Мне нужно я указываю на дверь ванной. Мне нужна минутка.
Губы Грэма изгибаются в чуть более широкой улыбке, в этот момент я понимаю, что эти невероятные губы вот-вот коснутся моих, и вдруг чувствую, что недостойна этого. Очень странно, потому что я всегда уверена в себе. Но Грэм устанавливает планку уверенности, которая для меня слишком высока. Его уверенность заставляет меня чувствовать нечто вроде робости.
Я закрываюсь в ванной и смотрю на закрытую дверь.
На мгновение я забываю, что вообще здесь делаю, но потом вспоминаю, что впервые за четыре года собираюсь заняться сексом с кем-то, кроме Итана. Нужно быть на высоте. Я открываю дверцу шкафа и просматриваю свои шмотки, чтобы найти самую непритязательную. Таковой оказывается розовая ночная рубашка с тонкими бретельками. Она непрозрачная, но отсутствие лифчика, который я сейчас снимаю, будет очевидным. Накидываю халат и подхожу к раковине. Стягиваю волосы в свободный пучок, чтобы не лезли в лицо, и долго чищу зубы и язык, пока не убеждаюсь, что мой рот не будет напоминать ему об украденной нами китайской еде.
Осматриваю себя в зеркале несколько дольше, чем требуется.
Просто в голове не укладывается, что сегодняшний день заканчивается именно так. Я предвкушаю секс с мужчиной, который не мой жених.
Делаю глубокий вдох, чтобы успокоиться, и выхожу из ванной.
Сама не знаю, чего я ожидала, но Грэм выглядит все так же.
Он по-прежнему стоит перед дверью ванной в джинсах и футболке. И в куртке. И в ботинках. Я смотрю на его ботинки, а он шепчет: «Вау».
Я снова смотрю на него. Он теперь ближе. Его лицо совсем рядом, и мне очень хочется протянуть руку и коснуться его челюсти. Обычно я не обращаю внимания, какие у парней челюсти, но у него волевой, покрытый щетиной подбородок, а рот кажется таким же печальным, как глаза.
Он, похоже, тоже замечает, насколько мы близко стоим друг к другу, сразу же делает шаг назад и машет рукой в сторону кровати. Все подушки выровнены, одеяло заправлено под матрас без единой морщинки. Уголок аккуратно откинут, под ним виднеется простыня.
Ты застелил мне постель? Я подхожу к кровати и сажусь на нее. Я совсем не так представляла себе начало, но за последние четыре года я слишком привыкла к повадкам Итана.
Грэм приподнимает одеяло, я подтягиваю ноги и забираюсь в кровать. Отодвигаюсь достаточно далеко к стене, чтобы он мог присоединиться ко мне, но не тут-то было. Он только накрывает меня одеялом и садится на кровать лицом ко мне.
Хорошо, да?
Я поправляю подушку и переворачиваюсь на бок. Он засунул края одеяла под матрас, и из-под него так просто не выбраться. Оно уютно и плотно охватывает мои ступни и ноги. На самом деле мне это даже нравится. Кажется, что даже верхняя часть одеяла каким-то образом обволакивает меня.
Я в восхищении.
Он протягивает руку и заправляет мне за ухо выбившуюся прядь волос. Очень милый жест. Я почти не знаю Грэма, но могу точно сказать, что он добрый. Мне было ясно, что он добрый, уже тогда, когда Итан открыл дверь, а Грэм не дал ему в морду. Нужно иметь немалую уверенность и самообладание, чтобы спокойно справиться с подобной ситуацией.
Рука Грэма ложится мне на плечо. Я не могу толком понять, что изменилось в нем с тех пор, как мы вышли из бара, или даже с тех пор, как вошли в спальню. Но чувствую, что его мысли уже не там, где были раньше. Его рука скользит по одеялу и останавливается на моем бедре. Всем своим видом он выражает нерешительность. Я пытаюсь немного разрядить напряженность.
Все в порядке, шепчу я. Можешь идти.
От облегчения он тяжело вздыхает.
Я думал, что смогу. Чтобы мы с тобой. Сегодня вечером.
Я тоже думала, что смогу, но еще слишком рано для мести.
Сквозь одеяло я чувствую тепло его руки. Он немного приподнимает ее и, обхватив меня за талию, наклоняется вперед.
