Неужели никто не остановит их? И эти бандиты, наводнившие особняк, словно муравьиные полчища, не уйдут, пока все и вся не обглодают до костей?
«Бежать! думала Пиппа. Бежать!» Быстрее, пока эти адские вопли не оглушили ее и не свели с ума! Повернувшись на каблуках, она бросилась в сторону топочной, но далеко убежать не сумела: путь ей преградил еще один бандит в маске.
Хватай мелкую! приказал американец.
Пиппа метнулась в сторону, нырнула в узкий черный коридор. Он вывел ее в главный холл, облицованный мрамором.
Она бежала по залам, коридорам и переходам, натыкалась на двери, перепрыгивала и огибала тела людей, которых знала всю жизнь. Повсюду преследовали ее крики ужаса и боли. Слезы застилали зрение, и Пиппа была благодарна за это: соленый туман сглаживал страшные раны, изуродованные тела, искаженные болью лица близких.
Кто-то схватил ее за косичку и рванул с такой силой, что Пиппа едва удержалась на ногах.
Это был не американец другой бандит, поменьше ростом, но с таким же огромным и страшным ножом. Ухмыльнувшись, он дернул Пиппу к себе и занес нож высоко над головой, целя ей в грудь.
Но в этот миг пронзительный крик ярости разорвал воздух. Из соседнего кабинета вылетел Деклан Чандлер и с размаху ударил убийцу кочергой по голове. Тот упал, словно подрубленное дерево, но Деклан не остановился: бил снова и снова, с безумной яростью, с черными от гнева глазами и лишь после пятого удара, когда голова убийцы превратилась в кровавое месиво, бросил кочергу и сжал Пиппу в объятиях.
Рыдания рвались из ее груди; но Деклан зажал ей рот рукой и слезы, словно по волшебству, стихли. Торопливо Деклан повел, почти потащил Пиппу в библиотеку Мон-Клэров двухэтажную сокровищницу, хранящую столько книг, что и не сосчитать.
Не успела она ни воспротивиться, ни даже спросить, что он делает, как Деклан подтолкнул ее к огромному камину, в котором свободно могло бы поселиться небольшое семейство.
Тихо! прошептал он, прижав палец к губам. Если они нас услышат, убьют, поняла?
Она кивнула, и он отнял ладонь от ее губ. Взял за обе руки и только сейчас с ужасом заметил россыпь кровавых капель и пятен у нее на руках и на белоснежных рукавах.
Пип, ты ранена?
Она молча помотала головой, не в силах объяснить, что случилось.
Тогда что это? настойчиво спросил он. Чья кровь?
Франчески.
Не не моя, только и смогла вымолвить она.
Из соседнего холла донесся гулкий топот сапог по мраморному полу и грубые голоса. Убийцы шли по пятам.
Сюда! прошептал Деклан и втолкнул ее в каминную трубу, а сам полез следом.
Вдвоем, тесно прижавшись друг к другу, они втиснулись в широкий цилиндрический дымоход, полный сажи и копоти. На миг Пиппа испугалась, что выбраться отсюда уже не сможет. Каменные стены давили ей на плечи, на спину, шерстяные платье и чулки кололи тело.
Деклан обхватил ее ногами так, чтобы Пиппе было на что облокотиться, и обнял одной рукой, а другой оперся о стенку дымохода.
От усталости и пережитого ужаса у Пиппы горело в груди, боль разрывала легкие так, что девочка едва могла дышать. В полной темноте дымохода она ничего не видела. Оставалось полагаться лишь на осязание.
И на слух.
Возбужденные голоса снаружи сменились гневными: убийцы обнаружили в холле мертвое тело своего товарища. Пиппа слышала сердитые реплики вполголоса: слов разобрать не могла, но понимала, что сейчас в поисках врага бандиты обыскивают кабинет и библиотеку.
Вот они приблизились к камину. От страха у Пиппы подкосились ноги.
Словно ощутив ее слабость, Деклан привлек Пиппу к себе, положил ее голову себе на грудь. Он тоже дрожал всем телом: от страха или от напряжения, требовавшегося, чтобы удерживать на ногах ее и себя этого Пиппа не знала.
Сердце его стучало отчаянным стаккато, изгоняя прочь все иные звуки. Вместе с Декланом Пиппа затаила дыхание.
И не слышала, не чувствовала больше ничего, кроме биения его сердца, в унисон со своим.
