сложить ноги
Солнце уже проползло по горизонту небольшой отрезок, когда перед мысленным взором вспыхнуло единственное слово: прощай.
Целый час в голове играет печальная мелодия. Со свистом. Кажется, песня называется Ветер Перемен, и исполняет её группа зарубежная Scorpions, да.
Мелодия всё звучит и звучит. Я не хочу плакать, а стоило бы. Ну, к чёрту. Медленно поднимаю руки и ноги, скукоживая себя в тонкую струнку, чтобы проскочить в отверстие в бездонное море. В галлоны воды. Дырка надувного круга окошко в смерть.
тррррр трррррр скрипит резина, когда моя кожа скользит по ней.
IfollowtheMoscow, напеваю я слабым голосом по памяти.
тррррр тррррррр подыгрывает мне резина.
Я слабенько улыбаюсь.
DowntoGorkyPark
Нос упирается в колени.
тррррррр тррр
Вода плещется у губ
***
Я хочу есть!
Я так хочу есть, что готов начать есть себя!
Прихожу в себя в скрюченной позе, наполовину засосанный в дыру круга. Паника бьётся в сердце, и я барахтаюсь, стараясь снова взобраться на своего спасителя. Теперь умирать не хочется, но чёрт. Я попал в зыбучий песок.
Руки сомкнуты над головой, ноги тоже. Их не выгнешь, ни за что не зацепишься. А любое движение лишь засасывает меня в пучину моря. Небось уже скалит зубы внизу, видя мой тыл.
Я хныкаю и трясусь, но уже не от холода, а от страха, паники. Я выбираюсь на круг, наверное, минут тридцать. Сантиметр за сантиметром. Выход к спасению обнаружился, когда я раскинул в стороны руки и ноги, чтобы стать толще и не проскользнуть в отверстие. Резина круга впилась в обожженную кожу острыми клыками, и я застонал.
Хотелось умереть.
И не хотелось умирать.
Спаси меня, дружище, ещё раз, шептал я Кругу. Спаси, братишка
Когда удалось-таки выбраться, оказалось, что солнце в зените и печёт как духовка. На горизонте лишь вода, а чего ты ещё ожидал? Оле-Лукойе припас для тебя эксклюзивный третий зонтик.
Я заплакал без слёз и застонал сквозь истерику:
Я всех ненавижу. Я всех ненавиииижу! Язык распух и еле ворочался. Во рту раскинулась пустыня Сахара.
У моей надежды оказалась маленькая сила воли, и она почти умерла, может, тоже от голода или жажды. Я стал плохо верить в спасение.
А потом увидел теплоход.
***
Солнце миновало зенит и подкрадывалось к западу,когда бледно синий силуэт теплохода замаячил на горизонте.
Сердце взволнованно бьётся. Мне дают ещё один шанс на спасение. Я слабо забил руками по воде и закри неееет. Слова застряли в горле, и наружу вырвался хрип, который колючими лапами разорвал голову.
Я зачерпываю в ладонь воды, смачиваю губы, полощу горло, даже чуточку глотаю этой гадкой жидкости. А потом голос прорезается. Пусть слабый, но я воплю, как ненормальный.
СПАСИТЕ! ЭЙ! Я ТУТ!
Я даже подпрыгиваю в круге. Кричу несколько минут. Теплоход не приближается. Наконец, устаю, и замираю. До меня доносится музыка, которая звучит на корабле
(на теплоходе музыка играет)
Сначала я её не услышал. Значит ли это, что теплоход приблизился?
Снова кричу и кричу, и КРИЧУ. Голос срывается, горло пронзает страшная боль, которую адреналин не позволил сразу заметить. Я захожусь в кашле, прикрываю рот рукой и на ладони замечаю кровавые брызги.
Широко раскрыв глаза, пялюсь на кровь, руки трясутся, дыхание сбивается, изо рта доносятся слабые всхлипы паники. Я объят ужасом. Я растворяюсь, распадаюсь на части в воде.
Дрожа, смотрю на горизонт, но теплоход уже растворился. Они плавают рядом со мной и не видят меня. Господи! Это возможно?
Внутри меня забилась в агонии надежда.
Хааа-хааа! Ты ещё веришь в спасение???
Никто. Никогда. Шансы равны нулю.
***
Я хочу есть.
Я хочу есть.
Я хочу есть.
Я хочу есть.
Я хочу есть.
Мои глаза широко раскрыты, я мерно качаюсь в Круге. Пальцы рук потирают друг друга. Потирают сильно, до боли, я хочу оторвать себе пальцы.
