Да я я неожиданно горло хватает спазм и эмоции, накопившиеся за день, укрывают. Я тебе потом перезвоню, ладно?
Голос дрожит, уже не получается делать вид, что все в порядке.
Эй-эй-эй. Никаких потом. Что стряслось?!
Представляю, как лицо Адама вытягивается, а он вскакивает с места.
Мы опоздали на приём к врачу из Германии. Я несколько месяцев ждала, когда он к нам приедет, чтобы Аню показать. И и я я даже не смогла ее привезти вовремя! срываюсь: самообладание мне отказывает, а нервы уже сдали. Я идиотка! Он принимает всего два дня! И завтра он уже улетает! Пропущенную очередь никак не вернуть. Мы почти на час задержались и ждём теперь полдня в надежде, что у него появятся лишние двадцать минут, жалобно всхлипываю. У Адама только что появилась небывалая возможность у виска покрутить и вылить на меня ведро помоев, уточнив, что мне нельзя доверить ребёнка
Приготовившись услышать худшее, стираю со щеки одинокую слезинку. Чувствую себя абсолютно бестолковой и бессильной
Убийственно добиваю сама себя:
Первое такси приехало без детского кресла. Второе сломалось прямо в дороге. В итоге мы поехали на метро, а пока добрались уже наша очередь прошла.
Юль, ты заканчивай слякоть разводить. Всякое случается, причём в самый неподходящий момент. Ты чего мне-то не позвонила? Я бы перенёс встречи и сам вас отвёз, на прием бы с вами сходил, ну!
На это мне ответить нечего. Напрягать не хотелось, я привыкла все одна тянуть. Да и просить его о чем-то тоже не было желания, к чему демонстрировать свои слабости? А в итоге кому хуже сделала?
Так, ты не переживай, договор? Скинь мне адрес или название клиники. Можешь просто точку геолокации. Я скоро подскочу, слышу, как на заднем плане громко хлопает дверь. И раздаётся приглушённый голос Адама: Меня до завтра не будет, перенеси все, что на вечер было. Ты плохо слышишь? Я сказал, перенеси. Налоговикам сам позвоню. Гурацкому тоже.
Ошарашенно смотрю на Аню, шмыгая носом. Это он к нам сейчас приедет? Отложив все дела? Кажется, я его недооценила. Вопреки всякому здравому смыслу, из низов поднимается мощная волна благодарности и облегчения. Это странно. Я привыкла все тянуть на себе сама. Но сейчас все сошлось в одной точке и любая мелочь кажется концом света, а ещё я ноготь сломала. Отмечаю это, нащупывая подушечкой большого пальца острый уголок
Прошло совсем немного времени, а я уже наблюдаю за тем, как Адам разговаривает с девушкой за ресепшеном. Я вижу, что она откровенно строит глазки мужчине, хлопает ресничками и взволнованно подаётся вперёд. Ага. Я тоже когда-то такой дурой была. Уши развесила, придумала себе то, чего нет, и сама же поверила. Но можно же свои «брачные» игры оставить и на потом!
Мам, а Адам приехал, потому что тоже расстроился, как ты?
Адам приехал помочь, попросить, чтобы нас сегодня все же приняли, несмотря на опоздание. Мы же так долго ждём.
А, понятно.
Ну что, девчонки. Посидим ещё. Кто хочет чай или кофе? Или шоколадку? Адам вытаскивает из кармана косухи маленькую шоколадку. Лёша на такие всегда говорит «пробник». А мне удобно. Съел пару долек, Аня одну утащила, и удовольствие получили, и упаковку выкинули, и остатки не валяются, и все счастливы.
Я хочу! Мама, можно? мое маленькое чудо поворачивается ко мне и вопросительно уточняет.
Так мы сидим ещё какое-то время. А Адам тихонько развлекает нас забавными историями.
Мам, неожиданно дочь шепчет в ухо, я в туалет хочу.