Быть может, она потеряла все; но Деклан остался с ней. Ее любимый. Спаситель. Она всегда знала, что он силен и благороден, словно сказочный герой!
А теперь узнают и все остальные.
Потому что он ее спасет.
Пиппа не знала, сколько прошло времени минуты или часы. Но, когда убийцы двинулись дальше, и в библиотеке воцарилось тревожное молчание, Деклан приблизил губы к ее уху.
Фердинанд хриплым от горя голосом прошептал он. Ты их видела? Видела, что они
Пиппа кивнула. Перед глазами у нее стояло мальчишеское тело, изломанное, истоптанное конскими копытами.
А Франческа? Она выжила?
Отчаяние сжало ей горло. Несколько раз Пиппа пыталась ответить, но лишь глотала сдавленные рыдания.
Однако ответа не требовалось. Дрожь и прерывистое дыхание Деклана подсказали ей: он все понял.
А где где мой папа?
Пиппа сама понимала, что глупо надеяться. Папа никогда бы их не бросил. Даже ради спасения собственной жизни.
Деклан долго не отвечал, а когда заговорил, в голосе его дрожали непролитые слезы:
Твой отец он его закололи первым. Очень быстро. Я прости. Он приказал мне найти тебя.
Острое горе поразило ее, словно нож под ребра вторая рана рядом с первой, совсем свежей, от гибели матери.
Значит, я теперь сирота? тихо спросила Пиппа, и по щекам ее ему на грудь потекли слезы.
Сирота.
Как ты?
Он обнял ее крепче, уткнулся лицом ей в волосы.
Нет. У меня все по-другому.
Почему?
Потому что потому что, Пип, я не терял добрых, любящих родителей таких, как твои.
Она подняла голову, смахнула слезы тыльной стороной ладони.
Я всегда знала, что твои родители не любили тебя.
В трубе было темно, но Пиппа почувствовала, что он пристально смотрит ей в лицо.
Я о них никогда ничего не рассказывал.
Верно. Но когда ты пришел к нам, все время грустил. И потом тоже Эта грусть до сих пор не ушла и теперь, наверное, не уйдет никогда.
Он прикрыл глаза; на длинных темных ресницах блеснули слезы.
Пип Верно, такое горе не забывается. Но Вдруг он оборвал себя, напрягся. Несколько раз резко втянул в себя воздух. Чувствуешь запах?
Она осторожно принюхалась. Что-то горит!
Оба вместе опустили взгляды вниз, на сухой и холодный камин. В лучах света плыли и тянулись вверх струйки дыма.
Черт! выругался Деклан. Они подожгли особняк!
Что? вскрикнула она. Зачем?
Должно быть, чтобы скрыть свое преступление. Сжечь тела. Он осторожно отстранил ее от себя. Пип, сможешь спуститься сама? Нам надо выбираться отсюда.
Едва Деклан выпустил ее из объятий, Пиппу охватила тревога.
Не отпускай меня! воскликнула она, отчаянно вцепившись в него. Почему нельзя вечно оставаться здесь, в темноте и тишине, прижавшись к его груди, слушая биение его сердца? Почему это произошло? продолжала она со слезами в голосе.
Не знаю, Пип, тихо ответил он. Знаю одно: надо уходить. Сейчас же. Идем со мной. И, что бы ни случилось, не сдавайся, хорошо?
Не сдамся, пообещала она. Никогда.
Пиппа вцепилась в руку Деклана, и он торопливо повел ее прочь по знакомым с малолетства комнатам по дому, хранившему столько сокровищ, столько счастливых воспоминаний. Дым клубился в воздухе, струился во всех направлениях; детям приходилось пригибаться все ниже и ниже. Они шли назад, в топочную.
Маленькое тельце Франчески уже исчезло из холла; однако, увидев кровавые пятна на полу, Пиппа рухнула на колени, не в силах сдержать рыданий.
Идем, Пип! приказал Деклан, поднимая ее на ноги. Знаю. Знаю но надо идти. На это еще будет время. Вся жизнь.
Пиппа с трудом поднялась и, спотыкаясь, побрела за ним. Согнувшись вдвое и глуша кашель сдернутой с какой-то полки тряпкой, переминалась с ноги на ногу, пока Деклан протиснулся сквозь дверцу углехранилища, убедился, что путь свободен, а затем вновь выбрался наружу и втащил ее за собой.
