Александра Уба
Дорогая княжна
Пролог
Под сапогом снова плюхнул перезревший гриб, и пан Войцик воздел глаза к небесам.
Обиталище душевного целителя было совсем не таким, каким он ожидал его увидеть. Говоря уж совсем откровенно, он и сам не знал, чего ожидать, но избушек на болоте в его планах точно не было. От застоявшейся воды поднимался специфический запах, и пан поспешно закрыл нос платком.
Оставив коня и сопровождающую его группу людей у мостков, ведущих к дверям, пан направился к избе, боязливо рассматривая кости, камни и перья, привязанные к веревкам вдоль всей деревянной дорожки. Позади заскулили-завыли собаки, едва не заставив мужчину отказаться от своей затеи, но стоило ему подойти к двери, как та отворилась. В лицо ему ударила волна тепла. Поддавшись внезапной нерешительности, пан Войцик на секунду остановился. Из избушки доносился мерный шорох. В целом она казалась безопасной, и пан сделал шаг, переступая порог, а заодно и все свои сомнения.
За порогом его внезапно окутало сухое чувство уверенности. Пан огляделся. Интерьер избушки напоминал ему лавку престарелой травницы: на грубых полках стояли банки-склянки самых разных форм и размеров; на стенах висели пучки трав; в дальнем углу пан внезапно разглядел рунные камни и чьи-то черепа (не исключено, что среди них были и человеческие). Шорох, который он слышал снаружи, исходил от ступки, в которой что-то увлеченно растирал старик, одетый в синий балахон. Одеяние еще хранило на себе остатки былой роскоши поблекшую вышивку золотой нитью.
Присаживайтесь, пан, предложил он, не отвлекаясь от своего дела. Рассказывайте, зачем пожаловали.
Вы Обадайя? осторожно осведомился Войцик, нашаривая взглядом табурет, накрытый лисьим мехом.
Старик кивнул. Холодный ветер ворвался в окно, гулко забренчали кости.
Постукивала ступка.
Пан сел.
Дело в моей дочери, сумбурно заговорил он. Глупая девчонка живет одними мечтами да капризами. Целые дни или проводит в постели со своими бабскими книжонками, или гуляет по саду, вздыхая томно и обсуждая светские рауты да кавалеров со своими подружками-приживалками. В жизни своей палец о палец не ударила, а все одно пирожные ей подавай да платья. Хочу ее в институт пристроить, чтоб ума набиралась. А уж потом замуж. Но кто ее такую возьмет?
Обадайя посмотрел на пана исподлобья.
Мужские вкусы на дев разнятся. Авось кому и приглянется.
Мне не нужно «авось», Войцик неодобрительно крякнул. Мне нужно наверняка. Ей бы хоть толику ума да самостоятельности, а уж жениха я ей сам найду.
Знахарь наконец отставил ступку, потянулся.
Я понял. Плату можете оставить в горшочке у двери. Ваша дочь не станет совершенным камнем, но уверен, что у нее получится порадовать вас, пан.
Вот так просто? Вы даже не взглянете на нее?
Нет нужды, пан.
Мужчина замешкался, но все же кивнул.
Опустив мешочек с драгоценным ожерельем почившей жены в глиняный горшок, пан Войцик с облегчением покинул дом целителя душ.
Теперь его ждали долгая дорога и письма в соседние страны с рассказами о всевозможных достоинствах его дочери
Глава 1
Все неприятности стремительно наступающей осени лучше всего переживать в теплых сапожках.
Горестно вздохнув, Иви отошла от витрины торгового центра и тут же наступила в холодную лужу. Замшевые ботиночки незамедлительно промокли. Девушка закатила глаза. Она планировала купить новые сапожки к началу зимы, но они понадобились гораздо раньше. Целыми днями с неба на Нью-Йорк сыпалась мерзотная крупа, которая ночью замерзала и покрывала улицы ледяной коркой. Наутро же эта корка щедро посыпалась какой-то гадостью. Судя по всему, делалась она из реактивных отходов, и новые удобные ботиночки Иви пришли в полнейшую негодность.
