Говоришь, железо оказалось ни к черту задумчиво произнес Иту.
Да, сказал Тали. Отец рассказал об этом, и глава города вызвал мастера Баруфа. Его тоже все уважают.
Иту знал мастера Баруфа. Прошлым летом тот чинил крышу котельной и справился неплохо.
Что сказал мастер Баруф?
Что северную башню строил другой мастер, он умер год назад, и теперь концов не отыщешь. А еще он сказал, что со временем остальные башни тоже рухнут, потому что, сколько бы железа отец ни замуровал в камень, он все неправильно спроектировал. Но это неправда!
Твоего отца изгнали из-за слов мастера Баруфа? спросил Иту.
Нет. Глава города вызвал комиссию из Ларны, чтобы та решила, по чьей вине рухнула башня.
И комиссия решила, что виноват твой отец?
Не совсем. Тали отвел глаза в сторону и покраснел.
Иту скрестил руки на груди, не сводя льдистого взгляда с лица мальчика.
Там, в комиссии, был один Лако Герши. Высокий такой, вежливый, говорил всегда как по написанному. Он мне сначала даже понравился. Я думал, что такой человек точно поймет чертежи отца и убедит комиссию, что проблема в этих железках
Но не убедил.
Ага, даже наоборот.
Он что, нашел ошибки в чертежах?
Нет. Мальчик стиснул край стола и заговорил, с трудом подбирая слова.
Впервые он увидел Лако на суде, в той самой ратуше, которую построил отец. Они с мамой сидели по одну сторону широкого зала, а отец по другую, ближе к судье. На Тали был серый твидовый костюм, а на маме черное атласное платье, открывающее худые бледные плечи.
Из окон не было видно развалин северной башни, но Тали знал, что она за их спинами. А вот начальник тюрьмы, похоже, этого не знал: когда он говорил об «этих несчастных служащих», то показывал рукой то на запад, то на восток. Тали все время хотел вскочить и заступиться за отца, но тот спокойно стоял и слушал, и он понял, что отец и сам сможет за себя постоять. Вдруг Тали почувствовал на спине чей-то взгляд. Он обернулся и увидел широкоплечего человека с копной светлых волос, собранных в хвост, и живыми серыми глазами, а губы у него были тонкими, как у девчонки. Мама тоже обернулась, незнакомец посмотрел на нее и поклонился, но не по-настоящему, а как будто в шутку, с улыбкой. Мама улыбнулась в ответ и отвернулась. Тали стал смотреть на отца, но взгляд незнакомца тревожил его, как сквозняк из приоткрытой форточки. Он почувствовал, что между ними и этим человеком возникла какая-то связь, и ему это не понравилось.
Потом заговорил глава города. Он рассказал о заслугах отца и представил комиссию из семи человек, которую вызвал из Ларны. К нему подошел тот самый незнакомец, высокий и крепкий; тяжелый пиджак, казалось, совсем не сковывал его движений.
И что же сказал этот Лако? спросил Иту. Он поднялся и подошел к плите, чтобы согреть еще чая.
Да плел, что сожалеет о том, что случилось, ответил Тали, что не надо спешить, виновный может оказаться правым и много всего такого.
Тали рассказал старику, что после того слушанья Лако стал часто бывать в их доме. Он сидел в кабинете вместе с отцом, проверял чертежи и, когда мог, говорил с мамой вроде несерьезно, чтобы рассмешить. Мама смеялась и тоже шутила, но не так, как обычно. Она помогала отцу с делами и не могла оставить их с Лако наедине отец часто просил ее принести бумаги или старые записи. Тали следил за ними из своей комнаты через небольшую щель в стене, похожую на бойницу в игрушечном замке.
Эту бойницу придумал отец. Когда Тали еще не ходил в школу, он боялся темноты: ему казалось, что она превращается в черную вату, затыкает рот и нос, не дает дышать. Он рассказал об этом отцу, и тот сделал в стене щель толщиной с ребро ладони. Он подолгу работал, и каждый вечер из этой щели падал луч бледного света, под который засыпал Тали. Когда мальчик подрос, все словно забыли про бойницу, но Тали садился рядом с ней с уроками или книгой и иногда посматривал в щель на отца. Они не часто бывали вместе, но, сидя так, Тали представлял, что стены как будто и нет.
