Опять будете обсуждать политические интриги? с усмешкой спросил Чарльз.
Не совсем. Есть информация о переговорах в Москве.
Тогда, веселого тебе вечера! с этими словами Чарльз вышел из кабинета отца.
Глава 5
В гостиной дома Картер за пианино сидели Мэри и Шарлотта, пытаясь сыграть в две руки. Правда у них ничего не выходило. Девушки отпускали шутки в адрес друг друга и постоянно смеялись.
Вы только мучаете инструмент, заметила их мама, которая сидела неподалеку в кресле и вышивала.
В этот момент в дверь раздался звонок, горничная Эмма поспешила открыть дверь. На пороге стоял Чарльз в серо-голубом костюме и начищенных до блеска ботинках с папкой в руках. Эмма пригласила его войти, тут же громко озвучив:
Мистер Чарльз Оулдридж прибыл.
Мэри и Чарльз встретились взглядами и улыбнулись друг другу. Мэри почувствовала, как жар приливает к ее лицу, и смутившись опустила взгляд. Их семьи давно дружили, они сами были знакомы с детства. Вечная троица: Мэри, Чарльз и его сестра Фрэнсис, которая была младше брата на два года. Никто из их окружения никогда не сомневался, что это будущая супружеская пара. И они даже не думали этому противиться, никто из них не представлял рядом с собой кого-либо другого.
Чарльз поклонился Элизабет Картер, одновременно поздоровавшись со всеми присутствовавшими.
Томас уже ждет тебя в своем кабинете, сказала Элизабет.
Эмма принеси, пожалуйста, чай для господ в кабинет супруга, добавила она, уже обратившись к горничной.
Томас Картер перелистывал бумаги, сидя за столом, как в дверь его кабинета постучали.
Да, прошу Вас. Сказал он, не поднимая глаз.
Чарльз вошел в кабинет. Это была комната с отделкой из ореха. На стене висела метровая картина, на которой были изображены Томас и Элизабет со своими дочерями пять лет назад. Прямо под ней размещался диван, перетянутый коричневой кожей, а на против стола Томаса два таких же кресла.
Добрый день, мистер Картер! Чарльз протянул ему папку, здесь документы, по передаваемой мне, части бизнеса.
Здравствуй, Чарльз, спасибо, обязательно изучу на днях.
Как прошла Ваша поездка в Индию? Слышал, Вы разжились еще одним контрактом. Чарльз присел в ответ на приглашающий жест Томаса.
Всё верно. Девочки, правда не знают всех подробностей по контракту. Это будет поставка дешевой ткани для военных Франции. Как ты знаешь, сейчас оборонка и совместное сотрудничество крайне важны для наших государств.
Вы думаете, война всё-таки случится?
До того, как Молотов не стал Министром иностранных дел в СССР, сомневался, теперь уверен. Этот человек обеими руками со союз с фюрером. Тем более, что Италия уже поддержала Германию и дала ей гарантии военного сотрудничества.
Думаете, Англии и Франции стоит бояться итальянцев?
А ты думаешь, что стоит сбросить со счетов потомков Римской империи?
Чарльз рассмеялся.
Что же они нам могут сделать в нынешней обстановке?
Томас поддержал его улыбкой.
Надеюсь, твой оптимизм не пропадет, когда финансовые потоки теневого рынка Италии попадут в руки фашистов.
Чарльз прекратил улыбаться, его лицо стало серьезно. В дверь постучали это была Эмма с подносом, на котором стоял чайный набор. Она оставила все на столе и поспешно удалилась. Томас встал из-за стола, сначала налил чашку чая для Чарльза, а потом себе. Вместе с ней он подошел к противоположной от дивана стене, на которой висела карта Азии и Индии с различными пометками.
Видишь ли, Чарльз, никогда недооценивай своего врага, каким бы он смешным и несуразным тебе не казался.
Мистер Картер, я не умоляю ни коим образом силу Третьего Рейха: у них серьезная пропаганда, поддержка местной аристократии, в том числе финансовая. Просто удивляет их лидер! О нем столько слухов ходит, что он чуть ли носы свои подчиненным не измеряет: кто человек, а кто так, случайно проходил.
