А у меня само-собой выходит, будто и вырос не в деревне, а в большущем городе. Недаром попаданец, не абы кто! Заколдованный, значица.
Отстань-ка! Налетев, толкаю в грудь ширмача, Не замай земляков!
Тот хоть и постарше, мало что не пятнадцать, а отступает. За мной самонастоящие разбойники стоят. Дружим с ими, значица. И на кулачках, опять же, умею.
Я в первые дни на Хитровке ух как подрался-то! Чуть не десять раз, да не с годками, а всё с мальчишками постарше. Одного только не побил, а сам колотушек отхватил. Но отхватил-то вроде как и я, ан рёбра целые и голова не гудит, а ён об лобешник мой да локти руку сломал. Хваталку, значица. Не сразу и вскрылось-то, не заметил ён в горячке.
Теперя всё, не трогают. От людёв сурьёзных разбойники защищают, значица. А с мальчишками сам, взрослые в таки дела не лезут. Ну вот и справился сам.
Твои, Конёк? Не признал!
Не признал, Ворчу для порядку и тяну земляков до комнаты, Как же!
Мужики посмеиваются и вроде как шутейно, а слухают меня.
Конёк, ишь ты! Посмеивается один, Пошто так?
А бью как копытом, Отвечаю, не забывая оглядываться, и свинчатки никакой не надобно.
Всё, довёл! В комнате сразу становится шумно и немного душно. Мужики умываются, поливают друг другу над ведром, да байки травят. Потом едим, и я вместе со всеми, как взрослый.
Хотя почему «как»? Взрослый и есть! Пятачок за место на нарах сам зарабатываю, в общий котёл всяко-разное вношу. Когда денюжку, а когда и вот так, как сёдни печево. Добытчик!
И пусть Ванька кликушествует, что токмо на Великий Пост так хорошо, как сейчас, я могу зарабатывать. Пусть! Неделю всего на Хитровке, ан не в огольцах, а своими силами кормлюсь. Справлюсь.
После ужина мужики посидели немного, обсуждая день и сёрбая кипяток. Потом подымили махрой и почти все легли спать, ворочаясь на подстеленных на нарах тряпках. Несколько, самых молодых и азартных, с часок поиграли в карты, переговариваясь негромко.
Залез наверх и я. На втором етаже мужики спать не любят, так что просторней. Вольготно раскинуться можно! Только что душно, да дым табашный под потолком собирается.
Поворочавшись немного и раздавив несколько клопов, вздыхаю щасливо. А жизня-то налаживается!
Глава 12
Утро! Подымайся, народ! Мужики сонно заворочались на нарах, а Иван Ильич затеребонькал слегонца уполовником по чугуниевому котлу, подымая крышку. Зеваю, сонно потягиваясь и принюхиваясь, скинув с себя тряпьё и сев на нарах. Запахи ух!
Гусачника[41] с утра саморанешнего перехватил! Похвалялся Иван Ильич важно, мешая в котле, ливера понабрал, да штей и сварил!
Ворча и позёвывая, мужики потянулись к котлу с мисками.
Скусно! Похвалил один из старших мужиков, попробовав и расправив лохматые сивые усы, нависающие надо ртом, Не всякая баба такие шти сварит!
Обабишься скоро! Загоготали добродушно мужики помоложе.
Никшните! Остудил их Иван Ильич грозно, Никак в обжорках исть захотели, кровные свои переплачивая? То-то! Сами кашеваром оставили постоянным, хучь и выздоровел уже, теперя не пищите! Нравится хлёбово, хотца скусно и подешевше исть, так и не дразнитеся.
Так их! Одобрил сивоусый Пахом Митрич, А то ишь! Тута мяса мало что не половина, да капуста, да пшено! Сытно так, что до самого вечору брюхо урчать не будет, а ишшо и скусно. А они того! Выкобениваются! В армии кашевар первый опосля унтера, а уж ефрейтор какой так и вовсе со всем уважением к иму подходит.
Да мы шутейно! Засмущалися мужики, Ты извини, Ильич не со зла то, а сдуру!
То-то! Иван Ильич расправил плечи, Ну, подходи, народ! Кому мало будет, так опосля подойдёте ишшо, я лишку наготовил, на пузени ваши бездонные!
Подошёл и я вместе со всеми как равный, ибо свою денюжки тожить сдаю в общий котёл. Добытчик! А значица, взрослый почти мужик, только что усы не растут. Иван Ильич щедро наложил ажно до самых краёв, чуть не с напупинкой. Отойдя чуть, губами снимаю юшку, чтобы под ноги не расплескалося.
