Траектория оказывается довольно длинной. Он никак не может остановиться. Пятки у него поднимаются всё выше и выше, а нос движется по земле. Наконец он всё-таки останавливается и в этом смешном положении замирает. Похож на страуса, который решил сунуть голову в песок и слишком поздно сообразил, что вообще-то стоит на скале.
Очень смешно.
Если бы не было так обидно.
И больно.
Скорая помощь
А-а-а-а-а! закричала Петра и закрыла рот ладонями, как парикмахерша в какой-нибудь британской комедии. Барбка быстро что-то набрала в телефоне, и мне тут же пришло сообщение. Позже, когда я посмотрела, что она мне писала, я прочитала: «Уй-й-й. Больно же».
А-а-а-а-а-а! А-а-а-а-а-а! А-а-а-а-а-а! орала Петра, а парни из девятого «А» злорадно перепрыгивали через своего бывшего одноклассника, который лежал на земле с высоко поднятой задницей. И вообще не шевелился. Лежал себе и лежал, как будто не мог поверить, что с ним случилось, как будто ждал, что плёнка станет крутиться в обратную сторону и, не упав, он победоносно добежит до финиша. Такое, конечно, бывает только в кино. Наши одноклассники перескакивали через Алекса, как будто это очередное препятствие на беговой дорожке. Никто ему не пытался помочь. Матевж даже засмеялся во весь голос. А с противоположного конца площадки к лежащему на земле Алексу медленно приближался Бочонок.
Бочонок наш учитель физкультуры. Я думаю, объяснять, как он получил своё прозвище, нет необходимости. И кто его придумал тоже не надо.
Я развернулась и побежала к школе, потому что вспомнила, что у входа на стене висит аптечка первой помощи. «В таких ситуациях важно сохранить присутствие духа, много раз говорил мне папа. Паника это самый худший вариант развития событий». И я сохранила присутствие духа. Ворвалась в здание, открыла дверцу шкафчика, вытащила из аптечки вату, бинт, пузырёк с бактерицидным средством; и прежде чем Заяц, наш охранник, успел открыть рот (это прозвище я ему дала, потому что у него очень сильное косоглазие, и, разумеется, с тех пор никто его иначе не зовёт), я уже умчалась назад на спортплощадку.
Уперев руки в боки, Бочонок лениво прохаживался вокруг Алекса, а тот сидел на земле и держался за нос. Рядом стояли Петра и Барбка. Петра, разумеется, по-прежнему закрывала рот рукой, из-под которой доносилось: «А-а-а-а-а, а-а-а-а-а, а-а-а-а-а!» Барбка что-то с бешеной скоростью печатала в телефоне.
Я присела на корточки рядом с Алексом. Он посмотрел на меня страдающими глазами. Точно такой взгляд я в последний раз видела в зоопарке. Мы всей семьёй ходили в зоопарк; мне казалось, что это ужасная глупость, но папа и мама настаивали: «Мы же семья, а семья должна ходить в зоопарк». Они повторяли это всю дорогу и туда, и обратно. А на мой взгляд, выходило как-то по-дурацки. Шёл дождь. По-моему, хорошей погоды не было ни секунды, пока мы были в зоопарке. А в клетке с орангутанами на полу сидел маленький орангутанчик, у которого братец только что утащил банан. Ровно так же беспомощно, бессильно, со слезами на глазах посмотрел на меня Алекс, когда я присела рядом с ним с полными руками медицинских средств.
Да ничего страшного, заявил Бочонок. Я говорил, на девочек не заглядываться, пока бежите, и усмехнулся довольно злобно.
Я обработала Алексову рану. Бочонок издалека давал советы:
Ещё немножко вокруг носа! Да, вот, вот так! Осторожно, а то спирт попадёт в глаза. Нет, нет, не надо бинтом, у него же голова не треснула. Только дезинфицируй. Да, парень, нос у тебя будет что надо. Кто ж в тебя такого влюбится? изгалялся Бочонок.
Мальчики пошли переодеваться, оглядываясь на нас. Некоторые недобро улыбались.
