И вот по истечении года нас, числом около пятидесяти лиц, обреченно сиявших тоской и неотвратимостью бытия, отправили на финальный экзамен. Я принял фаталистическую позицию пройду, так пройду, а нет так и не надо, не очень-то и хотелось. Но понимал, что вру сам себе увидеть новый мир хотелось. Сравнить с тем, мною придуманным, пощупать, вдохнуть, попробовать на вкус, обнять, желательно сразу и весь.
Но вместе с тем я знал, что обломаюсь. Не то чтобы я не хотел оправдать вложенные в меня ожидания и средства, просто отдавал себе отчет в том, что меня влегкую обойдут и по физподготовке, и по стрельбе, и по рукопашке. Талантами аналитиков я тоже не обладал, на этот случай у нас была пара хитрющих с виду рыжих близнецов, которых я уже успел неплохо узнать на сборах. А с меня что взять, кроме анализов? Но попробовать я был должен.
Нас загнали в шаттл, и я, чуть замешкавшись в дверях, заметил, как бойцы пошире в плечах садятся в удобные кресла и сразу приподнимают руки в силу привычки и их за грудь и талию обнимает широкий мягкий ремень фиксации. Тут-то я справедливо и заподозрил, что не просто на очередное болото нас посылают таким обширным составом.
Один из потенциальных беретов, как я их называл, чуть поморщился, когда клал руки на подлокотники, и я, садясь в свое, руки приподнял, чтобы дать ремню зафиксироваться, а вот потом по-школьному положил их на колени. Оглянувшись, я понял, что не один такой умный мои движения скопировали рыжие близнецы и единственная в шаттле девушка, ее на сборах я ни разу не видел.
Спустя пару минут, когда я начал чувствовать себя глупо, а шаттл уже куда-то поехал, в салоне начался повальный сонный мор один за другим парни клонили головы набок и засыпали богатырским сном. Вскоре почти весь салон был заполнен спящими, а мы с близнецами недоуменно таращились друг на друга. Девушка, которая все-таки решила воспользоваться подлокотниками, тоже уснула похоже, в них были встроены инъекторы со снотворным. Но зачем?
Дверь в салон начала открываться, и я притворился спящим так, на всякий случай, но вошедший тут же высказался:
Ты-то можешь не притворяться, хитрая морда.
Я открыл глаза и понял, что на огонек к дремлющим будущим первопроходцам зашел мой давешний гость. Теперь он был в обычной форме астродесанта, а не в непонятной переливающейся броне, и я спокойно смог разглядеть его лицо ровные тяжелые черты кадрового военного, ежик каштановых волос, возраст чуть за тридцатник.
Как поживают рептилоиды? поинтересовался я.
Прекрасно поживают! гулко фыркнул астродесантник и подошел ко мне. Роман, и он протянул ладонь.
Очень приятно, Честер. Можно просто Чез. Я благоразумно руку протягивать не стал: вовремя увидел чуть блеснувший наконечник автоинъектора. Что за маниакальное желание всех отправить в царство Морфея?
Заметил? Глазастый, с одобрением высказался звездный берет. Раз уж ты такой шустрый, скажу. Мы летим на территорию Шестого мира. Инъекция подготовит твой организм к перелету. Без нее высок риск когнитивных нарушений.
Судя по тому, что астродесантник замешкался, нарушения были значимыми, и игнорировать этот факт мне не дадут. Близнецы мрачно молчали чуть поодаль.
Поня-а-атно, протянул я. Перспектива прилететь к моей родненькой ложной скорпикоре меня и пугала до икоты, и радовала одновременно. Но хоть на Землю из космоса посмотреть можно будет? Я и у окошечка сижу
Можно, с непонятной интонацией сказал Роман. И ткнул кнопку обзорного экрана, перегнувшись через меня. Неизвестно каким образом под шумок мы уже вышли на орбиту, хотя я чувствовал только привычные ощущения, как от флаера на предельной скорости полета. Вот это стабилизаторы, класс! Интересно, на каком принципе работают? Хотя я все равно не пойму.
Какая Земля красивая я и не ожидал, что зрелище нашей родной планеты окажется настолько щемяще прекрасным, что перевернет мне душу, перетряхнув все эмоции от пыльного барахла, и оставит только чистое, незамутненное чувство прикосновения к поистине величественной красоте.
Именно так, удовлетворенно подтвердил Роман и воткнул мне в руку автоинъектор.
Глава 4
В первый год освоения Шестого мы столкнулись с тем, что звериная часть населения мира активно лезет к людям познакомиться. Правда, не всегда с позитивными намерениями. За время изучения особенностей жизнедеятельности флоры и повадок местной фауны в разной степени бывали надкушены мы все.
Но благодаря слаженной работе научного отдела и нас, оперативников, смертей практически не случалось, если только по глупости, достойной премии Дарвина. Словом, выживать на новой экзопланете было не сложнее, чем голышом в тропиках на Земле. Страшно, опасно, кругом все шевелится, но если разобраться и приспособиться то вполне терпимо.