Как-то раз, когда отца не было дома, Лако появился снова. Служанка проводила его в гостиную, где мама читала, а Тали сидел за тетрадью с задачами.
Госпожа Элла, мягко произнес Лако, я бы хотел переговорить с вами.
Со мной? Глаза мамы похолодели.
Да. Лако улыбнулся. Вы ведь не откажете мне в этой просьбе?
Конечно нет. Но я, право, не понимаю
Они прошли в кабинет отца. Слушая удаляющиеся шаги, Тали смотрел на линии задачи, но не видел в них никакого смысла. Он встал, скинул домашние тапочки и прокрался наверх. Проходя мимо двери кабинета, он задержал дыхание и вошел в свою комнату.
Тали заглянул в бойницу шторы в кабинете были открыты, комнату заливал холодный белый свет, но из-за высоких шкафов и бордового ковра казалось, что в ней темно. Серый пиджак Лако и белая блузка матери выступали в этой темноте светлыми пятнами. Лако прижимал маму к себе, как куклу, а она отклонила голову, как будто не хотела на него смотреть, но и вырваться не пыталась. Лако взял ее за подбородок, заглянул в глаза, а потом зашептал ей что-то на ухо. Пока он говорил, ее лицо становилось жалким.
Оставь меня! Мама вывернулась и оттолкнула его обеими руками. Ты змей! Ты отродье кайдо! Уходи. Уйди прочь из нашего дома!
Она выбежала из кабинета и бросилась куда-то вниз, то ли обратно в гостиную, то ли к себе. Тали отпрянул от стены, медленно вышел из комнаты и столкнулся лицом к лицу с Лако.
Подслушивал? Серые глаза Лако сверкнули. Иногда лучше быть в неведении.
Он щелкнул пальцем по носу Тали, да так больно, что у того чуть не проступили на глазах слезы, потом развернулся и не спеша направился к лестнице. Вскоре Тали услышал, как хлопнула входная дверь. Он стоял, стиснув кулаки, и тяжело дышал.
Через пару дней комиссия выступила против отца. Судья обвинил его в халатности и смерти служащих. Спустя два дня в доме Тали заколотили двери и окна, а родители покинули Ярнуш, перешли на другой берег по льду пролива и отправились в Ледяные Земли. Больше Тали их не видел.
Почему же изгнание, а не тюрьма? спросил Иту. Я не припомню, чтобы кого-то изгоняли за последние двадцать лет.
Глава города уважал отца, сказал Тали. Он не хотел, чтобы тот просидел всю жизнь в тюрьме. Он предложил отцу изгнание, и тот согласился. А мама пошла за ним. Жалко только, что они не взяли меня с собой.
А что Лако, вдруг спросил Иту, уехал с комиссией?
Нет, он остался. Я слышал, что он уговаривал главу не отправлять родителей в изгнание, особенно когда узнал, что мать тоже уйдет и дом наш перейдет городу. Но в тот день, когда родители ушли, он уехал.
Мальчик поглядел в окно, там моросил дождь, ветер раскачивал мокрые голые ветки.
Вы научите меня стрелять, пожалуйста, сказал он. Отец обещал вернуться за мной через год. Если я смогу стрелять, то не стану для них обузой.
Научу, кивнул старик.
Здорово, проговорил Тали.
Ты, наверное, уже сейчас хочешь?
А можно?
Надо бы днем, сказал Иту, когда посветлее будет.
Тали вскочил:
Ой! Я совсем про время забыл!
Он быстро попрощался с озадаченным стариком и бросился к лестнице; через секунду дверь на улицу со скрипом приоткрылась, звук дождя стал громче, и снизу потянуло сыростью. Иту спустился вниз и дернул рубильник огни котельной осветили одинокую маленькую фигурку, бегущую к городу.
Тали пришел на следующий день.
Ты ведь приходишь по вторникам, сказал Иту. Он был рад мальчику, но виду не подал.
Ага. Тали наклонил голову, чтобы не стукнуться о трубы, и подошел к Иту. Тот склонился над ржавым вентилем, несколько раз ударил по нему молотком и попробовал повернуть, но вентиль не поддался. Иту взглянул на мальчишку и кивнул на ящик с инструментами под его ногами.