Когда мы вернулись, заметили, что Адама на диване нет. Он стоит рядом с доктором и о чем-то тихо беседует. У меня прямо сердце екает.
Да, конечно, у всех своя работа. Я все понимаю, сами опоздали и наглеть здесь не к месту. Просто за дочь волнуюсь. Хочу именно вам ее показать. Если не сейчас, хоть намекните, в каком городе можно будет попасть к вам в будущем, Адам разговаривает спокойным обыденным тоном, как со старым знакомым.
Придётся ехать в другую страну, а не город, Марк Андреевич строго смотрит на Адама.
Нет проблем. Скажите куда. Где-то можно найти контакты? Как узнать, куда везти ребёнка?
Врач добродушно улыбнулся, и глаза его немного сузились, а вокруг них углубились морщины.
Мне через пятнадцать минут нужно быть в другом здании: у нас заседание. Извините. Все вопросы к администратору сего мероприятия. Кратко скажите, какого рода проблемы у ребёнка?
Адам быстро подзывает меня и просит в общих чертах пересказать суть.
Я начинаю сбивчиво объяснять, озвучивая странный диагноз. Говорить о восстановительном периоде. И уточняю, что чуть меньше года назад врачи зафиксировали ухудшение. Мы опять проходили кучу обследований, а мнения специалистов разнились. Кто-то назначал довольно тяжёлые препараты, чтобы избежать возможных неприятных последствий и стимулировать работу сердца, так сказать, во избежание, кто-то говорил, что ни в коем случае этого нельзя делать и организм должен развиваться вместе с ребёнком. Резкое медикаментозное вмешательство необходимо только в случае жесткой необходимости, и пока правильнее придерживаться облегчённой корректировки выявленных отклонений и тщательного мониторинга, потому что наперёд предсказать, как поведёт себя организм ребёнка, не сможет никто.
Так или иначе, никаких серьёзнейших, как говорили врачи, отклонений все же не было, лишь тревожные звоночки, а позже показатели постепенно пришли в норму.
Адам смотрит на меня очень серьезно, словно все это он знает и так. Даже вида не подал, что услышанное его удивило. Лишь коротко добавил, правильно истолковав мое стремление попасть именно к этому врачу:
Нам очень важно услышать именно ваше мнение.
Это правда. Он не рядовой врач, он приехал к нам из Германии принять участие в медицинской конференции, дав согласие организаторам на двухдневный прием в свободное время. Причем бесплатный.
Седовласый доктор поджимает губы ровно в тот момент, как слышит своё имя:
Марк Андреевич, время. Почти все уже собрались, мне известно, что вечером у него круглый стол, посвященный узконаправленной специфике из области кардиохирургии.
Контакты у администратора. Я предупрежу, и уточняет, насколько свежий у нас на руках мониторинг, имея в виду комплекс обследований.
Все в динамике. Последние результаты самые свежие, уверяю.
Перешлите их мне. Взгляну.
Мы рассыпаемся словами благодарности, я, крепко прижав Анюту к себе, смотрю вслед доктору, который в данный момент торопливо переговаривается с администратором и кивает на нас.
Устали? Адам глазами указывает на лестницу.
День сумасшедший. Домой хочется, произношу отстранённо. Столько мыслей в голове за Анюту я сейчас спокойна, спасибо Адаму, а вот в душе раздрай.
У меня сейчас такое состояние необходимо побыть одной. С самого утра мои нервы проверяются на прочность. Нет, я ничего не имею против Адама. Напротив, я бесконечно ему благодарна за такую поддержку. Он сорвался и приехал. Просидел с нами вечер. Хоть я не просила. Да, не каждый сможет так сорваться. И необходимости, на самом деле, не было, но Я понимаю, что время один из немногих ресурсов, который ничем никогда не заменить. Именно время расставляет приоритеты в нашей жизни, выделяя то, чему мы готовы уделять внимание чуть больше, чем остальному.