В последующие полтора года глобальным подспорьем или, напротив, незаметной подлянкой, смотря как смотреть стали пресловутые технологии. Да, человечество к этому моменту разбиралось в нанокибернетике, летало по всей галактике и за ее пределы, сделано было множество прорывов в медицине и военном деле, физике и биологии, да вот смысл бытия и натура наша почти не изменились. Человек как был ленивым и любопытным созданием, так и остался.
Благодаря лени и любопытству основным двигателям прогресса мы смогли полноценно обжить пять экзопланет без особого ущерба для их природы и беззаветных людских жертв во благое дело. Даже природное свойство особи Homo Sapiens некоторая агрессивность, присущая и лучшим представителям вида, нашла свое применение не в войнах или переворачивании с ног на голову социального мироустройства, а в мирном применении пассионарных наклонностей отдельных личностей.
Взять того же Александра координатора Всемирной ассоциации наук у нас на Шестом. Этот энергичный до невозможности человек мог бы создать новую религию, основать секту, относительно реалистичную по степени научности, или возглавить гиперактивную политическую партию. Но он подался в науку, слава высшим силам, или кто там восседает на гипотетическом облачке, чему я безмерно был рад.
Наличие технологий вооружения, тонкой и точной исследовательской техники, брони и машин здорово расхолаживало. Мы считали с первых дней существования Корпуса первопроходцев, что армированный тяжелый вариант экзоброни панацея от любых зубов, а чтобы понять, как работает кремнийорганическая клетка, можно просто сунуть ее под квантовый электронный микроскоп с высоким разрешением. Я и сам наступал по первому времени на эти грабли. Но иногда наблюдательность и определенная степень безумства приносили гораздо больше плодов, чем подход сугубо научный или прямо военный.
И сейчас в очередной раз предстояло решить, на что полагаться на собственную природу и интуицию либо на пробирки и датчики. Среднего варианта, к сожалению, почти никогда не удавалось достичь, хотя мы с научным отделом все время пытались.
Лететь на экватор с нашей условно средней полосы, где располагалась колония, было недолго около пяти тысяч километров, Шестой мир оказался немного мельче Земли. На предельной скорости флаера почти пять часов, но крейсерская скорость грузовых шаттлов была пониже, и мы равнялись на них. Таким неспешным порядком мы рассчитывали прибыть туда на закате, аккурат успевая развернуть два жилых модуль-блока для нас и для «Апостола» и нанопротекторный защитный купол.
Пока автопилот скрупулезно выполнял возложенные на него обязанности, я расспрашивал Романа о его трудовых подвигах до момента знакомства со мной.
А вот расскажи мне все-таки, как ты звездный берет заработал?
Роман слегка пожал плечами для него берет особенным не был, я так понимал, что он считает это достижение очередным пунктом на пути к одной ему ведомой цели.
Да ты знаешь, ничего особенного. Подтянул кое-что, да по нормативам и сдал. Лучше ты мне скажи, почему ты не беспокоишься насчет «Апостола»? Они неспроста рвутся на экватор, да еще затребовали всех, до кого смогли дотянуться.
Тут уже я пожал плечами.
А не все ли равно? Мы так и так узнаем. Хотя ты прав, вздохнул я. Беспокоюсь. Мне кажется, им интересен отнюдь не экватор, а мы и наша работа. Как бы это не было промышленным шпионажем со стороны промышленников, скаламбурил я и призадумался.
В самом деле, если хорошенько поразмыслить, деятельность первопроходцев не была тайной за семью замками, и любой мало-мальски нормально экипированный отряд знакомых со спецификой Шестого крепких наемников с иглометами вполне мог нас успешно заменить. По идее.
А фактически наш сплав интуиции, опыта, технологий и неуемного интереса делал нас максимально незаменимыми, о чем я не уставал говорить всему Корпусу периодически чувство собственной важности и нужности штука нежная, его регулярно стоит подпитывать. А до поры до времени засекреченные со стороны Общепланетарного правительства Тайвиновы разработки типа того же защитного купола добавляли нам ореол таинственности и неуязвимости. Может, я прав, и в очередной раз у нас пытаются прихватизировать что-то важное?
Но наниты уже появились на черном рынке, а ничего принципиально нового в сфере науки у нас пока не происходило, так что оставалось пока теряться в догадках и строить конспирологические предположения.
Флаеры подлетели к точке высадки, и я со спокойной душой отдал Роману управление. Приборная панель переориентировала указатели и индикаторы к нему, а я спрыгнул на незнакомую территорию экваториальных дебрей. Мгновенно привычным движением активировал малый защитный купол, развернувшийся радужной пленкой на пару метров. Из-под ног выскочили вездесущие химерки, а чуть вдалеке взревела неприятным скрежетом стайка пентаподов их спугнули посадочные огни и непривычная возня каких-то странных по их меркам существ.