Носы? Какая чушь, чего только не придумают. В любом случае надо быть готовыми к частичной потере бизнеса. И разработать несколько сценариев развития.
Чарльз встал из-за стола и подошел к Томасу.
Мистер Картер, могу я задать Вам вопрос как бизнесмену?
Конечно, Чарльз.
Как Вам удалось найти средства на новый контракт?
Провел оптимизацию расходов, с улыбкой ответил Томас.
В смысле? Вы уволили сотрудников или урезали им плату?
Не то и не другое, всё также улыбаясь сказал Томас. Видишь ли, во время длительного пребывания в колониях Британии, английские джентльмены, ввиду скуки и прочих сердечных расстройств, обращаются к дамам из местного населения. В результате, на свет появляется множество, так сказать, плодов незапланированной любви. Многие в своей внешности имеют черты европейцев. Что делать в такой ситуации? В Англию не привезешь осудят, особенно если есть официальная семья, а оставлять в аборигенских условиях совесть и принципы не позволяют. Они дают им небольшое, как правило местное образование, ну знаешь там: читать, писать и основы математики, а после устраивают там же, в представительствах английских фирм. Вот я и кинул клич в своих кругах, что возьму к себе несколько таких «экзотических» управляющих. Сверх таланта мне не нужно, всё уже давно налажено, только контролируй и выполняй механические функции. Кстати, сами местные, таких полукровок ставят выше и охотно слушаются. Плачу я разумеется им меньше, нежели европейцам, но они и этому рады. Называют себя белыми людьми и пренебрежительно, относятся к своим. Частенько, даже избегают общения.
Чарльз всё это слушал с невероятным удивлением.
Как же это иронично: твой отец не сдержал инстинкты, и ты уже на порядок выше статусом своего соседа, в чьей семье брак заключен с учетом всех традиций, размышляющим голосом произнес Чарльз.
Естественный социальный отбор. Рабу не нужна свобода ему нужны свои рабы. Свобода это для плененного человека, резюмировал Томас. Кстати, я ведь тебе не сказал, мы на следующей неделе всей семьей на неделю едем в Париж. Я планирую решить кое-какие вопросы с контрактом, а девочки пусть отдохнут.
О, это чудесно! Мэри как раз хочет после свадьбы переехать в Париж. Она обожает этот город. Учитывая, что Вы воспитали человека, который будет из меня веревки вить, делая меня этим счастливее я согласен. Единственное, мы договорились, какое-то время пожить в Лондоне, чтобы я привел дела в порядок перевел часть бизнеса в Париж, а так всё как она скажет.
Тем более, ей нужно закончить учебу. Кто бы мог подумать пятнадцать лет назад женщина-врач из области фантастики. А сейчас, пожалуйста, вот у меня по дому ходит! Смеясь, сказал Томас, ох, уж эта эмансипация!
Это точно, поддержал Чарльз, не удивлюсь если моя сестренка в скором времени станет деловым партнером отца. Будет привозить в Англию чай и специи, лично вести переговоры и заключать контракты.
Томас и Чарльз вместе засмеялись. Они вышли в гостиную, где их встретила Мэри. Она была одета в темно-зеленый костюм, состоявший из юбки и жакета, надетого поверх белой шелковой блузки.
Вы уже закончили свой разговор? Могу я теперь забрать Чарльза? С улыбкой спросила она.
Он полностью в твоем распоряжении, также улыбаясь, ответил Томас.
Мы будем в библиотеке, Мэри взяла за руку Чарльза, и они вместе ушли. Они вошли в комнату, в которой вдоль стен стояли стеллажи, заполненные книгами, высотой до потолка. Они собирались несколькими поколениями семейства Картер. Мэри тут же обняла Чарльза и приникла своими губами к его губам. Чарльз ответил на ее поцелуй и прижал ее к себе. Ее губы были влажные, а запах ее сладкого парфюма, соединенного с запахом тела и запахом травяного шампуня заполнил его легкие. Он ощутил её тонкие прохладные пальцы на своей шее и сильнее прижал ее тело к себе. Отстранившись от его губ, Мэри шепотом произнесла:
Хочу, чтобы это мгновение растянулось, и прижалась лбом к его подбородку, подняв взгляд к его глазам.