Чего смотрите? Никогда, что ли, не видели, чтобы человек пялился на девочек и навернулся? крикнул им Бочонок.
Алекс осторожно пошевелился. Я взяла его за руку.
Можешь встать? спросила я.
Можешь встать? спросила Петра.
Алекс кивнул мне. Ему было неловко.
Девочки! воскликнул Бочонок. Он же нос разбил, а ноги-то у него в порядке.
Папа всё время говорит, что на глупости не следует обращать внимания. Я не обратила внимания на ироническое замечание Бочонка.
Я тебе помогу. Ты только скажи, сказала я Алексу.
Ты только скажи, повторила Петра.
А Барбка на этот раз не послала ни одного сообщения. Только смотрела с глупым видом, держа телефон в руке. Скорее всего, она уже давно успела всем сообщить о случившемся.
Господин учитель! воскликнула я, пока мы медленно двигались в сторону школы, как раненые солдаты, которых отослали с фронта. У меня идея!
Бочонок испуганно взглянул на меня.
Давайте организуем краткий курс первой помощи!
Бочонок сглотнул и кивнул:
Это можно.
Прямо на следующей неделе, сказала я. Я могу подготовить план. Посмотрю в книгах и в Сети. Мы можем научиться перевязывать разные раны, открытые переломы, вывихи, обрабатывать ожоги
Ага, ага, перебил он, я подумаю.
Нам бы это очень пригодилось. И интересно будет! Весь класс перевяжем. Можно сделать целую фотоинсталляцию. И фильм снять! У меня разыгралась фантазия. Я уже видела фотографии перевязанных одноклассников. Может быть, можно где-нибудь достать инвалидные кресла
Это всё отличные задумки, Ника. Но
Что «но»? грозно спросила я.
Вспомни, что было с Днём природы.
Ну, прокол, призналась я. Но мы всё равно задумались о том, как плохо во всём мире обращаются с животными!
Я подумаю, повторил учитель и, обогнав меня, зашагал к школе. Мне кажется, он пытался от меня убежать.
Ужас, как учителя готовы придушить любую инициативу.
В спортзале мы помогли Алексу дойти до мужской раздевалки.
Справлюсь, ответил он на моё предложение помочь ему переодеться.
И я, сказала Петра, и я могу помочь!
Барбка только кивала. Наверное, у неё нет Алексова номера, иначе она бы ему уже давно прислала кучу сообщений.
Ну ладно, сказала я, мучайся сам. Я точно знаю, что он отказался от помощи из-за Петры и Барбки. Если бы я была одна, он бы согласился, а так только покраснел. Мы классной скажем, что ты не придёшь на последний урок, потому что упал и расшибся.
Расшибся, повторила Петра.
Упал, к моему великому изумлению, сказала Барбка и посмотрела на Алекса, как будто впервые его видит. Ясно. Значит, Алекс и Барбке тоже нравится. Она бы не стала просто так тратить силы, чтобы открыть рот.
Мы отправились в класс. Все, конечно, уже знали, что произошло. Даже классная наша литераторша знала, потому что Барбка прислала ей целое письмо по телефону.
Алекс пойдёт домой, сказала я ей, он в состоянии шока, а в таком состоянии невозможно сконцентрироваться на учёбе.
Я в принципе согласна, ответила учительница, но у меня есть одно замечание. Можно я его выскажу, дорогая наша Ника?
Я кивнула.
Конечно можно, уважаемая госпожа учительница. Если она хочет иронизировать, почему бы и мне не ответить тем же.
Я просто думаю, сказала она, что это я должна была разрешить Алексу отправиться домой. А не ты.
Уважаемая госпожа учительница, сказала я, Алекс получил травму, но домой он должен пойти не из-за физической, а из-за психологической травмы
Садись.
Любая травма это шок. Стресс. Можно вообще-то провести об этом целое занятие, если
Садись, говорю! настойчиво повторила учительница и даже направила на меня указательный палец.
Поскольку более умный и более терпеливый должен уступить, как говорит папа, я пошла и села на своё место.