Скорбно окинув взглядом сверкающее огнями и стеклами здание торгового центра, девушка вышла из лужи, сделала шаг и тут же попала во вторую. На работе нужно быть меньше чем через час, а прямо перед ней витрины, за которыми стоят симпатичные сапожки, а по всем этажам витает аромат кофе и булочек с корицей.
Через пару минут Иви с восторгом крутилась перед зеркалом, разглядывая обувку, сидящую у нее на ногах, но, взглянув на ценник, чуть было не схватилась за сердце.
Вы по ошибке указали здесь стоимость всего ассортимента? сурово обратилась она к скучающему консультанту. Тот с готовностью направился к ней.
А разве вы не считаете, что такая красивая юная дама может порадовать себя новыми сапожками? тут же парировал парень, будто эта фраза всегда была у него на языке и дожидалась своего коронного часа.
Иви поморщилась.
Вот ложка, нежно промурлыкал продавец, протягивая ей железку с изогнутой ручкой.
Зачем она мне?
Чтобы надеть ваши э э туфли.
Иви перевела глаза на неприглядные баретки с разводами соли и реагентов на носах, и рука сама потянулась к кошельку.
Мельком взглянув на наручные часы, девушка поудобнее перехватила лямку сумки с фотоаппаратом, что оттягивала плечо, и без промедлений помчалась к выходу.
Когда на горизонте уже показались широкие стеклянные двери, ноги в новых сапожках внезапно поехали в разные стороны. Перед глазами издевательски пролетела табличка «Осторожно! Мокрый пол!», Иви нелепо взмахнула руками, заваливаясь навзничь.
Но падение почему-то длилось очень долго, а свет диодных ламп все удалялся и удалялся. Иви не успела по-настоящему испугаться, когда ее тщедушная тушка ударилась обо что-то твердое, но упругое, похожее на землю? Руки нащупали длинную траву. Такая не растет в конце осени. И уж точно в торговых центрах.
«Охренеть», здраво рассудила девушка, и тут же тихий внутренний голосок перебил женский вой:
Панночка ляпнулись!..
Так и не поняв, о какой панночке идет речь и что такое «ляпнулись», Иви внезапно провалилась в темноту.
***
Очнувшись, она осознала себя лежащей на чем-то до безобразия мягком и жарком. Приложив некоторое усилие, девушка восстановила в голове последние события. Она купила сапоги. Очень неплохие, кстати. Потом кажется, она поскользнулась. Ага, скорее всего, стукнулась головой, и кто-то вызвал «скорую» На «скорой» Иви никогда не каталась и за всю свою коротенькую жизнь на больничную койку попадала только один раз, да и то в далеком детстве. Но почему-то она была уверена, что в больницах не бывает настолько мягких кроватей.
Иви открыла глаза и уставилась в потолок. Хм, потолок. В больницах он простой белый, а тут высокий сводчатый, да еще и с лепниной в виде виноградных гроздьев. И что было еще интереснее она не чувствовала того специфичного запаха, которым насквозь пропитаны стены и сами последователи Гиппократа. Девушка медленно повернула голову влево. Взгляд скользнул по вычурной мебели из темного дерева и гобеленам с незнакомыми гербами. Нет, это точно не может быть больницей.
А вдруг ее похитили?! Затащили в секту!
Выбравшись из душного облака пухового одеяла, девушка встала на ноги и неуверенно ощупала белый балахон, в который была облачена. Завязан он был на горле и снабжен издевательскими для такой целомудренности кружевами.
Иви резво пошлепала босыми ногами к замеченному ранее зеркалу и замерла.
Это была она и точно не она. С первого курса художественной академии Иви красилась в блондинку. Но потом осознала, насколько это дело хлопотное и затратное (особенно в условиях фриланса), и цвет обновлялся реже, чем хотелось бы. Но сейчас ее блондинистость была явно натуральной. Никакого намека на отросшие русые корни. По щекам рассыпались бледные веснушки, которых у нее отродясь не было. Но зато шрамы от ветрянки пропали. Черты лица остались точно ее собственные. Недолго думая, девушка задрала длиннющую рубашку. Ага. И природная тощесть тоже ее собственная.
