Таниэль довольно улыбнулся. Он знал о слухах, которые ходят о нем среди них колдовство, способность насылать Белую Лихорадку, стояло на первом месте. Хотя, конечно, такое ему не под силу. Да и не нужно, в общем-то. Зачем насылать Белую Лихорадку, когда гораздо проще сымитировать ее? Воображение и страхи невежественных людей сделают остальное.
Таниэль аккуратно заткнул пузырьки кусочками дерева, встал и выглянул из палатки. Сильный теплый ветер бушевал в кронах невидимых в темноте деревьев, по листьям уже пощелкивали первые капли. Кое-где мерцали красные огоньки догоравших костров, словно глаза диких животных.
Пора поднимать Чару. Потоки воды разбудят даже в стельку пьяного человека, а все должно свершиться сегодня же ночью. Возмездие должно следовать сразу за преступлением, тогда оно будет иметь эффект. В следующий раз эти болваны десять раз подумают, прежде чем идти наперекор Таниэлю.
Айк повернулся спиной к ветру, перевел дух и оглянулся. Корабль сильно накренился, и при вспышке молнии, разорвавшей темноту, он увидел огромную волну прямо у себя над головой она как будто зависла над «Катрионой».
А потом обрушилась на палубу.
Чудовищный удар сбил Айка с ног, вырвал из рук ванты, и он очутился под водой. Перевернуло, потащило, со страшной силой ударило обо что-то, кажется, о планшир. Он судорожно вдохнул к счастью, воздух, а не воду и кое-как поднялся на ноги.
Жуткий треск ломающегося дерева и рвущейся парусины не пугал его. Айк попадал и в худшие переделки. В первый год плавания на «Катрионе» он по неопытности потерял все три мачты в шторм болтался по волнам, пока покалеченный корабль не прибило к берегу. Айк установил новые мачты, более тяжелые и крепкие, и тех пор шел буквально на все, лишь бы их сохранить.
Буря швыряла «Катриону», стремясь разнести ее на кусочки, огромный гик с треском перебрасывало с борта на борт. Матросы отчаянно пытались спасти хоть часть парусов гроза налетела среди ночи и буквально застала их врасплох. Айк не знал, кто из матросов стоял на вахте и проспал, но если он уцелеет после сегодняшнего, ему крепко не поздоровится.
Эрнест, выгнувшись всем телом, точно натянутый лук, выбирал гроташкот. Айк промчался мимо него на нос и ухватил кливершкот. Кливер трепало, как половую тряпку. Айк тянул шкот, в кровь обдирая пальцы, паруса лопались у него над головой по всей длине, их разрывало и уносило в море. Но он упорно продолжал тянуть, закреплял двумя оборотами выбранную часть шкота и тянул снова, как только тот ослабевал.
Наконец им удалось положить «Катриону» в дрейф. Почти все паруса сорвало, но она еще могла побороться, удерживаясь носом к волнам. Айк и команда работали как одержимые и взяли рифы у уцелевшего грота и кливера. После этого палубу перестало заливать водой, хотя гигантские волны по-прежнему швыряли суденышко из стороны в сторону.
Айка немного отпустило самое страшное позади. Вся команда набилась в кубрик, сидели на койках, грызли сухари, по кругу ходил мех с вином. Айк вообще не очень-то любил вкус спиртного, но сейчас глотал его, как напиток богов. Волны так швыряли «Катриону», что на ногах не удержаться, передвигались короткими перебежками, от койки к койке.
Спать! скомандовал Айк, когда все наелись и напились. Никаких вахтенных. Без парусов все равно ничего не сделаешь.
Выяснение виновного тоже пришлось отложить до утра. На любом другом судне ему грозила бы порка, но Айк по понятным причинам к ней не прибегал. Если человек ошибался один-два раза, то отделывался внушением, а на третий раз Айк просто выгонял его из команды. Никакие мольбы, просьбы и клятвы не помогали. Пару раз ошибиться может любой, но три раза уже говорят о нерадивости, а нерадивых Айк держать на судне не собирался. В любом порту полно безработных моряков, жаждущих получить место.