Врачу я позже отправлю сканы документов. Еще раз спасибо Адаму
Но сейчас почему-то очень хочется увидеться с Лёшей и спросить его: хоть когда-нибудь он сможет найти время и желание вставить меня в забитый график тогда, когда это нужно мне?
Я не просила его приезжать. Я не просила решать мои проблемы. Я не просила ничего сверхъестественного. Я в состоянии додуматься и записаться к другому специалисту в случае неудачи. Я прошу просто выслушать меня. Поддержать морально. Сказать мне что-нибудь приободряющее, а не раздраженно отмахиваться: я занят сейчас, не до тебя, не кипишуй. Вон бабки возьми и разгребайся. Все оплачу. А я на совещании. Не забудь, что в субботу ты ко мне едешь
Впервые мне захотелось отменить нашу выходную встречу. Впервые нет желания его видеть. И неважно, что ничего критичного не произошло. Я хочу чувствовать от него поддержу и хотя бы мизерное моральное присутствие! А у нас на самом деле как-то все повелось да я и сама это поддерживала, мне было проще, потому что я научилась ценить своё время и свободу. Слова мамы сейчас режут по живому особенно болезненно: что это за отношения такие и встречи по субботам? Его вообще нет в твоей жизни.
И правда, нет. За приём в клинике я в состоянии заплатить сама. И за путевку с Анюткой на море тоже. Сколько раз он отмахивался от меня, когда ему было неудобно? Не счесть. И почему я раньше ничего этого не замечала? Он говорил про семью? Семья это опора и поддержка. Я с Лёшей не из-за денег. А теперь получается, что между нами, кроме постели и «я все оплачу», мало что есть. И это бьет с размаху. Но хуже всего, что меня все устраивало и я сама топила за такие отношения. Именно потому, что морально привязываться и опираться на кого-то мне не хотелось. А теперь, когда все же привязалась, тяжело осознавать, что спустя полгода мы с Лёшей все также стоим у подножья, продолжать надо, начиная все с нуля, а опора так и не появилась. И скорее всего оттого, что я изначально взяла не тот вектор. Снова не тот
Спасибо, что приехал, искренне благодарю Адама. В какой-то момент эмоции укрыли, а сейчас я немного отошла. Тебе необязательно было срываться.
А тебе необязательно было самой это решать. Буду благодарен, если в следующий раз поделишься планами, связанными с Аней. А что за ухудшение было несколько месяцев назад?
Адам вызвал нам такси, и пока дочь катается с горки на детской площадке в ближайшем дворе через дорогу, мы с мужчиной спокойно разговариваем. Я ему рассказываю. Кратко. А он заявляет, что хочет подробностей. Знаю, что на это отвечу. Я ещё несколько дней назад собрала бережно хранимые документы и сняла с них копии. Для Адама. Пусть у него тоже будут на руках. Пусть, если хочет быть в курсе всего. Там все Анины осмотры, назначения, курсы, сведения об операционных вмешательствах.
Такси наше, его взгляд ловит чёрный седан. Поехали.
Ты с нами? То есть быстро исправляюсь, потому как в темных глазах блеснуло пламенное недовольство. Я думала, ты на машине.
Нет, я вылетел поскорее. На машине однозначно бы встрял. Провожу вас до дома, ты ж не против?
Нет конечно. Пойду Аню звать
Но «до дома» дело не ограничилось. Когда Адам помогал отстегнуть Анюту, он спросил ее, чем она будет заниматься, внимательно выслушав ответ.
Мы с мамой будем рогалики делать! Знаешь, какие вкусные!
Он так печально посмотрел на дочь сложно прочитать его взгляд и уловить весь спектр эмоций. Но горечь читается особенно ярко.
