Бегикотенок. Бегииии. Он найдет и убьет тебя.
Кто? Папа, кто найдет? Нет! Я тебя не оставлю. Яя освобожу тебя, мы выберемся и она отрицательно качает головой. Ей уже удалось освободиться от ремня. Она уцелела. Он это видел, и сердце, сдавленное проскочившей в окно огромной веткой, пробившей ему грудную клетку, дернулось в радостном облегчении. Самое главное это его маленькая Кейти. Его котенок. Ради нее все. Ради нее он жил. Ради нее работал. Ради нее создал целую империю Грантов.
Бегибеги так далеко, как только сможешь. Третья ячейкаКанзастретья ячейка, код, и он понимает, что это не пот течет по его лицу и подбородку. Слова клокочут в горле, мешая говорить, Кей. тиялюблютебя.
И я люблю тебя, папочкапрости меняпрости меня, пожалуйста. Я выберусь и приведу помощь.
Бегииии
Последнее, что он видел это ее глаза, наполненные слезами, они приближались, все ближе и ближе, зрачки превращались в глубокие тоннели, а потом снова отдалялись, и он летел внутри них, пока не увидел совсем другое любимое лицооказалось, что это глаза Софии, и она, улыбаясь, тянет к нему руки.
Я ждала тебя, Уил
* * *
Я смотрела в одну точку, сложив руки на счесанных коленях. В ушах звучал громкий, оглушительный звук взрыва и эхом голос отца. Я не знала, куда еду и зачем. Вскочила в поезд и просто ехала. Мне надо было ехать. Бежать от самой себя, от кошмара, который начался так внезапно и разодрал мою жизнь на до и после. Перед глазами лицо единственного по-настоящему близкого человека, в голове гул голосов, последнее, о чем мы говорили ссора, злые слова, брошенные мною в порыве гнева.
Это просто ужасный сон. Ведь так не может быть, что водитель и отец были мертвы, а я отделалась парой царапин. я должна была умереть вместе с ними. Тогда не было бы настолько оглушительно больно, тогда не пульсировало бы в ушах и не давило грудную клетку от тяжестикак будто я держу руками надгробный камень, и он вот-вот задавит меня саму.
«Кейти, всегда садись сзади справа от водителя. Это самое безопасное место».
Большие руки, обхватившие мое лицо, страх в расширенных зрачках и последние мысли только обо мне. Никто и никогда не будет меня любить, как папа.
Нужно ехать домой. Нужно выйти на первой же станции, купить билет обратно. Дядяон уже обо всем знает. Он устроит похороны. Я должна рассказать ему о последних словах отца. О ком-то, кого надо остерегаться. Это не несчастный случай. Отца кто-то убил, и я, Кейти, должна найти эту тварь. Да, надо возвращаться домой.
Мисс, это конечная станция. Вам нужно освободить вагон. кто-то тихонько тормошил меня за плечо. У вас что-то случилось? Позвать на помощь?
Ннетя уже выхожу.
Дернулась, чтоб молодой мужчина не прикасался ко мне, потому что заметила грязное пятно на манжете его рубашки. Ноги казались ватными и не слушались, в голове гудело, звенело. Мне казалось, что я больна и у меня высокая температура. Щеки и тело горят, как в огне, и в то же время мне ужасно холодно. Зуб на зуб не попадает. На перроне практически безлюдно, я прошла в здание вокзала. Долго умывалась в туалете, опасаясь взглянуть в зеркало. В карманах кофты свернутые как попало деньги, я не помнила, как они там оказались. Я сейчас мало что помнила вообще.
Вышла из туалета и села на железную скамейку, закрыла глаза. Если бы у меня был сотовый телефон, я бы позвонила дяде Фрэнку, и он забрал бы меня отсюда на личном самолете отца. От мыслей об отце свело судорогой горло и захотелось громко закричать, но я лишь закрыла лицо руками, стараясь успокоиться. Дышать глубже, как учила меня психолог. Вдох и очень медленный выдох, пока не отпустит, пока сердце не начнет биться ровно и дышать не станет легче.
Не знаю. Я не могу. Я там задыхаюсь. Мне просто необходимо уехатьЯ я ее не хотела. Все эти месяцы были ужасными. Я впервые чувствую себя свободной. Я жить хочу, а неа не выносить горшки из-под лежачего инвалида. Да, я ужасный человекПусть Бог меня потом накажет!
Я слышала женский голос, но не видела девушку. Моя голова была настолько тяжелой, как будто свинцовой. Хотелось лечь на скамейку, свернуться калачиком и не вставать.
Даон гонял на своем моте и врезался в тачку. Обдолбанный, как всегда. Я не могу туда поехатьНе могу, и все. Его отец приехал и забрал. Не знаю. Куда-то в Техас. Я его никогда не виделаДжона перевезли в Сан-Антонио на военном вертолете. Я все равно туда не поедуя не решусь, Сара, пойми. Это все не мое, не я. Не для меня. Что, Кейти!? Да, я Кейти! Черт! Садится сотовый. Курить хочу ужасно. Столько месяцев не курила. И, как назло, ливень начался Я без куртки, без кофты. Все там оставила.
Я подумала о том, что была бы счастлива, если бы отец остался жив после аварии, если бы спасся и даже стал инвалидом. Как угодно, но был бы со мной. Пусть даже в коме. А эта девушкаПапаааааистерика наваливалась снова тяжестью и паникой.
Сидит здесь однастранная. Разодета, как с обложки журнала. Волосы шикарные. То ли обдолбанная, то ли больная. донесся шепот, но хорошо слышный, Попрошу у нее кофту шерстяную, а то моя джинсовая тряпка ничего не греет. Эй, простите!
Девушка потормошила меня за плечо. И я, как сквозь туман, посмотрела на нее.
Можно одолжить у вас кофту, там начался дождь, а я хочу выйти покурить. Не бойтесь верну. Мои вещи здесь останутся.
Я рассеянно кивнула, и девушка подхватила мою кофту со скамейки.
Мой сотовый здесь стоит на зарядке и рюкзак. Присмотри. Я покурю и вернусь.
Мне было все равно, я снова закрыла глаза. Хотелось ничего не слышать, ничего не чувствовать. Оледенеть навечно. Из оцепенения вывели дикие крики с перрона, беготня охранников и полицейских. Я вскочила со скамейки, оглянулась по сторонам девушки рядом не оказалось. Только сотовый на зарядке и потертый лоскутный рюкзак, набитый до состояния вот-вот лопнет.
Хотела оставить все и уйти, но что-то остановило. Я взяла дешевый китайский смартфон, рюкзак и пошла в сторону офиса с табличкой «информация». Девушка за стеклом оживленно болтала по телефону и размахивала руками.
Ты не представляешь, что здесь творится, какую-то несчастную переехал поезд. Курила на перроне и упала на рельсы. Жуть какая. Ей отрезало голову. Говорят, от лица одна каша осталась.
Простите! я постучала в стекло.
О Боже, вон ее несут. администратор даже не обратила на меня внимание, она смотрела куда-то за мою спину, широко распахнув глаза и округлив пухлый рот.
Тело несли с перрона на носилках. Мне стало не по себе, хотела отвернуться, но рука мертвой девушки выскользнула из-под простыни, и я чуть не закричала. Я узнала свою кофту, бежевый манжет из мягкой шерсти. Хотела окрикнуть врачей, но не смогла. Голос пропал. Снова обернулась на девушку-администратора, но вместо нее увидела экран огромного плазменного телевизора, висящий на стене аэропорта. Посмотрела на сотовый в своих руках. Что есличто, если позвонить дяде Фрэнку. Этот кошмар закончится, и я окажусь дома. Просто дома. Но экран приковал внимание к себе. Звука не слышно, но внизу бежит строка, а камера показывает увеличенным кадром лицо дяди Фрэнка, он что-то говорит журналистам. Я не слышу, что именно вижу только женщину рядом с ним. Женщину, которую он держит за руку это Эстер Каро.
«Бегиэто все онон убьет тебя, Кейти! Бегиии!»
Попятилась назад, сдавливая телефон, чувствуя, как бешено бьется сердце, как от догадки немеют руки и ноги. Отрицательно качаю головой.
Эй! Вы что-то хотели?
В громкоговоритель спросила администратор, но я ее уже не слышала. Я села на скамейку, глядя перед собой и сдавливая пальцами сотовый.
Дядя Фрэнкэто сделал он. Он и эта женщина. Они убили отцаи. О Боже! Я закрыла лицо руками, содрогаясь от ужаса, и эта девушкаона погибла, потому что надела моюююю кофту. Кто-то столкнул ее с перрона под поезд.
Мне больше некуда ехатьразве что к тетке, но та обязательно скажет дяде Фрэнку. И что ей теперь делать? Куда идти? В полицию бессмысленно! На сотовый девушки пришла смска:
«Это Дамиан. Отец Джона. Вот мой адрес. Можешь приехать. И сделаем вид, что ты никуда не уходила и никого не бросала».
Глава 3
Босоножки оказались на меня большими, и ремешок натер возле пяток. Дурацкая короткая джинсовая юбка и такая же дешевая, провонявшаяся куревом куртка дополняли идиотский образ, а короткий топ канареечного цвета с трудом скрывал большую грудь, казалось, она вывалится из декольте. Ничего более вульгарного я раньше не надевала. Волосы завязала в высокий хвост и спрятала под козырек бейсболки лицо. Теперь я сама себе на себя похожа не была.
Я постоянно дергала топ то вниз, то вверх, стараясь не замечать плотоядных взглядов мужчин в автобусе и затем на автовокзале. Мне казалось, что эта идиотская юбка вот-вот задерется, что босоножки уже стерли мои ноги до мяса, а песок и мелкие камни забились между пальцами.
Сотовый той девушки постоянно трезвонил, на него приходили смски. Вначале я игнорировала, а потом нагло начала отвечать. Если уж решила стать Кейт Джексон (да, то ли по насмешке судьбы, то ли черт его знает по чьей дьявольской насмешке ту девушку звали почти так же), то придется играть эту роль как можно дольше. Папа учил меня выживать при любых обстоятельствах, говорил, что я смелая, сильная и умная. Я смогу. Ради него. Смогу. Чтобы отомстить. Чтобы забрать то, что принадлежит мнеПусть не сейчас. Пусть пройдет время. И если эта погибшая девушка заняла мое место на кладбище возле отца, то я займу место мисс Джексон в доме ее свекра.
Еще раз посмотрела на карте адрес и тихо выдохнула. Редкостное захолустье. Я даже про город такой не слышала. Эндрюс. Но, судя по всему, ранчо Керук находится в пригороде, на отшибе. Наверное, это к лучшему. Здесь меня не найдут, если даже и станут искатьНо, судя по новостям, дядя Фрэнк похоронил свою племянницу, оплакал и устроил из похорон спектакль, обещал поставить на моей могиле золотого ангела. Проклятый лицемер, ублюдок. И сука эта рядом с ним. Они были заодно. Она вскружила голову отцу, а сама была любовницей дяди.
От навалившейся дикой тоски снова заболело в груди, и я сильно зажмурила глаза, сдавила веки, считая про себя от ста в обратном порядке. Так учила меня психолог после смерти мамы бороться с паническими атаками. Автобус почти опустел, и я уныло смотрела в окно. Пустыня, кактусы, пучки травы. Никакой романтики, ковбоев и табуна лошадей.
Я никто, еду в никуда и неизвестно к кому изображать неизвестно кого.
Вышла почти последняя. Рюкзак давил на плечи, невыносимо хотелось пить и есть, и я понятия не имела, куда идти.
Поблизости ни одной машины. По песку катается чертополох, вихрями носятся маленькие песчаные смерчи. Я явно в аду, и выхода из этого ада точно нет.
Эй, детка!
Рядом зачадил выхлопными газами облезлый старый джип с открытым верхом. За рулем сидит человек в клетчатой рубахе и в шляпе, во рту у него тлеет сигарета, а за поясом торчит рукоять пистолета. А вот и ковбои.
Тебе куда?
Первым порывом было послать его к черту, как и всех тех, кто осмеливались мне посигналить на улице, но это было не лучшей идеей, особенно с натертыми ногами, ноющими мышцами и пересохшим от жажды горлом.
Нана ранчо Керук.
Глаза рыжего мужика округлились, и выражение лица с плотоядного сменилось на более или менее сносное. По крайней мере желание ткнуть ему в рожу средний палец пропало.
К Койоту, что ли?
К кому?
Койоту, детка, Койоту.
К мистеру Керуку?
Я ж и говорю, к Койоту. Прыгай в тачку, подкину. До ранчо пешком часа полтора плестись.
Его рожа по-прежнему мне ужасно не нравилась, но перспектива полтора часа идти по пескам и колючкам не нравилась еще больше. Я смертельно устала, мне было страшно, и ужасно хотелось пить. В машине у мужика валялась грязная бутылка с минеральной водой, но я скорее сдохла бы от жажды, чем взяла ее в руки. Поэтому я забралась в машину и отодвинулась подальше от водителя.
Я Фэрдинанд Сэмюэль Хэррисон. Для своих Фэр Воробей. Помощник местного шерифа.
Теперь глаза округлились у меня, потому что вот этот проходимец в кожаной куртке, грязной рубашке и с физиономией беглого преступника никак не мог быть помощником шерифа. И машина у него тоже не особо чистая. От одной мысли, что я сижу на этом грязном и вонючем сиденье своими голыми ногами, внутри стало неприятно и засосало под ложечкой.
И что такая красавица забыла в нашем захолустье? Зачем тебе Койот? Или задолжал тебе пару сотенку долларов? У него на такую, как ты, всей зарплаты не хватит.
Снова плотоядная ухмылочка, и я интуитивно отпрянула подальше.
Я я его невестка.
Улыбка совершенно пропала с рябого лица Воробья, он даже весь подобрался, выровнял спину и сам отодвинулся на сколько мог, теперь он больше не глазел на мои ноги, а смотрел впереди себя.
Сочувствуюто, что произошло с Джонни, ужасно.
Спасибо.
Растерянно ответила я, потому что, что именно произошло с Джонни, я не знала, а разговор настоящей жены Керука младшего, к сожалению, помнила очень смутно.
Полковник тот ещенепросто тебе с ним будет. Набирайся терпения, детка.
Где бы мне знаний набраться. Сейчас начнутся расспросы, а я ни черта не знаю ни о своем якобы муже, ни о том, когда поженились. Ничего. Пару вопросов, и мой обман раскроется в два счета, и вот этот помощник шерифа меня же и арестует, а потом передаст в руки дяди Фрэнка, а потомпотом меня просто убьют. Так, я не буду думать об этом сейчас, а подумаю об этом потом. Все проблемы надо решать по мере их поступления. Так всегда говорил папа. ПапааааВсю силу воли в кулак, и, чтобы не расплакаться, щеку закусить сильно изнутри так, чтоб боль немного отрезвила.
На удивление Воробей сник и притих. Желание заигрывать у него явно пропало, и он держал от меня дистанцию, чем несказанно порадовал. Весь остаток пути он насвистывал какую-то кантри песенку или курил. Мне казалось, что я вся провонялась сигаретами.
Ну вот, почти приехали. Видишь там это ранчо твоего свекра. Целая гасиенда, как сказал бы наш Хуан-Карлос. Одна из самых старых построек в округе.
Вдалеке виднелось желтоватое одноэтажное здание с длинным корпусом и покатой крышей. Даже с такого расстояния было видно, что ничего шикарного в этой гасиенде, как выразился Воробей, нет. Нищебродская сетка рабица вместо забора, высокие ворота с пафосной надписью «Ранчо семьи Керук» широко распахнуты, чуть ниже прибита вывеска с черепом, и написано «не влезай убьет», а еще ниже «осторожно, злая собака». Кейтлин вся поджалась, так как с детства боялась собак. Особенно больших. Джип въехал на территорию ранчо, и ей стало совсем плохо.
Ты чего бледная такая? Койота испугалась? Да, он страшный чувак, его тут все боятся. Но к своим он сносно относится.
Сносно это, конечно же, обнадеживает. Чем ближе мы подъезжали, тем меньше мне нравилось это старое ранчо. Воняло навозом, где-то кукарекали петухи и мычала корова. От едкого запаха меня начало подташнивать.
Где-то совсем рядом раздавался стук. Как будто кто-то что-то прибивал или наоборот пытался разбить. Когда джип свернул за само здание, я увидела высокую лестницу и огромного лысого мужчину, стоящего на самой крайней перекладине и что-то забивающего в крышу.
А вот и полковник.
Я судорожно сглотнула и прилипла к сиденью. Это был не человек, а громила. Казалось, лестница под ним сейчас проломится, таким сильным и большим было его тело. Раздетый до половины он весь лоснился от пота, и его огромные, как вздутые шары, мышцы, перекатывались под потной, очень смуглой, красноватой кожей. Когда он поднимал руку с молотком, мышцы напрягались, и Я подумала о том, что его бицепс кажется размером с мою голову. Мужчина обернулся, и я вросла в сиденье. Он перестал стучать молотком и заслонил глаза от солнца широченной, огромной ладонью. Мне было плохо видно его лицо, но все черты грубые, крупные и глаза миндалевидные, яркие, очень темные сверкают белоснежными белками. Его брови сошлись на переносице, и меня опять затошнило от страха, а горло свело судорогой. Почему-то свекор представлялся мне худощавым старичком с седыми волосами и добрым лицома не вот этим вот огроменным утесо-человеком, внушающим религиозный ужас всем своим видом.