Дай-ка разводной ключ.
Тали вытащил тяжелый ключ из-под инструментов и протянул Иту. Старик отер пот с морщинистого лба и спросил:
Учиться пришел?
Тали кивнул. Он только теперь заметил, как в котельной жарко, и расстегнул куртку.
Сначала придется разобраться здесь. Иту стукнул по трубе над головой разводным ключом, в ответ раздался глухой гул. А потом пойдем.
Иту прикрепил разводной ключ к ножке вентиля, повернул. Раздался скрежет. Тали сел у ящика с инструментами и стал смотреть. Иту еще раза два попытался повернуть вентиль, но тот словно прирос к трубе.
Ты где живешь теперь? спросил Иту. Он снова сжал ножку вентиля ключом и стал бить по нему молотком. Котельную наполнил громкий звон. Тали невольно жмурился при каждом ударе.
В школе, сказал он, когда Иту перестал бить. Вентиль наконец поддался, и старик стал поворачивать его обеими руками. Директриса выделила мне каморку, а я колю мел, мою доски, полы.
Ну, пойдем. Старик взял ящик с инструментами и пошел к лестнице. Он остановился перед дверью, ведущей в небольшую каморку. Внутри было темно, но мальчик различил пару железных ящиков, мешки с припасами и ряды банок с консервами. На свободном участке стены висели две винтовки, Иту взял одну из них, ту, что поменьше, и пачку патронов, которую Тали сначала и не приметил среди разных вещей.
Держи. Это винтовка Флота Конгелады. Старик протянул винтовку мальчишке.
Я думал, она тяжелее будет. Тали внимательно разглядывал винтовку: он впервые держал оружие в руках. Мальчик заметил клеймо на стволе полустертый круг штурвала и буквы «КФ». Он положил винтовку на плечо, придерживая правой ладонью деревянный приклад, а левой ствол. Иту посмотрел на него и усмехнулся.
А это что за ружье? спросил Тали, подбородком указав на стену.
Это винтовка Мориса, «дальнобой», я не беру ее в руки. Иту закрыл дверь кладовой и пошел к вешалке.
Они направились за котельную, туда, где стояли резервуары с питьевой водой. Птицы при появлении людей склонили головы и стали наблюдать за ними умными желтыми глазами. Было очень холодно, коричневая пожухлая трава хрустела под ногами. Тали подошел к одному из резервуаров и дотронулся до него рукой.
Теплый. Для чего они? Он обернулся к Иту.
Это питьевая вода, водопроводная. Ее нужно подогревать время от времени, иначе она замерзнет и разорвет трубы в домах.
А им там тепло. Тали посмотрел на птиц, которые глядели на него сверху.
Иту достал из-под ближнего резервуара холщовый мешок, там оказались жестянки от консервов и несколько стеклянных бутылок. Он отнес их на край обрыва, которым заканчивался берег, и поставил на большой камень одни предметы ближе, другие подальше.
Тали поднял винтовку и смотрел вдоль нее, пытаясь прицелиться в ближайшую жестянку. Зоркий глаз мальчика различил полустертую этикетку.
Неправильно держишь, сказал Иту. Он взял у мальчика винтовку и осторожно, но твердо упер приклад в его правое плечо. Придерживай здесь, старик развернул кисть Тали так, чтобы та поддерживала приклад снизу, и положи палец на спуск. Он отвел согнутый локоть мальчика в сторону. Тали пришлось полностью вытянуть левую руку, чтобы винтовка не перевешивала. Целиться здесь. Иту постучал пальцем по железному кольцу на конце дула. Это мушка.
Тали склонил голову направо, прищурил левый глаз. Он разглядел в кольце мушки тонкую черную линию и полустертые буквы на банке. Нажал на спусковой крючок тот легко поддался под пальцами мальчика и прозвучал негромкий щелчок.
Когда выстрелишь, нужно будет очистить ствол от пустой гильзы. После каждого выстрела. Это делается так. Иту взял винтовку и потянул ручку затвора, похожую на крючок для одежды, на себя. Затвор отъехал в сторону, и Иту привычным движением вернул его на место.
Запомнил? Иту достал из кармана жестянку с патронами и положил ее на траву.
Тали взял один из них, взвесил на ладони.
А медведя из нее можно убить?