Оба глубоко дышали. Он поцеловал её снова, на этот раз с большей страстью, просунув язык за пределы передних зубов Мэри.
Скоро мы будем вместе, шепнул Чарльз и поцеловал её в шею.
Чарльз взял Мэри за руку, и они подошли к дивану. Он сел на диван, усадив Мэри к себе на колени. Она положила ладони на его щеки и спросила:
Папа сказал про Париж?
Да.
Одно твое слово, и я никуда не поеду. Пробудем это время вместе.
Это лишнее. Ты любишь Париж и свою семью, а меньше чем через полгода мы станем мужем и женой и не будем расставаться никогда.
С этими словами, он провел ладонью по ее позвоночнику до основания черепа, и они вновь поцеловались.
Будучи дома тем же вечером, сидя в столовой, оформленной в постельных тонах, Чарльз словил в себе чувство грусти, но откуда оно возникло и к чему относится, так и не смог определить.
Опять о ней думаешь?
Что? Вздрогнул Чарльз.
Я говорю, ты все о Мэри думаешь? С улыбкой повторила Фрэнсис.
Они были похожи внешне с братом: оба голубоглазые и светловолосые с правильными чертами лица. У Фрэнсис, разумеется они были более миловидными. Она была одета в белую блузку с длинными рукавами и расклешенные брюки с высокой талией.
А о чем же мне еще думать? Улыбаясь, подхватил Чарльз.
Традиции мужчин Оулдридж за едой не думать о еде, правда мама? обратилась Фрэнсис к Анне Оулдридж светловолосой женщине лет сорока семи. Как и у её дочери прическа Анны была модная стрижка каре, уложенная «волной». Ее голубые глаза перекликались с комплектом из топазов, в виде ожерелья и сережек. Она всегда одевалась по последней моде. На ней был приталенный свитер оттенка: «Лондонские сумерки» с коричневым ремешком и персиковая юбка. Анна всегда выходила к любому приему пищи с макияжем. Вот и сейчас на ее губах красовалась яркая помада, а на глазах подводка со стрелками, делая взгляд немного лисьим. Макияж это часть гардероба, говорила она, призывая Фрэнсис следовать этому правилу. Фрэнсис, конечно, прислушивалась, но не увлекалась, предпочитая более сдержанные тона.
Главное, чтобы мысли мужчин Оулдридж не шли в разрез с идеалами семейства Оулдридж, подхватила Анна. Тем более, скоро твой брат сам станет главой новой ветви нашей династии.
Скорей бы ты привел к нам в дом Мэри, продолжила Фрэнсис у меня был бы постоянный партнер по игре в теннис.
Кстати, есть отличный способ решить этот вопрос, не используя Мэри, улыбаясь сказал Чарльз.
Фрэнсис поняла, что брат готовит очередную шутку в ее адрес, поэтому сразу сдвинула брови, изображая негодующий взгляд.
Мама, надо бы нам всем заняться вопросом внедрения Фрэнсис в достойную династию.
Очень смешно, Чарли, фыркнула Фрэнсис, я замужем за своим увлечением, да и подходящих кандидатов не наблюдается.
Под своим увлечением Фрэнсис подразумевала выращивание цветов. Дело в том, что в еще совсем юном возрасте друг ее отца Томас Картер привез из одной из своих азиатских поездок орхидею. Вид экзотического цветка так впечатлил Фрэнсис, что она всерьез увлеклась цветоводством. Поначалу чудная забава выращивание цветов в горшках и облагораживание лужаек перед домом, умиляла родителей. Позже часть «питомцев» из сада Оулдридж перекочевало в сады всех их друзей. Впрочем, никто из окружения данного семейства не был против новых посадок у себя на лужайке. Далее Фрэнсис попросила у своих родителей в подарок оранжерею. Родители и тут уступили, соорудив рядом с домом небольшое помещение, приблизительно двадцать футов площади, позже его увеличили. Там Фрэнсис проводила все свои свободные часы. Нередко в гостях у нее были Чарльз и Мэри. Им она могла подолгу рассказывать про новые виды различных цветов. Ей их часто привозили по заказу ее отца. Вишенкой же на торте стал момент, когда Фрэнсис сообщила, что поступает в университет, где будет изучать ботанику. Это произошло во время одного из семейных ужинов.