Я вдруг вспоминаю о крестике на груди никогда не верил в Бога и достаю его, сжимаю в ладони. Крестили меня в раннем детстве мама с папой, и с тех пор на мне медный крестик. А рядом, на той же цепочке, висит ещё и амулет в виде буквы V. Подаренный бабушкой. В честь природного бога
Я отвожу амулет по цепочке за спину и оставляю в руке только крестик. Молитв не знаю, но шепчу то, что приходит в голову:
Господи, спаси, помоги, вытащи меня отсюда, я не переживу ещё одной ночи
В тот вечер Бог мне не помог.
***
Смерть от голода будет длиться дней тридцать, даже если вы худ. Не забывайте, что наши внутренние органы это тоже пища. Некоторое время у вас будет болеть голова, вы потеряете вес, но потом вам станет лучше. Переварив имеющийся под кожей жир, организм начнёт поедать свои внутренние органы
Вот, что написано в той статье, которую я видел за завтраком давным-давно. И сейчас, во сне, шевелящаяся тьма проявила воспоминание.
***
Когда я открываю глаза, а это сделать оказалось сложно, ибо веки будто присохли к яблоку, надо мной раскинулись созвездия. Ночь. Я не в состоянии пошевелиться. Холод, пробравший меня наименьшее зло. Все мысли занимал голод. Потом жажда. Кожа горела так, будто её содрали с меня живьем.
Зачем? Зачем оно, кем бы ни было, демонстрирует во снах кадры из памяти? Тридцать дней такого мучительного состояния я не выдержу. Скорее солнце испепелит меня, и я умру от рака кожи.
Я плачу. Хотя этот процесс теперь сложно назвать плачем. Слёзы не текут, изо рта вырываются нечленораздельные звуки.
(Оле-Лукойе раскроет над вами пёстрый зонтик, и вам будут сниться хорошие сны)
Не нужны сны, дайте только маленький кусочек белого хлеба.
В ладони что-то шевелится, я еле-еле разжимаю сморщенные пальцы. Крестик. Я до сих пор его сжимаю. Я пытаюсь поговорить с Кругом, но бесполезно. Даже мысленно я не могу собрать и двух слов.
Крестик соскакивает с ладошки на грудь, и я смотрю на надкушенную луну. Ноздри щекочет новый неприятный запах. Он исходит от меня. Такого я не чувствовал никогда, даже если сильно потел. Запах гнилой, резкий.
Я начинаю разлагаться.
От жажды умирают быстро, так говорили на уроках ОБЖ. Три дня, и меня нет. Стойте! Всего три дня! Три дня!!! И завтра меня не будет!!!
Ура!
Ура!!!
И всё.
Больше ничего из той ночи я не помню. Ни одной минуты. И снов не снилось, только размытая шевелящаяся тьма и полустёртый облик незнакомой мне девочки, которая зачастила в мои галлюциногенные сны. Но она всегда спала, не произнося ни слова.
В себя я пришёл уже после восхода. Я смотрел на тусклое весёлое солнце, восходящее на горизонте. Мой последний восход. Сегодня я умру.
***
В статье были правы. Мне стало лучше, будто открылось второе дыхание. Исчез озноб, остались лишь плохой запах, сгоревшая кожа и жажда. Даже чувство голода притупилось и вернулись связанные мысли, только язык всё ещё не ворочался, распухшим кульком застряв между горлом и зубами.
Тогда я опять заговорил. Я вряд ли произнёс хоть одно членораздельное слово, но, думаю, Круг меня и так понял.
Я сегодня умру, говорю ему. Мне уже будет наплевать, но всё равно, спасибо, что спас меня, дружище. Выполни последнюю просьбу умирающего. Довези моё тело до какого-нибудь теплохода или другого корабля.
Молчу. Кругу сказать больше нечего. Но есть, что сказать морю.
А ты тварь, говорю я. Наконец, получишь меня. Ты выиграла, но я теряюсь в мыслях и произношу самое глупое, что мог придумать. Моя мама отомстит тебе, так и знай.
А потом происходит нечто невероятное. Море мне отвечает
Главая Третья. Море
Я слышу голос Моря. Так необычно. Не тот шёпот, что раздавался в моей голове позавчера, как только потонул корабль, нет, тот я надумывал сам. У Моря другой голос, и он появлялся в моей голове извне. Я не слышал его ушами, ведь Море не имеет рта. Слова возникали в моей голове из ниоткуда, и голос не имел звукового оттенка, я даже не мог понять: женщина говорит или мужчина. Слова просто были, и в то же время я не выдумывал их, они звучали в мысленном эквиваленте.