Крупного и опасного зверья я поблизости не наблюдал и постепенно, программируя на ходу узел производства нанитов, расширил зону влияния человека до нескольких сот метров. Сюда, на относительно безопасную территорию, приземлились флаеры экспедиции и два грузовых шаттла, тут же автоматически развернувшиеся в жилые модуль-блоки. Я прочесал совместно с Уиллом территорию, особых причин волноваться не нашел, и первый вечер экспедиции был вполне мирно завершен всеобщим обустройством, хотя и не без напряженных переглядываний между нами и апостольцами.
***
Рано утром Честер, стоя на краю расчищенной площадки, с любопытством вглядывался в полупрозрачные экваториальные дебри Шестого.
Здешние цвета поражали интенсивной яркостью у мимикрирующих теплокровных животных и крупных агрессивных хищников, под которых теплокровные подстраивались, остальной же мир производил впечатление снежного шара полупрозрачная, хрупкая, похожая на слюду трава, насыщенная древесная глазурь леса, цветы муранского стекла за защитным куполом все казалось игрушечным, выпуклым и донельзя уязвимым.
Шестой мир словно остановился перед Пермским вымиранием в реках и морях кипела жизнь, а леса и целые травяные океаны содрогались под буйным натиском насекомой фауны. При этом практически не было пресмыкающихся, но уже мелькали теплокровные животные, крайне мало было и земноводных, хотя водных позвоночных хватало с избытком.
Больше половины животного мира, да и растительного тоже, подчинялось радиальной симметрии и симметрии с разным количеством осей: принципа «два глаза, два уха, четыре лапы» придерживались только крупные инсектоиды и мимикранты.
Бегали вокруг диски с парным и непарным количеством ног, двояковыпуклые и двояковогнутые шары и сферы, спешащие по своим насекомым делам, многолучевая хищная радиолярия размером с кулак тащила добычу, обернувшись вокруг нее в неравномерный многоугольник три луча держали еще шевелящуюся малую химерку, а остальные четыре перебирали поверхность почвы в сторону видневшейся невдалеке норки, посверкивая в разные стороны простыми глазками а ну как отберут обед!
Геологи говорили, что все дело в отсутствии значимых подвижек тектоники, а биологи ссылались на плавный темп развития живого мира. Результат был один если на Земле, благодаря или вопреки нескольким массовым вымираниям и ледниковым периодам сформировалась крайне нестабильная экосистема с кардинально противоположным разнообразием видов, то здесь сохранялся мягкий, теплый и влажный климат. Он без существенных потрясений равномерно покрывал планету, а слабые границы климатических зон позволили эволюции провести четкую границу между существами водными и наземными, теплокровными и инсектоидными.
Кремнийорганическая структура органических молекул диктовала кристаллическую логику формирования живых тел с поправкой на требования живой природы куб или призма не смогли бы эффективно двигаться под влиянием ветра, воды или в почве. Поэтому безжалостная внешняя среда обтесала острые кремниевые грани до звезд, сфер, шаров и цилиндров, а также причудливых организмов со сложной симметрией или вовсе асимметричных.
Роман наблюдал за начальником со смешанным чувством беспокойства, близкого к отеческому, и гордости, свойственной наставникам. Иногда ему хотелось схватить Честера за шкирку и надавать по рукам и пониже спины, как дитю неразумному, ибо границ его любопытство не знало, и он спокойно мог попытаться сунуть в рот хвоинку или травинку и, разумеется, порезаться, а стремление погладить и взять на ручки живность, хотя бы отдаленно дружелюбную с его точки зрения, нарушало все законы естественного человеческого инстинкта самосохранения.
Но провидение, интуиция или что-то еще охраняло неоперившегося балбеса. Еще ни разу рыжеглазый глобально не получал по шее от чуждого человеку мира, в отличие от остальных ребят. Единственным исключением стал случай с ложной скорпикорой, но тогда Честер был совсем несмышленым юнцом в понимании опытного астродесантника.
Роман? Честер вопросительно обернулся в сторону первопроходца. Тот, одобрительно улыбнувшись, пошел к границе защитного купола. Глава оперативников так и не смог преодолеть барьер возраста и опыта: хотя номинально Честер и был начальством, но хорошо помнил, как Роман его в тренировочный период перед началом полевой работы по симуляциям гонял, и жутко смущался обращаться к нему более фамильярно, и тем более приказывать, хотя остальных бойцов молодое дарование пинало как ту скорпикору, и в хвост, и в подхвостье.
Смотри, Честер кивнул за пределы безопасного пространства. Что-то я никак не пойму, как оно прячется. И что это? Вроде знакомое насекомое, но вспомнить не могу.
На траве крутилась вокруг своей оси странная сфера, то появляясь, то исчезая, у которой, казалось, три дискообразных сегмента тела, ее образующих, не имели никаких видимых ограничений в осях вращения относительно друг друга и относительно неба и земли. На каждом сегменте торчала в стороны пара суставчатых лап, в их основании жесткие коготки, а между лапками приглашало в гости раззявленное ротовое отверстие, полное острых темно-коричневых выростов-зубов и окруженное россыпью простых глазков.