Оказавшись снаружи, они бросились бежать к лесу. Здесь дым был даже кстати скрывал их от взоров убийц.
По крайней мере, так думала Пиппа, пока громкий крик за спиной не подсказал, что их заметили.
Выкрикнув несколько ругательств, доселе ей незнакомых, Деклан толкнул Пиппу вперед, под защиту деревьев. А в следующий миг прогремел выстрел, и обоих осыпало щепой и кусками коры.
Пиппа бросилась бежать что есть духу. Легкие горели, ноги, казалось, вот-вот отвалятся но она бежала.
Новый выстрел вспугнул птиц и мелких зверушек лесов Мон-Клэр. Что-то обжигающее больно ударило по ноге и Пиппа резко упала, ободрав ладони и обе коленки.
Даже вскрикнуть не смогла, не осталось дыхания.
Деклан упал на землю за ее спиной. Позвал Пиппу по имени.
Нога! простонала она.
Деклан торопливо ощупал ее ногу и, услышав его облегченный вздох, она сама испытала облегчение.
Пип, это просто царапина! успокоил он ее. Идти сможешь?
Пиппа кивнула, смахнув со щек горячие слезы. Деклан не знает страха значит, будет мужественной и она.
Однако, стоило наступить на раненую ногу, та подкосилась, и со стоном боли Пиппа рухнула наземь.
Деклан огляделся. Глаза его расширились и потемнели, когда совсем рядом послышался треск чужаки, ломая ветки, пробирались через кусты.
Сюда! Он потащил Пиппу за собой в неглубокий овраг, толкнул в укрытие под корнями одного из ее любимых деревьев, прикрыл сломанными ветками и другим лесным мусором. К ноге приложи вот этот лист. Прижми, чтобы сильно не кровило.
Пойдем со мной, позвала Пиппа и подвинулась, освобождая место рядом с собой.
Нет. Он покачал головой, прислушиваясь к шагам и голосам, что звучали все ближе. Оставайся здесь. А я их отвлеку.
Не надо! Она протянула к нему руки. Они же тебя схватят!
Он наклонился к ней вплотную и затолкнул ее еще глубже в укрытие. Никогда еще Пиппа не видела у Деклана такого серьезного, пугающего взгляда.
Здесь ты будешь в безопасности. А мне всегда проще выживать одному. Просто доверься мне.
Никогда и никому Пиппа не верила так, как ему сейчас!
Она поцеловала его в губы. Поцелуй, полный отчаяния, со вкусом соленых слез и пепла.
И прошептала, вложив в эти слова всю душу:
Я люблю тебя!
Он моргнул пару раз, хотел что-то ответить но справа, совсем близко, хрустнула ветка под чьей-то ногой.
Деклан бросился бежать.
Преследователи мчались за ним по пятам. Пиппа забилась глубоко под корни и обеими руками зажала себе рот.
Несколько выстрелов заставили ее подпрыгнуть в темноте. Затем по лесу разнесся победный вопль американец подзывал своих товарищей.
Несколько раз Пиппа хотела выбраться из своего укрытия и бежать к Деклану, рухнуть на его тело и умереть вместе с ним но боль и ужас приковали ее к земле. Скорчившись под корнями огромного дерева, она содрогалась от беззвучных рыданий.
Вдруг зашуршали, раздвигаясь, сломанные ветки, открывая знакомое смуглое лицо.
Сирейна!
С душераздирающим всхлипом Пиппа бросилась в ее объятия и замерла, уткнувшись сухощавой цыганке в плечо.
Знаю, коротко сказала Сирейна, опустив ладонь ей на голову. Надо бежать. Скорее.
Но Деклан!.. прорыдала Пиппа.
Милая, он не ушел. Ему выстрелили в спину. И карие глаза Сирейны, в которых отражалось пламя пожарища под хмурым небом, блеснули печалью.
Опустошенная, Пиппа позволила женщине взять себя на руки и донести до привязанной неподалеку лошади. Легкие у нее разрывались, пульсировала болью раненая нога но это было ничто в сравнении с болью в сердце.
Сирейна легко вскинула ее в седло, а затем вспрыгнула туда сама, сев по-мужски. Пиппа сидела безвольно, едва не теряя сознание.
Вдвоем, на спине беспокойного коня, они смотрели, как взвиваются в небеса клубы дыма и языки пламени. Как сгорает дотла ее детство. Все, что знала и любила Пиппа, осталось там, в этом доме. Все горит. Все горят. Ей вспомнилось, как мать жарила на вертеле индеек и кур: пламя лижет плоть, и та сочится жидкостью и покрывается хрустящей корочкой
К горлу подступила тошнота.