Скуснотища! Хвалю дядьку от всей душеньки и отхожу в сторону, присаживаясь на нары. Миску на колени, подстелив тряпицу. Черпаю ложкой то капусту с юшкой и пшеном, то ливер, и ем, отдуваяся. Скусно и сытно страсть! Я так сытно, как здеся, на Хитровке, и не едал никогда. Шутка ли, кажный день по два раза цельную миску наливают, да таку здоровенную, что ажно заталкивать в себя приходится, чтоб вместилося.
То шти, то кулеш, кашу вон давеча грешневую ели. С маслом! И хлеба ржаного кажный раз кусище почти с фунт, я и половинку одолеть не в силах, с такой-то мисищей. За пазуху прячу, да потом и доедаю. Сытно! Не жисть, а скаска!
Потом ишшо иван-чая кажному сколько влезет, хоть усцысь потом. Некоторые лакомки сахар достают, но на таких осуждающе смотрят. Балованные!
Посидели мужики, надымили махрой, да и побрели по работам. А мне рано пока. Оно ведь как? У кого прислужники есть или сами всё делают, так оне с утра всё по хозяйству и выполняют. А если кто почти из господ, так те ленивы, позже встают. Ну или прихворал если кто. Вот тута и я руки свои предлагаю, значица. А ведь попервой ух как ноги бил! Все проулки оббегать пыталси.
Ну что, помощник? Улыбнулся Иван Ильич, Помогёшь или сразу побегишь?
Помогу, дяденька!
Оно ить и не тяжело работу бабскую делать, ан не отлучишься-то далеко от комнаты. Портяночники, они такие! Хорошо ишшо, что мы по соседству с такими же мужиками живём, а не с ворьём, значица, но всё едино. В любую щель пролазят, сволота такая! Как клопы.
Само важное воды натаскать. Оно ить дяденька отлучиться далеко не может, а её много надобно. Посуду помыть, умыться с утра да в вечор. Оно вроде и немножечко, а мужиков почитай тридцать душ. Кажному по чуть, вот тебе и вот!
Такое сегодня снилося, ну смех и грех! Меня ажно распирает, так рассказать хотится. Так-то, при мужиках, стесняюся ну как на смех подымут, зубоскалы? А Иван Ильич, он мущщина сурьёзный, не балаболистый.
Ну-ка! Не переставая отшкрябывать в тазу мисы, заинтересовался дяденька.
Вроде как я, но взрослый совсем, Начинаю взахлёб, Лет двадцать поди. И здоровый! Жилистый, но плечи во!
Руками показываю плечи, отводя их мало что не на аршин[42] от своих.
И танцую с дружками посерёд города незнакомого.
Не Москва?
Не! Мотаю головой, Чужинцев много, то исть совсем чужинцев арапов всяких да турок с китайцами. И одет я чудно, в рубаху без рукавов. А народ-то не плювается бесстыдству такому, а смотрит и хлопает, да денюжку даёт.
Ишь ты! Качнул головой дяденька, Коленца-то хоть помнишь?
А как же!
Хучь и сыт так, что брюхо под завязку, ажно у самого горла стоит, а показать могу.
Ишь ты, Иван Ильич удивлён, А ишшо?
Коленца непростые, многие и показать-то не могу так, словами ишшо объясняю.
В кои-то веки что дельное приснилось, Пушит бороду дяденька, а то ране всё больше хрень всякая, забавки одни про телеги самобеглые.
А это не забавка?
Дяденька протягивает руку и закрывает мне рот. Только тогда и понял, что с открытым, стоял, ну совсем как маленький! Ажно запунцовел.
Забавка, Дядька садится на нары, обтирая руки о подол домотканой рубахи, но така пользительная. Коленца-то незнакомые да антиресные. Научиться коль выкаблучиваться, так недурственно будет. На селе у нас плясунов завсегда приглашали хучь на свадьбы, хучь куда. Худо ли, погостевать-повеселиться, скусно поисть да бражкой запить? В городе-то ишшо интересней должно быть.
Иван Ильич пушит бороду и молчит долго, морща лоб.
Вот что слыхивал я, что певунов и плясунов первеющих купцы загулявшие любят с собой таскать. Кормят-поят, да поговаривают денюжку дают. А?! Оно конечно не ремесло, ан кормит, и поговаривают не худо. Здеся главное к винищу-то не привыкнуть!
Ишь! Озадачившись, сажуся думать. Слыхал я плясунах да певунах, которых рублёвиками одаривают, но чтоб сам Ха! А почему и нет? Кулачник я хороший, и не потому, что здоровый очень, а вёрткий и быстрый, ну чисто горностай. И ухватки отрабатываю потому шта. Может, и коленца плясовые тоже? А?!