Он нежно целует меня в щеку. Я закрываю глаза и с трудом сглатываю, чувствуя, как его губы приближаются к моему уху.
Даже если бы было не слишком рано, я все равно не хотел бы стать для тебя орудием мести. Я чувствую, как он отстраняется. Спокойной ночи, Квинн.
Я лежу с закрытыми глазами, пока он поднимается с кровати. И открываю их, только когда он выключает свет и закрывает за собой дверь спальни.
Он не хотел бы быть для меня орудием мести?
Это комплимент? Или он просто дал понять, что ему неинтересно?
Секунду я размышляю над прощальными словами, но тут же задвигаю их на задворки сознания. О словах Грэма я подумаю завтра. А сейчас мне хочется думать лишь об одном: о том, что я потеряла за какие-то пару часов.
Сегодня для меня изменилось все. Итан должен был стать моей второй половиной на всю оставшуюся жизнь. Все, что я, как мне казалось, знаю о своем будущем, пошло прахом. Все, что, как мне казалось, я знала об Итане, оказалось ложью. Ненавижу его. Ненавижу, потому что теперь, что бы ни случилось, я никогда никому не смогу доверять так, как доверяла ему.
Я перекатываюсь на спину и смотрю в потолок. «Пошел ты в задницу, Итан Ван Кемп».
Кстати, что это за фамилия такая? Я произношу свое имя вслух и добавляю к нему эту фамилию:
«Квинн Дайанн Ван Кемп».
Никогда не замечала, как по-дурацки это звучит. Хорошо, что у меня никогда не будет такого имени.
Хорошо, что я поймала его на обмане.
Хорошо, что рядом со мной был Грэм.
Хорошо, что Грэм решил сейчас уехать.
В тот жаркий момент с Грэмом в ресторане я жаждала мести. Мне казалось, если я пересплю с ним, боль, причиненная мне сегодня Итаном, утихнет. Но теперь, когда Грэм ушел, я понимаю, что она не утихнет, что бы я ни делала. Это просто огромная, сплошная, болезненная рана. Сейчас запру входную дверь и больше никогда не выйду из квартиры. Разве что за мороженым. Завтра схожу за мороженым, но после этого больше никогда не выйду из квартиры.
Пока не закончится мороженое.
Я отбрасываю одеяло и иду в гостиную, чтобы запереть дверь. Тянусь к замку на цепочке и замечаю желтую бумажку, приклеенную к стене рядом с дверью. На ней номер телефона. А ниже короткая записка:
Позвони мне как-нибудь. После того, как отомстишь.
Грэм.
Записка вызывает у меня смешанные чувства. Грэм симпатичный, и я уже поняла, что меня к нему тянет, но в данный момент мне претит сама мысль о том, чтобы снова начать с кем-то встречаться. Мои последние отношения закончились всего пару часов назад.
И даже если бы мне когда-нибудь вновь захотелось встречаться, последним человеком для этого стал бы бывший парень девицы, из-за которой все хорошее в моей жизни пошло прахом.
Я хочу держаться как можно дальше от Итана и Саши. А Грэм, к сожалению, только напоминает мне о них.
Как бы то ни было, записка вызывает у меня улыбку. Но лишь на секунду.
Я возвращаюсь в спальню и забираюсь под одеяло. Натягиваю его на голову и начинаю лить слезы. Правильно сказал Грэм: «Плакать будешь ночью. В подушку. Вот тогда будет больнее всего. Когда останешься одна».
6
Настоящее
Уезжая в Европу, Ава оставила мне подарок.
Пакетик экзотического чая, якобы помогающего при бесплодии. Беда в том, что вкус у него такой, будто высыпаешь себе горсть чая прямо на язык, а потом закусываешь кофейными зернами.
Так что о чудодейственном оплодотворяющем чае не может быть и речи. Я снова оставляю все на волю случая. Я решила, что буду пробовать еще месяц. Может быть, два, а потом скажу Грэму, что больше попыток не будет.
Еще два месяца, прежде чем я скажу ему, что действительно готова открыть ту деревянную шкатулку на книжной полке.
Когда входит Грэм, я сижу на кухонной стойке в его футболке. Свесила голые ноги, ступни болтаются над полом. Он не сразу замечает меня, но, как только замечает, я становлюсь его центром внимания. Я усаживаюсь на стойку верхом и сжимаю ноги, открывая их ровно настолько, чтобы он мог понять, каковы мои планы на ночь. Не отрывая взгляда от моих рук, он тянет галстук, сдергивает его с воротника, роняет на пол.