Воздев глаза к роскошному потолку, девушка нахмурилась.
Это шутка такая?! грозно поинтересовалась она, но Небесная Канцелярия не удостоила ее ответом.
За дверью послышались торопливые шаркающие шаги. Дверь распахнулась, и в комнату румяным колобком вкатилась женщина с подносом в руках, на котором ютились заварник, пончики, фрукты и что-то еще. Увидев Иви, она чуть не выронила свою ношу.
Панночка! Девочка! Проснулись!
Мозг закоротило.
Иви нервно огляделась.
А чего вы сразу на ножки? Нельзя-нельзя!
Женщина двинулась на Иви, подпихивая ее подносом в сторону кровати.
А телефон есть? пришла в голову здравая, на первый взгляд, мысль. Сейчас такое время, что телефон-то уж везде есть. Но на лице тетки отразилась крайняя степень недоумения. Все же затолкав Иви в постель, она брякнула поднос с содержимым ей на колени и скорбно поинтересовалась:
Совсем плохо, да? Надо сказать вашему батюшке. Уж вдруг захотят пан ваш отъезд перенести. А вам покушать надо, панночка.
Отъезд куда? ляпнула Иви, разглядывая вкусности. Живот предательски завыл.
Тетка зацокала языком, потеребила расшитый узорами передник и выкатилась из комнаты. В животе снова заурчало. Иви схватила с подноса бутерброд с вяленым мясом. Было бы неплохо еще выяснить, где она оказалась.
Отставив поднос, девушка снова выбралась из кровати, подошла к окну и отдернула плотную тяжелую ткань. В глаза ударил яркий солнечный свет, а взгляду открылся сад. Явно запущенный. И очень-очень старый? Нет, правильнее будет старинный. Похоже, у этой семьи финансы поют романсы, если она не может позволить себе садовника. Методично пережевывая бутерброд, девушка побрела по комнате. Остановившись возле картины, на которой было изображение какого-то пышного пожилого мужчины с седой, аккуратно подстриженной бородой, Иви автоматически посмотрела на дату и подпись художника.
«Пан Войцик. Шерпи́н, год 895 от Катаклизма».
Бутерброд встал в горле. Ладно, с фамилией неизвестного пана все понятно она либо чешская, либо польская. Но что такое «шерпин»? Город? Страна? Месяц? И причем тут Катаклизм?
Еще раз подняв глаза на портрет, Иви вдруг почувствовала в душе смесь обиды и некоей неприязни. Эти эмоции точно были не ее: все-таки она видела этого человека впервые. Скорее всего, они принадлежали бывшей хозяйке этого тела. От бредовости этой мысли Иви нервно хмыкнула.
Странная какая секта. Такую она ни в одном фильме не видела. Сейчас бы пригодился Гугл.
За дверями послышались шаги, и в комнате снова появилась тетка-колобок, но на этот раз с мужиком с картины.
Панночка Эвиночка! Опять на ногах! всплеснула руками нянька. Ну нельзя ее в пансионат! она обратилась к мужчине, который с крайне недовольным выражением лица взирал на растрепанную Иви и крутил цепочку часов.
Помолчи, Янина, оборвал ее пан.
В сознании Иви нянька только что обзавелась именем. Да и она сама, кажется, тоже.
Пан Войцик разглядывал Иви долго. Просто стоял и смотрел, подкидывая в руках луковицу часов. А девушка все чувствовала на языке неприятный привкус антипатии.
Прибери панну, Янина, наконец заговорил он и засунул часы в карман. И скажи медикусу, чтобы осмотрел еще раз. Если не найдет никаких отклонений, отъезд состоится в назначенное время.
Смерив дочь не самым приятным взглядом, пан вышел из комнаты.