Егорка! Никак знакомый голос?
Мишка! Пономарёнок!
Стоит поодаль от входа, приплясывает в валенках стареньких да одёжке худой, что для дел по хозяйству приберегал. Так обрадовался дружку, что ажно обнялися.
Я тебя какой день выглядываю, Рассказывал он, вцепившись в рукав и опасливо поглядывая по сторонам. Публика здеся такая, оглянуться не успеешь, как с вывернутыми карманами очухаешься, и енто если повезёт! Многие и вовсе не очухиваются, значица, ты здеся как? Совсем плохо?
А давай в гости? Чаем напою! С сахаром!
Важничая немножечко, провёл Мишку к себе. Только по дороже раз остановилися, чтоб он посцал-то, а не в штаны напрудил.
Дружок-то мой, значица, Представляю его Ивану Ильичу по всем правилам вежества, Мишкой звать. Портняжка будущий.
Ишь ты? Дяденька протягивает руку, пожимая, Хороший дружок, раз сюды сунуться не побоялся. А я Иван Ильич, земляк Егорки и егойного отца знакомец.
Расслабился Пономарёнок, ну да оно и понятно. Земляк всё ж, не абы кто. Да ещё и отца знавал, это почти што сродственник, особливо когда в Москве встретилися.
За-ради такого дела чай достал, чуть не полфунта по случаю досталися. Шуганул портяночников от извощика знакомого, когда тот выпимши был, так тот потом спитым[43] чаем и отдарился. Честь по чести, в коробочке красивой, берестяной.
Балую я себя иногда!
Иван Ильич кипятку поставил да чай заварил. Попили с сахаром, что мне в тот раз разбойники знакомые с собой в карманы насували. Дяденька с нами одну чашку для вежества испил, ну и Понамарёнка расспросил заодно житье-бытье. Потом отошёл, значица, и мы уже вдвоем сидели, ну чисто взрослые из господ!
Хорошо устроился-то, Без зависти говорит Мишка, никак враки всё, что на Хитровке пропащие совсем?
Не врут, Мотаю головой так, что мало не отрывается, и ты сюда вдругорядь не ходи! Сейчас, перед летом, калуны[44] новых попрошаек себе набирают. Старые-то за зиму повымерзли. Могут и того
А вот и не боюся! Хорохорится Пономарёнок.
Я вот боюся! Мишка затихает понимает, что всё сурьёзно, Хучь и боец кулачный, ан среди годков, взрослых-то не побью.
А мастера свово? Не удерживается дружок.
Случайно! Пороть меня вздумал, а сам опосля пьянки жутчайшей. Ну а мне што? Уже тогда понимал, что не удержуся я у него, ну и отбивалси. Да и мастер такой злой был, что боялся забьёт вусмерть! Как давай лягаться, не видя ничегошеньки! Ну и попал так вот, удачно.
С единого удара свалил, ха!
Удача, Миша, Качаю головой.
А так он же в Пост Великий руки распускать вздумал, Оживляется Пономарёнок, и кругом неправ был. Боженька наказал!
Не иначе. Да ты пей, пей чай-то! И сахар бери!
А что там с энтими калунами? Мишка сёрбает чай по господски, с блюдечка, зажав кусочек сахара меж зубов.
Новых набирают. Они обычно родителям денюжку за них платят, вроде как в энту аренду берут, на год. Бывают, двух-трёх возьмут, да ни един года не переживает! Оно на холоду-то плясать перед господами, чтоб подавали больше, долго ли протянешь? А если без денюжек можно робёнка умыкнуть, то и тово, скрадут.
А убежать?
Куды? Ручки-ножки ломают, чтоб жалостливей выходило, а то и глазоньки выжигают.
Жуть, Ёжится дружок зябко, А полицейские?
Что полицейские? В доле они. Сбежишь коли, ещё и вернуть могут!
Рассказываю про Хитровку да как строился. Мишке всё любопытно, а то врак среди годков ходит немало.
Хватит! Давай рассказывай, что там деется?
У нас? Пономарёнок задумывается, С Дрыном всё то же самое хотя погодь, я тя денюжку принёс.
Опасливо поглядывая на повернувшегося спиной дяденьку, достаёт тряпицу. У меня ажно в груди теплеет хороший у меня дружок-то! Деньги не оставил, да не побоялся с ними на Хитровку. Это, правда, по незнанию больше, да потому, что никто и не думал, что у мальчишки деньжищи таки могу быть. А там бы ух! Средь бела дня ограбили бы, на виду у людёв.
