Почему он так смотрел на нее? Откуда он узнал, что на нее можно так смотреть?..
Она ничего не помнит. И в то же время все помнит отчетливо. Шумы за входной дверью, гулкие шаги на лестнице, нестройные голоса, грохот лифта Странное дело, больше ничего не запомнилось! Сохранилась лишь эта цепочка бессвязных звуков, как единственно возможные узелки на память, а все остальное утонуло в океане эмоций удивление, волнение, радость, отчаянное желание позволить себе совершить что-то запретное, чудовищное. Вот и сейчас, стоит только закрыть глаза, как мир снова начинает кружиться в горячей тьме и сердце летит в пропасть.
Ладка! Почисти лук И сковородку поставь, раздался голос Павла из ванной. Слышишь меня?
Слышу словно очнувшись от сна, отозвалась Лада.
«Сковородку поставь». Звучит совсем не романтично.
Лада угрюмо усмехнулась. Реальность, однако, не дает воспарить воздушным шариком в небеса. В этом и есть ирония жизни. Обыденность неутешительна. Она быстро возвращает на землю. Нужно кормить мужа, дорогая, а не размышлять о собственном грехопадении. И кто знает, может, ты себе все это нафантазировала? Твое грехопадение всего лишь фантазия женщины, давно забывшей, что значит быть желанной. Поставь сковородку на плиту вот твоя реальность, а всего остального, будем считать, и не было. Может, тебе все это приснилось, пока ты лежала на диване.
Лада взглянула на ванную за неплотно прикрытой дверью Павел чем-то звякал, гремел. Со свистом ревел унитаз, булькала вода. Муж что-то говорил, но из-за льющейся воды слов было не разобрать.
У нее же опять невпопад стукнуло сердце, и по всему телу прошла волна дурацкой дрожи. Да-да, то, что случилось сегодня, неизбежно должно было случиться. Она сама к этому подвела.
Сама? Разве она этого хотела?
Я ухожу. Павел возник перед ней, словно вырос из-под земли.
Лада подняла на мужа глаза: он успел причесаться и умыться. И даже побрился. Но лицо по-прежнему было тусклым, измученным, губы едва заметно кривились в улыбке.
О, эта его фирменная наивно-детская обиженная улыбка! Крючок, на который она всегда попадается. Паша ужасно несчастный. Паше нужен кто-то, кто бы о нем заботился. Паша, подающий надежды, талантливый фотограф, но ему в последнее время не снимается. Сплошное невезение. Нет подходящей натуры. Муза, капризная бабочка, упорхнула! А может, просто засохла в гербарии его пьяных самовосхвалений.
Я тебя никуда не пущу. Одиннадцать часов. Куда ты пойдешь ночью? проговорила Лада устало.
Павел с невинным видом смотрел на нее, и она прекрасно понимала, чего он хотел: он с простодушием ребенка ждал, что его, как обычно, станут уговаривать и упрашивать. Когда ей не удавалось его уговорить, она начинала злиться, потом от бессилия обижалась. Это было глупо. Она точно исполняла заученную роль, от которой не могла отделаться. Ну и пусть бы он шел к черту! Так нет же, она его все равно удерживала! Зачем? Проклятый материнский инстинкт. А вдруг с ее Пашей что-нибудь произойдет? Вдруг он попадет в какую-нибудь историю его побьют, обчистят, он замерзнет в какой-нибудь подворотне. Его нужно обязательно оградить и предостеречь от всех неприятностей.
Даже сегодня, сейчас она не могла избавиться от этой роли! Нет, больше она не желает разыгрывать знакомую семейную сцену, нет сил.
Я есть хочу словно капризный ребенок, начал канючить Павел.
Прямо как по нотам! Он тоже отлично вызубрил свой «текст». Сколько же раз они играли эту сцену?
Тогда зачем ты оделся?! Зимогляд, не мучай меня То тебе надо есть, то идти куда-то. Раздевайся живо!.. Лада, словно наблюдая за собой со стороны, с бесстрастием отметила: ну вот, появился металл в голосе мамочка начала злиться, она недовольна. Лада посмотрела на Павла, на его влажный пробор, на нечисто выбритый подбородок в розовых прыщиках нет, никогда этот ребенок не вырастет.
Если бы она не таскалась с Павлом, как с маленьким мальчиком, как с непризнанным гением, если бы не закрывала глаза на все его капризы, на все его выходки, если бы не была такой квохчущей курицей и жизнь бы у них была другой. И он бы тоже был другим. «Павлуша, тебе что на обед рассольник или харчо?» «Павлуша, ты какой галстук надел? А носки? Нет, эти не подойдут, слишком короткие, смени их». «Ты почему такой расстроенный? Опять не приняли твои снимки? Бедный мой» Были бы у них дети, она бы переключилась на них и сюсюкала бы с ними, а не с мужем. А так муж ее единственная забава, ее единственный объект воспитания.
Люди порой даже не замечают, как привыкают к своим ролям. Она, например, совсем отвыкла от роли привлекательной женщины, зато основательно вжилась в роль мамочки-няньки.
Ну не упрямься Лада сделала над собой усилие и сменила тон: Иди сюда, я помогу раздеться. Что ты вдруг побежал? Сейчас я тебя покормлю. Давай я тебе помогу расстегнуть куртку, ласково, словно с маленьким мальчиком, заговорила она.
Лада взялась за язычок молнии на куртке Павла и потянула вниз.
Так давай ее снимем призывая все свое терпение сказала она. Вот молодец. Теперь иди сюда Пойдем на диван. Лада повела мужа к дивану. Горе ты мое Где тебя только носило. Дурачок Ну вот, сейчас поешь и ляжешь спать. Отдохнешь Ты, Паша, очень очень плохо выглядишь.
Ладка! расчувствовался вдруг Павел. Я так устал. Голова раскалывается и вот У меня Вот, смотри свитер порвался