За этим последовала скука смертная. Мы разбирали домашнее чтение «Маленького принца» Экзюпери и «Чайку по имени Джонатан Ливингстон» Баха. Не композитора, а Ричарда Баха, американского писателя. Когда мне было четыре года, папа читал мне обе эти книги. «Маленького принца» по-французски, а «Чайку» по-английски. В первом классе это были мои любимые книги. А теперь мне надо делать вид, будто я обе истории слышу в первый раз.
Отлично, Ника, время от времени повторяла наша классная, ты очень хорошо знаешь эти книги, но, пожалуйста, дай другим возможность немножко подумать.
Короче, последний урок был невероятно скучный. Потом мы отправились домой: я, Петра, Барбка, Милан и Матевж. Нам всем по пути. Они как-то ко мне приклеились. Мне кажется, они ко мне очень хорошо относятся. Когда осенью я пришла в их класс, меня приняли очень радушно.
В класс я пришла одна. Мама с папой в первый день хотели так или иначе меня проводить. Сначала они вообще намеревались прийти всей семьёй, но от этого я их, слава богу, отговорила. В конце концов мама осталась в машине, а папа дошёл со мной до актового зала, где я представилась классной руководительнице. Она сказала мне, где класс, и я сразу туда отправилась. А папа остался с ней поговорить. Когда я вошла в класс, они все на меня уставились. Я поздоровалась по-французски. Не знаю почему; мне показалось, что так будет прикольно. Я сказала им: «Je suis votre nouveau camarade de classe». Они ничего не поняли, только Барбка пробормотала: «Француженка». Все изумлённо на неё посмотрели. Я подумала: это потому, что она самая умная (что правда), но на самом деле они были изумлены, что она вообще что-то сказала.
Dites-moi, sil vous plaît, où puis-je masseoir? спросила я, уже совсем их запутав; при этом я пыталась продемонстрировать, что имею в виду. Я показала на себя, потом на парту, потом опять на себя (и слегка присела) и ещё раз на себя. Они глядели на меня с диковатым видом. Алекс даже сказал: «Кажется, она хочет в туалет», остальные только удивлённо кивали. Я ещё раз повторила все движения и нарочно несколько усложнила свою пантомиму. Они пришли в полное замешательство. «Может, она хочет танцевать?» «Нет, она собирается у нас тут подмести пол». «Нет-нет, спрашивает, где она оказалась и где автобусная остановка. Я бы её с удовольствием куда-нибудь отправила». «Может, она из Африки?» «Чего это из Африки?» Их спасла наша классная, которая вошла в кабинет и представила меня:
Это ваша новая одноклассница, Ника.
Матевж сказал:
Мы уже в курсе, ага. Француженка.
Как мы с ней будем общаться? спросила Петра. Я вообще не знаю французского.
Классная руководительница удивлённо на меня посмотрела. Я рассмеялась и сказала, что немножко пошутила. Сначала они рассердились, но потом тоже стали смеяться. Мне пришлось им рассказать, откуда я знаю французский, что папа участник программы ООН по охране природы и работал в Париже, что за два года я там всё выучила. Что теперь мы тут, и всё très bien. Было очень весело. Только классная улыбалась как-то мрачновато.
Так что я подружилась с одноклассниками в первый же день. По дороге из школы меня сопровождало человек десять. Алекс, Барбка, Петра, конечно, и ещё Матевж и Милан
Дашь мне телефон? Пожалуйста, попросила Барбка. Это было первое предложение, с которым она ко мне обратилась. И чуть ли не последнее. По крайней мере, такое развернутое. Даже два предложения, а не одно! Все очень удивились. С этого дня вот уже восемь месяцев я регулярно получаю от неё сообщения. В первый же день телефон у меня стал постоянно пищать. Папа удивился: «У тебя какой-то ухажёр новый?» Барбку интересовало всё. Сколько времени мы провели во Франции. Что я делаю в следующие выходные. Как выглядит Эйфелева башня. Была ли я там на самом верху. И как оно. Есть ли облака вокруг. И правда ли, что наверху постоянно идёт дождь, а в башню всё время ударяют молнии.