Иту забрал у него патрон и ответил:
Можно. Если знать, куда целиться. А если ранишь и разозлишь зверя лучше пусти пулю себе в лоб. Ты для него станешь врагом, которого надо растерзать.
Иту дал Тали четыре патрона.
Магазин на пять патронов. Вставляешь по очереди. Иту отодвинул затвор, вложил патрон внутрь и вернул винтовку мальчику. Тот медленно и аккуратно вставил остальные патроны.
Теперь стреляй.
Тали поднял винтовку, вернул затвор на место и прицелился в бутылку, которая стояла на камне в сотне шагов от него. Желтые искорки в его глазах сосредоточенно замерли. Грохнул выстрел. Птицы с испуганным криком сорвались с резервуаров и закружили в небе.
Ох, как громко! Тали покрутил головой, пытаясь прогнать глухоту после выстрела.
Привыкай, сказал Иту, и натяни шапку на уши.
Тали поправил шапку, посмотрел на бутылки все три стояли на камне. Он передернул затвор и взял цель поближе одну из консервных банок. Теперь к оглушительному грохоту выстрела примешался звук простреленной жестянки, банка прокатилась несколько шагов по траве. Иту одобрительно кивнул и достал трубку.
После десятого выстрела Иту забрал винтовку, сказав, что на сегодня хватит. Тали помог ему собрать жестянки и гильзы от пуль в вечерних сумерках он нашел только восемь. Они спрятали мешок под один из резервуаров, на теплую верхушку которого уже снова сели птицы. Иту улыбнулся от глаз к вискам заструились морщины.
Тали стал приходить часто, через день-два. Он помогал Иту в котельной, потом они шли стрелять или просто бродили до темноты по окрестностям. Старик учил его разводить костер на снегу, рассказывал о съедобных северных ягодах, о том, как охотиться на зверей и заготавливать мясо впрок. Тали научился разбирать следы и мог с легкостью сказать, какие из них принадлежат волкам, а какие пронырливым гиенам кайдо. Любому мальчишке интересны такие вещи, но Тали слушал очень внимательно, и старик знал почему: как бы они ни сдружились за эти дни, Иту не мог подобрать слов, чтобы отговорить Тали идти в Ледяные Земли.
Как-то раз Тали пришел совсем поздно, когда солнце уже село и поднялась метель первая в этом году. Иту ждал его весь день, в нем потихоньку назревало смутное беспокойство. Наконец он заметил на склоне холма маленькую фигурку, которая брела к котельной; он поставил чайник на плиту и услышал, как внизу скрипнула дверь.
Привет, Иту.
Здравствуй, Тали.
Мальчик сел на привычное место, спиной к окну, и глядел, как Иту разливает чай по чашкам.
Не очень горячий сегодня, сказал Иту, ветряки весь день пляшут. Наверное, энергии на лампы не хватит.
Да, в школе тоже все отключили, сказал Тали. Он смотрел на Иту, покусывая нижнюю губу.
«Ну выкладывай, что у тебя там», подумал старик.
Он поставил чашки на стол и увидел горсть золотых монет.
Как думаешь, хватит столько на снаряжение?
Иту вздохнул:
Сам идти решил, значит
Год скоро будет, как они ушли. Отец обещал вернуться за мной. А если им нужна помощь, припасы, теплые вещи? Если кто-то из них ранен? В голосе Тали послышалась тревога.
«Если ты, старик, скажешь ему, что родители погибли, что их растерзали хищники или северные племена, он больше никогда сюда не придет, думал Иту. Но пока он верит, что они живы, он не откажется от мысли их найти. Так что ты ему скажешь?»
Иту отвел глаза от лица Тали и посмотрел в окно. Тусклая лампа под потолком мигнула и погасла; без легкого треска, который исходил от нее, в котельной стало совсем тихо. Было даже слышно, как на первом этаже шумит в трубах вода. Старик на ощупь добрался до шкафа над мойкой и достал старый корабельный фонарь. После нескольких попыток фитиль, погруженный в застывший китовый жир, разгорелся, и кухню заполнил теплый мерцающий свет живого огня.
Я думаю, Тали, если пойдешь к родителям сейчас, сказал Иту, смотря прямо в глаза мальчику, то все-таки станешь для них обузой.