Хочешь составить нам компанию? слова сорвались с губ прежде, чем я взвесила все за и против. А я ведь не хотела, чтобы он с Аней общался. Но когда я вижу ее искреннюю радость от того, что Адам уделяет ей внимание, разговаривает с ней, интересуется ее делами Мое прежнее намерение меркнет и растворяется.
Хочу, и тут же трясёт головой, только я и тесто вещи несовместимые.
Глава 16
Да хорош тебе! Я может и профан всего, что касается детей, но отзывы-то в состоянии почитать! возмущается и плавно выворачивает руль.
Я улыбаюсь. После того вечера, когда он остался у нас готовить рогалики с сахаром и корицей, мы словно шагнули на новую ступень общения. Обоюдная насторожённость отошла на второй план, резкость сама собой выветрилась из общения. Мы будто сплотились. Когда Адам увидел стопку размноженных документов и понял, что я отдаю их ему вместе с копией свидетельства о рождении Анюты, он некоторое время просто молчал, весь бледный листая черно-белые страницы. Никогда я не видела такого выражения лица у него раньше.
Я уловила в темных глазах невысказанный вопрос, когда мужчина посмотрел на меня. Но Адам не решался его задать. Поэтому я спокойно и без эмоций заметила:
Да, все было очень серьезно. Разновидности этого заболевания бывают разные. У Ани порок был несовместимый с жизнью. Если бы операцию не провели сразу после рождения выговорить страшные слова я не смогла. Лишь сомкнула ладони, врачи давали неутешительные прогнозы. Но шанс был. Мы счастливчики. Мы не отказались от него. Второй шанс выпадает не каждому.
Адам молчит. Вообще Адам молчит редко. И чаще всего это зловещее молчание. А здесь нечто иное. Скорбь, неверие, осознание, принятие да, очень сложно это принять. Очень сложно.
Ты хотел знать, поэтому я
Спасибо тебе, опускает взгляд на копии, ему необходимо все это ещё раз переварить. Даже не хочу знать, что творится сейчас у него в душе. Я все это уже пережила. В многократно усиленном режиме больше проходить через весь этот ужас не рискну. Пусть Адам сам справляется со своими чёрными топящими эмоциями. В этом я ему не помощник. Тяжелые болезни это очень страшно, ужасное горе. Когда болеют дети ещё страшнее.
Я оставлю тебя ненадолго, хочу ещё добавить «приходи как оклемаешься», но чувствую что это будет слишком, он и так сидит никакущий.
Буду благодарен, охрипший голос заставляет сердце сжаться. Юля! окликает уже в дверях. Ты когда рожала, уже знала, что так будет?
Да. Обычно врачи советуют прерывать беременность при таком раскладе, но в моем случае все стало известно слишком поздно. Но даже если бы узнала вовремя, то я бы, скорее всего, не решилась на аборт
А мы скоро приедем?! Анюта улыбается все утро. Когда услышала, что Адам позвал нас в детское кафе, запрыгала от радости.
Приедем скоро, строго замечает Адам. Но нам в любом случае ещё на заправку заезжать. Перед вами не успел, сорян.
Мужчина ловит мой строгий взгляд и отвечает извиняющимся тоном:
Я и так фильтрую, Юль.
Лёгкий смешок вырывается из его груди, когда я закатываю глаза. Фильтрует он, ага, как же.
На автомате проверяю телефон. Лёша не звонил, не писал. В тот вечер, когда мы ездили к врачу и пропустили приём, после ухода Адама я позвонила сама. Хотела сказать все, что необъяснимо тяжёлым грузом упало на душу. Но Лёша не ответил. Лишь прислал короткое смс после того, как сбросил мой звонок: «с налоговиками на переговорах».
Я раздраженно перевела взгляд на настенные часы в кухне. Переговоры. В такое время. Конечно. Интересно, где они «переговариваются»? В бане? Или в ресторане? Мне только кажется, или раньше он находил для меня больше времени? Лёша перезвонил лишь на следующий день, но я сбросила вызов и отправила лаконичное сообщение: