Первый раз случился во время Открытого чемпионата Франции 1998 года, когда восемнадцатилетний Марат Сафин победил Андре Агасси и действующего чемпиона Густаво Куэртена в своих первых двух матчах Большого шлема. Сафин оказался взрывоопасным, телегеничным и феноменально выносливым русским, точнее, этническим татарином с некоторой чванливостью и сексуальной энергетикой. Его резкий двуручный бэкхенд не был похож ни на один удар, который я видел ранее.
Второй раз случился во время моей первой поездки в Базель. В феврале 2001 года я освещал там дебют Патрика Макинроя в качестве капитана команды Кубка Дэвиса США и дебют восемнадцатилетнего Энди Роддика. Но гораздо больше я написал об одном швейцарском подростке.
Я наблюдал, как Федерер сыграл (и проиграл) свой первый матч Большого шлема на Открытом чемпионате Франции в 1999 году Патрику Рэфтеру, и как в следующем году он выступал в одиночном разряде на Летних Олимпийских играх в Сиднее. Роджер финишировал четвертым самое тяжелое место на любой Олимпиаде. Теннисисту было девятнадцать, и многие считали его многообещающим и талантливым, но я не понимал, насколько перспективным был Федерер до тех самых трех дней в его родном городе.
Кубок Дэвиса, наиболее значимое командное соревнование по теннису, было на том этапе еще более престижным. Его рассматривали как детектор воли игроков, как турнир с особым психологическим давлением, где проверяются пределы выносливости теннисистов.
Федереру, все еще не попавшему в топ-20, уже приходилось испытывать острые ощущения и сокрушительные поражения на соревнованиях, в которых он впервые поучаствовал в семнадцать лет. Но в тот длинный уик-энд в Базеле он взвалил на спину команду Швейцарии и привел ее к победе над американцами в первом раунде, выиграв как одиночные, так и парные матчи с партнером Лоренцо Манта.
В день открытия Федерер обыграл ветерана Тодда Мартина, который был двукратным финалистом турниров Большого шлема. Хотя матч проводился на синтетическом покрытии в помещении, я все время представлял себе траву под проворными ногами Роджера, когда тот срезал бэкхенды, атаковал форхендами, перемещался от задней линии к сетке, брал мячи с лету и принимал подачи. Во всех его ударах и движениях прослеживалась плавность Сампраса и Эдберга: способность быстро преодолевать большие пространства, казалось бы, без особых усилий. Он мог переходить с бэкхенда на удар справа с такой скоростью и грацией, которых я никогда не видел. Его подача была плотной и крайне непредсказуемой, учитывая, как часто его противник Мартин, высокий игрок с длинными конечностями, оказывался далек от мяча.
Этот парень пару раз точно выиграет Уимблдон, сказал я своим соседям в секторе «Пресса» в те далекие времена, когда спортивные обозреватели шутили друг с другом, а не писали в «Твиттере».
Такие предположения были не в моем характере. Я скорее наблюдатель, чем прорицатель, тем более конкурентов у Федерера хватало. Питу Сампрасу было около двадцати, и он все еще оставался фаворитом Всеанглийского клуба. Пэт Рэфтер, австралиец, был в расцвете сил и блестяще играл на траве. Но если вы будете следить за элитным теннисом, вы начнете замечать закономерности и навыки, которые могут спроецировать дальнейшее развитие молодого игрока. Атакующий стиль Федерера, универсальные для всех покрытий приемы, скорость, сила и работа ног обещали моему воображению многое.
Его игра, полная тактических решений, наконец, созрела, что было чудом для швейцарцев и досадой для американцев.
Мы столкнулись с парнем, на стороне которого было преимущество, сказал нам Макинрой после поражения 3:2. Федерер великий игрок, и на этой неделе он вроде как раскрылся, мы просто не могли его одолеть. Но у этого парня многое впереди. Он определенно играет на уровне топ-10, если не выше.
На прошлой неделе в Милане Федерер выиграл свой первый титул ATP на аналогичном покрытии это можно назвать переломным моментом для молодого игрока. Но победа в Базеле, которую теннисит принес стране, была эмоциональным прорывом более высокого порядка.
Роджер выиграл десять титулов в одиночном разряде на той же арене в Swiss Indoors. Но на том он все еще не был уверен в своих силах, все еще сомневался, сможет ли взять на себя бремя руководства командой, особенно если учесть, что его отношения с капитаном Якобом Гласеком были достаточно напряженными. Гласек, бывшая швейцарская звезда, сместил в прошлом году Клаудио Меццадри, человека, которого ценил и Федерер, и его товарищи по команде.
Тот матч против США был важным моментом в моей карьере, сказал мне Федерер много позже. Он помог мне поверить в себя.
Это событие действительно было знаменательным. Мы увидели слезы Федерера, услышали его пресс-конференцию на трех языках. Волосы Роджера тогда были длинными, лицо сохранило подростковые черты, а выдающийся нос больше всего подходил боксеру. На интервью он шел с ритмичной грацией пантеры, но выглядел застенчивым, как будто все еще приспосабливался к пристальному вниманию толпы.
В американской команде также были две будущие звезды Роддик и Джеймс Блейк, которые в предстоящие годы неоднократно пострадают от ловкой игры Федерера.
Роддик, сообразительный и мощный, дебютировал в Кубке Дэвиса в так называемой мертвой резине, победив Джорджа Бастла в финальном одиночном матче в воскресенье, уже после того, как Федерер одержал победу над швейцарской командой, победив Яна-Михаэля Гэмбилла.
Роддик и Федерер впервые поговорили той ночью, когда две команды пересеклись в баре в Базеле.
Всегда любопытно посмотреть, как кто-то справляется в своем родном городе на Кубке Дэвиса, и я наблюдал, как он просто победил всю нашу команду, сказал мне недавно Роддик. Я думаю, что вопрос, будет ли этот парень действительно хорошим, не стоял, это было само собой разумеющимся. Вопрос был в том, будет ли он Роджером или, в самом положительном смысле, будет ли он Ричардом Гаске, который был действительно хорош? Я считаю, что если кто-то скажет, что может заметить разницу на этом этапе, то он, вероятно, лжет вам, потому что разница, если она и есть, сокрыта внутри. Я думаю, что всем стало понятно, что Роджер собирался войти в топ-10, попасть в топ-5, но между этим и первой ракеткой, чемпионом, все-таки есть разница. Тогда никто определенно не думал на двадцать лет вперед.
Блейк, который покинул Гарвард, чтобы полностью посвятить себя теннису, спарринговал в Базеле, а это означало, что он провел некоторое время и с Мишелем Краточвилем, спарринг-партнером швейцарской команды.
Мы так гордились Энди, сказал мне Блейк. Мы подумали: «Этот ребенок так хорош, ребята, подождите, и он станет потрясающим, он проведет в нашей команде долгие годы». Я разговаривал с Краточвилем, и он ответил: «Гм, может быть, но посмотрите и на нашего парня. Он тоже будет особенным».
Блейк долго присматривался к Федереру. Его первая мысль заключалась в том, что как только Федерер находит точку удара, становится огромной проблемой перевести мяч под менее опасный бэкхенд. Роджер был таким быстрым.
Он двигается так, что, если он получит форхенд, вы не сможете вынудить его ударить бэкхенд, сказал Блейк. Как только ударяет справа, точка полностью под его контролем. Это просто невероятно.
Была и вторая мысль.
Мы все наблюдали за ним, и было похоже, что он не вспотел, сказал Блейк. Было похоже, что его пульс не поднимался выше тридцати. Такое ощущение, что на него ничего не могло повлиять, никакие брейк-поинты и эмоции толпы не могли заставить его понервничать.
Блейк не подозревал, что Федереру пришлось вырасти над собой, над своими юношескими приступами самоуничижения и швыряния ракетки на корт.
Просто казалось, что именно к этому он был готов, что он может справиться с любой возникшей ситуацией, продолжал Блейк. А потом, уже после матча, было действительно круто увидеть его настоящие эмоции, насколько он действительно переживал, участвуя в Кубке Дэвиса в своем родном городе.
Американцы вскоре отправились домой, и я написал свою колонку в International Herald Tribune. У меня не хватило смелости предсказать Федереру титул многократного чемпиона Уимблдона на бумаге.
* * *
Федерер особенный игрок, уравновешенный и цельный, способный прогрессировать под давлением и делать практически все плавно.
Он может подавать. Он может играть в защите и внезапно атаковать. Он может бесконечно держать мяч и отражать виннеры. Он может диктовать игру своим форхендом и срезать одноручный бэкхенд, что заставит менее ловких противников пыхтеть и метаться в поисках быстро вращающегося мяча.
Тем не менее невозможно было знать наверняка, воспользуется ли он своими многочисленными талантами, чтобы стать чемпионом. Деньги, лесть и травмы могут притупить самые большие амбиции и смазать самые резкие удары. Конечно, по прошествии последних двух недель не могло быть никаких сомнений в том, что среди швейцарцев появился еще один потенциальный чемпион. И, в отличие от Мартины Хингис, Федерер проводил больше времени на родине, чем во Флориде.
* * *
Теннис Федерера действительно made in Switzerland. Роджер появился на свет 8 августа 1981 года в университетской больнице Базеля младший сын Линетт и Роберта Федерера, теннисистов среднего уровня, которые начали играть относительно поздно.
Будущий чемпион начал тренироваться в самом Базеле, а затем оттачивал свою игру и в других швейцарских городах. Его обучение проходило в стране с четырьмя официальными языками, и Роджер подвергался влиянию иностранцев с самих ранних лет своей жизни.
Линетт была родом из Южной Африки, она познакомилась с Робертом в восемнадцать лет недалеко от Йоханнесбурга, где они оба работали в швейцарской химической компании Ciba-Geigy. Первым языком Линетт был африкаанс, но по настоянию отца она училась в англоязычной школе.
Линетт с Робертом переехали в Швейцарию и создали семью. С Роджером и его старшей сестрой Дианой мать говорила по-английски.
Англоязычный период длился первые несколько лет, рассказала мне Линетт Федерер в интервью еще в самом начале карьеры своего сына. Затем я перешла на швейцарский немецкий. Так как я учила его в самой Швейцарии, мне он дался очень легко. Мы с Роджером по-прежнему много говорим по-английски. Все зависит от темы, которую мы обсуждаем.
Линетт и Роберт выбрали имя Роджер, потому что им понравилось его сочетание с фамилией Федерер (у теннисиста нет второго имени). Вдобавок они учли, что это имя легко произносить по-английски. Тем не менее их сын в ранние годы тратил много времени, напоминая людям, что его имя не стоит произносить как «Ро-ЖЕ» (на французский манер).
Первым серьезным тренером Федерера по теннису был Адольф Качовски, иммигрировавший из Чехии в Швейцарию. Наибольшее влияние на чемпиона оказал австралийиский тренер Питер Картер. На протяжении многих лет теннисиста тренировали шведы, американцы и хорват-космополит, бывший военный беженец Иван Любичич.
Но Федерер, несмотря ни на что, по-прежнему причисляет себя к игрокам Швейцарской федерации тенниса. Это его в какой-то мере отличает от других лучших теннисистов Швейцарии: от Хингис, которая опередила его и стала первой ракеткой как в одиночном, так и в и парном разряде, и от Стэна Вавринки, ставшего вторым лучшим швейцарским игроком в истории.
Только Роджер добился успеха благодаря федерации, считает Марк Россе, олимпийский чемпион 1992 года из Швейцарии.
История Федерера началась в Базеле: город-космополит, расположенный на берегу Рейна по соседству с Германией и Францией.
Когда Роджер был маленьким, я ходила за покупками за границу, вспоминает Линетт Федерер.
По мнению Россе, который сам родился в Женеве, Роджеру повезло родиться Швейцарии.
Пять километров в любом другом направлении, и он мог быть немцем или, что еще хуже, французом. Вы можете себе представить его французом? Это было бы слишком.
Федерер был очень активным ребенком, «почти гиперактивным», по словам самого теннисиста. Чемпион вырос на тихой улице с домами среднего класса в пригороде Базеля, Мюнхенштайне. Маленький Роджер проявлял гораздо больше страсти к спорту, чем к учебе.
Я не очень любил школу, признался он. Моим родителям приходилось меня заставлять учиться.
На одной из фотографий Роджер держит ракетку для настольного тенниса, хотя он еще едва достает до края стола. Его первая теннисная ракетка была сделана из дерева. Вероятно, Федерера можно считать последним великим игроком, который начинал с такой ракеткой. Роджер с трехлетнего возраста тренировался со стенами, гаражными дверями и шкафами.
Бум, бум, бум, описывает Роберт Федерер шум в доме в документальном фильме 2008 года «Роджер Федерер: Дух чемпиона». Роберт часами стоял у стены.
«Бум» довольно точно отражает звуки тенниса в то время. 1980-е были временем повального увлечения этим видом спорта в Германии, которое было вызвано победой семнадцатилетнего Бориса Бум-бум Беккера на Уимблдоне в 1985 году и первым Золотым шлемом Штеффи Граф, выигравшей в 1988 году все четыре титула Большого шлема и Олимпиаду.
За границей Германии, в немецкоязычном Базеле молодой Федерер и его друзья тоже поддались этому увлечению. Беккера можно считать первым теннисным кумиром Роджера.
Федерер начал играть на красном грунте в клубе Ciba, который принадлежал работодателю его родителей и располагался в пригороде Альшвиль.
На том раннем этапе теннис был лишь одним из многих занятий Роджера. Он играл еще и в бадминтон, сквош, баскетбол и футбол.
Я не большой поклонник бега, плавания и езды на велосипеде, признался он однажды. Где-то около меня должен быть мяч.
Из правила были исключения. Федерера тянуло к горным лыжам в конце концов, он швейцарец, но ему пришлось отказаться от спусков, чтобы снизить риск получения травм (подробнее об этом расскажу позже). Роджеру также нравились пешие прогулки со своей семьей.
Но выбор Федерера в конечном итоге сводился к командному спорту с мячом или индивидуальному спорту с мячом. Лишь в двенадцать лет он предпочел теннис футболу. По сравнению с некоторыми вундеркиндами тенниса, Роджер сделал свой выбор достаточно поздно. Агасси, Сампрас, сестры Уильямс и Мария Шарапова начали тренироваться гораздо раньше. Тем не менее некоторые из давних соперников Федерера тоже долго не могли определиться. Надаль, выросший на испанском острове Майорка, предпочел теннис футболу в те же двенадцать лет. Вавринка, который поздно начал заниматься теннисом, до одиннадцати лет играл только раз в неделю.
В последние годы высказываются негативные мнения о ранней специализации, которая может привести к юношеским травмам и выгоранию. Федерер стал одним из примеров, побуждающих детей попробовать различные виды спорта. Долголетие его карьеры, стойкость и непоколебимый энтузиазм обнадеживают других. Надаль тоже может послужить примером, даже если ему пришлось столкнуться с гораздо большим количеством травм. Когда дело доходит до создания великих чемпионов, эффективными могут быть не только крайние, но и более сбалансированные подходы.