Эрнест послал двоих матросов выставить сигнальные огни на носу и корме. Айк рискнул открыть люк, ведущий вниз, к каютам, и ухитрился пробраться к себе, заработав лишь пару синяков.
В каюте стояла страшная духота. Айк долго лежал на койке он изнемог от усталости, но сон не шел.
Теперь, когда они лишились парусов, логично было бы вернуться в Ройн. Да и «Катриона» требует ремонта.
«Пошить паруса дело нехитрое, прошептал внутренний голос, ты все равно собирался их заменить, так что буря даже облегчила задачу».
Но заниматься парусами, а потом идти в Илер тогда он точно не вернется раньше осени. Кто же позаботится об Инате?
«О, да забудь ты о ней! Внутренний голос внезапно зазвучал жестко, это напомнило Айку отца. Не пропадет, такая же, как Крис, пробивная девчонка. Ты же не беспокоишься о Крис, верно? Главное корабль. Ты должен сохранить «Катриону» во что бы то ни стало».
Айк со стыдом понял, что и вправду даже не подумал об опасности, грозившей Крис и Сильвану. Впрочем, вряд ли Таниэль позарится на крошечный поселок, затерянный в лесах. А вот Ройн слишком лакомый кусок, так и просится в зубы.
Айк застонал, но почти не услышал себя за воем ветра и треском снастей. Нащупал под койкой сапоги и достал из-за голенища правого свой заветный нож. Крепко сжал его в руке, ощупывая узоры на рукояти, почти сглаженные временем.
В памяти зазвучал холодный голос Жака Гренадье, главы магистрата Вьена:
«Утолите мое любопытство, сколько лет было вашему другу Джорнию Холланду, когда он сделал для вас этот нож?»
«Четырнадцать, наверное, рассеянно подумал Айк, привычно вертя нож в пальцах, или пятнадцать. Точно не больше. А сейчас ему должно быть сорок два».
Мысль резанула не хуже ножа, и Айк беспокойно повернулся на койке.
По большей части ему удавалось не думать о Джори, повседневные дела заслоняли все. Воспоминания вылезали из нор вот в такие минуты, когда он не мог уснуть.
Что ж, когда буря утихнет, командовать разворот? А как же груз, контракт? Может, он все-таки успеет обернуться до того, как Таниэль доберется до Ройна?
«Тогда город уже не спасти. И будет чудом, если ты спасешь Инату и не потеряешь корабль».
Кто тебе сказал, что я собираюсь спасать город? задумчиво произнес Айк вслух за последние годы он вернулся к детской привычке говорить сам с собой.
Сел, ссутулившись, машинально кусая палец. Потом вытащил из-под койки обитый железом сундучок. Тот был не заперт вору не на что позариться. Пошарил в нем и под кучей бумаг безошибочно нашел то, что нужно листок, смятый несколько раз и снова выпрямленный. Старая бумага мягкостью напоминала вытертую ткань. С двумя строчками, нацарапанными торопливой, дрожащей рукой Айку не нужно было их видеть, он их знал наизусть.
«Прости меня и не ищи. Так будет лучше для тебя. Сейчас тебе так не кажется, но поверь, так надо. Прошу, верь мне. Прощай».
Ни обращения, ни подписи. Если бы не знакомый почерк, Айк никогда бы не поверил, что это написал Джори. Полная нелепость, розыгрыш в первый миг он так и подумал. Ну правда. Книжный слог, набившие оскомину банальности. Человек, с которым они прожили душа в душу почти десять лет, не мог написать такой записки.
И тем не менее написал. И исчез. С тех пор Айк не видел Джори и не представлял, где он сейчас. Жив ли он.
«Ты же знаешь, что жив, услужливо прошептал внутренний голос, ты бы почувствовал его смерть. И если сейчас вернешься в Ройн, то не потому что опасность грозит Инате или городу. А потому что в глубине души ты все еще надеешься он где-то там, неподалеку. И эта лавина может смести его, бросить на камни и оставить умирать. В одиночестве. Вдали от тебя».
Айк медленно вернул записку и нож на свои места. Как только решение оформилось, тут же пришел сон, словно только и ждал этого момента. Не обращая внимания на жуткую качку, Айк проспал до утра, в то время как «Катриона», никем не управляемая, в одиночку боролась с бурей.
Крис разбудил солнечный луч, скакавший по лицу то исчезал, то снова появлялся, точно игривый котенок. Она приоткрыла глаза и какое-то время смотрела, как мягко шевелятся листья над головой. Солнце стояло в зените и палило невыносимо, страшно хотелось пить.
Дирхель лежал рядом ничком, прямо на корнях и кочках. Они шли всю ночь без остановки и, едва рассвело, просто упали под раскидистым деревом и отключились. Сон на голой земле им обязательно аукнулся бы, но сейчас все сильно прогрелось. Крис полежала еще немножко, потом с трудом поднялась, поковыляла в кусты и, вернувшись, разбудила Искателя.
Надеюсь, мы сбили его со следа. Дирхель переломил о колено смолистую ветку и подкинул в костер. Пламя вспыхнуло с новой силой, облизывая дно котелка с похлебкой, настырная гадина. К тому же ты подранила его человека.
Крис пожала плечами.
Пусть скажет спасибо, что не убила.
И тут же ощутила неловкость, смешанную с досадой. С Дирхелем все ее попытки казаться «крутой девчонкой» обычно с треском проваливались. В отличие от Айка, Сильвана и немногих друзей и знакомых, старый Искатель видел ее насквозь. И знал, что она не убила бы того парня. Когда забираешь чью-то жизнь, убитый взамен берет частичку твоей души, а Крис дорожила своей душой. Ей хотелось прожить жизнь и остаться собой до конца.
Что будем делать? спросила она, бросая в кипящую воду сушеный картофель, лук и кусочки солонины.
Вернемся, помедлив немного, ответил Дирхель. В ярком свете дня он казался очень изможденным и совсем старым. Можно, конечно, проведать одно местечко, севернее. Месяца три у нас точно есть в запасе. Хотя Сильван наверняка обрадуется, если ты вернешься пораньше, верно?
Крис легкомысленно махнула рукой.
Подождет, не растает.
Дирхель достал из котомки миску, ложку и соль и заметил с усмешкой:
Повезло тебе. Видано ли муж позволяет жене шляться по лесам по полгода в компании старого дурака
Еще бы он не позволил! возмутилась Крис. Нравится сидеть сиднем на одном месте ну и пусть. А за мою работу, между прочим, неплохо платят!
Я и говорю повезло тебе. Сама знаешь, женщины в нашем ремесле наперечет. И ни у одной нет семьи. Да что там говорить и мужчины редко семейными бывают.
Завидуешь? усмехнулась Крис, протягивая Искателю полную миску.
Есть малость, признался тот, впрочем, после всего, что случилось, справедливо, что тебе все-таки улыбнулась удача, девчонка.
Крис усмехнулась, и Дирхель потрепал ее по щеке.
Раздался знакомый свист, и другую щеку словно обожгло огнем. Крис невольно коснулась ее и застыла на месте.
Дирхель сидел в двух шагах от нее, по другую сторону костерка. Миска выпала из его рук, ручейки похлебки прокладывали себе путь в теплой пыли и с шипением исчезали в костре.
В груди Искателя, справа, торчала арбалетная стрела.
4
Крис не закричала вскочила, одним движением разворачиваясь и перекидывая арбалет со спины в руки. И тут же получила такой удар в переносицу, что перед глазами потемнело, и на этом фоне вспыхнули огненные звезды. Упала бы прямо в костер, но крепкая рука грубо схватила ее за рубашку и швырнула вперед, в другие жадные руки.
Кровь за кровь так, кажется, говорится в твоих любимых книжках, Хэл? насмешливо произнес Закрейн. Думаю, пора тебе с ними попрощаться.
Нет! завопила Крис, когда разбойник схватил котомку Дирхеля и вытряхнул ее содержимое в костер. Пламя жадно вспыхнуло, облизывая потемневшие обложки книг, с хрустом вцепилось в древние страницы.
Искатель словно позабыл о стреле сделал движение, чтобы выхватить книги из огня, но Закрейн пинком ноги оттолкнул его прочь.
Прекрати! заорала Крис, бешено вырываясь, и окатила Закрейна потоком самых грязных ругательств, какие только знала.
Тот захохотал.