Почему? снова прошептала Пиппа сквозь туман горя и ярости. Почему выжила только я?
Сирейна крепче сжала ее плечи.
Быть может ты и не выжила?
Легкий ветерок зашелестел по кронам деревьев так голубь, взлетев, неторопливо набирает высоту. В воздухе пахло решением. Пахло судьбой.
Что, если Пиппа Харгрейв погибла в огне вместе со своими родителями? А выжила только Франческа. Наследница титула и состояния семьи Кавендиш. Та, кто, пережив трагедию, сохранила достаточно средств к существованию.
Пиппа попыталась повернуться и взглянуть на Сирейну; ей показалось, что она ослышалась.
Но я совсем не похожа на Франческу! Она была такой изящной.
Изящной? Скорее, хрупкой. А ты не слаба, о нет! С того дня, как помогла тебе явиться в этот мир, я знала: у тебя сердце дракона, в котором однажды запылает неугасимый огонь. Лишь одного не могла предвидеть: что этот костер вспыхнет уже сейчас, зажженный такой трагедией. Глаза Сирейны странно блеснули; она смотрела Пиппе в лицо, и в глубине ее зрачков плясало пламя. Ты выжила, потому что ужасное преступление, совершенное сегодня, не могло остаться без свидетеля. Потому что твое предназначение воздать за гибель тех, кого ты любила.
Но я я же просто девочка!
Сирейна вздохнула, и ее вздох был наполнен такой грустью, словно за несколько десятков лет прожила добрый десяток жизней.
Нет, думаю, теперь ты не обычная девочка. И, если решишься, я тебе помогу. Найду тех, кто научит тебя стать женщиной, способной свершить правосудие.
Не знаю, что такое правосудие, сквозь слезы прошептала Пиппа.
А как насчет мести? Тебе понятно, что значит это слово?
Пиппа задумалась. «Месть». Да, это слово наполнилось для нее незнакомым ранее смыслом: отдалось в ушах раскатом грома, молнией ударило в сердце, обратило океан горя и боли в огненный ад.
Возмездие. И каждому из убийц, и тем, кто послал их на преступление. Пусть все они сгорят!
И самой страшной смертью умрет тот, кто отнял у нее Деклана Чандлера.
Глава 2
Лондон, 1892 год
Двадцать лет спустя
Леди Франческа Кавендиш с отвращением окинула взглядом голого толстяка, распростершегося поперек кровати.
Нет, этого свидания она просто не переживет! Что за крик поднимется в свете! «С чего бы это молодая, богатая, титулованная женщина связалась с отвратительной старой жабой лордом Колфаксом? Неужели ей совсем все равно, с кем удовлетворять свою ненасытную похоть?»
Что, если это в самом деле слишком неправдоподобно? И враги догадаются, что здесь что-то не так?
Нахмурившись, Франческа закатила глаза, вытащила из прически еще несколько шпилек и бросила оценивающий взгляд в зеркало в позолоченной раме, висевшее в спальне лорда Колфакса.
Выглядеть она должна как потаскуха после жаркой ночки. Счастливой и довольной. Не такой, как другие бедные женщины которые, если верить молве, вовсе не довольными уходили из спальни лорда Колфакса!
Лорд прославился как отчаянный бабник, губитель женских застежек и репутаций. Женщин он попросту использовал если не губил.
Что ж, этот человек заслужил все, что его ждет.
Она поджала губы и устало вздохнула. Чего бы такого сделать со своей внешностью, чтобы ее хитрость выглядела правдоподобно? Золотистый лиф разорван в клочья, смятая юбка шелковым облаком лежит на полу. На одной из подвязок не хватает ленты. Алая фероньерка съехала влево, половины шпилек недостает. Закручивать волосы в узел Франческа так толком и не научилась, так что прическа ее выглядит как полное отсутствие прически.
И все же что-то не так. Не с платьем или прической с ней самой.
Франческа тряхнула головой, отбрасывая выбившуюся прядь, пожала точеными белоснежными плечами. Старик Колфакс, быть может, даже не заметит. Мужчины изумительно умеют не замечать того, что творится у них под носом. Можно скармливать им любую чушь проглотят и не поморщатся, лишь бы это льстило их самолюбию!