И если бы только это. Я почувствовал Море. Не физически, как ощущал на коже три долбанных дня, а духовно. Будто до этого моя голова являла собой сломанный радиоприёмник, а сейчас кто-то подкрутил ручку, и в мозг ворвалось неизвестное мне огромное существо, исполинский разум. Я чувствовал его и внешне. Небо будто стало ярче под красками призрачного аморфного тела, что висело над водой. То разум Моря. И он говорил со мной. Первое, что произнесло Море:
Да нужен ты мне.
Я прислушался. Теперь волны не просто шелестели, они шептали самостоятельные мысли. Я не мог их уловить, потому что они больше напоминали шум слабых помех, но, как ни крути, слова лились извне.
Я схожу с ума то ли спросил, то ли сказал я.
Море не ответило, как будто насторожилось, а на минуту даже волны перестали шептать.
Кто ты? спрашиваю я. Море? Ты?
Да ну нафиг, ты правда меня слышишь?
Я нервно хохотнул. Честное слово, оно так и сказало: нафиг.
Слышу! Я слышу тебя! кричу, только из моего рта вырывается что-то типа: Ыу! Я ыу я-я!
Однако Море меня понимает и отвечает:
Ну такое часто бывает у людей перед смертью. Стоит вашему сердцу забиться медленнее, как вы тут же вспоминаете, кто вас создал!
Я схожу с ума, повторяют мои губы. Море, ты правда живое?
Смотря что считать живым, а что нет, отвечает Море.
Ну я запнулся, не зная, что и ответить.
Если признаком жизни является наличие физического тела, то я мёртвое, однако Мёртвое море находится по соседству. А я Чёрное. А если жизнь это наличие разума, то да. Я живое.
С ума сойти, вздыхаю я и вдруг понимаю, что все мои недуги притупились вполовину. Жажда. Головная боль. Горящая кожа. Но и сам я будто теперь парю над телом. Отлететь дальше не могу, но и нахожусь чуть выше Круга. Стоп!
Круг, ты живой? спрашиваю я, но Круг молчит. Кепка, а ты? но и та не произносит ни звука.
Ох, глупец, вздыхает Море.
Я смущаюсь, и в то же время восхищению нет предела. А потом чувства обрываются, и снова перед глазами кораблекрушение, два долгих мучительных дня. Всё это сделало Море.
Да, я, со спокойствием отвечает оно. Видимо, слышит все мои мысли.
Я грустнею.
Зачем ты так? обидно бормочу.
А что я такого сделало? искренне удивляется Море.
Я мучаюсь. Я мучаюсь с каждым новым часом всё больше и больше, а ты до сих пор меня не убило!
Нет, вы посмотрите, опять всё на меня валит! Волны возмущённо зашептали в такт голосу Моря. Твоя жизнь в твоих руках.С самого первого момента ты мог поставить точку в своих страданиях. Вчера попытался, но одумался. Вот этот твой поступок мне совсем непонятен. Недаром люди соорудили третий слой Природы. Ни туда, ни сюда.
Я мысли сбиваются, ибо не сразу понимаю, о чём говорит Море, но потом доходит. Она имеет в виду самоубийство. Погоди, ты хочешь сказать, что я должен был вчера утопить себя?
Ага, значит, мучиться столько дней это лучше???
Я не нахожу ответ и слабенько предполагаю:
Ну я просто надеюсь! Надеялся, что меня отыщут.
Ну вот. Вечно вы, люди, начинаете разбрасываться словечками, свойственными только вам. Жалость. Надежда. Не знаю такого!
Ты бесчувственное и холодное.
О дааааа, голос Моря повеселел. И бесчувственное, и холодное, особенно в январе!
И тебе правда меня не жалко? спрашиваю я.
Ох, глупец, снова вздыхает Море. Что такое жалость? За что жалеть?
Что я пытаюсь в голове найти нужные слова. Что мне так больно, и я маленький, и мне не положено так мучиться.
Опять по второму кругу. Я же говорю, всё в твоих руках. Хочешь, мучайся дальше, но мой тебе совет, уходи на дно! Так проще.
Нет! воскликнул я. Мне рано ещё умирать. Я не хочу.
Ещё одна человеческая блажь: хочу не хочу, ворчит Море. Ну нет такого в Природе. Ты видел, чтобы хоть одно животное жило по велению хочу не хочу? Если собака чувствует смерть, она уходит из дома умирать, а не пытается изображать из себя несчастную жертву.