Пойдемте, панночка. Вот мы волосики приберем, приоденемся. Это ж надо, нянька доставала из ящичков заколки, дочь родную, как кобылицу, продавать. Все из-за денег, будь они неладны
Усадив Иви перед зеркалом, Янина начала расчесывать длинные пряди. Происходящее было сюром чистой воды. В магию Иви не верила. Как и в экстрассенсов, призраков и драконов. Самой здравой и самой логичной была теория о том, что она ударилась головой и теперь лежит в коме. И мозг решил развлечься, сгенерировав несуществующую вселенную. Но, так или иначе, если ей придется провести в ней некоторое время, почему бы не разобраться, что к чему? Оказаться в лечебнице для душевнобольных, пусть даже в придуманном мире, Иви совершенно не хотелось.
Точно нигде не болит, панночка? Янина ловко перевязывала косы расшитыми лентами.
Точно, уверенно подтвердила Иви, но это была не совсем правда. Болел мозг.
Янина отодвинулась, оглядела плод своих трудов и резво покатилась к шкафу. Из его недр появилось нечто, похожее на халат. Накинув его на плечи Иви, нянька снова подтолкнула ее к кровати.
Пождите, панночка, сейчас медикуса позову, и женщина, чуть покачиваясь из стороны в сторону, вышла из комнаты.
Медикусом оказался мужчина преклонных лет, растерявший все волосы, но оставивший при себе ясный ум и зоркий глаз. С невозмутимым видом и явно чувствуя себя хозяином положения, господин (кстати, не соизволивший назвать своего имени) попросил Иви встать ровно, все так же невозмутимо расстелил на прикроватном столике льняную тряпицу и начал раскладывать на ней медицинские приборы.
От одного взгляда на них у Иви побежали мурашки. Про анестезию тут, наверное, и слыхом не слыхивали. Не дай бог чего случится. Закончив, медикус жесткими и холодными руками ощупал плечи и позвоночник девушки, периодически встряхивая, как куклу; попросил закрыть глаза и сесть, затем встать; постучал небольшим молоточком по коленкам. Осмотр закончился тем, что медикус попросил панночку высунуть язык, а чужая душа едва не померла от стыда, заставляя Иви тоже испытывать некий дискомфорт. Удовлетворенно хмыкнув, мужчина вернулся к тумбе и начал методично собирать инструменты, которые ему даже не пригодились. К счастью, подумалось Иви. Когда медикус закончил с инструментами, из его саквояжа появились бумага, перо и чернильница. Он что-то черкнул на бумаге, разбрызгивая чернила по сторонам, помахал листком в воздухе и аккуратно свернул его в трубочку.
Вот это отдать пану. А после передать в академию.
Иви молча взяла записку.
Настроение затерялось где-то в минусовых дебрях.
***
«Пир во время чумы», вот так бы описала Иви состояние поместья. Когда девушка пыталась выяснить, что же стало причиной бедности, Янина сначала отмахивалась, ведь «негоже вам, панночка, такими делами головушку забивать», а после все же призналась, что на землю напал мор, и за несколько сезонов от урожая практически ничего не осталось. Соответственно, торговать было нечем, и финансовое положение некогда богатой и влиятельной семьи покатилось под откос.
Но это не мешало хозяину устраивать партии в покер, на которых подавались не самые дешевые сигары, отнюдь не бюджетный алкоголь, а сами паны щеголяли друг перед другом дорогущими камзолами. Почти все слуги были распущены, в семье остались лишь несколько личных горничных, кухарка да лакей. Нетрудно было догадаться, что пан Войцик был в долгах, как в шелках. Но тем не менее он не поскупился на удобную коляску с блестящими шишечками на колесных втулках и десятком мягких подушек на сиденьях, когда пришла пора отправиться в академию.
Об академии Иви тоже узнала немного, лишь то, что он находился почти в восемнадцати часах езды от поместья и что там каждый год собирали девиц из самых состоятельных семей. Никто не знал, что именно происходило в академии, но зачастую ее выпускницы блистали в лучах света высшего общества.
Иви же сделала вывод, что сейчас ее ждет два варианта: либо ее везут в институт благородных девиц, либо в бордель. А что? Она часто видела в фильмах, как какой-нибудь благородный джентльмен находил себе спутницу жизни именно среди женщин для удовольствия. По сюжету он должен был упасть перед ней на колени, признаваясь в такой порочной, но такой страстной любви, а потом увезти в закат. В сказочную жизнь.