А с виду такая приличная барышня, ай-яй-яй! Вот что делает общение с таким, как ты, Хэл!
Остальные разбойники тоже захохотали, грубо, угодливо.
Дирхель лежал навзничь в бурьяне и хрипел, в углах его рта пузырилась кровь, пачкая седую бороду. Улыбка Закрейна растаяла, чуть исказившись, точно пласт, брошенный в костер.
Ну, повеселились, и хватит, жестко произнес он, и смех стих, как по волшебству, берите девчонку. Она наверняка видела, как он запустил ту штуковину, и без проблем повторит.
Скорее Темный сожрет твои потроха! прорычала Крис, тяжело дыша. Перед глазами все плыло, да и держали крепко, не вырвешься.
Посмотрим, усмехнулся Закрейн и сделал знак своим людям погасить костер, подслушивая, можно узнать много интересного и поучительного. Например, что у одной скверно воспитанной Искательницы есть муж Сильван, кажется, так?
Сердце Крис глухо билось где-то в глубине головы, кровь из носа заливала губы, подбородок, капала на рубашку. Она сплюнула и произнесла как можно небрежнее:
И что с того? Ты понятия не имеешь, где он.
Я это выясню, заверил ее Закрейн, причем без труда. Тесен, тесен наш кружок, верно, Хэл? Все друг про друга знают. А уж вы двое и вовсе примечательная парочка. Пошли, парни, время дорого.
Крис взглянула на Дирхеля он лежал неподвижно, лишь руки и ноги чуть подрагивали. Высокая трава трепетала, вокруг тела уже жужжали мухи, почуявшие кровь жирные, сверкающие зеленым золотом.
Вы не можете его так бросить!
Не только можем, но и должны! Он уже давно вышел в расход, отработанный материал. Закрейн обернулся к поверженному противнику и злорадно добавил: Выключатель, кстати, ничего не стоит отремонтировать, Хэл, ты совершенно напрасно пыхтел, сбивая его со стены. Не сделай ты этого я, быть может, и не обратил бы на него внимания, ха-ха!
Крис прикусила губу до крови, чтобы не зареветь. Неожиданные выверты судьбы давно стали частью ее богатой приключениями жизни, но привыкнуть к ним было невозможно. Оставалось принять все, как есть, в надежде, что удастся что-то изменить.
Дирхель уже не шевелился. Разбойники затоптали костер, скрутили Крис руки за спиной и погнали прочь, прямиком через лес. Один из них присвоил ее любимый арбалет, и в ней снова вспыхнула ярость.
Но если Сильван и Дирхель чему-то ее и научили, так это умению терпеливо выжидать, пока представится подходящий момент. Ждать, сохранять хладнокровие и беречь силы, чтобы потом атаковать с внезапностью змеи, раскручивающей свои кольца.
Поэтому она не сопротивлялась и, щурясь от горячих бликов солнца, падавших на лицо сквозь листву, старалась получше запоминать дорогу, чтобы потом найти это место. Но перед глазами стоял Дирхель со стрелой в груди, и она понимала, что вряд ли подобное знание ей пригодится.
Возвращение Айка в Ройн нельзя было назвать триумфальным. Торговец, которому он вернул груз масла, ничего не понимал: потеря парусов обычное дело, и пошить их прямо в море не составляло труда. Когда же Айк сказал, что отказывается от договора, они разругались в пух и прах. Айк был на хорошем счету в Ройне и понимал, что такая выходка испортит ему репутацию.
Вот только имело ли это значение сейчас, когда над городом нависла реальная угроза уничтожения?
Однако никто, кроме Айка и, быть может, Хораса, явно не воспринимал эту угрозу всерьез. Лавочники все так же по утрам выставляли перед магазинами свой товар, рыбаки выходили в море за рыбой, дети играли, соседки переругивались и развешивали поперек улиц веревки с постиранным бельем.
Все они имели вид людей, которым удается оставаться на плаву во время шторма благодаря твердому убеждению, что на самом деле они находятся на суше.
Ината встретила Айка с распростертыми объятиями, хотя он ушел в море, даже не попрощавшись. Бедняжка давно привыкла к тому, что он приходит и уходит, когда ему вздумается.