Вот поэтому мне так нравится, что он приходит с работы позже меня. Обожаю наблюдать, как он снимает галстук.
Особый случай? Он ухмыляется и окидывает меня взглядом с ног до головы. Идет ко мне, и я одариваю его самой соблазнительной улыбкой. Улыбкой, говорящей, что этой ночью я хочу оставить все притворство позади. Притворство, будто у нас все в порядке, притворство, будто мы счастливы, притворство, будто живем той жизнью, которую выбрали бы, если бы могли выбирать.
Когда он оказывается рядом со мной, пиджак уже сброшен, а верхние пуговицы рубашки расстегнуты. Он скидывает ботинки, одновременно скользя руками вверх по моим бедрам. Я обнимаю его за шею, и он подается ко мне, готовый и нетерпеливый.
Его губы касаются моей шеи и подбородка, нежно прижимаются к моему рту.
Куда тебя отнести? Он поднимает меня и прижимает к себе; я обхватываю ногами его талию.
Хорошо бы в спальню, шепчу я ему на ухо.
Хотя я почти отказалась от шансов забеременеть, я, очевидно, все еще цепляюсь за кусочек надежды по крайней мере раз в месяц. Не знаю, проявляю я таким образом силу или слабость. Иногда мне кажется, что и то и другое.
Грэм роняет меня на кровать, путь от кухни до спальни усеян нашими вещами, как разбросанными хлебными крошками.
Он устраивается у меня между ног, а затем со стоном входит в меня. Я молча принимаю его.
За пределами спальни Грэм последователен во всех возможных отношениях. Но в спальне я никогда не знаю, что получу. Иногда он занимается со мной любовью терпеливо и самоотверженно, а иногда бывает требователен, тороплив и эгоистичен. Иногда, войдя в меня, он становится разговорчив, шепчет слова, от которых я влюбляюсь в него еще сильнее.
А иногда он сердит и громогласен и произносит вещи, заставляющие меня краснеть. Я никогда не знаю, чего от него ждать. Раньше это меня возбуждало.
Но теперь я предпочитаю видеть в постели лишь одну из его ипостасей. Требовательную, торопливую и эгоистичную. Когда он такой, я чувствую меньше вины, потому что в последнее время единственное, чего я действительно хочу от секса, это конечный результат.
К сожалению, сегодня не эгоистичная версия Грэма. Сегодня это полная противоположность тому, что мне от него нужно. Он наслаждается каждой секундой. Входит в меня размеренными толчками, одновременно пробуя на вкус мою шею и всю верхнюю часть тела. Я стараюсь казаться такой же увлеченной, время от времени прижимаюсь губами к его плечу или тяну его за волосы. Но трудно притворяться, будто я не жду, чтобы он быстрее покончил с этим. Я отворачиваю голову в сторону, чтобы он мог оставить свой след на моей шее, и жду.
Наконец он начинает набирать темп, и я немного напрягаюсь, предвкушая финал, но он неожиданно выходит из меня. Он скользит вниз по моему телу, втягивает мой левый сосок в рот, и я узнаю этот сценарий. Сейчас он спустится вниз, медленно пробуя каждую частичку моего тела, и, наконец, проскользнет языком между моих ног, где потеряет драгоценные десять минут, и мне придется слишком долго думать о том, какой сегодня день, сколько сейчас времени, что будет через четырнадцать дней, что я сделаю или скажу, если тест наконец окажется положительным, и как долго буду плакать под струями душа, если он снова будет отрицательным.
А сегодня я не хочу об этом думать. Я просто хочу, чтобы он поторопился.
Я тяну его за плечи, пока его губы снова не оказываются рядом с моими, и шепчу ему на ухо: «Все в порядке. Можешь кончать». Я пытаюсь снова направить его в себя, но он отстраняется. Я встречаюсь с ним взглядом впервые с момента, когда мы еще были на кухне.
Он нежно приглаживает мои волосы на затылке.
Ты больше не в настроении?
Я не знаю, как, не задев его чувств, сказать ему, что я не в настроении с самого начала.
Все в порядке. У меня овуляция.
Я пытаюсь поцеловать его, но, прежде чем наши губы встречаются, он скатывается с меня.
Я смотрю в потолок, гадая, что могло его рассердить в моих словах. Мы так долго старались, чтобы я забеременела. Все как обычно, ничего нового.
Я чувствую, что он встает с кровати. Смотрю на него и вижу, что он стоит ко мне спиной и натягивает штаны.
Ты что, всерьез разозлился из-за того, что я не в настроении? спрашиваю я, садясь. Вспомни, что меньше минуты назад мы прекрасно занимались сексом независимо от моего настроения.
Он поворачивается и смотрит на меня, собираясь с мыслями. Разочарованно проводит рукой по волосам и подходит ближе к кровати. Сжатые челюсти выдают его раздражение, но, когда начинает говорить, его голос тих и спокоен:
Я устал трахаться по медицинским показаниям, Квинн. Было бы здорово, если бы хоть раз я мог оказаться внутри тебя только потому, что тебе этого хочется. А не потому, что без этого ты не можешь забеременеть.
Его слова причиняют боль. Мне хочется огрызнуться, сказать что-то обидное в ответ, но в глубине души я знаю: он говорит так только потому, что это правда. Иногда я тоже скучаю по спонтанным занятиям любовью. Но дошло до того, что все наши неудачные попытки забеременеть стали слишком болезненными. Настолько, что я поняла: чем меньше секса, тем меньше разочарования. Если мы занимаемся сексом только в те дни, когда у меня овуляция, я чувствую разочарование реже.
Хотела бы я, чтобы он это понимал. Чтобы он знал, что иногда попытки даются мне труднее, чем неудачи. Я пытаюсь разделить его чувства, но это трудно, потому что я не знаю, действительно ли он разделяет мои. С чего бы? Это же не он терпит одну неудачу за другой.
Ладно, разочарование отложу на потом. А сейчас мне просто нужно, чтобы он вернулся в постель. В меня. Потому что он прав. Секс с мужем обязательное условие для того, чтобы забеременеть. И сегодня у нас лучший шанс в этом месяце.
Я сбрасываю с себя одеяло и растягиваюсь на кровати. Прижимаю руку к животу, привлекая его внимание.
Прости, шепчу я, проводя пальцами вверх. Возвращайся в постель, Грэм.
Его челюсти все еще сжаты, но глаза следят за моей рукой. Я наблюдаю, как он борется с собой: одна часть его существа хочет выскочить из комнаты, а другая наброситься на меня. Похоже, он еще не уверен, что я хочу его; это мне не нравится, и я переворачиваюсь на живот. Если во мне есть то, что больше всего нравится Грэму физически, это вид сзади.
Хочу только тебя, Грэм. Это все. Честное слово. Вру.
Я испытываю облегчение, когда он стонет.
Черт возьми, Квинн. И вот он снова в постели, его руки на моих бедрах, его губы на моих ягодицах. Он просовывает под меня руку, прижимает ее к моему животу, приподнимая меня так, чтобы он мог легко скользнуть в меня сзади. Я испускаю убедительный стон и хватаюсь за края простыни.
Грэм обхватывает меня за бедра, приподнимается на колени и оттягивает меня назад, пока полностью не входит в меня.
С терпеливым Грэмом покончено. Сейчас рядом со мной комок эмоций, врывающихся в меня с нетерпением и гневом. Сейчас его интересует развязка, а вовсе не я, и это именно то, чего я хочу.
Я со стонами встречаю его толчки, надеясь, что он не осознает, что остальная часть моего существа отключена от процесса. Через некоторое время оказывается, что мы уже не стоим на коленях, а лежим, и он всем своим весом прижимает меня животом к матрасу. Он сжимает мои руки, вцепившиеся в простыни, и я расслабляюсь, когда он издает стон. Я жду, когда он наполнит меня надеждой.
Но этого не происходит.
Вместо этого он выходит из меня, прижимаясь к моей пояснице. Затем стонет в последний раз, уткнувшись мне в шею. Я чувствую, как он касается моей кожи, теплый и влажный, потом скользит по моему бедру и извергается в матрас. Неужели он только что Именно так.
Он кончил не в меня. Слезы застилают мне глаза, я хочу выбраться из-под него, но он слишком тяжелый и все еще так напряжен, что я не могу пошевелиться.