Ты уверенна? Несколько растерянно спросил Гарольд.
Да, уверенна, что изучать, а не преподавать? Уточнил Чарльз.
Все члены семьи улыбнулись.
Конечно, папа. Ты всегда говорил найди занятие по душе. Только представь, я выведу новые сорта растений, и они разлетятся по лучшим домам Европы.
Ты уверенна, что садоводство лучшее занятие для леди? С озадаченным видом спросила Анна.
Мама, садовник и ботаник разные люди. Ботаник создает, а садовод ухаживает.
По мне, так отличная идея, подхватил Чарльз, если что-то не получится будешь партнером отца по бизнесу. Помимо чая и специй будем еще привозить экзотические растения на продажу. Эксперт по отбору уже есть. Чарльз в поддержку пожал левое запястье сестры в ответ она ему улыбнулась.
Родители Фрэнсис также приняли сторону дочери в вопросе образования, хотя не без доли скептицизма.
* * *
В нынешней ситуации Чарльз, удивленно спросил:
Что же такое достойный кандидат?
Ой, ну что вы ко мне пристали? Понятия не имею, увижу скажу, не скрывая раздражения проговорила Фрэнсис.
Гарольд Оулдридж вернулся домой ближе к полуночи, когда все уже спали. Его лицо было чем-то обеспокоенно и рассеяно. Он сразу пошел к себе в кабинет. Там он достал один из журналов с рабочими записями и погрузился в его изучение. Затем он сделал несколько записей в свой блокнот, убрал все документы и пошел в спальню. Анна уже спала, Гарольд взглянул на ее безмятежный сон и лег рядом.
Глава 6
В просторной столовой особняка барона3 Густава фон Эльнсберга, что находился в окрестностях Дрездена, члены данного семейства сидели за столом. Члены семьи это сам барон высокий, подтянутый шестидесятилетний мужчина с аристократической выправкой, всегда с внимательным взглядом. Независимо от ситуации, его голубые глаза говорили: «я полностью сосредоточен». Барон возглавлял фармацевтическую компанию, которая перешла к нему по наследству, и, как следствие определила профессию. Его супруга Луиза австрийская немка, когда-то была его пациентом. Баронесса с рождения была болезненным ребенком: очень маленькая, миниатюрная с частыми обмороками, при этом весьма скромная. Она постоянно испытывала чувство неловкости, если привлекла к себе излишнее внимание своим недомоганием. Эта кротость и понравилась барону. Эта, а также ее образованность. Мало общаясь со своими сверстниками, ввиду плохого здоровья, Луиза большую часть времени проводила с книгами, пианино и рукоделием. Несмотря на ощутимую разницу в возрасте, а именно пятнадцать лет, барон с первого дня знакомства видел в ней рассудительную личность. Луизе тогда было четырнадцать лет. Приходя к ней на осмотр, он всегда приносил ей небольшие подарки: книги, необычные партитуры. Однажды, спустя два года знакомства, он впервые пришел к ней с встревоженным взглядом. Увидев его, Луиза спросила его взволнованным голосом, о причинах его вида. Он протянул ей сборник Шиллера и попросил взглянуть. Она открыла первую страницу и увидела маленькую открытку, на обратной стороне, которой была надпись, сделанная рукой барона: «Вы выйдите за меня?» Луиза опустила голову, на ее лице появился редкий румянец.
Неужели Вы будете любить меня такую? дрожащим голосом, спросила она.
Больше жизни и всю сознательную жизнь. Он опустился на колено и протянул ей свою ладонь. Она положила сверху свою и сказала.
Я согласна.
В этот же вечер барон официально попросил ее руки у отца Луизы. Тот дал согласие. Барон забрал ее в фамильное имение и окружил любовью и заботой. К сожалению, Луиза долгое время не могла подарить Густаву наследников, но на их отношениях это не отражалось. Барон всегда говорил, что свое главное счастье в этой жизни он уже нашел. Они вместе посещали культурные события Дрездена: походы в театр и оперу, выставки, показы в галереях. В доме барона было много гостей из творческого мира. Барон активно занимался благотворительностью и меценатством на его средства реставрировали исторические здания и проводили культурные мероприятия. Луиза никогда не скучала, даже ее самочувствие улучшилось. И вот однажды, когда Луизе исполнилось двадцать, в их жизни появился Рихард их первый и единственный наследник. Луиза больше не смогла забеременеть. Рихард взял все лучшее от обоих родителей. Он вырос высоким светловолосым и голубоглазым юношей с породистой внешностью аристократа. У него была фарфоровая кожа, которая абсолютно не переносила солнца, буквально пятнадцать минут пребывания, и на лице появлялись рыжие пятна. Как и его отец, он всегда был гладко выбрит, одет в идеально подобранный костюм. Свои вьющиеся волосы он зачесывал на бок, оставляя косой пробор. В нынешней моде на внешность в Германии, он пользовался большой популярностью у представительниц прекрасного пола. Более того, он несколько раз получал предложение поучаствовать в фотосессиях, посвященных прославлению Третьего Рейха. От них он всегда отказывался, мотивируя, что в его кругах не кичатся внешностью. Свою любовь к искусству он в большей части унаследовал от мамы. Будучи ребенком, он любил засыпать под ее игру на пианино, а когда подрос и сам освоил этот инструмент. Также ему нравилось сопровождать маму на различных культурных мероприятиях. Он с удовольствием слушал рассуждения о различных вещах и явлениях от писателей, которые часто посещали их дом. Он всегда считал таких людей представителями другого, более изысканного мира. Сложно сказать, что притягивало людей культуры к семейству Фон Эльнсберг: культурная развитость хозяев дома, род деятельности барона иметь друга в сфере фармацевтики было большой удачей во все времена или меценатская деятельность главы семейства такие друзья тоже ценились. Ему тоже хотелось создавать зримые шедевры и в отличие от отца он выбрал профессию архитектора. Иногда, гуляя по улицам родного Дрездена, безусловно одного из самых прекрасных и величественных городов, он мысленно менял или достраивал новые здания. Приходя в то или иное учреждение представлял, как бы изменил его помещения и их планировку. Домов у семьи Фон Эльнсберг было два: помимо родового гнезда в Дрездене была еще загородная резиденция недалеко от Лейпцига. Они не менялись веками. Любые правки как во внешний, так и во внутренний их вид находились под жесточайшим запретом. Оба дома походили скорее на музеи, барон с большим трепетом относился к фамильным ценностям. Каждый предмет в его доме обладал историей: на этом стуле сидел Климт4, а эта брошь личный подарок супруги правителя Саксонии, в стенах этой комнаты Дробиш5 читал свои стихи. И сейчас сидя в столовой, могло показаться, что находишься в каком-то средневековом дворце. Стены покрывали фрески с изображением богов из Древнеримской мифологии. Под высокими потолками висела массивная хрустальная люстра с бронзовыми вставками. Вся мебель в доме была старше сотни лет и представляла собой произведение искусства, обрамленная различными вырезанными узорами и росписями имела безупречный вид. Барон с особым вниманием относился к ней, не скупясь на реставрацию. Отдельным произведением был паркетный пол, содержавший в своей укладки причудливый рисунок. Вся эта красота, безусловно могла встревожить неподготовленный ум обывателя, но для семьи Фон Эльнсберг, это был обычный ужин. Рихард сидел с серьезным видом, пытаясь разглядеть свое отражение в серебряном ноже.