по фронту, и на глубину в десятки километров! У Моделя «всё схвачено».
Но правду говорят нет такой крепости, которую не взять русскому солдату! И еще я скручивал в себе спесивые мыслишки о том, что вся слава должна достаться мне одному. «Экстраскунсу».
Провел бойцов через минное поле? Молодец. А зачищал кто? Ты? Нет, твои товарищ по оружию. Однополчане.
Даже то, что мы до сих пор живы заслуга не твоя, а ночной тьмы. У границ захваченного плацдарма я выставил дозорных в немецкой форме. Один лишь раз на бравого Трошкина вышел сонный фельдфебель. Буркнул: «Гут» и убрел досыпать. Но летние ночи коротки
Нервничая, я слопал пару долек «панцершоколада» и понял, что жую наркотик. Голова ясная, тело бодрое, энергии полно, хоть батарейки от меня заряжай. Первитин так зовется разудалая храбрость фрицев, весело скалящихся в объективы фронтовых хроникеров.
Развязные, бесшабашные, наглые, они не ведали страха, глотнув пару «волшебных» таблеток. Прикинув, я подкормил метамфетаминовым зельем своих один раз можно, а ночка будет та еще
Воздух к утру посвежел, донося мирные запахи росистой травы, ряски с близких стариц, влажной листвы, тронутой туманом. Но вниманием моим всё чаще завладевал восток небо в той стороне серело, предвещая скорый рассвет. Неужто придется уйти?..
Товарищ Лушин? негромкий голос командира полка заставил меня вздрогнуть.
Он самый! ответил я не по уставу, но уж слишком велико было облегчение.
Показывай свои владения, политрук!
В зыбком свете керосинового фонаря я разглядел подполковника и пару быстроглазых стрелков за его широкой спиной.
Есть!
Натоптанной траншеей мы прошли к наблюдательному пункту, врытому в землю на вершине небольшого холма.
Смотрите, товарищ командир, сказал я негромко. Полунино.
Село лежало невдалеке, тихое и спящее, смутно виднеясь в потемках. Лишь кое-где тлели огонечки фонарей или керосинок, нарушая светомаскировку. Впрочем, самолеты с красными звездами на крыльях редко сюда залетали, вот и ослабла хваленая прусская «дисциплинен».
Каждый каменный дом или подвал это ДОТ, товарищ подполковник, негромко заговорил я, кивая на село. Каждое деревянное строение, даже сарай или овин ДЗОТ. На перекрестках зарыты танки, по самую башню. Село надо брать сейчас, пока немцы не ожидают нападения! Днем нас вычислят, и начнется Сначала минами забросают, а потом «Юнкерсы» налетят!
Придумал чего, политрук? Салов прищурился, словно экзаменуя меня. Что предлагаешь?
Держаться, хмыкнул я. Что же еще Тут стоят гаубицы откроем огонь. И минометов хватает. А пушки «ахт-ахт» они же зенитные!
Добро, кивнул комполка. Сейчас соберем до батальона, и начнем. Введем танки в прорыв Ну, это утром только. А пока на Полунино! помолчав, он добавил тоном помягче: Благодарю за службу, товарищ политрук!
Служу Советскому Союзу! козырнул я.
Из газеты «Красная звезда»:
«ДЕЙСТВУЮЩАЯ АРМИЯ, 1 августа (По телеграфу).
Наша разведка обнаружила большое скопление вражеских самолетов на полевом аэродроме в одном из районов Юга. Командир авиационного подразделения тов. Кудряшов решил внезапным ударом сорвать планы противника. Штурмовики поднялись в воздух.
Ведущий тов. Пискунов и штурман капитан Шевелев незаметно подошли к вражескому аэродрому и, снизившись до 50 метров, быстро «прочесали» северную его окраину. На земле вспыхнуло восемь очагов пожара. Вражеские зенитки открыли бешеный огонь.
Один за другим были совершены три налета, и запылал весь аэродром»
Глава 5.
Воскресенье, 2 августа. Раннее утро
Ржевский район, с. Полунино
Паха, сказал я негромко, на тебя вся надёжа. Как только немчура прочухается, тут же нашлют люфтваффе.
Да понял я, товарищ командир, ухмыльнулся Ломов. Отобьемся! «Ахт-ахт» легко добивает на десять кэмэ по высоте, а тут целая батарея, четыре зенитки! Если по пятнадцать выстрелов в минуту скривив лицо, он почесал в затылке. Народу мало! Мне хотя бы человек десять на каждую пушку, и не обязательно, чтобы все из артиллеристов половина будет снаряды подносить. Весят-то по пуду, не натаскаешься!
Ладно, понял. Я Салова озадачу, пущай ищет носильщиков. Давай
Солнце еще не встало, но серые предрассветные сумерки давили тишиной, сливались с туманом. В призрачном полусвете, не дававшем теней, низенькие дома Полунино, беленые или серые, чудились не настоящими.
И витала тревога, неощутимая, как туман. Она всё нарастала и нарастала, как температура у больного, только не горяча, а морозя.
Товарищ командир! Ходанович молодцевато бросил ладонь к унтерской кепке. Бойцы готовы!
Гранаты?
Хапнули от души!
Выдвигаемся.
Красноармейцы моей роты выглядели непривычно в немецкой фельдграу парни подкалывали друг друга, усмехаясь криво и недовольно.
Товарищи красноармейцы! сказал я негромко, нахлобучивая фуражку-ширммютце с имперским орлом. Терпите. Считайте, что переоделись в камуфляж! Немцы спросонья не поймут, кто есть кто, примут нас за своих. Ну, а наша задача доходчиво объяснить им, что мы русские! Истребим эту сволочь под корень!
Истребим, тащ командир! ухмыльнулся Лапин. Чего там
Только смотрите мне, чтобы сгоряча в своего не пальнули!
Да глазастые мы
За мной, глазастые
К Полунино вела узкая дорога, набитая сапогами и колесами и зажатая с двух сторон минными полями. Мы шагали, и грюканье сапог глушилось напластованиями пыли родная природа как будто ведала, кто идет, и прикрывала своих.
С первыми зоревыми лучами я вывел роту на околицу.
Хальт растерянно поднялся сонный часовой. Вер коммт?
Я выстрелил навскидку. Пуля из «нагана» хлопнула, разрывая немцу шею, и тот опрокинулся навзничь, успев лишь винтовку сбросить с плеча.
5-я рота нашего батальона заворачивала на главную улочку. Штурм начнется с их подачи, а пока распределимся
Якуш, на тебе две крайние избы.
Понял, товарищ командир.
Не забудь про подвалы. Антонов! Берешь дом по соседству и сараи
Рота разошлась повзводно, и тут грянул сигнал к штурму боец из 5-й роты закинул противотанковую гранату в люк «Т-III», вкопанного на повороте, у колодца, и скоренько опустил крышку. Взрывом ее вышибло, а затем сдетонировал боезапас красный огонь с копотью ударил из стального нутра, срывая башню.
Вперед! В атаку!
Под громовые раскаты я ворвался в намеченную избу. Годунов, топавший за мной, присел, забрасывая пару «лимонок» в подвальное окно, откуда торчал ствол «эмгача», и прянул в сторону. Рявкнул двойной взрыв, выбрасывая удушливые клубы и шеберстя осколками.
Примечания
1
Эгрегор энерго-информационная структура, возникающая из сонаправленных мыслей и эмоций группы людей, объединенных общей идеей или стремлением, и вызывающая психодинамический резонанс.
2
Знаки различия политрука. Соответствует званию старшего лейтенанта.