Но Я цепляюсь за последние соломинки уже мёртвой надежды. Мне ещё рано. Мой голос обесцвечивается.
Что значит, рано? Вот не понимаю ни одной твоей фразы. То есть, смысл ясен, но мотивы никак. Смерть это когда природная сущность уходит, а тело живёт уже без неё. И не бывает смерти ранней или поздней, она просто есть и возникает в связи с теми или иными пересечениями природных сил.
Подожди, я мотаю головой, но даётся мне это с трудом. Ты сказало, сущность уходит, а тело продолжает жить без неё. Это как? Тело, оно либо живое, либо мёртвое.
Ошибаешься. Если твоё сердце остановится, и ты пойдёшь на дно, твоё тело съедят моллюски, оно даст им жизнь. Жизнь не кончается, она просто видоизменяется. А ты лишь частичка её целой.
Я хмурюсь, на секунду верю словам Моря и умирать становится не так страшно.
Будет больно? спрашиваю я.
Ну конечно, устало вздыхает Море. А ты как хотел? Переход из одного состояния в другое всегда болезненный процесс. Я только не понимаю, почему вы, люди, его боитесь?
Я думаю. В голове полная каша. Рушатся все мои детские приоритеты. Однако маленький огонёк человеческой жизни пробивается наружу. Слабенький, как искорка.
Слушай, жалостливо говорю я. Спаси, а? Ну что тебе стоит.
Ну, мне, конечно, ничего не стоит, но что значит, спаси? Я не в силах.
Ну не знаю, Море, миленькое, ну, понеси мой Круг к берегу, что ли! причитаю я.
Ох! То есть, я должно изменить направление ветра, создать потоки воды для тебя одного, перестроить всю мою работу? От этого погибнет больше народу, я уж не говорю о небольшом цунами, которое возникнет в Румынии. Я уж не говорю о тех людях, что начнут мучиться давлением из-за внепланового прилива. И ты спросил, вообще, у ветра, останется ли он доволен изменением своего потока?
Я безнадёжно уронил голову на резину Круга. Голоса ветра не слышно, как ни старайся.
Ну не знаю! снова восклицаю. Дай хотя бы информацию! Где находится берег?
Ты не доплывёшь.
Ну тогда, где хоть один теплоход или другой
Ты не доплывёёёёёшь, перебивает меня Море.
Это что, мне только умирать?
Море долго не отвечает, лишь шелестят волны, а потом вдруг произносит:
Хотя, ты скоро избавишься от мучений.
Сердце ёкнуло в груди.
Они уже рядом.
Они Я сбиваюсь. Море говорит о людях. Кто-то приближается. И если это не корабль, то, может,Геликоптер с воздуха зависнет над морем. Должны же организовать какую-то спасательную операцию по поиску выживших в кораблекрушении.
О Господи! моё тело вздрагивает, я соскальзываю с Круга и держусь за бортики, стараясь высунуть голову из центра как можно выше. Море, я буду благодарить тебя всю жизнь! Правда, правда!
Да не за что, отвечает Море, и в его голосе я слышу то ли смущение, то ли просто доброту. Я вслушиваюсь во внешние звуки, стараясь уловить шум лопастей вертолётов.
Мы с тобой не прощаемся, говорит Море. Мы ещё наобщаемся вдоволь.
Конечно! восклицаю я. Маму уговорю, чтобы она купила дом на побережье.
Будем тебя перевоспитывать, продолжало Море. Хотя, после этого люди перевоспитываются быстро.
Да, киваю я. После чего этого?
Кстати, вот они и прибыли, говорит Море, и я обшариваю взглядом небосклон. Ни одного признака вертолёта или самолёта, да и шума не слышно.
Да где они, я ничего не ви и тут мой взгляд падает вперёд, в сторону запада, и тело начинает дрожать под водой от ужаса.
Ко мне направлялись три акульих плавника.
***
Я немедленно возвращаюсь в тело. Голову пронзает боль. Кожу рвёт огонь.
Что по мне, так это больнее, но не так долго и мучительно, как при утоплении, говорит Море.
Эй-эй-эй! Эти звуки я произношу отчётливо даже пересохшим языком. Мы так не договаривались.
Мы вообще ни о чём не договаривались, отвечает Море. А что-то не так? его голос сквозит растерянностью.
Убери их! Немедленно убери! воплю я, или думаю, что воплю. Одна акула заходит справа, другая слева. Они начинают кружить вокруг.
Ну всем он не доволен, ворчит Море. Теперь-то что не так?