Обниматься-то не стал, но глянул на Мишку етак выразительно, что тот аж запунцовел, собой гордяся, да смущаяся.
Ништо, Егорка, ты ж друг мой, а не абы кто!
Помолчали неловко, и некстати ворохнулся Тот-кто-внутри:
« Мент родился!»
А, так о мастере-то! Вспомнил Мишка, Ты ему влупасил-то, так он сгоряча и выскочил во двор. Ну то исть не он сам, а супружница евойная, и как начала голосить! И такой ты, и сякой, и разбойник весь из себя. Не знал бы тебя, так напужался бы, ей-ей!
Посмеялися, друг дружку толкаючи, мало чай не опрокинули.
Мастер влупасил ей потом за стыдобушку такую, да и сам не умнее оказалси.
Ну?!
В полицию твой пашпорт отнёс, Пономарёнок развёл руками, так что теперь преступник ты получаешься. Только там не всё так просто получается слыхивал я, как потом народ разговаривал. Москва, она же знаешь сам большая деревня.
Ну да, ну да.
Вроде как ты и преступник, но ентот жертва обстоятельств. Поймают коли, наказывать сильно не будут. Может, в колонию детскую направят, но они ж всяки бывают. Иные, говорят, и ничего себе так.
А! Мишка перебил сам себя, Вляпался-то Дмитрий Палыч с тобой! Жалобу подал, ан сгоряча всё как есть и выложил. И как давеча пьяным был, и как ты смотрел дерзко Епитимья теперя на нём страсть! Всяко-разного батюшка понавесил, да ишшо и под присмотр полиции попал.
Может, под надзор? Хмурю лоб, А то про надзор слыхивал, а под присмотр нет.
Присмотр! Замотал тот головой, Сказали, что теперя учеников брать запретят и будут заходить, проверять его поведение и
Мишка задумался, вспоминаючи, но так и не вышло.
ну и вообще!
А я, брат, отца знакомца встретил, так до сих пор не нарадуюсь! Мотаю головой в сторону Ивана Ильича, Ничегошеньки-то про отца и не знал! Беспамятный, а тётки коли спросишь что, так ажно пожалеешь весь такой-растакой, мало что не пропойца. Деревенские тож как вспоминали, так чуть не плевалися. Толком никто-ничего, но вот так вот!
Примечания
1
Деревянная погремушка, подвешиваемая на шею пасущейся корове.
2
Соборование одно из семи Таинств Православной Церкви. Соборование совершается для исцеления духовных и телесных недугов, а также дарует оставление тех грехов, о которых человек забыл. Соборуют обычно умирающих и тяжелобольных.
3
Обезжиренное молоко (устаревшие варианты обрат, снятое молоко) продукт, получаемый в результате отделения сливок из цельного молока в процессе сепарирования.
4
Побираться по дворам, прося даже не деньги, а еду. В голодные годы «кусочничали» порой целыми деревнями.
5
Армяк верхняя, долгополая одежда из грубой, шерстяной ткани. Напоминает шерстяной, тёплый халат. В России кучерской кафтан, крестьянская одежда. Известна на Руси с XIII века. Армяк представлял собой длинный, теплый, просторный халат без сборок. Подпоясывался кушаком.
6
Что-то вроде жиденькой похлёбки из отрубей.
7
Страда напряженная летняя работа во время косьбы, жатвы и уборки хлеба.
8
Здесь телеги или сани, едущие друг за другом.
9
Снимай, кланяясь.
10
Крёстный отец жениха.
11
Перекинутая через дорогу толстая жердь перед свадебным поездом. Согласно обычаю, объезжать или убирать препятствие нельзя, нужно откупаться пряниками, деньками или водкой, в зависимости от ситуации.
12
Дружка главный распорядитель свадьбы со стороны жениха. Обычно на эту роль приглашали брата жениха или его близкого друга.
13
Смесь помета домашних животных с соломой, служащая для удобрения почвы; навоз.
14
Прообраз русского хоккея. В разных регионах игру называли по-разному: «клюшкование», «клюшки на льду», «загон», «юла», «погоня», «шарение», «котёл» и др.
15
Щенок, молокосос.
16
Зипун был своего рода крестьянским пальто, предохраняющим от стужи и непогоды. Носили его и женщины. Зипун воспринимался как символ бедности.
17
Железной дороге.
18
Бритым. Без усов и бороды.
19
Общины скопцов считали, что единственным путём спасения души является борьба с плотью путём оскопления (кастрации).